Глава 23
Марина бродила по комнате в белом халате и складывала в чемодан последние вещи. Они, как ничего не бывало, выпили кофе с булочками. Марина высушила волосы и теперь уселась за небольшим трельяжем рядом с кроватью, чтобы сделать прическу. Расческа ловко прыгала в ее руках и вскоре волосы превратились в пышную прическу, их кончики ласкали ее полуобнаженные плечи: халат постоянно соскальзывал с них. Наблюдал за ней Роман, затаив дыхание. Теперь он встал и подошел ближе в руках, у него была довольно большая черная коробка, которую он положил на столик перед Мариной.
– Это тебе маленький подарок.
– Что это? – подозрительно взглянула Марина сначала на коробку, потом на Романа.
– Открой и узнаешь.
Она взялась за крышку и подняла ее. Это было жемчужное колье. Безумно красивое жемчужное колье. Волны жемчуга прекрасно переплетались между собой, между ними находились ряды из жемчуга побольше, а самые крупные разместились между этими рядами. Это колье показывало всю тонкость ювелирной работы: жемчуг выглядел, как настоящее кружево. В то время готовили новую коллекцию, главная идея которой заключалась в том, чтобы представить украшения фасонами прямиком из Викторианской эпохи, но выполненные лучшими образцами камней, жемчуга и золота. Богатые дамы захотят купить себе серьги или же кольца почти точные копии тех самых, что носили герцогини и королевы. Премьера коллекции должна была состояться через пару недель, и эта коллекция была по истине грандиозная. Жемчужиной этой коллекции являлось как раз это колье. Над ним работали несколько лет, жемчуг был лучшего качества, идеальных форм. Воссоздать тот самый образец было чересчур сложно, и сам факт, что оно сейчас лежало перед Мариной, был удивительным.
– Рома… Я представляю сколько стоит вся эта красота. Ты же знаешь, я не могу его взять.
Опять ее реакция была противоположна реакции любой другой девушки. Марина, похоже, даже расстроилась тому, что увидела.
– Я никогда тебя ни о чем не просил, а теперь прошу принять мой подарок. Пожалуйста. Тебе же понравилось, я хочу подарить тебе хоть что-то значимое.
Вздохнув, Марина кивнула.
– Можно я? – спросил Роман и взял колье.
– Конечно.
Он осторожно приложил его на шею Марины и, убрав волосы на бок, застегнул украшение. У него даже руки задрожали в тот миг, как он увидел ее отражение. Ей шел жемчуг, как никому другому, и даже это вычурное колье, которое стоило довольно дорого, казалось лишь безделушкой на ней. У Марины была редчайшая способность превращать жемчуг в бусины, а бриллианты в стекляшки. Они никогда не затемняли ее красоты, лишь становились фоном, на котором ее глаза сверкали еще ярче обычного. Марина наконец улыбнулась и дотронулась жемчужин на своей шее.
– Ты – моя единственная жемчужная королева, – сказал он и поцеловал оголенное плечико Марины.
Это был не просто подарок, это был миллион долларов на ее шее. Роман должен был сделать это. Он не хотел, чтобы Марина хоть в чем-нибудь нуждалась. Деньги она бы никогда не взяла, да и если бы знала, сколько стоит это колье – тоже. Теперь Роман не волновался за нее, если что-то пойдет не так, Марина продаст колье и никогда не будет бедствовать.
Марина накрасилась, оделась и вызвала такси. Такие простые действия, но от них у Романа все сильнее колотилось сердце. Он чувствовал каждой клеткой организма, что им осталось совсем немного, всего пару минут, и это пожирало его. Роман сидел на краю кровати и смотрел на нее, Марина выглядела спокойной, хоть немного и суетилась. Когда последние вещицы оказались в ее сумке, она подошла немного ближе, и в ее глазах взорвалась бомба.
– Рома, прости меня, я, правда, думала, что так будет лучше. Я превратила твою жизнь в кошмар. Мне очень жаль.
– Не надо. Тебе не за что просить прощения. Я во всем виноват сам, знаю. Ты принесла в мою жизнь только все самое лучшее, ты научила меня жить.
Марина отрицательно покачала головой и снова устремила на него болезненный взгляд, который разрезал все внутри Романа на ровные мелкие куски.
