Глава 11
Хоть Роман и нашел виновных в поломке бирж, добывающих жемчуг, и вычел из их зарплат хорошие суммы, на восстановление оборудования требовалось немало времени и многие расходы все-таки пришлось оплачивать из собственного кошелька. Это был не лучший день в его жизни. Роман чуть ли не порвал все связи со своими давними друзьями, которым резко понадобилось немножко денег на развитие бизнеса, всех их он послал, так, как раньше не позволял себе. Ему хотелось поскорее освободиться от неприятных рабочих дел, и он спешил в гостиницу к Марине.
Стоило ему только сделать пару шагов по коридору, как она вылетела из ванной и целеустремленно с разбега чуть не снесла его с ног, заключая в объятья.
– Привет, я соскучилась, – на одном дыхании сказала Марина.
Роман только спустя несколько мгновений пришел в себя и тоже обнял ее и поцеловал в макушку. Как же чудесно она умела вот так прилететь неизвестно откуда и выбить из его головы все сомнения и рабочие мысли, которые просверливали дырки в мозгу целый день. Когда она говорила, что скучала и обнимала его на пороге, Роману казалось, что он попадал в рай, где все было проникнуто волшебством и невесомым счастьем.
– Привет, моя родная, а я как скучал.
Марина уперлась руками в его грудь и немного отстранилась, вскинув голову, чтобы смотреть на Романа.
– Что у тебя нового? Как прошел день? – спросила она.
– Да ничего интересного, опять решал всякие дурацкие проблемы. Они мне сегодня так надоели, давай не будем об этом говорить, хотя бы сейчас, – слабо улыбнулся Роман. – Лучше ты расскажи, чем занималась сегодня.
Ее личико словно заблестело, губы приоткрылись, глаза вспыхнули ярким огоньком. В такие моменты вся возможная жизнерадостность скапливалась всего лишь в одном человеке.
– А я сегодня решила прогуляться и пошла в парк. Как там здорово! Я очень люблю гулять в парке в самом конце лета. Деревья уже желтеют, но все еще много цветов на клумбах, а сегодня еще не особо жарко и так хорошо сидеть на лавочке под огромными деревьями.
Все это Марина рассказывала с таким восторгом и детской веселостью, что Роман не смог скрыть улыбки.
– А я даже не помню, когда в последний раз гулял в парке.
– Серьезно? Как же так?
– Не знаю, не было времени, просто не хотелось, – пожал плечами Роман. – Хочешь пойдем сегодня вечером? Мы давно нигде не гуляли, прогулка по парку, на мой взгляд, весьма романтический способ времяпрепровождения.
– Мы обязательно с тобой сходим в парк, только давай не сегодня. Лучше поехали сегодня где-нибудь поужинаем.
– Хорошо, как скажешь.
– Вообще я пошла в парк, чтобы порисовать, хочешь я тебе покажу, что у меня получилось? – снова вспыхнули ее глазки.
– Я уже умираю от нетерпения, неси быстрее.
Роман присел на диван рядом с Мариной. Она всучила ему специальный альбом для рисования и бесцеремонно упала ему на грудь. Марина рисовала не просто хорошо, она рисовала восхитительно, соблюдая всякие мелочи, как это делают профессионалы. Вот только в ее работах, кроме строжайшей четкости линий и форм, было еще что-то. Роман не сильно разбирался в художественных произведениях, искусство не являлось его сильной стороной, и он не знал, как описать то, что рисунки Марины заставляли чувствовать. В них было что-то особое, то, что привлекало внимание и заставляло медлить и задумываться над каждой картинкой. Они все были особенные, как и сама Марина.
Сегодня она нарисовала пару пейзажей, но необычных, она заметила что-то выбивающееся из простых деревьев и клумб. Еще у нее были люди: старушка, кормящая голубей, дети, которые рисовали мелом на асфальте цветы, влюбленная парочка и старики с задумчивыми лицами, играющие в шахматы.
– Тебе нравится? – спросила Марина, когда начались пустые страницы.
