– Твоё предложение может быть наказуемо не только властями, но и нашими руководителями и я без согласования с руководством боюсь что-либо предпринимать, – бегая глазами в разные стороны, словно пойманный на месте преступления преступник, ответил сбивчиво Гизатов.
– Трус и тюфяк вы! – резко произнёс Алибек и выйдя из кабинета резко хлопнув дверью, вышел из офиса и пошёл домой пешком.
Он был зол на себя и на Гизатова за его бесхарактерность и трусость. Проходя мимо акиматов – городского и областного, он заметил, что в окнах обеих зданий – городского и областного акимата, не смотря на позднее для рабочего дня времени, горел свет в окнах.
Наверное, подбивали нужный процент голосов за действующего президента, – подумал про себя Алибек и немного посидев на лавочке на площади и любуясь звёздным небом наверху, успокоившись немного, пошёл домой. В детстве он, катаясь зимой на льду на салазках, также любил засматриваться на звёздное ночное небо, и когда самолёт пролетал высоко в небе, издавая характерный гул двигателей и мигая светящимися маяками, он мысленно представлял себя сидящим за штурвалом самолета пилотом. Сейчас двигатели у авиалайнеров стали более бесшумные и если в ясный день самолёт ещё можно было заметить в небе по характерной белой полосе, оставляющей за собой, то ночью, если не всматриваться пристально по мигающим огонькам, то его можно и не заметить вовсе.
Вот и сейчас Алибек, идя пешком по проспекту, как не пытался отыскать мигающие огоньки на звёздном небе, но у него так и ничего не вышло. Обычно в детстве он загадывал желание, когда пролетал в ночном небе самолёт, но сегодня, наверное, его желанию не суждено было осуществиться.
Утром его разбудил звонок сотового телефона и по рингтону он сразу же догадался, что это звонила Назгуль. Подняв трубку, Алибек ничего не успел сказать, как услышал заплаканный голос любимой.
– Алибек! У меня проблемы в универе из-за этих выборов, – успела она лишь сказать и бросила трубку.
Алибек вскочил с дивана, а затем пытался несколько раз ей перезвонить, но телефон ее уже был вне зоны доступа. Быстро одевшись и даже не позавтракав, он буквально выбежал из дома и прямиком пошёл на остановку и дождавшись маршрутного автобуса №5, поехал в ЗКГУ. Он примерно знал, где находится филологический факультет, в котором училась Назгуль и выйдя из автобуса на остановке «Пединститут» сразу же направился туда. На подходе к корпусу он заметил сидящую в одиночестве и закрывшуюся двумя ладонями рук Назгуль, которая тихо плакала. Алибек присел рядом и приобняв ее за плечи, спросил:
– Что случилось, милая?
Почувствовав рядом Алибека и услышав его спокойный голос, она вытерла платком слёзы, а затем на некоторое время прислонилась к нему головой и некоторое время молчала, чтобы успокоиться и унять свою дрожь.
– Алибек! С утра меня вызывали к декану нашего факультета и она меня представила перед выбором – либо меня отчислят из университета, либо я перестану иметь дела с тобою и с вашей партией… – схлипывая с трепетом, произнесла Назгуль.
– И что ты ответила? – присев на корточки перед ней, спросил у неё Алибек, посмотрев прямо ей в глаза.
– Я ничего ей не могла сказать в ответ и она мне дала время обдумать это до завтра, – едва успокоившаяся Назгуль принялась обратно рыдать.
Алибек снова присел рядом с ней и принялся ее успокаивать.
– Понимаешь Алибек, если меня исключат из университета и лишат гранта, то возможностей у моих родителей оплачивать моё платное обучение – нет, а возвращаться в родной аул я не хочу, – сбивчиво стала говорить Назгуль, пытаясь оправдаться.
– Я сейчас зайду к вашему декану и поговорю с ней, – решительно произнёс Алибек, встав со скамьи, но его, схватив за руку, остановила Назгуль.
– Не надо, Алибек! Ты сделаешь для меня ещё хуже и навредишь себе и мне.
– Но я понимаю, можно выйти тебе из нашей партии и исключить ее из своей жизни, но, а как быть с нами? Ты хочешь, всё это вычеркнуть из своей жизни и забыть? – схватив двумя ладонями за руки, Назгуль спросил Алибек, смотря прямо ей в глаза.
– Алибек! Ты самое лучшее что было в моей жизни и чтобы ни случилось дальше, я всегда буду тебя вспоминать, – ответила Назгуль и освободившись от его объятий быстро забежала в здание университета.
Алибек попытался ее остановить и забежал в здание, но охранник на проходной не впустил его.
– Назгуль! Назгуль! – крикнул он ей вслед, но она, не оборачиваясь, быстро поднялась по лестнице на второй этаж и скрылась из виду.
Назгуль быстро побежала по лестнице на второй этаж, а затем по коридору в сторону женского туалета. Запершись в нём , она громко зарыдала и в последний раз она так плакала наверное в детстве, когда не получала своё или когда ее наказывал папа. Вот и сейчас она дала волю своим слезам, первый раз обжегшись уже во взрослой жизни.
Алибек достал сотовый телефон и набрал ее номер, но она сперва сбросила звонок, а потом и вовсе отключила свой телефон. Прождав некоторое время на проходной, он опечаленный пошёл на работу пешком.
Ни выпадавший хлопьями снег, ни старинные фасады зданий по проспекту Достык не радовали его как прежде и он словно зомби шёл по улице ни на что и ни на кого не обращая свое внимание.
Такое же отрешенное от мира состояние у него было после смерти матери – самого близкого и родного для каждого человека. Ему хотелось как тогда уединиться от всех и забыться на берегу реки Урал. Но сейчас было холодное время года и лёд уже сковал, наверное, реку. Как и нынешний итог выборов в президенты сковает на многие годы бурное течение оппозиционных сил и любую какую-либо их деятельность в Казахстане в целом.