Loe raamatut: «Измена. Фотомодель для мужа»

1

– Ты видела новое интервью твоего Льва с этой Ворониной? – ковыряя вилочкой салат, бросает на меня изучающий косой взгляд Маринка.

И я точно знаю, что она это спросила неспроста. Просто моя лучшая подруга и по совместительству коллега – тонкий стратег, и всегда выстраивает план беседы заранее.

Такая уж у нас работа: мы журналисты в крупнейшем печатном издании страны, и часто берём интервью у известных людей.

Я работаю в отделе литературы, пишу обзоры на книжные новинки, слежу за премиями и вовремя замечаю новые имена. А мой муж, Лев Дубровский, – спортивный журналист от Бога, и обычно вся его работа вертится вокруг разных матчей, соревнований и выступлений, в которых я обычно ничего не смыслю. Поэтому, совершенно ничего не подозревая, я переспрашиваю Маринку:

– С Ворониной? Кто это? Что-то ещё не успела посмотреть.

Наверняка какая-нибудь пловчиха с металлическими мышцами или бегунья со стальными ногами. Ну или талантливая волейболистка, подающая большие надежды.

– Очень даже советую почитать, – не унимается подруга. – Видно, что Лев очень… Хм… Проникся темой. К тому же она совсем не спортсменка.

– Не спортсменка? —ничего не понимаю я. – А кто же тогда? Он ведь очень редко берёт чужие темы. Не его конёк.

– А ты почитай, – тонко усмехается мне Маринка. – И всё про неё узнаешь.

– Да что там с этой Ворониной не так? – уже начинаю злиться я, доставая мобильный и листая на нём последние вышедшие публикации.

И вот, нахожу. И моё сердце начинает нездорово аритмично стучать.

Потому что на фото – просто роскошная девушка, настоящая Анджелина Джоли, только лучше. Она стоит, прижимая тонкую прозрачную ткань к своему юному стройному телу, так, что сквозь неё просвечивает аппетитная идеальная грудь, округлый соблазнительный изгиб бедра, и длинные, как мои литературные обзоры, ноги…

Её алые пухлые губки приоткрыты будто в безмолвном но требовательном призыве «возьми меня», а чуть прикрытые веками с густыми ресницами глазища словно молят «только скажи, и я дам тебе всё, что захочешь»…

Да уж, очень выразительное фото… Талантливое. Смотрю подпись под ним: интересно, кто его автор, и вижу имя своего мужа…

Лев, конечно, ещё и работает как фоторепортёр, но исключительно на спортивных матчах и соревнованиях. А тут я даже не знаю, что его заставила взять в руки камеру.

Но когда я начинаю читать только первые строки, мне уже становиться немного тревожно:

«Этот наивный, простой, ещё немного полудетский профиль очаровывает своей непосредственностью. Утончённостью. И изысканным вкусом.

Совсем ещё недавно Светлана работала простой официанткой в обычном провинциальном ресторане, пока её не заметил модельный скаут, забежавший туда на бизнес-ланч. И вот мы снова видим, как на наших глазах Золушка из маленького городка становится настоящей принцессой: сначала столичных, а потом и мировых подиумов…»

Поднимаю глаза на Маринку, и сражу же натыкаюсь на её пристальный изучающий меня взгляд.

– Ну статья как статья, – неуверенно бормочу я, словно ищу одобрения у своей подруги, которая продолжает ковырять вилкой свой диетический салатик, многозначительно поглядывая на меня.

Утыкаюсь снова в экран телефона, поправляя на переносице очки, и продолжаю своё увлекательное чтение:

«Прошло всего полгода, как Воронина заключила контракт с известным столичным агентством ModelStars, как её уже приглашают самые громкие мировые бренды.

Или огонь, мерцающий в сосуде?Что это: простое везение? Всего лишь воля случаю? Но пообщавшись со Светлано, ты невольно вспоминаешь известные строки Николая Заболоцкого: Что есть красота И почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота,

И любой сразу же даст себе ответ: Светлана – это прежде всего пылающий огонь. Тепло. Красота, которая ровным ярким светом окружает всё вокруг, щедро делится частичкой своей красоты с любым, кто разглядывает её фото… Такие живые, говорящие…»

Сглатываю комок в горле. Совсем не похоже на стиль моего Льва. Я ведь знаю его уже больше восьми лет! С самого института! И откуда такой щенячий восторг?