– Безумно, и я серьезно. У тебя большой талант, ты могла бы стать известной художницей. Если ты хочешь попробовать добиться чего-то серьезного в этом направлении, я могу тебе помочь. У меня есть знакомые и в художественном институте, и просто знаменитые художники, которые могли бы тебе помочь.
Марина забрала свой альбом и положила на полку возле телевизора. Роман был уверен, что в тот момент она думала над его предложением, но когда она повернулась, на ее лице была только милая улыбка.
– Сейчас я хочу поужинать с тобой. Только мне нужно собраться, готов подождать?
– Я могу ждать тебя хоть всю жизнь.
Марина ушла в спальню, а Роман все это время думал над тем, что она никогда не примет от него никакой помощи. У нее было больше шансов, чем у других людей сделать себе имя, заработать на своем искусстве, у нее был он, Роман, который сделал бы все, что она сказала. Вот только Марина никогда его ни о чем не попросит. В этом заключалась ее духовная сила, независимость, поэтому она всегда была на ступень выше него. Марина не зависела от Романа ни в чем, а он давно не мог без нее жить.
Марина вернулась к нему минут через сорок в очаровательном темно-оливковом костюме. Он казался одним целым, но состоял из брюк, расширяющихся к низу и короткой свободной маечки. На ногах у Марины были молочные туфельки на низких каблуках, на руке простой серебряный браслет и в компанию к нему серебряные кольца-серьги. Волосы Марина собрала сзади, макияж был заметным, но совсем не ярким.
– Я готова, – улыбка придала ее образу еще большую обворожительность.
– Ты выглядишь просто шикарно.
– Спасибо, – Марина опустила глаза, но подняла опять уверенные и решительные.
Она, действительно, выглядела шикарно, ничуть не хуже, чем девушки круга Романа. Только для того, чтобы быть шикарными, им приходилось тратить бешеные деньги на салоны красоты и дорогие наряды, а в Марине вся красота и элегантность были внутри, были в ней самой.
Марина попросила еще немного покататься по городу, и Роман с радостью выполнил ее желание. К моменту, когда они подъехали к хорошему французскому ресторану, успели проголодаться. На этот раз Роман решил не шокировать Марину необычными деликатесами и не заказывать лягушачьи лапки или бургундских улиток. Они остановились на жаренном альпийском сыре «Raclette», салате из томленой гусиной грудки и дикой оленине, конечно, взяли еще бутылочку «Liber Pater» красного вина Бордо. Роман не переставал удивляться тому, как Марина держалась в подобных заведениях. За соседними столиками сидели женщины в нарядах от кутюр и мужчины с золотыми ролексами на руках, тем не менее Марине обстановка дорогого французского ресторана шла куда больше. Она держалась уверенно и совсем не высокомерно, как люди в таких заведениях, поэтому ей как-то особенно улыбались официанты и с интересом поглядывали женщины в бриллиантах. Если все эти богачи сливались с антикварными креслами эпохи барокко, лепниной на потолке и шикарными голубыми портьерами с бахромой, то Марина выделялась на этом фоне. Ничего подобного Роман не замечал ни за одной женщиной.
Когда они вышли из ресторана, уже было около полуночи. Улицы залило золотистым светом фонарей, машины то и дело проносились по дорогам, создавая суматоху, которая была нелепой для поздней ночи. Было достаточно тепло, хотя ночи в конце августа больше походили на осенние. Черный «Феррари» Романа находился совсем близко к входу в ресторан, но Марине не захотелось сразу же садиться в машину, и она попросила его немного пройтись с ней по ночному городу. Роман взял ее под руку, и они не спеша прогуливались по соседним улицам, рассматривая вывески ночных клубов и ресторанов, встречающих ночных гостей.
– Ром, смотри, какие сегодня яркие звезды, – Марина всегда говорила тихо, если они долго молчали, как бы с уважением к мыслям Романа, которые она останавливала.
– Да, красота.
– Сегодня на небе ни облачка, поэтому так хорошо видно. Подожди, давай посмотрим.
