Loe raamatut: «Веселая офисная жизнь»

1. Про одиночество

В молодости, получив два высших образования, я тут же нашла работу по специальности, с маленьким окладом, но, поскольку у меня не было опыта, пришлось согласиться.

Спустя много лет, я дослужилась( моя карьера была связана с госслужбой) до хороших надбавок, получив за выслугу лет приличную должность и чин.

И так случилось, что в кабинете я оказалась одна, и только через время именно ко мне переселили мою начальницу Веру Ивановну, которая была в опале и очень плохих отношениях с самим руководителем.

Поскольку обычно спорила с Н.Н. (начальником ведомства, в котором я проходила службу), делала все по-своему, всегда опаздывала, хотя у нас за это строго наказывали, отлучалась по своим делам в течение рабочего дня, постоянно задерживалась после работы, поскольку не успевала закончить все вовремя.

А потому задерживала и самого Н.Н., ведь он должен был сдать объект на охрану, опечатав каждый кабинет.

Я вынуждена была сидеть допоздна вместе с Верой Ивановной, хотя моя основная работа была уже закончена, но, поскольку у нас ненормированный рабочий день, то я не могла отказаться от дополнительных заданий своей начальницы.

Собственно, и заданий то никаких не было. Как только все расходились по домам, Вера Ивановна ставила чайник, доставала очень вкусные конфеты из своей вместительной сумки и начинала свой монолог о жизни.

Она жила почти всю жизнь одна и сделала отличную карьеру, дослужившись до высшего офицерского звания. Дома мою собеседницу никто не ждал, и потому Вера Ивановна могла даже остаться до утра на работе. В буквальном смысле этого слова!

В наш кабинет она перенесла все свои вещи: пальто, брючные костюмы, сменное белье, плед, бигуди, подушку и даже раскладушку умудрилась пристроить за шкафом на всякий случай.

На работу она ездила каждый день на велосипеде, надевая спортивный костюм и переодеваясь в мундир к планеркам.

Как-то речь у нас зашла о мужчинах. В то время я была уже разведена. Брак мой был коротким и очень быстро распался по юности. Вера Ивановна тоже была когда-то замужем, и даже дочь родила, которую благополучно пристроила на воспитание своей маме.

Поскольку в приоритете у Веры Ивановны была карьера и статус. С мужем тоже не сложилось, хотя все мы, коллеги, его знали. Это был вполне симпатичный полковник, служивший в смежном ведомстве, который после развода так и не женился. Был остроумным и добродушным. И даже романы периодически крутил со своими же подчиненными.

Вера Ивановна сожалела о том, что по молодости была так категорична и не сохранила свой в общем то не плохой брак. И сейчас опять мечтала выйти замуж. Поскольку ей оставался год до пенсии и она не представляла, чем будет заниматься в однокомнатной квартире, где было не уютно и холодно.

Но разбитое не склеишь, слишком много накопилось у них с мужем противоречий, которые они не захотели решать. А потому так и остались в одиночестве, сожалея об этом.

Во всяком случае, слушая неугомонную Веру Ивановну, я делала вывод о том, что зря она закатывала скандалы и не могла найти подход к упрямому мужу. В принципе, полковник был мужем не плохим.

Ремонт не мог сделать и женщинам нравился, но каждый год их с дочкой вывозил к морю, был щедрым и веселым, и выпивал, но в меру.

Да, повторяла Вера Ивановна, разливая нам чай в красивые чашки, если бы молодость знала. И активно искала себе нового полковника, забывая о том, что их расхватали еще лейтенантами в молодости.

Романы у нее случались, но они так ничем и не закончились, оставаясь красивыми эпизодам в ее жизни. Ведь женщиной она была очень даже привлекательной и не глупой. Потому что Вера Ивановна, привыкнув к одиночеству, так и не научилась взаимодействовать с мужчинами, и как только кто-то поселялся в ее квартире, сетовала на то, что жить с кем-то – это сплошное неудобство.

И этому можно было верить, поскольку моя начальница не выдерживала не только мужчину на своей территории, но и дочку с внуком, которые приезжали к ней на юг погостить из большого и шумного города.

Дочь наводила порядок в ее холостяцкой берлоге, а потом Вера Ивановна не могла найти свои очки или лифчик, извините. А Мите, внуку, нужно было варить манную кашу и печь сырники, а она привыкла готовые обеды покупать в столовых.

