Повелитель теней. Том 6

– Я помогу, – сказала она. – Но риск, что она потеряет разум, всё равно останется.

– В курсе, – пробормотал я и добавил уже громче: – Ну что, приступим?

ГЛАВА 3

Как только я произнёс ритуальные слова, меня перенесло в тёмную комнату, центр которой освещал столб света. На белом пятачке было пусто, вокруг царила тишина, и я не чувствовал в темноте никого или ничего живого. Я огляделся и сделал осторожный шаг вперёд, и пространство вокруг меня заколебалось, пошло волнами и серым шумом. Пол под ногами задрожал , и мне пришлось взмахнуть руками, чтобы удержать равновесие. Столб света стал невыносимо ярким – настолько, что я на несколько секунд ослеп. В буквальном смысле. Моему организму пришлось врубить регенерацию, чтобы восстановить зрение. Что ж, один плюс – я точно понял, что здесь находится моё настоящее тело. Меня телепортировало в пространственный карман, но зачем? Ответ мне дали быстро – в центре освещённого пятна появились полупрозрачные силуэты. Люди и мебель материализовались у меня на глазах. Знакомая обстановка, знакомые амбалы в чёрных костюмах… Меня накрыло осознание – передо мной проигрывалась наша первая встреча с Машей, в аэропорту Москвы. Когда мы оба бежали в Академию: я – от Перуна, а она – от строгого отца.

Сцена нашей первой встречи оборвалась в момент посадки на самолёт… и началась заново. Это меня озадачило – в описании ритуала говорилось, что определённые воспоминания удалятся, но не будут проигрывать бесконечное число раз. Странно. Чётких указаний, что делать, в руководстве не было, поэтому я действовал на свой страх и риск. Боялся ступить не туда – всё-таки на кону стоит Машин разум. Я осторожно приблизился к столбу света – Маша по четвёртому кругу ругалась с парнем на кассе – и дотронулся до полупрозрачного кресла в зале ожидания. Оно моментально развеялось без следа. Чтобы подтвердить свои догадки, я подошёл к сидящему у стойки регистрации мужчине и положил ладонь ему на плечо. Он немедленно исчез. Вот оно что… Если хочешь что-то удалить из памяти другого человека – тебе придётся сделать это собственными ручками. Простым заклинанием не отделаешься. Я шагнул к своей призрачной копии и опустил руку ей на голову. Вжух! Тот-я испарился.

Я с интересом повернулся к кассе. Маша смогла купить билеты благодаря моему вмешательству. Но сейчас мой образ исчез, и его необходимо чем-то заменить, иначе Машины воспоминания… сломаются. Но, может, я сделаю всё только хуже? Может, Машин разум самостоятельно закроет пробелы и придумает другого человека – какого-нибудь доброго прохожего? Однако мои предположения оказались ошибочными – воспоминание словно застопорилось. Теперь оно не прокручивалось от начала до конца, а зависло на моменте у кассы. Маша бесконечно ругалась с кассиром и растерянно оглядывалась, словно кого-то искала. Свет потускнел, картинка покрылась мелкими трещинами, которые довольно быстро углублялись. Да чтоб меня Изнанка сожрала! Я окинул зал ожидания взглядом, выбрал случайного человека – девушку лет тридцати – и направил в неё поток магии. Я пытался управлять ею: заставить подойти к Маше и урезонить вредного кассира. Однако образ девушки не откликнулся. Свет продолжал тускнеть, а трещины – увеличиваться. И в очередной раз, когда Маша оглянулась, я увидел, что её щеки провалились внутрь, а глаза превратились в два чёрных провала.

