Loe raamatut: «Дальше не помню»

Все события, кроме происходящих в Низине – выдуманы, любые совпадения случайны.

Текст не является пропагандой наркотиков и алкоголя – это зло, которое нанесет вред вашему физическому и ментальному здоровью, а затем отправит вас в ад.

I. Влад

Цугцванг – положение, при котором у одной из сторон или у обеих сразу (взаимный цугцванг) нет полезных ходов, так что любой ход игрока ведет к ухудшению его собственной позиции.

Википедия

Что было вчера? Не могу вспомнить – только набор невнятных и разрозненных картинок из вереницы баров и очередных случайных людей. Вместо вчерашней ночи перед глазами стоял приснившийся сон. Реальный настолько, что несколько секунд после пробуждения не мог понять, где нахожусь. Во сне я падал на дно глубокого оврага, потом за мной гналась вооруженная толпа, повсюду мелькали средневековые изображения солнца. В результате я оказывался в темном подвале, из которого в панике пытался найти выход. Подобный сюжет снился мне уже во второй или третий раз. Чтобы отогнать неприятные ощущения, оставшиеся после тяжелого сна, я поставил чай и пошел перекурить на балкон.

На календаре было 28 декабря, а на часах – семь вечера. Новый год я собрался встречать на пароме из Хельсинки в Таллинн и ехать туда решил один. «Алко соберет вокруг меня компанию», – так тогда я полагал. Но это послезавтра, а сейчас я ждал Влада, который должен был приехать ко мне с десятью граммами необычных грибов. Грибы я еще не пробовал, и в ожидании нового опыта было и возбуждение, и волнение. На телефоне пиликнуло уведомление – сообщение от Влада: «Вышел из метро». Хорошо, от метро до моего дома идти максимум минут десять. Я подумал, что пока есть время, надо набрать ей. Мы не виделись уже почти два года, все было давно закончено. Но что-то внутри подталкивало позвонить, чтобы хотя бы узнать, как у нее дела.

Набрал, послушал десять гудков и завершил звонок – ясно, похоже, или с новым парнем, или на предновогоднем свидании с каким-нибудь очередным чуваком из «Тиндера».

Из тоскливых размышлений о том, с кем она сейчас тусит, а может целуется, а может спит, меня вырвал неприятный сигнал оповещения от домофона. Недавно в нашей хрущевке установили так называемые «умные» домофоны – теперь я с помощью мобильного приложения мог открывать дверь прямо со смартфона и там же видеть трансляцию с камеры. Это позволяло заранее узнать, кто желает попасть ко мне в гости. Я зашел в приложение, увидел черно-белое лицо Влада с отливающими белым глазами и открыл дверь. Второй этаж, и уже через секунд пятнадцать он был на пороге.

После приветствий и стандартных «как дела», Влад извлек из своего рюкзака, с которым он ходил почти всегда, небольшой пакетик. «Параша в виде порошка – есть ее надо, запивая водой, иначе не проглотишь», – сказал он мне. Ну ладно, пусть будет так. Я устроился на диване, а он сел напротив меня в кресло. Между нами стоял табурет, на котором расположилось несколько бутылок пива, стакан воды, и, собственно, этот грибной порошок.

– Когда получал эту посылку, думал, вообще, не примут ли меня? – начал Влад. – Но вроде все нормально, как видишь. Хотя думал до тебя на таксе поехать даже.

– Ага, но эта штука же вроде формально еще не запрещена, как я знаю. Ну чего, как мы это делаем?

– Смотри, бахни сейчас половину столовой ложки, дальше подожди минут тридцать, и если все будет нормально, можно будет еще.

– Понял, но давай ты первый, я чего-то переживаю.

– Да брось, нормально все будет.