Внук брал без спроса ее велосипед, чем выводил из себя Веру Ивановну, а еще не давал ей поспать в выходные до обеда и куда-то исчезал с соседскими мальчиками, а его бабушке приходилось беспокоиться и нервничать.

Нет. Она отвыкла от таких волнений, повторяла Вера Ивановна, когда выпроваживала вон своих загостившихся родственников.

И снова вздыхала о том, что ей одиноко. И найти бы для совместного проживания мужика, чтобы вместе разгадывать кроссворды по вечерам, кататься на велосипедах и обсуждать последние новости.

Через время, когда я уже уехала на Север, и приезжала к родителям на юг только в отпуск, я увидела свою бывшую начальницу в парке. Она была уже давно на пенсии, замуж так и не вышла. И одиноко кормила уличных кошек и голубей.

А, увидев меня, снова приглашала в гости попить чай с вкусными конфетами и поболтать. И я опять слушала ее все тот же длинный монолог.

2. Нужна ли подработка на пенсии

Моя приятельница и бышая коллега, Наталья Владимировна, вдруг исчезла из моей жизни, что ей очень свойственно. И опять появилась с поздравлениями к празднику, позвонив мне по телефону:

– Ты представляешь, я же на работу устроилась в офис на неполный рабочий день! К пенсии прибавка! – Выдает она.

– Ого! – Удивляюсь я. – Поздравляю! И как вам?

– Ой. С одной стороны нравится коллектив. Есть пару стерв, но я их игнорирую, а с другой стороны – расходы. Аванс тут же истратила.

– Ну деньги тратить вы умеете! – Смеюсь я.

– Утром всегда покупаю стаканчик кофе и пончик к нему, чтобы проснуться. В обед всегда ланч. Ну и колготки нужны, а они, зараза, рвутся! Плюс деньги с меня содрали на разные мероприятия в виде цветов и подарков. – Сетует Владимировна.

– А платить то что обещают? Смысл есть работать? – Интересуюсь я.

– Работа не пыльная – на подхвате, типа курьера и завхоза в одном лице. Документы отнести, на почте письма забрать, канцелярию и моющие купить, что-то принести, подать. Обещали двадцать тысяч за неполный рабочий день. – Отчитывается Владимировна. – Иногда я после обеда уже свободна. Соц. пакет, разумеется и два выходных.

– Вроде бы нормально получается. Прибавка к пенсии. – Резюмирую я.

– Пенсия маловата, конечно, 27 тысяч всего, со стажем и северными. А у меня долги. – Вздыхает приятельница. Свет отключили вчера. И приставы опять донимают.

– А работу как нашли? – Продолжаю я.

– Соседка в центре занятости работает. Вакансии предложила. Никто за такие деньги из молодых работать не будет, конечно. А я согласилась. Целый день на ногах. Утром бегу в банк, потом в офисе ксерокопии снимаю, сортирую бумажки. Снова бегу с поручениями. На почте очередь иногда выстоять нужно. – Перечисляет работающая пенсионерка.

– Беготни много, конечно. – Соглашаюсь с ней я. – Вы еще не за рулем. Вам хоть проездной билет купили?

– Я по пенсионному везде мотаюсь. – Признается Владимировна. – Вчера каблук у сапога отвалился. Пришлось в мастерскую сдать. А это опять расходы. Еще и гардероб пришлось поменять. Белые блузки купить и юбку.

– Да уж. – Вздыхаю я. – Расходов пока больше, чем вы заработали – ремонт обуви, кофе на вынос, обеды в кафе, колготки, блузки, сборы на праздники.

– Все бы ничего. Да вот еще добираться далековато. Приходится на автобусе минут сорок туда, а потом обратно тащиться. – Сетует моя бывшая коллега.

– Вот это тоже не комильфо. – Соглашаюсь с ней я. – Время – драгоценный ресурс. А поближе нет ничего? Например, уборщицей на несколько часов устроиться?

– Да ты что! – Фыркает Владимировна. – Я всю жизнь в конторе просидела в кресле и вдруг буду тряпкой махать. А если кто увидит?

– Да какая разница, как зарабатывать? – Удивляюсь я. – У вас долги. От них нужно избавляться. И мыть полы лучше, чем носиться по всему городу курьером. Вы же уже не в том возрасте!