Время утекало между пальцев как песок. Нужно срочно отыскать выход! Из-за моего вмешательства воспоминание разрушается, а вместе с ним – и разум Маши. Если повлиять не получается, то выход один – иллюзии. Я сотворил образ пожилого высокого мужчины с грозным видом и направил его к кассе. Специально сделал так, чтобы он задел проходящего мимо паренька и… Сработало! Паренёк споткнулся, чуть не упал и выругался на “заносчивого деда”! Управляя стариком, я подвёл его к Маше, которая всё так же растерянно стояла у стойки, и натравил его на кассира. Старик устроил полный разгром – грандиозный скандал! – и приказал выдать Маше билет. И с каждым его словом воспоминание становилось всё ярче и ярче, наливалось светом, а трещины стремительно зарастали. В конце концов старик проводил Машу к выходу на посадку. На этом моменте воспоминание заметно побледнело, но я не успел испугаться – яркая вспышка снова меня ослепила. Когда зрение восстановилось, передо мной предстала уже другая сцена – из самолёта.

Чурпасов злится, когда Саша макает его рожей в унитаз, и захватывает самолёт. Забавно. Мне казалось, что я всё провернул незаметно – скрылся в туалете, перелетел по теням в кабину экипажа и обезвредил Чурпасова. Однако в памяти Маши я остался как рыцарь в сияющих доспехах, который всех спас. Она не понимала, как я это сделал, но не сомневалась в моём героизме. Я снова удалил свой образ и создал иллюзию – того самого заносчивого старика. Сработало идеально, воспоминание ничуть не поблекло, по его поверхности не поползло ни одной трещинки. Вздохнув, я сосредоточился и продолжил корректировку Машиных воспоминаний. Это забирало много энергии, и, если бы не Марена, которая делилась со мной магией, мой резерв уже полностью бы опустел. Однако общими силами мы справились. И, возвращаясь в реальность, я был полностью уверен, что разум Маши совершенно точно уцелел. Она просто меня забыла.

– Ну как? – рядом со мной на коленях сидела Марена, её серебряные волосы падали мне на грудь и шею. Щекотно. Я фыркнул, и Богиня уставилась на меня суровым взглядом: – Веселишься?

– Радуюсь, – я со стоном поднялся и размял шею. – Всё отлично. Маша в порядке. Можешь отправить нас в Храм. Надо бы перенести её в Аргентину до того, как она проснётся, – я поморщился и потёр виски. Да чтоб всё в Изнанку провалилось! Я совершенно забыл договориться с Духовочником из-за всех “весёлых” приключений. Надеюсь, он примет меня без очереди, иначе даже не знаю, как всё объяснить Маше. Марена телепортировала нас в Храм, и я поспешил набрать Духовочника. Он минут десять ворчал, как старая бабка на лавке, но всё-таки согласился принять меня без очереди. Маша уже ворочалась и что-то бормотала сквозь сон, один раз даже открыла глаза и мутным взглядом несколько секунд смотрела на меня, но, благо, тут же вырубилась и засопела. По духовочной сети я с Машей добрался к Духовочнику, а от него – в Аргентину. Я аккуратно занёс Машу в её спальню и, положив на кровать, укрыл одеялом.

– Надеюсь, у тебя всё сложится хорошо, – прошептал я и сдавленно добавил: – Без меня.

Погладив её по волосам, я уже собрался раздавить в кулаке хрустальную розочку – моментальный портал, – но вдруг почувствовал, как за моей спиной всколыхнулась энергия. По шее пробежал холодок. Позади меня находилось что-то могущественное и страшное. Оно ничего не предпринимало – просто наблюдало в абсолютной тишине. Я ещё немного подождал его действий и, поняв, что существо за моей спиной не собирается делать первый шаг, прервал тишину:

– Маша меня не помнит. Настройки больше нет. Как и смысла стирать ей память. Она больше не увидит пророчеств обо мне, – я не получил ответа, однако по комнате пронёсся сквозняк, и ощущение, что мне в затылок дышит непобедимый монстр, пропало. В последний раз взглянув на Машу, я раздавил хрустальную розу и телепортировался к Духовочнику. Рассеянно с ним попрощавшись, я вышел на улицу и направился в Академию. Мысли мои крутились вокруг Перуна – спасая Машу, я выдал часть своих сил. Теперь уж точно он понимает, что я не простой студент. Ну, это того стоило. Сейчас ему нет смысла преследовать Машу. На какое-то время она в безопасности. На всякий случай я, конечно, приставил к ней Тень, но это просто дополнительная подстраховка. И уступка моей паранойе. По дороге в Академию я через Теней проверил, как обстоят дела в Северных Гребешках и в больнице, у Леры. Деревня быстро восстанавливалась – правда, без руководства сестёр Добрых это проходило несколько беспорядочно. Состояние Леры было стабильным, она шла на поправку. Я накидал мысленный план на следующие пару дней – закупить строительные материалы, заказать магический протез, укрепить защиту деревни…

– Ломоносов! – из размышлений меня вырвал насмешливый голос Владимира. – Ты от Карпова переопылился?