– Ты – замечательный человек, – сказала она. – Я очень рада, что мы встретились. Но я должна уехать, так ничего не получится. У тебя все будет хорошо, я верю в это, и ты поверь мне. Спасибо тебе за то, что ты делал для меня, я это безумно ценю, даже если тебе казалось, что это не так. Спасибо тебе за все.
С каждым ее словом ему становилось все больнее, и от этой боли Роман потерял возможность говорить. Марина подошла к нему и вдруг обняла. Теперь он не мог еще и дышать. Тепло ее тела больше не могло согреть те страшные льдины, которые снова появлялись, это тепло лишь дразнило. Ее тонкие руки лежали на его шее, как раньше, но теперь Роман понимал, что это был последний раз, когда они вот так запросто обнимали его. Он слышал, как часто дышала Марина, и в груди щемило все сильнее.
– Рома, спасибо, – тихо-тихо сказала она.
– Это тебе спасибо за то, что ты есть.
Он провел рукой по ее спине, и Марина стала понемногу отстраняться. Она поцеловала Романа в щеку и сказала страшное слово: «прощай». Теперь Марина шла к двери. Вот в этой обыкновенной гостиничной двери должно было навсегда исчезнуть его счастье. Марина еще раз обернулась, и ее глаза блестели как-то неправильно, Роман лишь радовался тому, что она была дальше, чем он смог бы разглядеть слезы.
– Будь счастлива, – с трудом преодолевая ком в горле, сказал Роман. – Обязательно будь счастлива.
Марина улыбнулась, и этого неправильного блеска в ее глазах только прибавилось. Она вышла, тихонько притворив дверь, а Роман так и остался сидеть на кровати и смотреть на дверь. Он слышал, как отъехала машина такси, потому что у них было открыто окно. Так и исчезла Марина. Горький ком из горла мигом провалился дальше, а это куда хуже. Теперь горечью было объято все его тело. Роман тер ладонями лицо, тер его до одури, и на его глазах появились слезы.
В последний раз он ревел, когда ему было десять. Он отчетливо помнил тот день. Два месяца перед этим он ходил на дополнительные занятия по конструированию, их там учили делать самолеты, но он не хотел простой самолет, ему нужен был лучший. С ним мастер занимался отдельно, Роман очень старался, он хотел сделать подарок папе на день рождения. Два месяца трудился, и в итоге получился небольшой сине-белый самолет, зато с какими крыльями! Роман гордился своим самолетом и был уверен, что отцу понравится.
Он пришел в кабинет к отцу и сказал, что сам сделал этот самолет для него. Роман признался в том, что хочет быть летчиком и летать на вот таких самолетах и никем другим он не будет. Он попросил отца о том, чтобы после школы пойти учиться в академию авиации, объяснял, что не сможет жить без самолетов, что хочет заниматься только этим. Отец побагровел от злости и накричал на него, сказал, что никаким летчиком ему не быть, что он будет заниматься бизнесом, как и он, а самолеты – это глупость. В доказательство к своим словам он разломал макет самолета, а остатки раздавил ногами. В тот момент Роман понял, что этот мир не прост и некоторые вещи не объяснить. Ему было обидно, и он убежал в библиотеку, где любил читать книги про летчиков. Спрятавшись под стол, он долго плакал, держа в руке обломок крыла, даже пропустил ужин. Потом пришел отец и сказал, что реветь это стыдно и что если еще хоть раз увидит, как он плачет, то заставит идти в школу в розовом платье.
Если бы Роман поехал напиваться в баре или пошел в их любимый с Мариной ресторан, чтобы вспомнить, как им было хорошо, это не выглядело бы так жалко, как то, что он сделал. Он поехал на работу. Ему не зачем было больше работать, теперь он знал, что Марина не вернется, значит и вся его жизнь потеряла смысл. Зачем он пришел в офис, если знал, что не в состоянии работать, что не сможет прочитать даже один лист отчета до конца? Он и сам не знал, зачем был там.
