Юлия Лавряшина

Жена часто включала диски, и дом наполняли страстные признания Бетховена, от которых озноб пробегал по коже, скрытые под светлой улыбкой муки Чайковского, распахнутое всем сердцам человеческим высокое небо Баха, космические скитания Шнитке…

роятного Сашкиного мира, сотканного из придуманных историй и настоящего горя. Что Клим знает об этом? Сможет ли оценить? Вдруг и читать-то не любит? Что свяжет их тогда? Песнь гормонов стихает быстрее, чем кажется…

Володя встречался с мачехой Дины, и та не вызвала у него подозрений. К тому же у нее было алиби: как раз в ту ночь она вызывала мужу «Скорую» – у него подскочило

меня всю, словно на невольничьем рынке… – Хиловата

для себя теплотой. – А силы предостаточно. Как это сочетается в

К тому же мы с ним не друзья, с чего бы ему доверять мне. И за друга-то не всегда можно пору

странно, добравшись до спальни в ее квартире, они оба опять уснули мгновенно. Макс только успел восхититься тридцатидвухдюймовым «Филипсом», стоявшим в гостиной, включил его

– Это они больны! Эти паразиты и вредители, которые умеют делать только отвратительные, уродливые изделия, потому что

скажу: „Научите меня играть на фортепиано. Мне тридцать шесть лет. Я пришел к этому желанию осознанно. Я – кандидат искусствоведения, как я могу

оставив книги под козырьком, обошла все кругом, заглядывая в окна. Яблоневый сад настороженно затих