– Чего? – я недоумённо приподнял брови.

– Да он три дня назад тоже без штанов бегал, – Владимир ухмыльнулся. – Ты газет, что ли, не читаешь?

– В последнюю неделю как-то не до новостей было, – я пожал плечами. – Князь вечеринку устроил и самую малость переборщил? Или это был запланированный перформанс?

– С Карповым никогда и ни в чём нельзя быть полностью уверенным, – Владимир поправил ярко-зелёный галстук. На удивление сегодня он был одет в обычный чёрный костюм. Решил в кои-то веки соответствовать своему преподавательскому статусу? Владимир поманил меня за собой и пошёл ко входу в Академию, разговаривая со мной через плечо: – Карпов отмечает очередной развод. Или поминает… В этом я тоже не уверен. Позавчера он давал интервью и просил у бывшей жены прощения, а вчера – его засняли журналисты в каком-то клубе, где он всем рассказывал, какая она мегера. А три дня назад… Ну, он просто скакал без штанов и пускал фейерверки.

– Кхм, – я откашлялся и перевёл тему: – А куда вы меня ведёте?

– Как куда? – злодейски рассмеялся Владимир. – К Виктору Викторовичу, писать объяснительную.

***

Гостевое общежитие Академии, одна из комнат Психотроников.

Разговор с Ломоносовым что-то изменил в Анне Викторовне. После того, как у неё появились новые способности, она словно увязла в болоте. Её разрывали противоречивые эмоции. Анна Викторовна не понимала, что делать. Она одновременно жаждала и сделать больно всему миру, который равнодушно наблюдал, как она страдала, и… ну, наверное, стать великой. Ей хотелось показать всем, что она чего-то стоит, что её зря недооценили и незаслуженно держали в недобровольном изгнании. Однако она не понимала, с чего начать, а ещё в ней постоянно просыпалась мстительность – зачастую необоснованная, к людям, которые ей вообще-то ничего плохого не сделали. Именно поэтому она в конце концов опустилась до издевательства над студентами – было весело наблюдать, как они падают, царапаются и пугаются, не понимая, что происходит. До тех пор, пока к ней не подошёл Ломоносов. Он словно глаза ей открыл – показал, какими глупостями она занимается. Анна Викторовна всё переосмыслила, осознав, что в её руки попало настоящее сокровище! Она поняла, что действительно способна на великие дела.

Она решилась на форменное сумасшествие – стать частью организации Психотроников. Она осознавала, что изменить нынешнее положение вещей быстро и резко невозможно. Однако, если вносить поправки изнутри, осторожно, маленькими шажками… Анна Викторовна скривилась – в каком-то смысле это лицемерие и предательство других оракулов. Ей придётся наблюдать за их мучениями, потому что она не сможет спасти всех и сразу. Кем-то придётся пожертвовать. Но эти жертвы будут принесены ради будущего… Будущего, где оракулы смогут жить без страха стать рабами.

Оглядевшись, Анна Викторовна убедилась, что поблизости никого нет, и постучала в дубовую дверь. Здесь ещё были видны следы её предыдущего посещения – развороченный дверной проём и разрушенная соседняя комната. Отчего-то никто не торопился с ремонтом, и разрушения до сих пор напоминали о загадочном убийце Психотроников. За дверью раздались шаги, повернулся ключ в замке, и в приоткрывшуюся щель выглянул Психотроник. Увидев Анну Викторовну, он недовольно скривился и ударил в неё ментальным оглушением. В коридоре заклубился туман, и она, подчинённая заклинанием, послушно шагнула через порог.

