Но все закончилось довольно обыденно и в некоторой степени немного трагично. Как ваза: разбившись на тысячи осколков, отправляется в мусорное ведро, затем на помойку, а затем о ней и вовсе забывают. Он давно не видел Ее. Ее окна были темны больше недели. Сериал, где она снималась уже закончился и повтора не предвиделось. Ему в принципе и так было не плохо, но смутная мечта не давала покоя, желание так и не ставшее реальностью, продолжало жить и трепетать. Отношения с Асей выходили на новый уровень, они собирались покупать двухкомнатную квартиру. Ася открыла свой интернет-магазин, стала необыкновенно хороша внешне, став чувственной и страстной, но оставаясь притом милой. Он стал интересоваться достижениями в сфере IT и расширении их компании, что не осталось не замеченным начальством и дела его уверенно шли в гору. У Павла открывались перспективы и, теперь, на выходных у родителей он беседовал с отцом о новостях в мире и политической ситуации в стране. Мать страшно была им довольна, приписывая эту заслугу будущей невестке, которая и сама расцвела рядом с ее сыном.
Это было воскресенье, начало лета, воздух был чист и прохладен, а город пуст: воспользовавшись дивной погодой жители разъехались по пригородам. Он, как заведено, проходил мимо Ее окон, свечи не горели, было еще светло. Она стояла у зеркала в сером кружевном белье. Это было так странно, видеть ее в сером. Он не сочетался с ее восково – белой кожей. Задумчиво – туманным взглядом Она смотрела на свое отражение. В комнату вошел тот самый неприятный толстяк с мокрыми губами и липки ладонями, что никогда не были достойны касаться ее бесподобного тела. Осквернять ее нежную кожу. Своими потными руками он неуклюже пытался сорвать с нее бюстгальтер, нелепо и спешно целуя ее грудь. Словно очнувшись ото сна Она стала отталкивать его, театрально запрокинув голову и твердя «нет-нет-нет». Но поклонник пылал. Его огромный живот покрылся потом, а семейные трусы стали намокать. Ослепленный страстью, он рванул лямку бюстгальтера, из-за чего тот впился ей в грудь. Она вскрикнула и оттолкнула его. Но не удержавшись, упала и сама. Толстяк, не контролируя себя, бросился на нее и стал рвать на ней белье, а она стенала, «нет – нет, я не хочу». Ее пышная грудь вырвалась на свободу, белье было нещадно разорвано и отброшено в угол. Она рыдала и закрывала лицо руками, а толстяк месил ее тело словно тесто и покрывал слюнями.
Павел обнаружил себя прижавшимся к окну и тяжело дышавшим. Он не мог больше наблюдать осквернение своей в некотором роде святыни и ринулся в открытую створку окна, легко подтянувшись на подоконник. Он с шумом ввалился в комнату, чего не заметил ни один из участников. Толстяк, оседлав женщину, был увлечен своим лобызаниями, а она ломала руки и пытаясь его оттолкнуть, что напротив, распаляло его еще больше. Не найдя ничего лучше, Павел схватил самую большую свечу и огрел толстяка по голове. Тот, словно задумавшись замер, после чего рухнул на пол, задев зеркало, которое не было рассчитано на соприкосновение с подобной тяжестью и качнувшись упало, разбившись на осколки. Женщина истошно кричала, скорее даже визжала. Павел пытался поднять ее с пола, но его руки все время скользили: она вся была покрыта слюнями своего незадачливого воздыхателя. Он пытался ее успокоить, набросить тонкий шелковый халатик, но ее лицо, прежде столь прекрасное искажала страшная гримаса, рот был перекошен криком. От нее нестерпимо пахло алкоголем, она вырвалась и стала бросать в него всем, что попадет под руку, крича и зовя на помощь. Ее обнаженное и столь восхищавшее его раньше тело, вдруг стало ему отвратительным. Груди мотались из стороны в сторону, попа и живот отвратительно тряслись. Он еле успел увернуться от летящего в него стакана и, решив спастись бегством, выпрыгнул в окно. Ему не повезло, он неудачно приземлился на локоть, из-за чего из его глаз посыпались звездочки. Но повезло в другом, на улице по – прежнему не было ни души.