Интересно, с моим мужем эта Света-как-там -её тоже уже успела поделиться частичкой своей красоты? Судя по восторженному наивному стилю письма – он явно не против…

Хотя, возможно, я себя всего лишь накручиваю. Меня просто немного покоробил несвойственный ему слог. Какой-то наивно-подростковый. Но ведь для такого рода статей вполне себе такой и подходит, разве нет?

И я решительно заявляю Маринке, уже сосущей через тонкую трубочку свой смузи из сельдерея:

– Ну что же, статья, как статья… Ничего особенного. Хорошая модель, по всей видимости… Восходящая звезда…

И только слышу в ответ ироничное:

– Ну-ну…

Так, ладно, какая-то проходная статейка на заказ! Это вообще ни о чём ещё не говорит! Мой Лев вряд ли купится на круглую попку и высокую грудь, как у этой самой Ворониной… Я ведь знаю его как никто другой!

Мой Лёвушка всегда в женщинах ценил прежде всего их душу и ум! Он и меня полюбил за то, что я была самой таланливой девочкой на нашем курсе. Писала самые лучшие эссе и статьи… А женская внешность для него всегда была вторична.

Он ведь и в спортивную журналистику пошёл, только потому что прежде всего ценит в людях упорство, силу воли, дисциплину. Как раз то, что не купишь смазливым личиком и ладной фигуркой, а где надо долго и упорно трудиться всю жизнь.

А чтобы быть моделью, мозги совершенно не нужны, отмечаю я про себя. Так что вряд ли мой Лёвушка впечатлится всего лишь красивым фасадом с нулевым уровнем образования и начитанности…

2

– Мамочка, а почему не папа меня забирает из садик? – хнычет маленькая Сонечка, когда мы идём с ней вместе домой.

– Папа немного задержался сегодня на работе, так же бывает, – улыбаюсь я дочке. – Ты ведь прекрасно знаешь, что у него часто бывают по вечерам матчи, которые ему надо смотреть лично, – смотрю я в голубые, прямо как и у её отца, глаза…

– Да, знаю! Папа у нас самый главный по спорту! – с гордостью подтверждает Сонечка. – «Зенит» – просто слабаки, а «ЦСКА» в сто раз круче! – авторитетно добавляет она, и я смеюсь в ответ. – А сегодня кто играет? – снова задаёт она вполне резонный вопрос.

Дело в том, что Лёва приходит домой очень поздно именно в те дни, когда есть вечерние матчи. Ничего особенного, это же часть творческого процесса.

Я же оставляю дочку на маму или свекровь, когда мне самой нужно пойти на встречу с каким-нибудь писателем! Такая уж у нас работа – никакого стабильного графика от звонка и звонка.

Но тут я задумываюсь… Потому что обычно мой муж уже за пару дней начинает с возбуждением рассказывать, кто с кем играет, и кто кого победит. И я, как правило, слушаю его вполуха, но всё равно где-то на подкорке мозга записывается, что он будет очень занят, потому что волейбольная команда Бразилии играет с Россией через в четверг, или Аргентина наверняка продует Ямайке со счётом два ноль в субботу…

А в этот раз я не могу вспомнить, сколько не напрягаюсь, и наконец-то решаю про себя, что Маринка просто специально меня накручивает.

И зачем я вообще с ней дружу? Наверное, потому что мы с ней практически одновременно пришли в наше издательство после своих институтов. Работали сначала стажёрами, потом нас уже взяли в штат.

Только Маринка всегда смеялась надо мной: я ведь родила Сонечку ещё в институте, так уже получилось у нас с Лёвой, а моя подруга, которая ведёт светскую колонку и постоянно разъезжает по модным тусовкам, смотрит на таких домашних клуш, как я, свысока.