– Спасибо, что пришла, – с иронией поблагодарил Психотроник. – Мне как раз передали дело о взятке. Твоё дело. Какое совпадение, что один из моих убитых коллег приехал в Академию как раз по этому вопросу. Что скажешь? Возможно, дело о взятке превратится в дело об убийстве?

Он активировал пыточное заклинание, и Анна Викторовна рухнула на пол, скорчившись от боли. Тем временем Психотроник вытащил из тумбочки бутылёк с ярко-синим зельем и покачал его в ладони.

– Знаешь, что это? – поинтересовался он и тут же ответил на свой вопрос: – Новое экспериментальное зелье. К сожалению, наши подопытные крыски закончились. Я имею в виду те, кого не жалко пустить в расход. Такие же слабые, никчёмные крыски, как ты. Но недостаточно никчёмные, чтобы нам не понадобиться, верно? Уж кому-кому, как не твоему братцу об этом знать, который так старательно платил за тебя взятки. Жаль, что его затея провалилась. Теперь и ты сдохнешь, и твоего братца снимут с должности и отправят в тюрьму. Если, конечно, за него опять не вступится Император. Но нашему государю когда-нибудь это надоест… – Психотроник приоткрыл Анне Викторовне рот. – Зелье привяжет тебя ко мне, фактически сделает рабыней. Однако твоё сознание останется ясным. У данного зелья единственный минус – оно заставит тебя выполнять мои желания с таким рвением, что ты, вероятно, случайно погибнешь… от чрезмерного усердия.

Анна Викторовна представила, как со стола, прямо на ногу Психотроника, падает тяжёлое пресс-папье, и он от неожиданности роняет пузырёк и наступает босой ступнёй на осколки. Комнату заполнил туман, время отмоталось назад, и Анна Викторовна вновь очутилась в коридоре, перед дверью. Все события повторились, но теперь с небольшой поправкой – так, как запланировала Анна Викторовна. Психотроник распорол ногу об осколки, зелье попало в раны и с шипением начало жечь его плоть. Он с неверием уставился на свою ногу, словно не понимал, как это могло произойти. Его ментальное влияние ослабло, и Анна Викторовна вернула контроль над собственным телом.

– Я пришла договориться, – миролюбиво произнесла она, но Психотроник проигнорировал её слова и снова атаковал. Комната наполнилась туманом. Анна Викторовна представила, как оконное стекло взрывается осколками, один из которых глубоко вспарывает плечо Психотроника. Туман рассеялся, события проигрались по второму кругу, но опять же – с поправками Анны Викторовны. Психотроник вскрикнул и схватился за плечо, зажимая порез пальцами, и она спокойно повторила: – Я пришла договориться. Долгие годы вы использовали оракулов как животных. Вы не слушали и не слышали их голосов. Я хочу это изменить. Я понимаю, что перерождение занимает много времени. Всё изменится не сразу. Но я… – она улыбнулась. – Я стану представителем оракулов. Тем человеком, который будет бороться за их права. И вам придётся меня услышать.

– Браво, – Психотроник издевательски похлопал. – Прекрасная речь.

Он, видимо, решил изменить тактику и перешёл с ментальных атак на физические – выстрелил в неё воздушными шипами, целясь в плечевые, локтевые и коленные суставы. Туман наполнил комнату, и Анна Викторовна вообразила, как Психотроник оступается, подворачивает ногу и взмахивает руками, из-за чего его атака меняет направление и уходит в потолок. Пыль сыплется ему в глаза, и он в ярости кружится на месте, снова наступая на осколки, политые зельем. Туман опять наполняет комнату, развеивается, и события прокручиваются по заданному Анной Викторовной маршруту. Она снисходительно улыбается, когда Психотроник взвизгивает от возмущения, и говорит:

– Я же прошу немного. Всего лишь сотрудничество. Шаг за шагом… Чтобы когда-нибудь оракулы получили равные права с остальными людьми.

– Смешная шутка, но глупая, – процедил Психотроник.

– Вы, кажется, не понимаете, – покачала головой Анна Викторовна. – Я не уйду без вашего согласия. И каждый отказ станет раной на вашем теле. Кстати, вам дороги ваши пальцы?