Они остановились. Находились они почти на перекрестке, правда, тут здания были не высокие и небо было отлично видно. Марина отпустила руку Романа, а дальше сделала то, что Роман никак не мог понять. Марина в своем прекрасном костюме и легла на асфальт.
– Моя милая, что ты делаешь?
– На звезды лучше всего смотреть лежа, – улыбка Марины сверкала загадкой при свете полукруглого месяца.
– Я прошу тебя, встань, здесь же грязно.
Она была странной, конечно, но ведь лежать на асфальте и смотреть на звезды это перебор! Роман хотел поднять Марину, только она сказала:
– Ложись со мной. Мы живем только раз, а ты никогда не смотрел на звезды, лежа на грязном асфальте в дорогом костюме.
Она была сумасшедшей. Но эта сумасшедшая позвала его, и Роману ничего не осталось, как согласиться. И вот он лежал рядом с Мариной и улыбался, как дурак. Он, миллиардер, влиятельный человек, тот, кто мог себе позволить все, что угодно, почувствовал свободу, только когда лег на асфальт. Вся жизнь показалась ему глупой, все контракты, все деньги мира и финансовые сложности, и его биржи. Только смотреть на небо, лежа посреди улицы, глупым не являлось. Марина сплела их пальцы, и ему стало так хорошо. Роман дышал полной грудью и слышал, как дышала она. Марина умела находить радость в мелочах, и Роман был счастлив, что она делилась этими радостями с ним.
– Правда, так звезды красивее? Кажется, что и ты где-то там, в этом небе, и нет ничего, кроме тысячи звезд, – сказала Марина опять тихо.
– Да, ты абсолютно права. Я потерял тридцать пять лет своей жизни, не зная, что на звезды можно смотреть так. Хорошо, что теперь я спасен.
Они полежали еще пару минут, и Марина встала, отряхнула одежду и сказала, что им пора возвращаться. Только Роман продолжать лежать, глядя на небо, и думать о том, как мало он позволяет себе в жизни, как много в ней ограничений и как мало таких глупых радостей.
– Рома, вставай, хватит! – Марина взяла его за руку и пыталась поднять.
– Нет, мне понравилось, я хочу еще полежать.
– Пошли, нельзя валяться вечно! – хмурила брови Марина.
Ее свирепое лицо возвышалось над небом среди звезд, теперь Роман любовался на нее, а не на звезды.
– Полежали и хватит, это хорошо делать всякие странные штуки, которые приходят в голову, но во всем нужно знать меру! Иначе заберут в психушку.
– Марина, тебе очень идут звезды.
Она вздохнула и улыбнулась так, что от этой улыбки можно было ослепнуть, если не зажмурить глаза. Роман не зажмурил.
Он все-таки встал, и они вскоре добрались до гостиницы. Роман, вышел на пару минут за бутылкой бренди, а когда вернулся, понял, что ему не с кем ее пить. Марина аккуратненько прилегла на кровать прямо в одежде и заснула, подложив одну руку под голову. Ее туфли сиротливо стояли на коврике, смотря носиками в противоположные стороны. Роман принес из гостиной плед и укрыл ее, сам же прилег на другую сторону кровати и долго смотрел на нее, умиляясь и восхищаясь одновременно. Это была лучшая ночь и ничего подобного в его жизни уже никогда не было.
Глава 12
После превосходного ужина во французском ресторанчике, кстати, в этот ресторан, они захаживали частенько, они собирались обратно в гостиницу. Погода в тот день была далеко не идеальной. Весь день небо было затянуто непробивными серыми тучами, и стоило им выйти из ресторана, как раскаты грома стали предвещать о приближающейся грозе. Хорошо, что машина находилась поблизости. Роман открыл дверцу для Марины и сам поспешил сесть. Роман уже завел машину, как Марина дотронулась его руки.
– Подожди, давай немного посидим.
– Конечно, только вряд ли мы успеем вернуться, не попав под дождь, – он убрал руку от ключей.