Влад зачерпнул ложкой серую массу из пакетика и запил водой. Теперь был мой черед. Не без неприятного предощущения я сделал то же самое. Грибной порошок пах отвратительно, даже не знаю, с чем сравнить. Да и на вкус это были совсем не шампиньоны – ощущение было, будто я жую песок. «Без воды, это, конечно, никак не проглотить», – подумал я и допил оставшуюся половину стакана.

Дальше мы с Владом обсудили какие-то пустяки. Это были слова ради слов. Мы оба ждали, что будет дальше. Он уже пробовал это и сказал мне, что приход будет плавный и мягкий. Мы включили Massive Attack, самый, наверное, популярный их альбом Mezzanine и ждали. Через пятнадцать минут началось – я принялся высказывать какую-то мысль, но делал это настолько долго, что понял – меня стало забирать. Буквы в словах скакали непонятным образом, и мы очень много смеялись. «Прямо как в Generation P», – пришло мне в голову.

– Слушай, это прям как «чира», только голова более ясная, – сказал я.

– Да, сотка, – подтвердил Влад.

«Чирой», то есть десяткой, у нас называлось такое состояние алкогольного опьянения, при котором ты уже не можешь контролировать себя и начинаешь вытворять всякую дичь. Ноль, соответственно, обозначал абсолютную трезвость. Благодаря этой системе оценок узнавать, на какой стадии опьянения человек, становилось очень легко, достаточно было спросить у него цифру. Конечно, не каждый мог адекватно оценить свое состояние, но после долгого использования таких оценок ты развивал умение почти автоматически, с одного взгляда, определять, где сейчас человек – на «5» или на «8». Семерка была в этой системе неким водоразделом, перейдя который ты пускался в практически любые приключения, а тормоза постепенно переставали работать.

Так, помнится, несколько лет назад произошла забавная история, когда мы в состоянии «8+» со Славой направлялись на выступление одного стендапера. Со Славой я познакомился очень давно – на одном из проектов работал под его руководством, но из коллег мы со временем превратились в близких друзей.

Мы встретились в паре километров от пункта назначения, чтобы прогуляться по центру с «ракетами» – смесью колы и коньяка или виски. По пути с помощью «ракет» и я, и он ожидаемо пробили «8», после чего было решено, что нам нужна женская компания. Мы встали прямо на главном проспекте города, напротив известного всей стране собора, и начали обращаться ко всем проходящим девушкам с предложением присоединиться. В основном, все, конечно, чурались двух нетрезвых мужчин. Но, как говорится, на каждый товар найдется покупатель, и две девчонки согласились пойти с нами.

Кстати, у нас было всего два билета на то выступление, но тогда этот факт совершенно вылетел из головы. Сил на то, чтобы вызвать такси с помощью мобильного приложения, не осталось, буквы расплывались, а пальцы совсем не попадали по нужным кнопкам. Поэтому было принято решение ловить «с руки» и, как ни странно, это нам удалось. Мы с девчонками прыгнули в старенький «Рено Логан», за рулем которого сидел стереотипного вида дед. Он, конечно, разрешил нам курить прямо в машине. Очень скоро мы прибыли к нужному бару. Глянув на часы, я понял, что выступление комика длилось уже полчаса. «Ладно, легкое опоздание не проблема», – с этим тезисом мы вышли из машины и направились ко входу в заведение. На входе девушка-администратор напомнила нам, что для четырех человек нужны четыре билета. Поймав от наших новых подруг взгляды, полные недоумения и презрения, мы со Славой извинились перед ними и прошли в зал вдвоем.

Примерно через две минуты стало ясно, что в таком состоянии – и он, и я уже достигли «9» – мы тут долго не просидим. Каждую шутку комика Слава эмоционально и на весь зал, вмещающий порядка ста человек, завершал громогласным: «Да, брат у меня было так же!». Я, в свою очередь, сидел и вообще не понимал, что происходит вокруг, возможно, даже начал засыпать. Однако в этот момент почувствовал, что кто-то сзади взял меня под руку и, подталкивая, повел к выходу. Я обернулся – это был Слава.