ГЛАВА 4

Главный Храм Сварожича, Санкт-Петербург.

Два жреца стояли друг напротив друга, по разные стороны ритуального алтаря, и напряжённо молчали. Их глаза горели напряжением и неестественным светом, губы были поджаты, на их скулах играли желваки. Мокошь и Сварожич уже вселились в их тела и с трудом сдерживались, чтобы не разругаться в пух и прах. Причина была проста – Мокошь спустилась сюда, чтобы получить утешение и сочувствие, а Сварожич был раздражён её безрассудностью и самое главное тем, что она впутывала его в свои дела. В первый раз он ещё пытался её успокоить, однако Мокошь не удовлетворилась его участием. Она не оставила его в покое, а продолжила злоупотреблять его поддержкой! Так что во второю, третью и четвёртую встречу Сварожич становился всё холоднее и холоднее – как бы прозрачно намекал, чтобы сестрёнка от него отстала. Он надеялся, что Мокошь поймёт, как подставляет их обоих! И перед Перуном, и перед другими Богами-заговорщиками. Ну что ж… Его надежды были пусты. Чем сильнее она паниковала, тем чаще звала на тайные встречи. И вот вчера Сварожич окончательно потерял терпение и не откликнулся на её зов. Однако Мокошь не остановилась – она безостановочно звала его на протяжении двадцати часов. Её крики: “Брат, мне нужна встреча с тобой! Брат, ты должен прийти!” – звучали в его голове, пока Сварожич не вселился в своего главного жреца.

– Почему ты меня игнорировал? – процедила Мокошь. Из каменных стен полезли тонкие зелёные ростки, на потолке распустились ромашки. Богиня теряла контроль, и её животворящая магия делала плодородным даже мёртвый камень. Сварожич поморщился, ощутив, как взбугрился пол – под землёй расползались и стремительно увеличивались корни растений. Он не мог позволить ей разрушить свой главный Храм, поэтому направил огненную волну под его фундамент, выжигая всё живое. Мокошь возмущённо вскрикнула: – Что ты творишь?!

– Нет, что ты творишь? – холодно поинтересовался Сварожич. – Ты боишься привлечь внимание Перуна, но в то же время усердно делаешь именно это. Всю прошедшую неделю… почти каждый день подряд ты призывала меня, чтобы поговорить о чём-то важном, – последнее слово он произнёс с сарказмом. – И что же было этим важным? Твой плач о том, что вот-вот Перун поймает тебя на горячем? Твои жалобы, что женщина, которую ты одарила, сходит с ума и творит безумства? Позволь спросить, сестра: что ты хотела от слабого человечка? В Российской Империи множество признанных героев и талантливых магов, но ты выбрала ничтожного оракула, который прожил всю свою жизнь в страхе и забвении! Она даже не является твоею верною подданной – эта девчонка плевать на тебя хотела! Она ненавидит Богов, она ненавидит людей… Ты это видела с самого начала. Так ответь, сестра, зачем ты её выбрала?

– Я ошиблась! – Мокошь раздражённо топнула ногой. – Я не ожидала, что она станет настолько могущественной! Как я могла догадаться, что у неё хватит мозгов… Да ладно – мозгов! Откуда я могла знать, что ей хватит смелости пойти против Психотроников? Она же всегда была трусливой мышью – неприметной, испуганной, дрожащей от ужаса. Она была идеальным подопытным! Я всего лишь хотела посмотреть, что получится, если соединить управление временем и предсказание будущего. А потом бы я её уничтожила и благословила достойного оракула… Из тех, кто перспективен и верен мне.

– Где-то что-то пошло не так, – протянул Сварожич с лёгкой насмешкой. – Твоя скромная тихая мышка фактически в открытую попёрла против Перуна и его горячо любимых Психотроников. Такое под ковёр уже не заметёшь. Очень скоро он обо всём узнает. Если ещё не узнал. Ты это прекрасно понимаешь. Но… тебе слишком тоскливо тонуть в одиночку, да? Ты хочешь прихватить меня за собой? – он присел на ритуальный алтарь, тонко улыбнулся и вздохнул. – Остановись, сестра, пока не стало поздно. Если ты позволишь и дальше страху управлять тобой, то наша затея заранее обречена на провал.

