Loe raamatut: «Останься единственным»
Глава 1
Кира
Открыть дверь автомобиля и выйти наружу получается не сразу. Руки дрожат от волнения. Минуту назад, проезжая мимо дома наших соседей, я увидела их сына. Кирилла Багрова собственной персоной. Соизволил приехать к родителям. Я столько раз проезжала мимо, и ни разу за последние два месяца он там не появлялся. И вот…
Это произошло, когда я этого не ждала. И, как оказалось, была совершенно к этому не готова.
Взяв себя в руки, все же выхожу из машины и следую к дому. С утра чувствую себя неважно, поэтому решила вернуться домой из университета пораньше. Лучше пропустить несколько пар, чем хлопнуться в обморок прямо в аудитории.
Впрочем, вернуться пораньше оказалось плохим решением. Как только я захожу в дом, Елизавета, наша домработница, сообщает о желании отца меня видеть. Я мимолетом замечаю ухмылку на полноватом лице, но пропускаю ее мимо. Сегодня я вряд ли способна считывать эмоции других людей. Меня свои переполняют с лихвой. Дышать трудно от того, что творится внутри.
Мы с Багровым два месяца не виделись. Мы и сегодня не виделись, если так подумать, но те жалкие мгновения, которые выпали мне, чтобы на него взглянуть, разбередили душу. Вытащили оттуда боль и тоску, которые я мастерски скрывала все это время.
Пока поднимаюсь по лестнице, прокручиваю в голове множество вариантов, по которым папа может меня вызвать. В последнее время он не в лучшем расположении духа. Причин этому я не знаю. Спрашивала у мамы, но она лишь обмолвилась, что в бизнесе дела идут не лучшим образом. Впрочем, мама редко лезет в дела отца, поэтому и знать о них много не может.
Стоит мне зайти в кабинет, я сразу понимаю, что отец не в духе. На столе початая бутылка виски и полупустой стакан. Во взгляде отца недовольство и, я бы даже сказала, ярость. У меня озноб по телу пробегает, но я все же ступаю в кабинет и закрываю за собой дверь.
– Елизавета сказала, ты меня звал, – нарушаю затянувшееся молчание.
Все же, несмотря на то, что я вернулась домой пораньше, чувствую я себя все еще неважно. Беременность дается мне тяжело. Особенно из-за того, что кроме меня о ней больше никто не знает. Из близких, знакомых и родственников – ни одна живая душа.
– Что это?
Отец кивает куда-то на стол, и мне приходится подойти ближе.
Лучше бы я этого не делала, честное слово. Там лежит мой тест на беременность. Тот самый тест, который я сделала, будучи на море, и который привезла с собой домой. Не смогла его там оставить. Забрала. Лучше бы выбросила, все равно толку от него никакого. Я не собиралась говорить Багрову о том, что беременна. И красивого сообщения о том, что мы ждем ребенка, все равно бы не вышло.
– Я спрашиваю – что это?
Отец резко повышает голос на несколько тонов. Я ежусь. Я два месяца тщательно скрывала свою беременность и все это время с такой же щепетильностью думала, как рассказать о ней отцу. Ни одного подходящего слова я так и не нашла, поэтому сейчас стою, ошарашенно глядя на тест. Откуда он у него? Как он его нашел?
– Кира, мать твою!
Вот теперь мне становится по-настоящему страшно. Таким я отца никогда не видела и понятия не имею, как с ним разговаривать.
– Тест на беременность.
– Я не слепой, Кира. Откуда он? Ты что, беременна?
Можно сказать «нет». Можно придумать отмазку и соврать, что тест принадлежит моей подруге. Можно прямо сейчас закончить эту пытку и уйти, но проблема в том, что через несколько месяцев моя беременность станет заметна, и нам все равно придется поговорить. Не думаю, что тогда отцу будет легче услышать то, что я должна ему сказать.
– Да, папа.
Стакан с виски, секунду назад стоявший на столе, со свистом пролетает в полуметре от меня и врезается в стену, со звоном разлетаясь на осколки. Я вздрагиваю. Тошнота, мучившая меня с самого утра, снова подкатывает к горлу. Но то ли потому, что сейчас не до этого, то ли потому, что организм перешел в режим волнения и страха, я благополучно сдерживаю тошноту и ошарашенно смотрю на отца.
– Кто он? – спрашивает папа.
Я надеялась, что он спросит что-то другое. Будет кричать, возмущаться, возможно, выдаст свою ярость, но не спросит, кто отец. Какая, к черту, разница?