– Брат, мы чего, идем покурить?

– Покурить-покурить.

Тут я немного пришел в себя и услышал, что вся сотня, сидящая в зале, дружно кричит: «Пошли на хер! Пошли на хер! Пошли на хер!». Мы вышли на морозный воздух – тогда тоже был декабрь – и я окончательно начал ориентироваться в пространстве.

– Так, Слав, что происходило?

– Ну мы немного громко себя вели. Из-за этого комик призвал всех к тому, чтобы коллективно нас изгнать и, совместно с залом, изгнал нас.

Я был в некоем замешательстве, как вдруг заметил тех двух девиц, которых мы привезли сюда. Они вышли из соседнего бара, и, увидев нас, язвительно спросили: «Ну как вам стендап?». Мы со Славой засмеялись – ответить было нечего. Впрочем, они и не дожидались наших ответов, тут же скрывшись за поворотом.

В какой-то момент я вообще забыл, где нахожусь. Потряс головой, проморгался – у себя дома. Напротив – Влад. И его, похоже, тоже начало забирать.

– Слушай, – начал он. – Ты знаешь, кто мы на самом деле? Мы просто кучка битов, одна из частей какого-то приложения. Приложения, которое летит в никуда прямо в открытом космосе.

Мне показалось, что более правдоподобного ответа на проклятые вопросы в духе «Кто мы? Откуда мы? Зачем мы?» я еще никогда не слышал. Я встал, чтобы сходить покурить на балкон и чуть не упал – очень сильно повело вправо. Опершись рукой на стол, я спросил:

– Блин, ты как? – и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Я сейчас себя чувствую, как будто я на «чире», но голова, как ни странно, ясная.

– Да, ты уже говорил это. У меня все точно так же. Попробуй закрыть глаза – у тебя закрутятся два колеса – одно, которое большое, в левую сторону, а другое, поменьше, которое внутри первого – в правую.

Я закрыл глаза и действительно увидел два крутящихся колеса.

– Так все, мне надо на балкон, покурить.

Пошатываясь, я вышел на балкон и подошел к открытому настежь окну, достал сигарету и начал курить. Время текло совершенно не так, как в трезвом состоянии – мне казалось, что я делал по несколько затяжек в секунду, но сигарета не уменьшалась. Вдруг какие-то изменения начали происходить со зрением и восприятием окружающей реальности – каждый раз, когда я моргал или поворачивал голову, происходила «монтажная склейка». Из-за этого все вокруг потеряло цельность и казалось рваным.

Я вернулся в комнату.

– А меня что, долго не было?

– Вот сидел как раз об этом размышлял, – начал Влад. – В какой-то момент мне казалось, что прошли столетия, а сейчас ты зашел, и я понял, что прошло каких-то пару секунд.

– У меня ощущение, что я на «чире», но в голове ясно. А ты как?

– Блин, похоже, тебя всерьез начинает забирать, ты мне это уже в третий раз говоришь. Я нормально, нормально я!

Тут со зрением вдруг начало происходить что-то совсем странное – по бокам появились какие-то темные пятна, сквозь центр которых проступали разноцветные фейерверки. То есть по центру я видел все того же Влада, сидящего под светом торшера в кресле – кудрявого, длинноволосого и худощавого парня в очках – а вот с боковым зрением творилось что-то неладное. Наконец два темных пятна превратились в цветные, причем цвета на них быстро менялись, что придавало ощущение того, будто я куда-то лечу.

– Ты как? Ченя биразает лисьно?

– Все-все, присядь, отдохни и попей.

– А-а-а-а, чего? – еле выдавил я из себя. Каждое слово давалось с большим трудом.

– Да вот воды или пива, пожалуйста, что хочешь. Так, на чем я остановился?

Оказалось, что Влад все это время о чем-то говорил, но я не услышал и не запомнил из этого ни одного слова.