– Вон, у тебя две бабки под боком, – вечно выговаривает она мне, когда я в очередной раз отказываюсь пойти с ней на модную презентацию из-за того, что мне не с кем оставить дочку. – Сдала одной, и вперёд! Ты же ещё не пенсия, а уже вся паутиной да мхом поросла, – смеётся она надо мной, – твои книжки с Толстым и Достоевским читают только кучка скучных ботанов в очках. Все нормальные люди уже сидят в стримах и на ютубах.

– И это мне говорит человек, окончивший журфак, – только и закатываю я глаза в ответ.

– О боже, нельзя же быть такой древней, – снова втыкает в меня шпильку Маринка. – Ты как будто из пансиона благородных девиц только вчера вылупилась. Эти вечные твои воротнички под горлышко, рюшечки, свитерочки, очки, в конце концов! Уже давно изобрели контактные линзы! Нет, не слышали. Посмотри на меня! – учит она меня жизни. – Или ты думаешь, мужья обожают благородных монашек?!

– Да откуда тебе знать? – подкалываю я её уже в ответ. – Ты же одна, как перст! С таким отношением вряд ли найдёшь себе нормального мужа.

– Тоже мне, большое дело, мужа завести, – фыркает в ответ подруга. – Во-первых, не одна, а свободная, а во-вторых, мне такого добра и даром не надо. Нет уж, увольте: грязные носки, трусы и памперсы…

И мне всегда хочется сказать ей, что любовь – это не только грязные носки и памперсы, а нечто большое, о чём писали Бальзак, Ги де Мопассан, Пушкин, в конце концов! Но я понимаю, что объяснять ей это всё бесполезно. Просто она не встретила того единственного.

Как я.

А встретит, сама всё поймёт.

Отчего же у меня сейчас так сосёт под ложечкой, когда я читаю сообщение от Лёвы: «Буду поздно. Работа»?!

И хотя это обычное его стандартное сообщение, которое раньше бы у меня не вызвало никаких подозрений, почему-то сейчас мне становится не по себе, и я отчётливо чувствую во рту прогорклый привкус обмана.

Хотя нет, стоп. Не хочу превращаться в этих вздорных бабёнок мещанского разлива, которые чуть что готовят для мужа сковородку наперевес. Да и всё это просто от усталости из-за работы: в последнее время мне нужно было подготовить слишком много материалов для книжной ярмарки, и теперь я буквально ощущаю, как героини романов со своими надуманными страданиями просто толпой набились в мою бедную голову.

Такого не бывает в жизни. Она сложнее. Это только в низкопробных бульварных книжонках в мягких обложках муж всенепременно уходит к молодой секретарше с накачанными губами и набитой силиконом грудью.

Это так пошло и банально! Мы всегда смялись с Лёвой над такими ситуациями.

Нелепо. Невозможно.

Встряхиваюсь, сбрасывая с себя остатки наваждения. Готовлю ужин, читаю Соне на ночь книжку про Карлсона и укладываю её спать.

Сажусь за работу и погружаюсь в очередной выдуманный мир бумажных героев, с их бумажными страстями и страданиями…

Я так увлекаюсь авторским замыслом, что даже не замечаю, как Лев возвращается домой.

Я поднимаю глаза и вижу, что мой муж стоит в проёме двери: такой красивый, стройный, мужественный. Таким, как я его увидела на втором курсе университета, где он учился в аспирантуре.

Со всегда немного растрёпанными волосами, которые ему так идут, с этой небрежной трёхдневной щетиной, за которой он на самом деле так тщательно всегда следит…

Я смотрю на него, и у меня щемит сердце: с ним каждый раз как в первый.

Вот и сейчас я гляжу на него, словно увидела впервые, словно заново принимаю решение на всю оставшуюся жизнь: влюбилась ли я в этого незнакомца? И всё моё тело, мой разум отвечают за меня.

– Ты не спишь, моя Лилия? – делает он шаг в комнату и достаёт из-за спины цветок, который прятал до этого.

Огненно-алую розу. Она такая огромная и так сладко пахнет, что наша спальня практически мгновенно вся насквозь пропитывается этим прямо-сладким ароматом.

И я мгновенно забываю обо всём.

Я так люблю его.

Я так хочу его.

Каждый раз – как в первый…

И всё моё тело трепещет, когда тело моего мужа накрывает меня, расплющивая своей желанной тяжестью на нашем супружеском ложе…