– Кто?
Отец крепко сжимает челюсти и шумно выдыхает.
– Отец ребенка, Кира. Кто он?
– Это важно?
– Мать твою, ты можешь ответить на мой вопрос?!
– Нет.
– Нет?!
Отец встает из-за стола. Ко мне не идет, остается стоять. Видимо, боится не сдержаться. Я, честно говоря, тоже боюсь. Папа ни разу руку на меня не поднимал. Кричал, конечно, когда я косячила, даже денег лишал, чтобы проучить, но бить – никогда такого не было. Сейчас я именно этого боюсь. Не столько из-за боли, сколько из-за последствий. Как мы после будем общаться? Как смотреть друг другу в глаза, зная, что произошло?
– Это Демьян? – голос отца, как мне кажется, звучит с надеждой.
Я его прекрасно понимаю. Демьян появился в моей жизни месяц назад. Ну, как появился… Мы с ним давно знакомы. Наши отцы плотно сотрудничают. Одно время папа даже намекал, что было бы неплохо породниться, но ни я, ни Демьян эту ремарку не восприняли всерьез. Это было два года назад. Нам обоим было по восемнадцать. Никто из нас не думал о свадьбе. Месяц назад Демьян стал ко мне подкатывать. До этого вопроса я не понимала причин его резкого ко мне интереса, а теперь, кажется, до меня доходит.
– Это ты, да?
– Что я?
– Ты попросил его ко мне подкатить?
– Не подкатить, Кира, а проявить интерес. И нет – не я. Это сделал его отец.
– Зачем?
– Что за вопросы? Мы с Тагаевыми давно обсуждали возможность вашего с Демьяном союза. Мне кажется – пора. Ты уже взрослая, да и Демьяну жениться пора.
– Ему пора слезть с дозы, папа! Какая, к черту, женитьба?
Меня настолько возмущают слова отца, что я не думаю о выражениях. Я давно о них не думаю. Теперь моим организмом почти постоянно руководят гормоны. Я вспыхиваю за секунду. Злюсь, конечно, невероятно! Пока я думала, как сообщить отцу о беременности, он подослал ко мне этого наркомана полоумного!
– Кира!
– Что, папа? Вы с твоим Тагаевым на что рассчитывали? Что я дура или слепая? Демьян – наркоман! Ты от такого человека себе внуков хочешь?!
– Значит, все же не Демьян.
– Нет.
– Повторю вопрос, Кира. Кто?
– Это не имеет значения.
– Вот как… Стало быть, и ребенка ты не хочешь. Организуем все тихо.
– Что организуем? – не сразу понимаю, о чем речь.
– Избавишься от беременности, – говорит отец будничным тоном, словно мы обсуждаем, какого цвета салфетки будут стоять на столе во время завтрака. – Демьян, конечно, идиот, но не до такой степени, чтобы не понять, что ребенок не его. Да и Тагаев потребует экспертизу. Ни к чему эти проблемы.
– Ты слышишь, что говоришь?! Я не буду делать аборт. И замуж за того, кого ты мне выбрал, выходить не стану.
– Станешь, Кира, станешь. Мне некогда с тобой возиться, – уже спокойнее произносит отец. Садится за стол, открывает ноутбук. – Я все организую. Пойдешь на аборт завтра же.
– Не получится, папа. У меня двенадцать недель. Никто тебе на таком сроке аборт не сделает. И я ни за что не соглашусь убить ребенка. Я рожу его, а за Демьяна сам замуж можешь выйти. Или за его отца сразу, чего мелочиться? Язык ему в жопу ты суешь красиво, уверена, он оценит очередной глубокий жест.
Зафиксировав выражение его лица, пулей покидаю кабинет. У двери налетаю на Елизавету. Видимо, именно она нашла тест и рассказала о нем отцу, иначе бы не стояла под дверью и не подслушивала. Впрочем, к ней я тут же теряю интерес. Спускаюсь на первый этаж и, миновав охрану, покидаю территорию, пока не поступило сообщение задержать меня силой.
Еще не знаю, куда пойду, но мне везет встретить такси. Водитель как раз высадил пассажиров, а новых клиентов, к счастью, не нашел. Я быстро запрыгиваю в салон и диктую адрес подруг. Они единственные, к кому я могу поехать. В противостоянии с отцом они мне, конечно, не помогут, но хотя бы на улице спать не придется.