– А, да, фильм «Интерстеллар». Вот, и в общем, когда Макконахи полетел…

Я глянул на освещенное лампой лицо Влада. В левой линзе его очков неожиданно возник образ Макконахи из фильма, о котором он говорил. Мэтью был в скафандре и, собственно, летел в ракете.

– Черт, я его видел, – испуганно выдал я.

– Кого?

– Макконахи – он летел.

– Где ты его видел? Ты выпей-выпей, – Влад протянул мне стакан с водой.

– В оч-ч-ке.

В этот момент я понял, что совершенно перестал чувствовать свои руки, однако это меня отчего-то не испугало. Влад продолжал говорить, но я провалился в собственную измененную реальность, в которой никак не получалось сопоставить одно с другим и построить простейшие причинно-следственные связи. Состояние было такое себе.

– Песни! – попытался выкрикнуть я.

– Окей, ты какую хочешь?

Я, к этому момент уже лежавший на диване, попытался встать. Это мне удалось, но совсем ненадолго, практически сразу мои ноги подкосились. Я просто не понимал, как мне возможно устоять на них. Влад тут же подбежал ко мне.

– Бро, ты чего? Черт, похоже, тебя адски размазало.

– Курыт.

Влад подхватил меня, мы дошли до балкона, где он усадил меня на табурет. Я взял сигарету и прикурил, но она тут же выскользнула у меня из пальцев. Уголек оставил ожог на ноге, но это не очень-то волновало. Вдруг все стало ясным, я понял, где я и что происходит вокруг.

– Влад, слушай, меня просто уничтожило. Но сейчас подотпустило. Ты, если что, меня курируй, ладно?

– Да, я вижу, что тебя убило. Все нормально будет, не бойся.

– И это, не уезжай пока. А то я чувствую, что это еще не конец.

– Конечно, не уеду. Еще часа три точно с тобой посижу.

– Посидишь где?

– Ну здесь, у тебя, посмотрю, чтобы ты в плюс-минус порядок пришел.

– Какой порядок?

Сказав это, я понял, что меня снова забирает. Словно в подтверждение этому я опять выронил сигарету на пол. После перекура Влад уложил меня на диван.

– Песни.

Влад включил какой-то плейлист, а я провалился в мутное пространство, в котором не было ясно ничего – ни где я нахожусь, ни кто я.

– Мы ищем шифр?

– Да, да, ищем шифр, – мой друг выбрал тактику «соглашайся во всем».

Каждая из играющих песен проносилась у меня калейдоскопом в голове. При этом, после прослушивания трека в сознании вспыхивала огромная красная буква, которая в нем использовалась. Так после семи песен я собрал тайное послание – им оказалось слово «женщина».

– Понял! – я закричал.

– Так, чего там, расскажи?

– Женщина, мне нужна, жен-счина.

После этого я снова провалился в галлюцинации – в этот раз мне показывали то, как развивалась наша планета. Большой взрыв, первичный океан, деление микроорганизмов, вот уже и первые обезьяны.

– Р-у-у-уки. Мы здесь, чтобы хватать.

Плата за получение этого удивительного откровения наступила сразу – во всех конечностях у меня начались конвульсии. Голова и руки дергались как в припадке. Влад сел ко мне на диван и взял меня за руку.

– Брат, ты как?

Я продолжал дергаться и не мог ничего внятно произнести. Начали мелькать тревожные мысли – вначале, что я не успею на поезд в Финляндию, а затем, что навсегда останусь таким – сошедшим с ума и дергающимся. Я отвернулся к стене и погрузился в относительно спокойное состояние. Спустя какое-то время Влад сказал мне:

– Тебе вроде полегче, мне уже правда ехать пора, уже полвторого ночи.

«Полвторого, я точно не успею на поезд», – подумал я и кивнул Владу. На большее просто не хватало энергии.