– Да. К вечеру я падаю замертво. И на секс у меня не остается сил. – Соглашается со мной Владимировна. – Мой Юра даже обиделся на меня. Я ему теперь не готовлю домашнее, а покупаю готовую еду. Времени нет стоять у плиты.

– Вы не обязаны Юре отбивные делать! Вы же не жена! – Кричу в телефон я.

– Хочу побаловать своего зайчика. Но не могу. Ноги гудят и руки не поднимаются. Возраст дает о себе знать. – Опять жалуется Владимировна.

– Может не стоит себя насиловать? – Предлагаю ей я. – Поискать более подходящий вариант?

– А кому мы нужны на пенсии? – Опять с тоской говорит моя приятельница. – Знакомая предлагала торговать выпечкой в магазинчике за тридцать тысяч. Но я не хочу за прилавком позориться.

– А что такого в работе продавца? Странная вы, однако! – Удивляюсь я.

– Не мое это – белые чепчики и передники. – Упирается Владимировна. – Хотя даже санитарную книжку работодатель за свой счет собирался сделать.

– Зря отказались. Все, что не продали, домой бы забирали. И Юре скармливали. Уже экономия на еде хотя бы. – Аргументирую я. – И контингент – мужики. Нашли бы кого-то на замену Юре.

– Да брось ты. Пока работаю. Там посмотрим. – Тяжело вздыхает бывшая коллега. – Пойду себя баловать. Юра мой пропал на восьмое марта, чтобы подарки не дарить. Я сама купила себе цветов. Сейчас зажгу благовония, налью полную ванну пены и буду балдеть, лежа с бокалом шампанского.

– Не увлекайтесь! – Предупреждаю ее я. – Вам завтра на работу.

– Эх… – Слышу я в ответ.

3. Тяжело ли на пенсии

Владимировна снова объявилась.

– Привет! – Радостно кричит в телефон она. – Я же уволилась с работы.

– Вас поздравить или …?– уточняю я

– Даже не знаю. Потеряла прибавку к пенсии. Теперь масса свободного времени. Не знаю, чем заняться. – Отчитывается приятельница.

– А почему уволились? – Интересуюсь я.

– Если честно, то мне дали понять, что я не справляюсь. Наверное, такая беготня туда-сюда – это для молодых. Я несколько раз опоздала с документами, и на меня руководство наехало. Плюс немного повздорила за то, чтобы деньги не сдавать на всякую ерунду. – Пыхтит в телефон Владимировна.

– Вам свет подключили? Или так и сидите в долгах? – Спрашиваю я.

– Нашла электрика. Он мне подключил нелегально свет. А соседи на меня нажаловались. В итоге пришлось еще и штраф платить. Опять у меня долги. – Сетует пенсионерка.

– Пустили бы квартирантов, студентов, например, или вахтовиков. Их же постоянно нет дома. А у вас такая огромная квартира. – Предлагаю я.

– Ой. Нет. Мне будет не комфортно, если будут мелькать посторонние люди. – Возмущается Владимировна. – Я привыкла уже к одиночеству. Да Юре не понравится.

– Кстати, он объявился? Помню, вы говорили, что на восьмое марта пропал ваш любовник. И сами себе цветы покупали. – Смеюсь я.

– Ты опять ерничаешь! – Обижается моя бывшая коллега. – Объявился. Сказал, что с женой помирился. А сейчас опять в контрах вроде бы.

– А вам зачем его проблемы? Вы что бесплатный психотерапевт? – Удивляюсь я. – Если у него проблемы, он к вам бежит. А если все хорошо, то вас можно и проигнорировать.

– Привыкла я к нему уже. Все не одна. – Вздыхает стареющая любовница. – Хочется общения хоть какого-то. Внимания.

– Толку от вашего Юры то? – Не унимаюсь я.

– Молодая энергия. Задора. Секса. Легкости. – Перечисляет Владимировна.

– Вы ему еще, поди, пудинги и отбивные опять стряпали? – Продолжаю я.

– В этот раз картошку в духовке по-французски только с курицей делала. Но моему зайчику не понравилось. – Признается Владимировна. – Он ест только свинину.

– Если он так любит мясо, то пусть его покупает. – Раздражаюсь на альфонса почему-то я. – Зачем вы этому потворствуете?