Глава 2
Кирилл
– Как давно у нас проблема с поставками и задержка в строительстве? – басит отец, осматривая всех за столом переговоров.
Мой зам по снабжению мнется. Он – взрослый мужик с одной из самых высоких зарплат в нашей компании, но сейчас я впервые вижу на его лице растерянность. И я его прекрасно понимаю. Как бы трудно ему ни было со мной работать, с моим отцом невыносимо. Я и сам едва держусь на этом чертовом собрании. Хочется встать, распустить всех и выпроводить отца, по-хорошему напомнив ему о том, что компанией теперь руковожу я.
– Уже несколько месяцев, – сообщает зам.
– У вас два месяца задержка? – гремит Багров-старший.
– Н-не-е-ет. Проблемы были пару месяцев назад, но тогда их удалось более-менее решить. Ну и месяц назад тоже были. Теперь вот – снова.
– Три раза, – подводит итог отец, буравя Сергея Леонидовича взглядом. – Так? Или больше?
– Да, так.
– Это минус минимум полмиллиарда за один раз. Так, навскидку, – теперь отец сосредотачивает взгляд на мне.
Спокойно его выдерживаю. Сотрудники мои, конечно, неподготовленные, а я этот взгляд с детства вижу. Привык уже. Отец со мной никогда не нянчился. Мое рождение стало для папы поводом успокоиться и заняться воспитанием преемника. Это потом, когда появились Саша и Глеб, отец понял, что можно было выбирать, но было уже поздно. Воспитание во мне лидера давало свои плоды. Я хорошо учился в школе, закончил с отличием университет, умело управлял компанией. То, что сейчас у нас происходит – не моя вина.
– По моим подсчетам, семьсот миллионов, – вклинивается наш аудитор.
– Понятно, – отец хмурится, а затем требует всех покинуть помещение.
Присутствующие спешно собираются. Через минуту в зале остаемся только мы вдвоем. Я сижу в одном конце переговорного стола, отец – в другом. Когда все уходят, он встает и садится поближе.
– Рассказывай.
– Что именно рассказывать?
– Как дошло до того, что мы теряем семьсот миллионов за один такой простой? Как ты вообще их допустил?
– Арбатов блокирует поставки оборудования в портах, из-за этого у нас проблемы на стройке. Мы не успеваем вовремя сменить машины, а работать со старыми я не позволяю. Все-таки техника безопасности превыше всего.
Отец кивает. В этом он со мной абсолютно согласен. Наша строительная компания всегда соблюдала в первую очередь технику безопасности. Именно она и стала причиной экстренной замены нашего постоянного поставщика оборудования, с которым мы сотрудничали последние годы.
– Я что-то не понимаю. Арбатов не желает делать поставку оборудования?
Я набираю в легкие воздуха. Отец отошел от дел не так давно, но почти не интересовался происходящим. Его вполне устраивало мое руководство, а я старался соответствовать, и до недавнего времени все шло хорошо.
– Мы заменяем поставку из компании Арбатова оборудованием из-за границы.
Отцу требуется несколько мгновений, чтобы переварить полученную информацию, после чего он сухо спрашивает:
– Причина?
– Низкое качество. В последние полгода у нас ряд несчастных случаев, произошедших из-за выхода из строя машин, что мы у него покупали. Причем это было совершенно новое оборудование, на гарантийном сроке.
– Такое случается, – вставляет отец. – Погрешности бывают.
– Безусловно, – соглашаюсь с ним. – Но шестой по счету случай заставил насторожиться. Я отправил одну из машин на экспертизу, и выяснилось, что они подмешивают в материалы низкосортное сырье средней плотности, тогда как в отчетах у нас стоит совсем другое. Покупать оборудование у них означает подставлять под удар наших людей.
Отец выслушивает мои пояснения молча. Хмурится недовольно, а после спрашивает:
– Иван в курсе?
– Это его компания, конечно, в курсе. Мы говорили с ним, он обещал все исправить, но новая поставка ничего не изменила. Экспертиза показала то же самое. Мы нашли высококачественное оборудование в компании за рубежом, его доставляют по морю, но в портах задерживают. У Арбатова, насколько я знаю, есть такие полномочия.
– Есть, – вздыхает отец. – Он нам такие палки в колеса вставить может. Я удивлен, что задержка в портах – единственное, с чем мы столкнулись.