– Ты не вставай только ни в коем случае, я дверь прикрою, думаю, никто к тебе ломиться не будет.

Я что-то буркнул в ответ, а Влад собрал вещи и вышел. Я смотрел на белую стену, как вдруг понял, что умираю, умираю прямо сейчас. Неожиданно все вокруг почернело, а в сознании раздался грозный голос: «Сейчас ты увидишь, что ты и зачем ты!», после чего на черном фоне появилась белая точка. От этой точки нечто начало рисовать круг и, по мере продвижения линии к изначальной точке, внутренняя часть круга заполнялась белым цветом. Я понял, что точка – это момент моего рождения и смерти, а белый цвет, которым круг заполняется – все, что мне довелось узнать и пережить – эмоции, знания, люди. Когда круг был дорисован и линия вернулась в точку, из которой произошла, белый цвет выплеснулся за его пределы и полетел вперед с дикой скоростью. Я полетел вместе с ним по некоему подобию трубы. В момент максимального разгона этой белой массы я открыл глаза и увидел свое первое воспоминание – ясли, мы сидим в игровой комнате с девочкой Лизой.

Еще некоторое время я лежал и смотрел в стену, ловя странный эффект – в каждой новой включающейся песне оставались партии от ударных и баса из предыдущей. В конце концов я уснул.

II. Попутчица

Первое, о чем я подумал, открыв глаза, что, несмотря на вчерашний ад, в котором никому бы не желал оказаться, голова была абсолютно ясная. Я встал, координация восстановилась, руки и ноги чувствовались как всегда. Глянул на время, было уже восемь вечера. Считать, сколько я проспал, было страшно.

– Так, поезд через два часа. Срочно мыться, курить, собираться и выезжать, – сказал я себе в зеркало.

К тому времени я не ездил на поездах, исключая «Сапсаны», уже лет восемь, а потому решил доехать до Хельсинки именно этим видом транспорта. Для того, чтобы освежить детские впечатления о романтике железнодорожных путешествий, идеально подошел бы плацкарт, но в удобном мне поезде вагоны такого типа отсутствовали.

Собираясь и делая бытовые дела я думал о том, как повлиял на меня вчерашний опыт и не без облегчения обнаружил, что вроде бы все осталось тем же, каким было и раньше. Хотя некоторые грибные изображения еще вспыхивали у меня в голове, мозг и сознание адекватно интерпретировали окружающее.

Застегнув небольшой рюкзак, путешествие было буквально на пару дней, я вызвал такси до вокзала. «Около сорока минут в пути, опасно», – подумалось мне. Водитель подъехал очень скоро и я, закрыв дверь, выскочил на улицу. Я ехал в такси и мои мысли вернулись к ней. Она – это Оля, моя бывшая жена, с которой мы прожили три года. В результате наши отношения превратились в бесконечные ссоры и претензии и ожидаемо сжухли, переродившись из любви в ненависть. Таким развитием событий заканчивались все мои длительные романы и, сидя на заднем сиденье машины, я думал о том, в чем причина этих неудач, – то ли мне попадались не те люди, то ли я был для них не тем человеком.

Таксист, слава богам, оказался совершенно неразговорчивым, поэтому никто не отвлекал меня от моей унылой рефлексии. Наконец, мы прибыли. До отправления оставалось минут десять и я натуральным образом побежал к своему поезду и вагону.

На улице уже давно стемнело и свет, исходивший из занавешенных вагонных окон, вместе с мелькающими угольками сигарет на перроне, создавал интересную цветовую палитру.

«Отлично, мой вагон», – подумал я и протянул проводнице билет.

– Ну прям за минуту, молодой человек.

– Так уж вышло, – усмехнулся я и подумал о том, как бы она изменилась в лице, если бы узнала, что со мной было вчера.