Картина с красными пятнами в миллиардный раз подразнила его. Роман попросил, хотя скорее потребовал кофе и уселся на свое кресло. Он не знал, чем заняться, просто пришел сюда, потому что привык и теперь мучился в сомнениях. По правде говоря, успел он только выпить кофе, как его дверь бесцеремонно открылась. Зашла, даже не зашла, а продефилировала, словно по подиуму, Вика в коричневом широком комбинезоне со шторкой на одно плечо. Она отстукивала торжественный марш на своих огромных каблучищах и остановилась только рядом с Романом. Она изо всех сил хотела держаться гордо и сухо, но было заметно, что ее вспыльчивая истерическая натура просвечивалась через эту неподходящую маску.
– Рома, надеюсь, ты уделишь пару своих драгоценных минут законной жене. Я уже поняла, что дома ты не покажешься, более того, тебя не было вчера и здесь. Наверно, я должна радоваться тому, что поймала тебя, это редкостный случай.
Роман не хотел играть в ее игры и просто смотрел с нетерпением.
– В прошлый раз твой роман длился почти два месяца, сколько будет теперь – понятия не имею. Мне было плевать на то, что ты унизил меня и уехал с этой девицей с важного мероприятия, что мне пришлось сразу уехать домой и самой объяснять журналистам, что ребенок заболел, и мы не могли остаться. Подумаешь, ты не появляешься дома, забыл обо мне и нашем сыне. Я могу понять, что у тебя проснулись чувства, все такое, – она выпрямила спину и взяла паузу. Правда, долговато выдерживала, Роман забыл начало монолога. – Если бы это была очередная интрижка, я бы и слова тебе не сказала. Я знаю, что я для тебя никто, что мои чувства тебе побоку, и пусть… Но в этот раз все не так. Я только вчера узнала, что ты забрал колье, то самое колье, которое обещал мне уже несколько лет, особенно после того, как я родила тебе сына! Это колье должно было быть моим, ты же знал, как я его хотела, и ты плюнул мне в лицо. Ты взял и подарил его ей! Теперь она станет жемчужной королевой? Что будет дальше? Ты отдашь ей мои машины? Выставишь меня на улицу и будешь жить с ней? Я все это время пыталась спасти наши отношения, но тебя это не волнует. Ни я, ни ребенок, тебе не нужны! Тебе нужна только она! Если ты все же женишься на ней, то будешь несчастлив! Все вернется, вся боль, что ты причинил мне, тогда ты поймешь, какого это!
Роман лишь вздохнул. Вика уже не притворялась, она даже руками размахивала и дышала так, словно огонь изо рта извергался. А все из-за колье, которое она захотела и не получила.
– Она разрушила мою жизнь! – взвизгнула Вика, – Ты всегда будешь любить ее больше, чем меня, ведь так? И плевать на то, что мы столько лет вместе, что у нас ребенок! Но все было в порядке… Зачем она вернулась? Она заберет у меня все, сегодня колье, а завтра ты меня просто убьешь, чтобы избавиться!
– Вика, что ты несешь?
– Я все знаю. Ты уйдешь к ней, а я буду страдать, жить в нищете и с ребенком, а у вас будут другие дети, и наш Дима будет тебе совсем не нужен, – вздрогнул ее голос. Было непонятно правда ли она собирается заплакать.
– Это колье было прощальным подарком, – выдавил Роман. – Марина уехала навсегда, можешь не беспокоиться, я тебя убивать не буду.
– Это правда? – она словно раздумывала зареветь или пока не нужно.
– Правда.
– Значит все закончилось? Теперь все снова будет хорошо? Слава богу! А колье было шикарным…
Глава 24
На этот раз Роману не потребовался год, он добился того же результата всего за два месяца. Как будто ничего и не менялось в его унылой жизни, из которой выкачали все цвета, всю радость. Он ничего не мог изменить и отдался течению. Снова сидел в офисе целыми днями, снова хамил всем подряд и не выбирал выражения, а потом возвращался в замок и продолжал все это делать там. Прошла долгожданная премьера новой коллекции, на которую Роман даже не явился. У него хотели взять интервью, но он в грубой форме отказывал. Вика сочиняла небылицы о том, почему ее муженек не может, только пресса не унималась и все продолжала писать мутные истории про жемчужного короля. Он же не обращал внимания на такие вещи, они не писали про него и Марину, а на остальное было плевать. Так он и жил день за днем, пытаясь изо всех сил забыть о ней, забыть хоть на минуту. Его боялись все: прислуга ходила на цыпочках и молчала, потому что он мог уволить просто за то, что они долго болтали, в офисе все работники из кожи вон лезли, чтобы справиться на отлично, тем не менее каждый месяц кому-то не везло, и он попадал под увольнение. Никакие муки совести не мучили Романа, даже когда он выгнал Нину, что работала у него шесть лет просто за то, что она рассыпала сахар на кухне, когда готовила чай.