– Ничего страшного. Просто, когда едешь, все двигается и появляется спешка, а я хочу посидеть в тишине, – Марина открыла сумочку. – Еще бы я поправила помаду.
Роман настроил ей зеркальце, и она принялась наносить на губы розоватую помаду уверенно и соблазнительно. Стоило Марине закончить, как на лобовое стекло посыпались крупные капли, которые моментально превратились в целый водопад.
– Смотри, Марина, вот и хлынул дождь.
– Да, я люблю дождь, а ты любишь?
– Люблю, если нахожу в теплом и сухом месте, – ответил Роман.
– Это не любовь, ты всего лишь симпатизируешь дождю. Когда любишь, об удобствах не задумываешься.
Марина заулыбалась таинственно, как она порой умела. Марина открыла дверь машины и выбежала на улицу, прямо под ливень, который сокрушался на землю сплошной стеной воды.
– Марина, что ты творишь?! – закричал Роман.
Марина стояла на улице, вытянув руки в стороны, и смеялась, хотя промокла до нитки. У Романа все внутри переворачивалось от неожиданности и неоправданного ужаса.
– Ты же промокнешь!
Она уже промокла, но ей было плевать. Ей просто захотелось под дождь, под сумасшедший ледяной дождь. Роман вылетел вслед за ней, на ходу стягивая пиджак. Все его лицо и рубашку намочило моментально.
– Господи, Марина, сядь в машину! Ты заболеешь!
Он поднял пиджак над ее головой, чтобы хоть как-то защитить ее от воды, говорить, что это было бесполезно, будет излишне. Если Роман был крайне озабочен происходяшим, то лицо Марины светилось детской радостью и озорством.
– Прошу тебя, пошли в машину! – кричал Роман.
– А я люблю дождь, – сказала Марина.
«А я люблю тебя» – хотелось сказать Роману. Сам бы он не стоял под чертовым ливнем, ненавидел он дождь на самом деле. Мерзко это быть мокрым, и вода, когда падает на голову и течет по шее, раздражает ужасно. Он стоял под ненавистным дождем из-за нее, никакой комфорт был не нужен. Марина заулыбалась и прижалась к нему. Запрокинув голову, она поцеловала его долгим-долгим поцелуем в скользкие от дождя губы. И на какое-то время Роману стало плевать, что они стояли под дождем, куда важнее было другое.
– Ты когда-нибудь целовался под дождем? – спросила Марина.
– Только что был мой первый поцелуй.
– Вот видишь, как хорошо, что мы вышли из машины.
Все-таки Марина согласилась залезть обратно, и Роман со спокойной душой занял свое место. Они не просто промокли, они промокли насквозь. Роман смотрел на Марину, у которой текла вода с волос и одежды, создавая лужицу на полу, и ему было плевать, что у самого рубашка стала полупрозрачной и в ботинках хлюпала вода. Видя, как побелело от холода ее лицо, он сам примерзал к сидению.
– Давай скорее поедем в номер, я ужасно боюсь, что ты простудишься, – сказал Роман и завел машину.
Ехал Роман быстрее, чем было можно, и чуть не оторвал руку Марине, затягивая ее с нечеловеческой скоростью в комнату. Теперь она переоделась в теплую вязаную кофту и длинные брюки, убедившись в этом, Роман переоделся сам. Он сходил вниз в бар и взял бутылку солодового виски и имбирного вина. Если смешать эти напитки в пропорции один к одному, получался замечательный согревающий напиток, который сейчас им был необходим. Чай в таких ситуациях не помогает. Они уселись на диване, Марину Роман заставил закутаться еще и в плед.
– Как ты, согрелась? – Роман закутал ей ноги еще получше.
– Вроде да. Мне нравится то, что мы сейчас пьем. Согревает все в груди.
– Надеюсь, ты не заболеешь. Столько стоять под дождем в такую погоду!
– Я сама не хотела бы болеть. Когда мне было четырнадцать, я умудрилась подхватить воспаление легких, в школу не ходила полгода. Хорошо, что еще в больницу не положили, мне повезло, что моя мама медсестра, она на дому мне делала все уколы. Это было просто ужасно.