– То есть ты предлагаешь мне просто смириться и положить голову на плаху? – холодно уточнила Мокошь.

– Если тебе угодно, – издевательски поклонился Сварожич, но тут же полностью посерьёзнел и добавил: – Или ты можешь объявить ту женщину своим официальным воплощением.

– Что?! Эту бесполезную шваль?! – возмутилась Мокошь, но, поймав суровый взгляд брата, резко замолчала и задумалась. Пару минут в ритуальном зале царила полная тишина, а потом Мокошь осторожно произнесла: – Божественное воплощение получает возможность развиваться в любом направлении. То есть Перун не сможет обвинить меня в том, что я намеренно пошла против него и одарила её способностью управлять временем… – она оживилась, расплылась в облегчённой улыбке и, порывисто подбежав к Сварожичу, крепко его обняла. – Спасибо, брат! Это действительно всё решит! И самое главное… Ха! Перун будет в бешенстве! Он не сможет ни наказать меня, ни убить её! Девчонка будет крутиться у него под носом и беспрепятственно подкладывать ему свинью за свиньёй!

Глаза жреца вспыхнули потусторонним светом и погасли – Богиня покинула человеческое тело. Жрец растерянно огляделся и, увидев Сварожича, моментально закрыл глаза и бухнулся на колени. Однако было уже поздно – человеческое тело слишком слабо, чтобы выдержать присутствие Бога. Голова жреца взорвалась, кровавые брызги вымазали лицо Сварожича. Он выругался и проворчал:

– Обязательно грязь разводить?

***

Академия. Комната Виктории Столыпиной.

Виктория снова и снова вспоминала события прошедшего дня. Ей не верилось, что Ломоносов смог вырваться из её цепких коготочков! Всё внутри требовало немедленно получить наглого мальчишку в личное пользование! Под кожей зудело, она не могла усидеть на месте, её болезненная, ненормальная страсть усиливалась с каждой секундой, и Виктория не могла с нею совладать. Это был огромный минус её способности – Абсолютной Тьмы. Редкая, уникальная магия, и она усиливала её эмоции и желания до невообразимых высот. Это происходило волнообразно, скачками – временами Виктория была самой обыкновенной девушкой, но внезапно она становилась алчной, порочной и невообразимо эгоистичной. В детстве ей за это не раз и не два прилетало – другие дети не любили её и били, когда она пыталась украсть их игрушки или сладости. В подростковом возрасте стало совсем тяжко – потому что в интересы Виктории начали попадать парни. И если конфету украсть ещё можно, то как быть с человеком?.. Ей повезло – на неё обратил внимание Перун. Викторию перевели в Божественный интернат, где все её желания незамедлительно выполнялись. К ней даже приставили личного Психотроника, который охранял её и бегал у неё на побегушках. Система работала как часы. До сегодняшнего дня. Ломоносов – первая осечка.

– Я тебя всё равно получу! – прорычала Виктория и швырнула вазу в стену. Осколки брызнули во все стороны и попали на шёрстку Матильды. Кошка сердито мяукнула и осуждающе покосилась на хозяйку, дёрнув хвостом. Она выглядела потрёпанной и помятой, словно с утра до вечера дралась с уличными котами. Виктория фыркнула и отвернулась. Она не понимала, почему вообще решила завести кошку. Действительно – почему? Ведь она никогда не любила животных. Надо бы сплавить её в приют, не выкидывать же на улицу… Виктория прошлась по комнате туда-сюда и пробормотала: – Нет уж, Марк, так просто ты от меня не отделаешься… Такое оскорбление я тебе с рук не спущу. Остальных я отпускала, но тебя… Я попрошу Психотроника, чтобы он сделал тебя моей марионеткой навеки!