Ему было не выжить без Марины, Роман это прекрасно знал. Его душа кровоточила целыми днями. Спасла бы его только она, но Роман не мог взять и поехать к ней. Марина ясно дала понять, что ничего не выйдет, они попрощались и мечтать о возвращении их собственного рая было бы чертовски глупо.
Роман знал, что еще услышит о ней, как о талантливой художнице или же фотографе, о ее выставках в Лондоне или Париже, что лучшие критики будут восхвалять имя Марины и ставить ее в пример другим. Знал, что прочитает ее интервью, которое она даст уже будучи шикарной сорокалетней женщиной, имеющей все, что нужно для счастья: любящего мужа, детей и собаку, приученную проситься по нужде на улицу. И тогда Роман бы подумал: «Ага, вот и ты в бесконечном поиске себя все же остановилась на обычном, лучшем, семейном счастье. Пусть не со мной, но я безумно рад, что у тебя есть семья и радость, что тебе есть кем гордиться и есть кому гордиться тобой».
Роман не ошибся, он услышал о ней, но раньше, чем мог ожидать. Всего через три месяца и три дня после того, как они расстались, по случайности Роман увидел новости. Он вообще не смотрел телевизор, но тем вечером сел в одной из гостиных перед телевизором и запивал горе хорошим виски. В новостях показали, что в Амстердаме в торговом центре упали огромный новогодние декорации, прикрепленные к потолку. Пострадало пятьдесят четыре человека. Двадцать пять отделались легким испугом, восемнадцать получили ушибы и ссадины и всего один человек погиб. Это была она. Удар от металлической конструкции пришелся в висок, и Марина скончалась, не приходя в сознание. Обычно, когда видишь такие новости и там пишут о жертвах, думаешь всего один человек, хорошо, что так. Но этим одним человеком стала она, почему так случилось? Роман еще вспомнит про то, что когда-то Марина твердила ему, что умрет глупой смертью и просила не смеяться, но это будет позже. Роман не смеялся до конца жизни.
Умерла она в канун Рождества. Видимо, как все, пошла покупать новогодние подарки и погибла. Роман все надеялся на ошибку, хотя сам в это не верил. Объявили, что это был несчастный случай, всем мгновенно заплатили за ущерб и тихонько прикрыли это дело. Но Марина была мертва, по идиотской случайности, просто ей не повезло, и теперь ее не было на этом свете. Виновных никто не собирался искать, их как бы не было. Тем не менее, к вечеру того же дня было найдено три тела, косвенно вовлеченных в трагедию. Хоть Роман и заплатил за это, ему не стало легче, когда он узнал, что эти придурки мертвы.
Роман приехал туда в Рождество, заплатил следователю, который расследовал это дело, чтобы все узнать. Да, Марина покупала подарки, позже Роман увидел их, они все еще хранились в полиции, но скоро все вещи должны были отправить ее родителям. Это была удочка для отца, и золотые часы из ювелирного Романа – маме. Все-таки она зашла в его магазин, это на мгновение согрело его душу. Ошибиться в том, кому предназначались подарки было невозможно – в ее сумки вместе с паспортом нашли билет домой. Марина все же решила поехать туда на Рождество, но не успела. Почему жизнь так несправедлива? Она решилась помириться с родителями и умерла к Рождеству, разве так вообще бывает? Еще были крошечные детские платья, сначала Роман подумал, что это Марина купила какой-нибудь знакомой, у которой родился ребенок. Он спросил у следователя еще хоть какую-нибудь мелочь.
– Да ничего особенного. Хотя… У нее было на пальце правой руки кольцо, серебряное с жемчугом, но по документам девушка не была замужем, мы так и не нашли никакого жениха. Вот это странно.
– Вы хотели сказать на левой.