Я поднялся в вагон и проследовал к своему купе. Тепло, специфический запах и воспоминания о поездах тут же подняли настроение. Я уже представлял, как заварю чай в подстаканнике и какую-нибудь лапшу. Однако открыв дверь в купе я понял, что жизнь приготовила для меня другой сценарий. В моем купе в одиночестве сидела молодая девушка, напротив которой стояла выпитая на треть литровая бутылка коньяка. «Черт возьми, похоже, остаться трезвым снова не получится», – подумал я и прошел внутрь, закрыв за собой дверь.

Я кинул рюкзак на свою полку – взял нижнюю, потому что в детстве несколько раз падал с верхних. Сев напротив девушки я взглянул на нее. У нее были длинные светлые волосы и большие карие глаза, мне всегда нравилось это сочетание. В ноздре пирсинг, на запястье татуировка, лет под тридцать. Судя по ее выражению лица и блуждающему по купе взгляду, она находилась где-то рядом с «7». Я достал телефон и отписал Славе, который сейчас был в Хельсинки, что сел в поезд.

Между тем мы двинулись и одновременно с этим в купе заглянула проводница. Проверив билет еще раз, она передала мне комплект постельного белья и поинтересовалась, нужно ли что-нибудь. Получив отрицательный ответ, проводница скрылась за дверью. Молчание, висевшее как простыня с верхней полки между мной и соседкой, слишком затянулось, и я понял, что вот прямо сейчас кто-то что-то скажет. Этим кем-то стал я.

– Здравствуйте. Слушайте, а разве у нас в поездах пить не запрещено?

– Здравствуйте.

Только услышав, как она говорит, я сразу понял, точно «7», не ошибся.

– Запрещено вроде, но мы с проводницей договорились.

– А если не секрет, как? Вы выкупили у нее всю быстрорастворимую лапшу? – я улыбнулся, понадеявшись на эту легкую шутку.

– Забавно. Да нет, просто дала ей сто евро. Будете? – она извлекла из пластикового стакана второй и налила в него коньяк.

– Буду. Но давайте, что ли, познакомимся для начала?

– Давайте, меня Инна зовут. И еще, хотелось бы, на ты.

Я назвал свое имя и взял протянутый стаканчик.

– Да, лучше будет на ты. Ну, выходит что за знакомство, Инна?

– Ага, давай залпом.

У нас было налито по половине пластикового стаканчика. Неплохое начало вечера. Я выпил залпом, поморщился и громко выдохнул. Обстановка вокруг сразу стала более располагающей, а Инна в момент превратилась в интересного человека, которого хотелось узнать поближе.

– Так, ну чего, рассказывай…

– Сейчас, стой, – она с характерным звуком выкрутила из бутылки пробку и налила еще по половине стаканчика. – Давай еще, прям сейчас.

– Блин, ты как вообще? Мадам что, хочет напиться? – я опять улыбнулся, но внутри почувствовал напряжение – что если завтра я проснусь без почки и не в Хельсинки, а в Омской области.

Она даже не ответила – просто выпила залпом. «Что за нелепое беспокойство? Что со мной может случиться тут, в купейном поезде, направляющимся в Европу. Видимо, последствия грибной лихорадки», – подумал я и выпил вслед за ней. После второго стакана я растекся на своем месте и полулег, опершись на стенку.

– Может быть, пришла пора поговорить?

Инна забралась с ногами на свое место, положив руки на колени и наконец-то улыбнулась.

– Ну, может и пришла.

– Расскажи, ты вообще чего, откуда и куда?

– Из Москвы и, не поверишь, в Хельсинки.

– Даже не знал, что этот поезд идет из Москвы. Типа отпуск? Или как?

– Отпуск у меня был дома, в Москве, – усмехнулась она, – а сейчас я обратно, в рабочий ад.

– В плане, ты живешь и работаешь в Хельсинки?

– Не работаю в том смысле, в каком это все понимают. Но это тяжело. И это работа.

– Что ж так загадочно-то, может уже пояснишь, блин?