Матильда вальяжно прошествовала через спальню и запрыгнула на туалетный столик, нагло подвинув косметику и расчёску своей пушистой задницей. Проигнорировал предостерегающий крик Виктории, кошка посмотрела в зеркало, пошевелила ушами и принялась неспешно умываться. Неожиданно её внимание привлекло сияние изумрудной подвески, и Матильда быстрым движением лапки смахнула её на пол. Вместе со шкатулкой, в которой лежала подвеска. Драгоценности рассыпались по полу, бриллиантовые серьги ускакали куда-то под кровать. Виктория возмущённо завопила, подскочила к Матильде, приподняла её за шкирку и швырнула на балкон. Кошка, нелепо растопырив лапы, врезалась в балконную дверь и уязвлённо мяукнула. Её хвост дёргался из стороны в сторону, зрачки расширились так, что радужка полностью исчезла, а когти заскрежетали по каменному полу.

– Я тебе усы оторву, – пообещала Виктория. – Наглая, противная…

Она не успела договорить – по спальне пронеслась сильная магическая волна. Со стола упали книги и тетради, Викторию отбросило на кровать, и она больно ударилась затылком о её изголовье. Проморгавшись, она увидела, что посреди комнаты стоит высокая девушка с тёмными волосами и ярко-зелёными глазами. За её спиной раздражённо мёл хвост. Темноволосая девушка случайно на него наступила, оглянулась, сердито нахмурившись, и хвост с тихим шелестом исчез. Виктория открыла рот, чтобы закричать, но неведомая сила запечатала его и прижала её к стене. Темноволосая девушка – Матильда? – медленно приблизилась к ней, присела на край кровати и постучала пальцами по покрывалу.

– Ты мне не нравишься, – сообщила она Виктории. – Если честно, мне не нравятся все люди в целом, но ты – в особенности. Ты – наглая, противная, заносчивая, мерзкая, отвратительная, самолюбивая… и в то же время – удивительно бесполезная. Не понимаю, почему мой господин тебя выбрал. Очень жаль, – Матильда вздохнула с нарочитой грустью. – Очень жаль, что он так тебя защищает. Мне приглянулось твоё тело ещё там, в Интернате. Я хотела убить тебя и скопировать твой облик, чтобы проникнуть в Академию. Однако господин запретил мне… Он сказал, что ты ему ещё понадобишься, – она взяла Викторию за подбородок и повертела её голову. – А ведь так и не скажешь, что в тебе есть что-то ценное… Но я подожду. Я вообще терпеливая. Когда-нибудь мой господин забудет о тебе, и тогда…

Матильда начала снова превращаться в кошку, и, когда её облик почти полностью изменился, она мяукающе добавила:

– И тогда уже я оборву твои усы.

***

Аргентина, дом Марии Кошкиной.

Утро началось в четыре часа вечера. Маша никогда не спала так долго – хоть и не любила вставать ни свет ни заря, она всё-таки старалась просыпаться не позже полудня. Но сегодня она с огромным трудом продрала глаза, когда солнце уже клонилось к горизонту. Голова нещадно болела, спину ломило, на правой руке откуда-то взялась длинная неглубокая царапина. Маша со стоном уткнулась в подушку лицом, набираясь сил, чтобы встать. Наконец, она встала и поплелась в ванную – умылась, оделась и пошла на кухню, завтракать. Её не отпускало ощущение, что на сегодня было запланировано какое-то очень важное дело. Однако… она не могла вспомнить какое. Она упорно копалась в памяти, но по всему выходило, что у неё свободный день. Маша заварила кофе, пожарила яичницу и уселась за стол, потирая виски. Нет, определённо, она что-то забыла. Позабыв о еде, она поднялась и прошлась по дому, надеясь, что наткнётся на подсказку. Бесполезно. В итоге она бросила эту затею и вернулась к завтраку.

До поздней ночи она читала учебник по предсказаниям, а когда уже собиралась идти спать, неожиданно почувствовала чужое присутствие. Это было необъяснимо – за окном тихо стрекотали сверчки, в доме царила тишина и спокойствие, ни скрипа, ни шороха, ничего подозрительного. Однако Маша не сомневалась – кто-то проник в её жилище. Она отложила книгу и потянулась к тумбочке – за пультом для вызова охраны. Отец рассовал тревожные кнопки по всему дому, на случай если не сработает сигнализация. Маша считала это глупой предосторожностью, но, как оказалось, это было не пустой паранойей. Однако она не успела нажать на кнопку – чья-то невидимая рука подняла пульт и выбросила его на улицу. Маша активировала первую ранговую способность и атаковала по области плотоядными воронами. Она пыталась вычислить, с какой стороны к ней подбирается враг, однако вороны никого не учуяли. Покаркав и похлопав крыльями, они растворились в воздухе.