– Твоя мама медсестра? Ты ничего не рассказывала о своей семье.
Марина мгновенно изменилась в лице, вся ее непринужденность исчезла. Ее ресницы задвигались слишком часто и рассеяно, губы моментально сжались, это было похоже на защитную реакцию. Роман сразу вспомнил, когда видел ее такой отрешенной. Когда они в первый раз встретились, и он сказал что-то про родителей.
– Да, я ничего не говорила об этом. Просто… Это не самая приятная тема для меня.
– Можешь не говорить, если не хочешь, все в порядке, – Роман дотронулся ее руки, в которой замер пустой стакан.
– Я хочу рассказать. Я ни с кем не говорила об этом, но я расскажу тебе. Только нальешь мне еще?
– Сейчас, секунду.
У Романа даже от неожиданности затряслись руки, и он чуть не разлил виски на стол. Он знал, что Марина многое не говорила ему, и ее готовность поделиться с ним сокровенным не только взбудоражила его, а еще и приятно удивила. Он протянул Марине полный стакан.
– Спасибо, – сказала она.
– Что ж, приступим. Я родилась в крохотном городке, название которого тебе ни о чем не скажет. Родилась я в семье медсестры и связиста. У меня нет ни братьев, ни сестер, так что я – единственный ребенок в семье, на которого возлагали большие надежды, – Марина сделала пару глотков. – Вообще мои родители люди простые, а еще бескомпромиссные и деспотичные. С такими людьми жить сложно, потому что у них только одна правда, а все остальное не заслуживает внимания. С детства я увлекалась рисованием, это было то, что приносило мне радость в жизни. Мои родители решили, что это несерьезно и даже в кружки мне ходить не нужно. Зачем тратить на это деньги? Если есть талант, научится, если нет, так какой смысл? Но я научилась и больше всего на свете хотела рисовать. Вообще я хотела стать мультипликатором, сейчас мне это кажется немного дурацкой идеей, в любом случае я поступила бы академию искусств. Меня никто не слушал, они решили, что я должна стать юристом, что это хорошая работа и шанс на благополучие. Было бесполезно что-либо объяснять им, у меня просто не было выбора.
Я не особо хорошо сдала экзамены, потому что это не были предметы, в которых я разбиралась. Поступила на платное. Вообще у моих родителей мизерные зарплаты, и я знала, чего им стоит платить за мое обучение. Я чувствовала себя отвратительно, понимая, что они отдают последнее, чтобы я училась. Чем дольше я там находилась, тем лучше понимала, насколько это не мое, я не могла быть юристом, мне было неинтересно, я плохо сдавала экзамены, как бы не старалась. На втором курсе я окончательно осознала, что нахожусь не там, где должна быть, и что даже если закончу этот универ, то никогда не буду работать юристом. Мне стало жалко родителей, которые платили столько денег за диплом, которым я не воспользуюсь, и я забрала документы.
Марина ненадолго замолчала, но Роман не перебивал и ждал.
– Когда родители узнали, они были в шоке. Они сказали, что я неблагодарная тварь, что не ценю того, что они делают ради меня и что если я стала такая самостоятельная, то могу делать, что хочу, но чтобы не появлялась на пороге дома. Я ушла и не приходила туда больше. Поехала в Питер, потом в Москву и как-то не умерла от голода до сих пор.
Роман посмотрел на нее, Марина уже не выглядела потерянной, на ее лице лишь просвечивалась печаль. Она наконец-то поделилась тем, что грызло ее изнутри, и Роман ценил то, что она открылась именно ему.
– Вот уже три года я с ними не разговаривала.
– Они наговорили все это, потому что злились. Я уверен, твои родители жалеют об этом. Они любят тебя.
– Я не могу, – прошептала Марина. Роман приобнял ее так, что она оказалась у него на груди.
– Так не может продолжаться вечно, тебе нужно поехать к ним. Марина, тебе же самой станет от этого легче.