– Нет, кольцо было на правой, поэтому мы и пытались сначала найти мужа, а только потом отправили тело к родителям.
Роман никак не мог понять. Он все думал и думал, думал и думал… Его мысли сплетались, путались, но остановить их было невозможно. Роман был уверен, что это все, и, в принципе, этого было достаточно. Ему казалось, что ничто не удивило бы его сильнее, да и от сердца осталась дырка, и эта дырка не смогла бы заболеть сильнее. Как же он ошибался!
– Ах да, – сказал следователь. – еще в кошельке нашли это. Жаль ее, конечно. Нелепая случайность, и нет двух жизней.
Это был снимок с УЗИ. На нем сзади стояла дата 24.12 и еще ниже надпись «три месяца». У Романа потемнело в глазах и ему пришлось выпить воды, которую принесла девчонка, помощница следователя. Марина была беременна, а это оказалось смогло коленным железом палить дырку от сердца. Роман сразу решил, что это был его ребенок. Срок сходился и почему Марина ничего не сказала ему о ребенке было понятно. Она не хотела окунаться с головой в жизнь Романа, не хотела быть ее частью и не хотела этого же для своего ребенка. Наверное, Марина боялась, что дочка привяжет ее к Роману навсегда. Конечно, может быть все было не так.
Марина не хотела детей, она часто говорила, что была бы плохой матерью, что не смогла бы жить только семьей. Но она не сделала аборт. Марина оставила этого ребенка, хотя вряд ли хотела. Роман знал, что Марина любила дочку, она бы стала замечательной мамой, если бы не умерла…
После того, как Марина умерла, все изменилось. До этого момента единственным утешением в жизни Романа была надежда, что у нее все хорошо, что Марина счастлива где-то далеко, без него. Это помогало справляться с болью и хоть немного держать себя в руках. Теперь же жизнь не просто утратила всякий смысл, из нее пропали последние капли света, и Роман окунулся в беспросветную тьму.
Его искалеченное сердце из ледяного превратилось в каменное, а от этого никакого спасения нет. Каждый день казался ему годом, словно он при жизни попал в ад. Отныне он был обречен не только каждое утро думать о том, что Марины нет рядом, а думать о том, что ее вообще нет. Это была самая жестокая пытка, но перестать пытать себя Роман не мог. Если день, без преувеличения, казался Роману годом, сложно описать, на что были похожи годы, которые неумолимо бежали вперед. Компания постепенно разорялась, и Роману не было до нее дела, он не читал отчеты, а если люди пытались намекнуть на то, что нужно срочно заняться спасением, их Роман с криком увольнял. Дохода было все меньше, только вот компания была настолько огромна, что для того, чтобы полностью разориться, нужно было лет сто. Тем не менее Роман неплохо справлялся с разрушением собственной империи.
Он хамил журналистам, которые проявляли особенный интерес к жемчужному королю, отказавшемуся от любых праздников, публичности и знакомств. Его имя молотили все, кому было не лень, а он только посылал всех, не разбирая, что ему говорили. Роман разорвал любые связи с напомаженными людьми слишком высокого круга, многих оскорбил, потому что они были ему противны. В один миг он понял, что нет смысла в искусственных словах, вообще в каких-то действиях и можно делать что угодно. Регина метала молнии, ее обязанности заключались в том, чтобы поддерживать репутацию компании и короля, а также успокаивать прессу, которая хотела создать скандал. Когда она попросила Романа о том, чтобы дать интервью ее знакомой, ведь он вообще не появлялся на людях почти два года, Роман уволил ее. Регина была профессионалом, он знал ее лет пятнадцать, но, не раздумывая, уволил.
Не сложно представить, как все это переживала Вика, привыкшая к роли жемчужной королевы и трону на любом мероприятии. По началу она пыталась кричать на Романа или умолять его, или запугивать тем, что они скоро разоряться. До него ничего не доходило и вскоре Вике пришлось смириться. Она раздражала Романа просто своим существованием, он все чаще грозился забрать у нее все до копейки и называл не самыми красивыми словами. Они почти не виделись в своем замке, потому что каждая их встреча сводилась к ссоре. Роман запугал всю прислугу и если кто-то просто подходил к нему, когда он был занят, то терял работу. Роман стал выгонять людей, даже не заплатив, ему было на всех плевать. Однажды он уволил нянечку, которая смотрела за Димой с самого его рождения, просто потому что она на минуту отвлеклась, и сын забежал в его кабинет. Он не хотел видеть этого ребенка.