Я вижу, что отцу неприятно это слышать, все же Арбатов – его лучший друг. Они регулярно встречаются, собираются друг у друга на барбекю. Когда-то они вместе начинали. Арбатов отцу на старте очень сильно помог, и, конечно, он это помнит. Отказываться от поставок ему сложно, разорвать партнерские отношения – еще труднее. Я до последнего не хотел, чтобы отец узнал о происходящем. Арбатов молчал, и я тоже. Не хотелось вмешивать отца и рушить их дружбу, но иначе не выходит, к сожалению.
– Я поговорю с Иваном. Возможно, мне удастся с ним договориться.
– Попробуй. Со мной он даже на встречу по итогу не пришел, хотя сам на ней и настаивал. Он, я так понял, с Тагаевым сдружился, а там, сам понимаешь, какие люди.
– Серьезные, Кирилл. Откуда информация?
– Арсений достал.
С Арсом мы работали несколько лет назад, пока он не укатил за границу. Я с ним связывался специально, чтобы найти, через кого Арбатов блокирует наши поставки. Там на довольно высоком уровне все делалось, а друзей среди высокопоставленных за Иваном замечено не было. Арс, как и всегда, сработал быстро и ответ дал почти сразу.
– Тагаев сейчас весь город держит, – говорит отец. – Мы тоже не последние люди, но лезть в чернуху не хотелось бы.
В этом я с отцом солидарен на все сто процентов. Мы старались вести бизнес относительно честно. Без прикрытия извне. И, по правде, не хотелось бы его иметь.
– Ладно, решим, – смягчается отец. – С Ликой что? Точно не женитесь?
Я морщусь. На то, чтобы устаканить вопрос с моей якобы женитьбой, у меня ушел месяц, и то отголоски новостей долетают до сих пор. Я с Ликой засветился на приеме, когда девушка, с которой я хотел пойти, отказалась. Лика же… пришла с обручальным кольцом на пальце, и, конечно же, все решили, что замуж она выходит именно за меня. Вопрос утрясали долго, да и до конца еще не убрали постоянные вбросы. Мы с Ликой продолжаем общаться, несколько раз встречались в ресторане, и это, конечно же, подхватывают местные сми, строя догадки, не обманули ли мы всех и не решили ли пожениться в тайне.
– Я ведь говорил, что не собирался, папа.
– Зря. Хорошая женщина тебе бы не помешала, к тому же у нее отец метит в губернаторы области. Ты представляешь, каким выгодным будет брак, если это произойдет?
– Я не стану жениться на женщине, чтобы подобраться к ее отцу. И ты знаешь мое отношение к женитьбе.
– Да уж знаю. У всех вас оно какое-то… так и внуков не дождемся.
– Папа.
– Что папа? Тебе тридцать пять, Кирилл. Пора бы и жениться. Неужели так и не встретил женщину, которая бы тебя взволновала?
– Нет.
Напоследок отец обещает поговорить с Арбатовым и сказать мне о результатах их разговора. Когда он уходит, я позволяю себе вспомнить Киру. Она стала единственной, даже не женщиной – девушкой, которая меня взволновала. Зацепила настолько, что даже спустя несколько месяцев после того, как она ушла, прихватив с собой карту и сняв с нее несколько сотен тысяч рублей, я продолжаю о ней думать.
Поначалу хотел поручить своим безопасникам организовать ее поиски, а потом понял, что у меня ничего не осталось, кроме имени, да и то, вероятно, принадлежало не ей. Все фото, что она мне отправляла, я не сохранял, а когда дошло дело до поисков, оказалось, что она стерла все, что мне отправляла. Неприятно, конечно, если не сказать больше. И подруга ее, с которой они работали, ни слова не сказала. То ли не знала, то ли оказалась крепким орешком и не испугалась. Говорить отказалась, даже охрану в ресторане вызвала, когда я попытался ее удержать и вытащить информацию.
– Кирилл Викторович, к вам Софья. Впустить? – голос секретарши вырывает меня из раздумий.
– Проводи в кабинет, я сейчас приду.
Глава 3
Кира
К подругам заявляюсь в слезах, с размазанной под глазами тушью и опухшим лицом. Всю дорогу плакала, таксист как-то странно на меня поглядывал, но когда получил тысячу рублей, подобрел, даже спросил, все ли в порядке и не нужно ли мне помочь. Деньги творят чудеса, говорят, но с нашей семьей вот не вышло. Маму не интересует ничего, кроме живописи, отца – только бизнес.