– У него денег не было. Он же алименты платит на сына. Плюс жена сейчас не работает. – Объясняет моя приятельница.

– Очень хорошо! – Восклицаю я. – Жена не работает. А вы устроились на работу, чтобы Юре свинину покупать и на сигареты давать. Потому что он отдает все, что заработал в такси, своей Олесе. Вы меня удивляете!

– Да что ты драматизируешь! – Упирается Владимировна. – Мне не жалко помочь хорошему человеку.

– Но у вас долги! – Не сдаюсь я. – А вы спонсируете аферистов.

– Долги у меня были всегда. Куда от них деваться? Без этого жить не возможно. – Оправдывается приятельница.

– Открою вам секрет – возможно! – Еще больше раздражаюсь я.

–Но это не мой случай точно. Пока муж был живой, он все контролировал. А как умер он, так у меня и покатилось все под откос. – Сетует Владимировна.

– Но вы же бухгалтер, черт возьми! – Настаиваю я.

– Значит хреновый я бухгалтер. – Вздыхает моя бывшая коллега. – Ну ты, как обычно, испортила мне настроение. Прямо поговоришь с тобой, и все плохо.

– А что хорошего в долгах и в том, что вас преследуют приставы? – Аргументирую я.

– Да при чем тут долги? Что ж теперь на них зациклиться что ли? Не встречаться с любовником? Не пить кофе в кафе? Не покупать колготки, которые рвутся? Красивое белье? – Недоумевает Владимировна. – Не баловать себя бокалом хорошего шампанского и кусочком тортика?

– Очень удивительно, что вы никакие процедуры по омоложению не делаете! – Смеюсь я.

– Теперь только мечтаю о ботоксе и мезотерапии. – Сожалеет Владимировна. – Сейчас получила расчет на работе, а зарплаты уже и нет. Вроде бы ничего не покупала. Комплект белья взяла красивый, посидели с Юрой в ресторанчике, ионизатор воздуха купила, так как душно в квартире. И сыворотку для роста волос в капсулах приобрела за 14 тысяч.

– Добавить еще расходы на бензин, сигареты и отбивные для Юры и его сына. – Вставляю ремарку я.

– Ну ты покруче экономист, чем я бухгалтер. – Смеется Владимировна.

– Еще перчатки себе купила кожаные чешские хорошие и шляпку фетровую на весну в модном Доме. Хочу быть элегантной. – Вспоминает бывшая коллега. – Да, еще шарфик шелковый яркий взяла. Очень понравился. Пальто еще хотелось новое драповое, но денег уже не осталось.

– Вы же в прошлом году брали отличное пальто! – Вспоминаю я.

– Я на него масло в магазине нечаянно пролила. Отдала в химчистку. А они мне его испортили там. – Сокрушается Владимировна. – А перчатки свои забыла в такси. Была, мягко говоря, не совсем трезвая.

– Да уж! – Только и могу добавить я. – Деньги тратить вы умеете.

– Я же все-таки женщина. – Хохочет Владимировна. – Как там Шанель говорила – настоящая женщина из ничего сделает салат, шляпку и скандал. Все у меня в наличии! Вот приеду к тебе в гости в обновах, упадешь в обморок!

– Опять что-то экстравагантное? – Любопытствую я.

– Ага. – Соглашается моя приятельница. – Ладно. Пойду зайчика встречать. Приводить себя в порядок. Белье. Чулки.

– Свинину не забудьте! – Прикалываюсь я.

– Да ну тебя! – Фыркает Владимировна и кладет трубку.

Я остаюсь в легком недоумении.

4. Как связан бардак и работа

Я проснулась на удивление поздно, отлично выспавшись и поблагодарив Вселенную за то, что я в статусе безработной. Так здорово просто быть! Лежа на белоснежных простынях и потягиваясь в кроватке, я собиралась спуститься в гостиную и приготовить себе завтрак из овсянки с малиной и голубикой и заварить чашку кофе!

И позволила себе еще понежится в батистовом постельном белье, рассматривая в огромное панорамное окно падающий снег. И удивляясь тому, как мне удалось так выспаться, выключившись тут же, как только я проводила мужа на работу, когда было еще совсем темно.

Господи, как же хорошо наслаждаться жизнью, только подумала я, как у меня настойчиво начал звонить домофон. И мне пришлось все-таки поднять себя и заставить открыть дверь.