– Нет, я пока не могу.
– Ты можешь, хочешь я поду с тобой? Наверняка твои родители хотят тебя увидеть и скучают, – говорил Роман.
– Нет, Рома, не нужно. Я пока не готова, я поеду к ним, но не сейчас. Я поеду одна, только не сейчас.
Марина, словно пыталась избавиться от мыслей и качала головой. От тревоги, из ее руки чуть не выпал стакан, Роман успел его схватить.
– Тише, хорошо. Ты поедешь потом, и все будет хорошо.
Роман целовал ее руку, которая начала дрожать, и Марина вроде успокоилась. Вот что скрывалось в дальней двери ее сознания, вот что она прятала ото всех. Это худшие воспоминания про родителей, самые ужасные страхи о том, что они никогда не помирятся, что они будут злиться на нее всю жизнь. Марина, такая уязвимая, сейчас сидела, прижавшись к нему и делилась самым сокровенным, и Роману хотелось защитить ее от всего: от ее прошлого, от плохих мыслей.
Они довольно долго сидели близко и просто молчали. Роман не хотел отвлекать Марину от ее мыслей, ей нужно было самой разобраться во всем, а он мог только быть рядом и верить в нее.
– Налить тебе еще выпить? – спросил Роман и поцеловал Марину в висок.
– Нет, спасибо. Может потом.
– Хорошо.
Марина немного отдалилась от него, так, чтобы они видели друг друга. Она улыбнулась, не своей фирменной улыбкой на пол-лица, а иначе, пока довольно скромно.
– Рома, я хочу тебя спросить.
– Спрашивай, я готов к любым вопросам, даже самым каверзным и обещаю на все отвечать истинную правду.
– Кем ты хотел быть, когда вырастешь?
– Как сказать… Я не хотел быть космонавтом или врачом, как обычно, хотят дети. Компания, которая сейчас мне принадлежит, что-то вроде семейного бизнеса, ее основал мой прадед, правда, она тогда была намного меньше и называлась иначе. И вот из поколения в поколение ее расширяют, чтобы передавать хорошее наследство детям. Так что я с самого начала знал, что буду работать здесь, где работал мой отец и дед. У меня не было выбора, отец постоянно говорил мне, что я стану следующим владельцем и как это важно.
– Это все здорово, но я никогда не поверю, что ты мечтал сидеть днями в офисе. Это была мечта твоего отца, которую ты выполнял. Но маленьким мальчиком ты хотел быть кем-то другим, ведь так?
Роман опустил глаза и улыбнулся.
– Когда я был совсем маленьким, хотел стать летчиком. Разумеется, лучше летчиком-истребителем, но и обычный бы подошел. Я сходил с ума по самолетам, мечтал выкручивать такие фигуры в небесах, какие никто не делал, облететь весь земной шар со всех сторон. Знаешь, Марина, эта страсть к небу въелась в меня на всю жизнь. Лет семь назад я научился пилотировать, управлять вертолетами. Я даже купил себе парочку вертолетов и летал в самых красивых местах мира, но меня до сих пор преследует такое ощущение… Такое паршивое ощущение, что все это лишь дешевая подделка той огромной детской мечты.
Марина смотрела уже иначе, без печали. Это были его любимые живые, внимательные глаза, которые с жадностью впитывали все, что их окружало.
– Рома, я думаю из тебя вышел бы отличный летчик, – одновременно серьезно и нежно сказала она.
– Ты так думаешь?
– Да, тебе было бы хорошо в форме.
Вернулась долгожданная улыбка. Марина вернулась к нему из мира своего прошлого и вытащила его оттуда. Теперь они были вместе, и мысли их были только в комнате с приглушенным светом и запахом самого лучшего лекарства от простуды.
– Я уже согрелась, мне даже стало жарко, – сказала Марина.
Она отодвинула плед и, взявшись за края вязанного свитера, сняла его через голову. Под свитером не было ровным счетом ничего. Роман обнял ее за талию и опустил губы на ее, правда, горячую грудь.