Нинка открывает дверь с третьего звонка. Закутанная в большое пуховое одеяло с синим пододеяльником, смотрит на меня сонными глазами. Я вспоминаю, что вчера она была на ночной смене, и становится немного неловко, что потревожила.
– Господи! – выдыхает Шорохова, вмиг просыпаясь.
В квартиру меня буквально втягивает, осматривает пристально, словно следы побоев ищет, которых, конечно же, нет.
– Разувайся давай, проходи на кухню, я через минуту приду, чай сделаю. Оденусь только.
Я неловко переминаюсь, но иду на кухню. Веры, судя по всему, нет. Не вернулась еще с пар, хотя я думала, что уже. Она тоже вроде бы собиралась уходить пораньше.
Нинка появляется в кухне через минуту. Сразу же включает чайник, достает бабушкин фирменный чай.
– А что в составе? – спрашиваю, глядя на непонятную россыпь.
– Откуда ж я знаю? – пожимает плечами. – Бабушка из деревни мне постоянно передает, ромашку, знаю, точно кладет. И еще что-то. Сама собирает травы, сушит, что-то покупает в аптеке, правда.
– Я не буду, наверное.
– Кофе?
– Нет. Есть обычный чай?
– Да, Верка где-то покупала, сейчас поищу.
Мне нравится травяной чай Нинкиной бабушки, но в моем положении пить что-то на основе трав довольно рискованно, поэтому я отказываюсь. Ни Нинка, ни Верка о моем положении пока тоже не знают. Я до последнего надеялась, что этот момент как-то утрясется. Разумеется, я не глупая, понимаю, что беременность не проходит просто так, как заболевание, знаю, что будет расти живот, затем будут роды, но…
Глупо было скрывать. Теперь вот… не знаю даже, как сообщить.
– Так что произошло? – спрашивает Нинка, впиваясь в меня цепким взглядом. – Видок у тебя тот еще.
– Папа, – вздыхаю. – Я не знаю, как домой возвращаться.
– Все так плохо?
О наших периодических ссорах с отцом подруги, конечно, знают. Я даже жила у них, когда захотелось работать, а отец категорически запретил и поставил меня перед выбором: либо его деньги, либо работа. Я, конечно, самостоятельность выбрала, но потом пришлось вернуться, чтобы собрать себя по кусочкам после тяжелого расставания с мужчиной, от которого сейчас жду ребенка.
– Я беременна, Нин, – выдаю на одном дыхании. – Двенадцать недель уже.
– Охренеть, – ошарашенно на меня смотрит. – Ты только узнала?
– Нет, давно узнала, еще когда на Мальдивы улетела. Там тест сделала.
– И молчала? – укоризненно спрашивает. – Как могла, а? Партизанка.
– Я просто, я… не знаю, Нин, почему смолчала. Не знала, как сообщать. Вообще, надеялась, что это неправда.
– Ты у врача была уже? На учет встала?
– Нет.
– Здрасте, приплыли, а как это? Там же анализы сдавать нужно, на гемоглобин, скрининги там всякие, да и вообще… УЗИ сделать. Ты ребеночка увидеть хочешь?
Слова Нинки вихрем проникают в сознание. Сразу же вину ощущаю перед еще не родившимся малышом. В попытках забыть случившееся я не подумала о его здоровье. О себе волновалась, а в больницу так ни разу и не сходила.
– Ни-и-и-ин, – снова слезы на глаза наворачиваются, как подумаю о том, чего не сделала. – Вот что я за дура-то такая?
– Почему дура-то сразу? Это ведь и завтра можно сделать, и послезавтра. Это быстро. У меня тетя работает в женской консультации, она тебя без очереди впихнет, если хочешь. Ну, или в частную клинику можно записаться, там тоже, думаю, быстро сделают. С твоими-то деньгами.
– Может, и нет никаких денег, – говорю. – Отец зол. Он в таком состоянии может не просто заблокировать – закрыть мои карты.
– Ну, к тетке пойдем. Там врачи первоклассные, посмотрят тебя, анализы возьмут, не переживай. Главное, не нервничай, это хуже, чем то, что ты не пошла в больницу.
– Ты так много знаешь. А я ничего почти.
– Говорю же – тетя у меня там работает. Я в свое время насмотрелась на беременных. Даже хотела идти учиться на акушера-гинеколога, но потом передумала.
– Ничего себе.
Об этом я не знала, что даже удивительно, учитывая, сколько лет мы с Нинкой дружим.
– В общем, я все организую. Завтра же к врачу пойдем, не раскисай, главное.