Это беспардонная Владимировна, спускаясь по лестнице, подумала я, и не ошиблась. Только она имеет наглость приходить ко мне в гости без предупреждения.

Моя приятельница не вошла, а ввалилась в уютную гостиную, оставляя после себя комки тут же тающего грязного снега.

– Ой. Ты представляешь, какое чп с нами произошло, – начинает она, не здороваясь, а снимая на ходу свою мокрую от снега норковую шубу и павлопосадский платок.

– Прорвало трубу? – Пытаюсь угадать я. – Или опять соседи жалобу написали?

– Это было бы еще полбеды! – Кричит Владимировна, снимая свои красные ботфорты, от которых тут же отваливаются пара декоративных камней.

Я подбираю декор, закатившийся под комод и протягиваю его бывшей коллеге:

– Ну вот, такую красоту испортили, обувшись не по погоде!

– Вот блин. – Сетует Владимировна, пытаясь прикрепить камни самостоятельно к сапогам. – Я же из больницы еду. От Юры.

– Господи. Что опять у вас случилось? – Недоумеваю я.

– Помнишь, этот гвоздь, за который ты зацепилась колготками? – Спрашивает она, проходя на кухню к холодильнику и вытаскивая оттуда лосось для бутербродов и муксун.

– Еще бы! – Сокрушаюсь я. – Я ведь и ногу поранила, между прочим!

– Юра тоже, только он сел на торчащий гвоздь! – Добавляет Владимировна, вытаскивая из корзинки батон и сооружая бутерброды.

– Кошмар, конечно! – Ужасаюсь я. – Вот вам и романтика в темноте!

– Столько воплей было, не представляешь! – Вздыхает приятельница, жуя рыбу без бутербродов.

– Могу себе представить! – Восклицаю я.

– Это мы так неудачно собирались пошалить на кухне. – Добавляет подробности в рассказ Владимировна. – Перекиси я не нашла, и мы решили подождать до утра. А боль у него адская и кровь хлещет, как из ведра! Ни встать, как говорится, не лечь.

– А утром сепсис! Да почему вы сразу не отправились в травматологию? – Недоумеваю я.

–Ты права. Надо было. Юра, бедняга, промучился до утра. И меня клял за мою безалаберность. И с женой сравнивал, мол, та чистюля, а я – засранка. -Повествует Владимировна, продолжая вытаскивать из холодильника все, что там имеется.

– Да прекратите вы жрать! – Рявкаю на нее я. – Давайте позавтракаем. Я сварю кашу.

– Я такое не ем! – Упирается моя бывшая коллега, принимаясь открывать консервы с белой фасолью и маринованными грибами.

– Чем дело то кончилось? – Спрашивая я, насыпая в турку кофе и ставя ее на разогревшийся песок. И тут же наполняю овсяными зернами сотейник.

В это момент Владимировна начинает поглощать эклеры с заварным кремом, которые с утра не осилил муж. И приступает к его конфетам, опустошая коробку.

– Пришлось операцию делать. Зашивать! – Продолжает она рассказывать с набитым ртом.

– Он сейчас в больнице? – Уточняю я.

– Да. Пока оставили под присмотром. Гвоздь был ржавым. Вроде нагноение пошло. – Опять вздыхает Владимировна.

– Вот до чего доводит ваша безалаберность. – Говорю я тоном ее покойного мужа-полковника.

– Ну ты начинаешь! – Обижается Владимировна. – Это ведь не все. В больницу прискакала Олеся.

– Жена? – Удивляюсь я. – А она как узнала? Он ей позвонил?

– Нет, она сама начала ему названивать по поводу сына. Тот вроде домой явился в неадекватном состоянии. Еще и друзей притащил. Просила повлиять на него. – Продолжает приятельница, не дождавшись, когда кофе будет готов и отливая его из турки в чашку.

– Пусть напиток дойдет до готового состояния! – Останавливаю ее я, раскладывая кашу по тарелкам и украшая ее ягодами и орехами. – И что с Олесей?

– Она тоже набросилась на меня в больнице. – Говорит Владимировна, приступая к каше и обжигаясь горячим. – Я ужасно голодная из-за того, что толком не поела. Свет отключили. Плюс пришлось мотаться туда-сюда на такси.

– А Олеся какое право имеет вас отчитывать? – Удивляюсь я. – Вы ее не послали?