Она снова выпила, на этот раз прямо из бутылки.

– Да чего объяснять, я из небольшого уральского города. Училась в самой обычной школе, жила на окраине. Но я училась хорошо. В итоге в Москву поступила. Там на одной из тусовок познакомилась с финном, Теему его звали. Ну и в общем завязалось у нас. Я еще понимаешь, обалдела тогда – еще вчера минус сорок, сугробы и непонятно, что дальше, а сейчас – Москва, иностранец ухаживает. А он старше меня, на десять лет, в столице по работе жил. Отношения, любовь, все классно было, но потом у Теему контракт закончился, и он сказал, что ему пора уезжать. Я давай рыдать, типа, а что будет с нами, как мы дальше? И тут он неожиданно мне выдал, что ждать меня еще три года не готов, но готов забрать с собой. Я, конечно, охренела. Вообще не ожидала такого поворота.

Она снова взялась за бутылку. Я в этот момент думал о том, к чему приведет драматическая история Инны и Теему. Тем временем Инна протянула мне коньяк, и я тоже сделал пару небольших глотков.

– Так, и чего? Он предложил тебе уехать с ним, – напомнил я своей попутчице, ведь она разменяла «8» и, по ощущениям, уже могла успеть забыть, о чем рассказывала.

– Да, Теему. Сейчас бы я по-другому поступила, но тогда, двадцать лет, любовь, иностранец, сам понимаешь. Забрала документы из университета, собрала вещи и поехала с ним. Такая жена декадента, – она засмеялась. – Ой, декабриста.

– Так вроде же классно все у тебя. А ты прямо с таким надрывом рассказываешь.

– А что надрыв? Мы приехали в Тарту, это небольшой город в Хельсинки, где он живет.

«В Финляндии», – мысленно поправил я.

– Через год родила первого, еще через полтора – второго. Ты знаешь, что такое эта жизнь?

– Эм, нет, видимо.

– Да я там задыхаюсь, – тон ее голоса стал резко подниматься. – У меня вся жизнь – это поход до супермаркета и возня с двумя детьми. В деревне, понимаешь? В деревне, блин. Конечно, там может и приятнее, чем в моем родном городе. Так и чего, что приятнее? Здесь вообще от этой скуки с ума сойти можно. Ладно раньше, хотя бы сексом занимались, а сейчас – раз в месяц придут его друзья, по тарталетке съедим и спать. А в остальное время смотришь идиотские новости про то, как в деревне ветер провода оборвал. Или кто-то кота с дерева снял.

– А он тебя обеспечивает?

– Конечно.

– Ну тогда, может, в свободное время хобби каким заняться?

– Я пробовала, на какие кружки только не ходила – не могу избавиться от того, что это все? Это вот вся моя жизнь? Ты понимаешь, я сейчас в Москву ездила к подругам, мы с ними еще со времен университета. И у них там какие-то карьеры, тусовки, жизнь кипит. Я была так счастлива эту неделю. И несчастлива одновременно, потому что понимала – я к этому прикоснулась, но очень скоро мне обратно.

Она стихла. Не могу сказать, что был сильно тронут, а под конец совсем потерял интерес к ее истории. Но надо было как-то поддерживать разговор.

– Если тебе так в тягость, может попробовать сдать назад, что называется?

– Чувак, у меня двое детей. Ты понимаешь вообще?

Я хмыкнул.

– Сижу здесь пью, решила вот последний день, – на этих словах она вновь отхлебнула из бутылки.

– Сбегаю покурю, – отхлебнул и я и скрылся за дверью купе.