– Умная девочка, – похвалил низкий мужской голос, который раздался прямо у неё над ухом. Маша подскочила и помчалась к выходу, приготовившись отбиваться, но никто не попытался её остановить. Когда она выбежала на улицу и спряталась в тени невысоких яблонь, тот же мужской голос как ни в чём не бывало сказал: – Я не хочу причинить тебе вред. Не бойся. Мне нужно только поговорить с тобой. Прости, я давно не общался с людьми. А у Богов немного другой протокол.

– Богов? – повторила Маша. – Кто ты? И как докажешь, что ты Бог?

– Ну, я мог бы показаться в своём истинном обличье, но тогда твоя голова треснет как спелый арбуз, – предложил Бог. – Или ты можешь завтра утром отправиться в Храм Перуна и поговорить со мной через жреца.

– Ты Перун? – с недоверием уточнила Маша. Она не понимала почему, но это имя вызывало у неё необъяснимое отторжение. Как будто она забыла что-то важное… Неожиданно для самой себя, Маша разозлилась на своё воображение – целый день из-за него беспокоилась на пустом месте, а теперь ещё готова послать куда подальше главного покровителя Российской Империи! Нет уж, она не упустит такой шанс. А если Перун позволит ей вернуться на родину? Если он поможет ей справиться с Психотрониками? Ведь есть вероятность, что он просто не знает о творящемся беспределе… Маша вздохнула, твёрдо решив поговорить с голосом, и вежливо проговорила: – Я схожу в Храм, но сначала мне бы хотелось узнать, зачем я вам нужна?

– Быстро сориентировалась, недаром я тебя выбрал, – снова похвалил Бог. – Гм, зачем ты мне нужна? Всё очень просто. Мне нужна не конкретно ты. Я ищу оракула, который поклянётся мне в верности и будет служить мне до конца своей жизни. Буду честен с тобой, ты далеко не первая. Но и не последняя. Оракулов, которые остались в здравом уме, довольно мало, и я разыскиваю вас по всему миру. К сожалению, очень долго я не интересовался предсказателями… – Бог помолчал и продолжил печальным голосом: – Вы казались мне… бесполезными. Магами, которые годны разве что повеселить народ забавными фокусами. Однако я ошибался, и люди увидели, как вас можно использовать. Мне больно видеть, как оракулов превращают в инструмент. Обещаю, я постараюсь изменить это как можно скорее, однако для этого… и для многого другого мне нужен личный оракул. Ты талантлива и, несмотря на все испытания, любишь свою страну и хочешь вернуться. К тому же после плена у Психотроников ты заметно повзрослела.

– Мне надо пройти какие-то тесты? – спросила Маша. – Ну, чтобы доказать, что я лучше остальных претендентов.

Бог рассмеялся:

– Неужели ты думаешь, что главе Старшего Пантеона требуются тесты? Я вижу всех людей насквозь. Все их помыслы и желания. Если тебе так нужны тесты… Что ж, считай, что прийти в мой Храм – это твой главный тест.

– Хорошо, я приду, – согласилась Маша и добавила: – Благодарю вас, это большая честь.

Как только она это произнесла, ощущение чужого присутствия пропало. Маша несколько минут постояла под яблоней и вернулась в дом. Её терзали смутные сомнения, словно она упускала что-то важное. Логика говорила, что предложение от Перуна – великая удача, но интуиция завывала, предупреждая об опасности. Маша покачала головой: сегодня – очень странный день. Её мнительность подскочила до небес без видимых на то причин. Нет, она не упустит такую возможность из-за трусости. Завтра она отправится в Храм Перуна и убедится, что к ней приходил именно он.