Вот так легко рушилось все. во что когда-то верил Роман. Он так и не понял принцип жизни. Ведь все люди идиоты, которые тратят жизни впустую. Например, его жена, Вика, ни о ком не думает, кроме себя. Она не видит ничего, кроме денег, денег, денег, ее существование смешно и печально. Или же любая горничная, которая проживает одинаковый день всю свою жизнь и только и делает, что моет, трет и терпит. Так проходят их жизни, бесполезно и бессмысленно. Марина же была другой, не как обычные люди, которые тратят жизни на пустяки. Марина искала себя, она жила легко и просто, она верила в свободу и себя. Она бы прожила длинную и яркую жизнь, делала бы только то, что хотела. Она бы нарисовала кучу чудесных картин, побывала бы в самых экзотических странах, она была бы счастлива. Но ее нет. В один миг ее не стало, а этот идиотский мир ни капли не изменился, словно ничего и не произошло! Все эти люди-подделки продолжают жить свои глупые жизни, все вокруг стоит на своих местах, растут деревья, птицы летают, светит солнце. А ее нет. И никому нет до этого дела. Роман все чаще смотрел по сторонам и думал, как это вообще возможно. Ее нет, а он продолжает жить, и дура Вика, и Артем, который целовал ручку Марины. Все живут, просыпаются, болтают с другими людьми с надменными улыбками, едят и снова засыпают. Только Марина так не может.
Если бы вся планета вымерла, Роман никого бы не пожалел. Ему было плевать на всех, и он бы взорвал всю планету с детьми, стариками, инвалидами, если бы это вернуло ее. Но жизнь шла, а Марина лежала в земле. Ей было двадцать три. Люди не должны умирать в двадцать три. Роман помнил себя в этом возрасте, он тогда набирался опыта в Америке, познакомился с новыми людьми и просто радовался жизни, ему казалось, что впереди столько всего прекрасного, что у него все получится, и никто не мог его переубедить в этом.
Роман не мог переносить жизни, в которой ее уже не было. Он смотрел на своего сына и чувствовал только отвращение, как и к жене. Это был ее ребенок, Вики. Роман постоянно думал о девочке, которая погибла вместе с Мариной. У них могла бы быть дочка и тогда все было бы иначе. Роман сходил с ума от мысли, что у него и Марины мог бы быть общий ребенок, ребенок, который навсегда связал бы их. И она любила этого ребенка, точно любила. Как бы все было иначе! Роман хотел бы воспитывать ее, просыпаться по ночам, чтобы ее покормить, убаюкивать на руках и постоянно быть рядом. Он любил не рождённую дочь больше, чем существующего сына, а мертвую Марину, чем жену.
Каждый сочельник Роман уезжал в Амстердам и напивался в баре так, что не мог стоять. Роман ненавидел всю жизнь: тех, кто назывался друзьями, жену, которая воспитывала сына похожим на себя, учила его самому главному в жизни: тратить деньги Романа. Всю жизнь Роман любил только Марину, ее одну, даже после ее смерти. Каждый год вместо того, чтобы проводить Рождество с сыном, который просил его об этом, Роман напивался и вспоминал ее. Роман думал о том сколько было бы их дочке. Вот она бы уже научилась ходить, вот и напевала бы короткие песенки, читала бы по слогам, каталась бы на велосипеде… А Марина навсегда осталась в его памяти удивительной юной девушкой, которая приходила в восторг от вида птички, проливного дождя и совершенно равнодушно относилась к материальным благам; той, кто могла лечь на асфальт, когда хотела посмотреть на звезды или внезапно уехать, когда чувствовала, что хочет этого. Есть люди, которые умирают в самом начале своей жизни. Они навсегда остаются в нашей памяти молодыми и чистыми. Нам искренне жаль, что для них жизнь закончилась, что они не успели так много. Мы никогда не узнаем, какие плохие поступки они могли бы совершить, как испачкали бы свою жизнь. Для нас они остаются светлым прошлым, чуточку лучшими, чем все живые.