Мы обе замолкаем. Тишину нарушает лишь стрелка настенных часов, которые хозяйка квартиры категорически запретила снимать.
– А… – Нинка замолкает, но я и так прекрасно знаю, о чем именно она хочет спросить.
– Не знает.
– Ох… – только и выдает подруга.
– И не буду говорить.
– А папа? В курсе?
– Что я беременна – да. Кто отец ребенка – нет. Мы поэтому и поссорились. Он настойчиво спрашивал, я отказывалась рассказать. Он… он… аборт предложил сделать, раз такое дело.
– Сволочь, – резко выпаливает Нинка и тут же замолкает. – Прости.
– Это еще не все.
Я в подробностях рассказываю ей о разговоре с отцом. Каждый раз Нинка широко распахивает глаза и мотает головой. Вот такой у меня отец, да. Я и сама не знала до сегодняшнего дня, что он способен на такие слова. Надеюсь, это только слова, поступков не будет.
– А ты? Ты сама как думаешь?
– Двенадцать недель, Нин. Аборт делать поздно, да я и не думала о нем совсем. Сразу поняла, что рожать буду. Это ведь его ребенок, понимаешь? Частичка Багрова во мне.
Не хочу даже думать, как звучат мои слова. Мне кажется, что они похожи на бред одержимой, но я все равно их произношу. Я бесповоротно влюблена в Кирилла Багрова. Влюбилась давно, еще когда он приходил в наш дом с родителями. Взрослый, безумно красивый, серьезный и всегда собранный, он заставлял мое сердце биться чаще. Я долго училась за границей, а когда вернулась – едва ли не в первую вылазку в клуб встретила его за столиком. Могла ли я пройти мимо и не попробовать? Конечно, нет.
Он в ту же ночь стал моим первым мужчиной. Сразу после мы расстались, разумеется, но потом столкнулись в кафе, куда я устроилась на работу, и закрутилось. Я не надеялась на что-то серьезное, но вынести информацию о его женитьбе оказалось сложно. Долгие недели на Мальдивах я приходила в себя, боролась с постоянной тошнотой, пока не узнала о беременности. И вот… Багров ничего не знает, отец настаивает на аборте, а я… я ни за что не смогу навредить своему ребенку. Пусть он и зачат случайно, я уже его жду. Не могу иначе, ведь внутри меня не просто ребенок. Там малыш от Багрова. Его сын или дочка.
От раздумий отвлекает щелчок замка. Верка возвращается домой. Вихрем врывается вначале в коридор, а затем и на кухню. С улыбкой, счастливая, правда, как только нас видит – замирает. Вмиг становится серьезнее.
Приходится и ей все рассказать, правда, уже легче. То, что я не могу произнести, говорит Нинка. Верка только молча слушает. Не комментирует, пока мы с Ниной окончательно не замолкаем.
– А может, и нет никакого ребенка? – спрашивает. – Ты же только тест сделала, а они врут. У моей подруги вот…
– Ша, Рязанцева, – тут же затыкает ее Нинка, но уже поздно.
Эта мысль настойчивой хваткой просачивается в мои мысли, занимает там едва ли не главную позицию. Ни на секунду не отпускает.
– Не слушай ее. Тест ты сделала, месячных у тебя нет, – перечисляет Нинка. – Беременна, конечно.
– А если нет? – спрашиваю. – Запиши меня к врачу. Завтра же, Нин. Я должна узнать.
– Конечно-конечно, уже записываю, – встает из-за стола. – Со мной пошли, – говорит Верке и буквально выталкивает ее из кухни.
Я слышу, как они ссорятся. Делают это шепотом, но я все равно слышу. Слов не разберу, по тону понятно, что не сошлись во мнениях. Я теперь тоже сомневаюсь. Вдруг никакого ребенка нет? Может, это сбой у меня из-за первого раза. Гормоны шалят. Я ведь до Багрова сексом ни с кем не занималась, а потом стресс.
– Завтра в десять к врачу, – сообщает Нина. – Не думай даже, все будет. Или… ты, наоборот, обрадуешься, если не беременна?
– Не знаю, Нин… не знаю.
Не обрадуюсь. Страшно признаться, но я не представляю, как услышать эту новость. Я столько месяцев ходила с мыслью, что жду ребенка от Кирилла. Что внутри меня растет его частичка, и что теперь у меня появится малыш, который навсегда свяжет нас с ним. Пускай не физически, но я готова довольствоваться малым.