– В каком-то смысле она права, конечно. – Начинает анализировать моя приятельница. – Мне нужно было давно починить этот треклятый стул. Или выбросить его уже к черту! Бедный мой зая. Страдает теперь. Еще и сын проблем подкинул. Да ведь и моя дочь Оля объявилась!

– А Оля то чего? – Удивляюсь я. – Опять квартиру требует продать?

– Ты прямо угадала. – Огорчается Владимировна. – Звонит из Новосибирска и отдает мне оттуда указания. Сообщила, что как только потеплеет, приедет и будет готовить квартиру к продаже. Она задолбалась, видите ли, платить ипотеку. Но ни с кем ужиться не может. Отцов моих внуков вышвырнула вон обоих. Зятья были не плохими.

– Ага. – Вспоминаю я. – Только один пил, а другой на нее с кулаками кидался.

– Вадим не пил, а кололся. И начал это делать в браке. А Жору она постоянно оскорбляла последними словами. Любой мужик выйдет из себя. – Оправдывает зятьев приятельница.

– Да. У вашей Оли характер в отца. – Соглашаюсь с ней я. – Как и у сына. Олега. Слышно что-нибудь о нем?

– Ничего. – Произносит Владимировна, часто моргая. – Числится как без вести пропавший.

– Что ужасно, конечно. – Сочувствую приятельнице я.

– Ничего ужасного. – Отрезает Владимировна. – Он бы мне сейчас весь мозг вынес. Ты вспомни, как он меня клял за связь с Юрой! Таскал бы в квартиру своих собутыльников. А так от него хоть какая-то польза.

– А что с его долгами? – Уточняю я. – Вы жаловались, что фирма обанкротилась. И шли какие-то суды.

– Ой. – Вздыхает Владимировна. – Чем он только не занимался. То ресторан открывал, то схемы выдумывал с криптовалютой и пирамидами. То соучредителем фитнес-клуба был. И что в итоге? Одни долги по кредитам. Еще и мою квартиру хотел под залог оставить, ну ты представь?

Приятельница достает пачку сигарет и собирается закурить прямо в гостиной.

– Не смейте! – Предупреждаю ее я. – У нас никто не курит. Только на улице.

– А на балконе можно? – Испуганно спрашивает Владимировна.

– Тоже нет. – Отрезаю я. – Вы думаете, мои соседи лучше, чем ваши? Сразу напишут жалобу.

– Ой. – Вспоминает Владимировна. – Мои меня одолели. То музыка у нас с Юрой громко орет, то наши стоны слышны, а за стенкой полоумная многодетная мать, то воняет им табаком, то крысы бегают, и виновата я.

– О, Господи. – Удивляюсь я. – У вас завелись крысы?

– Они всегда были. Только все вокруг считают, что это именно из-за моего бардака. – Оправдывается Владимировна.

– Но у вас были кошки. – Уточняю я. – Куда они делись?

– Спасибо соседям, тоже нажаловались. Приехали волонтеры и забрали у меня всех животных. – Сетует приятельница. – Вот злыдни!

– Но у вас, кажется было их там уже штук пятьдесят! – Восклицаю я.

– Нет. Всего 34. И то самые больные и старые, которых я подбирала на улице и лечила. Но соседям все воняет, представляешь? Сами же заводят несчастных животных, а потом избавляются от них. – Жалуется Владимировна.

– А куда дели кошек? В приют? – Уточняю я.

– Кого-то разобрали. Многих пришлось усыпить из-за болезней. Я же тогда запила, как раз. У меня депрессия была. А они, вместо того, чтобы мне помочь, меня добили. Это порядочные матери и жены. – Продолжает Владимировна.

– А сейчас что с кошками? – Не унимаюсь я. – Почему вы мне не позвонили?

– Ну ты одна только и помогла мне тогда. – Вздыхает приятельница. – Даже дети и те, на меня нападали, мол, это я виновата, что не смогла спасти их отца.

В этот момент у Владимировны начинает звонить телефон. Она оживает, услышав знакомую мелодию и становится опять молодой и задорной.

– Это мой зая звонит. – Сообщает она радостно, кокетливо поправляя волосы на ходу.

Меня эта сцена умиляет. Пусть она будет счастлива, мысленно желаю ей я.

И начинаю составлять грязную посуду в посудомоечную машину.