Шаркая по ковру, расстеленному по вагону, я обнаружил, что и сам уже нахожусь на «7+». В районе окна мелькнула странная тень, и меня накрыл резкий приступ паранойи. «Галлюцинации, флешбеки, что это?», – подумал я и пригляделся. К счастью, паранойя ушла так же резко, как и появилась. Ничего необычного в окне не было, я открыл дверь в тамбур и вышел. «Так, хорошо, я на семь плюс, но чувствую себя как всегда», – после сегодняшнего пробуждения мне пришла мысль, что теперь любое измененное состояние сознания будет сопровождаться тем или иным адом. «Хорошо-то хорошо, но что ждет нас с Инной, вот в чем вопрос и главная интрига вечера. Мы наедине в купе, она уже совсем пьяна, чувствует себя одинокой и несчастной. Похоже, это неизбежно».

Вдруг дверь в тамбур открылась – из проема на меня уставилась проводница.

– Ой, слушайте, а курить тоже здесь запретили?

Она какое-то время смотрела на меня и молчала.

– Ты же с этой? Тебе можно. Только тихо.

Я кивнул и, сделав пару последних затяжек, затушил сигарету – как ни странно, несмотря на запрет, подобия пепельниц здесь остались, – и вышел из тамбура вслед за проводницей. К купе я шел хоть и заинтригованным, но в глубине души надеявшимся, что она уснула.

Открыв дверь в купе, я увидел, что она не спит. Инна переоделась в футболку и в короткие шорты, в руках у нее была бутылка, в которой уже почти ничего не оставалось.

– Как ты тут?

– Да лучше всех. На, глотни.

Я сел на свое место и выпил. Между тем она встала и, пошатываясь, закрыла купе на замок.

– Может про себя что-нибудь скажешь?

– Да что я, живу унылой жизнью холостяка. У меня, видишь, таких драм не происходит.

– Таких не происходит, но другие-то точно есть?

– Да не сказал бы.

Моя рука, держащая бутылку, лежала на столике. Инна потянулась за бутылкой и обхватила вместе с ней и мою руку.

– Ничего себе, какой ты теплый.

– Ну да, я же живой.

– У тебя, кстати, очень красивые волосы.

«Похоже, началось», – подумалось мне. Ее рука все также оставалась на моей.

– Спасибо, а ты вообще вся красивая, – представляю, как было бы убого, проходи наш диалог в трезвом состоянии.

Она поднялась со своего места.

– Подсяду к тебе, не против?

– Конечно.

Инна села рядом, сразу же закинув свою ногу на мою. Через мгновение, которое всегда сложно зафиксировать, мы начали целоваться. Одной рукой я приобнял ее, а другой трогал ее грудь через футболку. Лезть под нее я не стал – иначе уже бы совсем не смог сдержаться. «Что, черт возьми, происходит?», – с гневом спросил я себя. Вдруг она отстранилась от меня и прилегла. Некоторое время я ее не трогал и, похоже, она заснула. После того, как мне удалось переложить ее на место, я, не снимая джинсы, сам упал спать.

Стук не кончался. Наконец, я открыл глаза и, разлепив губы, выдавил: «Да?».

– Через сорок минут приезжаем! – это была проводница.

Мне очень хотелось воды и курить. Вроде выпил вчера совсем немного. Я поднялся и потрогал Инну за плечо. Когда она очухалась, я улыбнулся и сказал, что прибываем совсем скоро.

Время до Хельсинки мы провели раздельно – она была в туалете, а я бесцельно шатался по вагону и периодически ходил курить. Впрочем, и обсуждать нам особенно было нечего. Когда мы начали тормозить, Инна бросила мне: «Пока!», и покатила чемодан к выходу. Я же остался сидеть в купе. Поезд остановился. Через окно я увидел на перроне Славу – того самого, с которым мы столь удачно сходили на стендап, и на душе как-то потеплело. Закинув рюкзак на плечо, я хотел выйти из купе, как вдруг заметил, что на перроне Инна бросилась на шею двухметровому и бородатому финну. «О, Теему», – зачем-то вслух сказал я. Некоторое время задержавшись перед окном, я понаблюдал за их счастьем – они смеялись и целовались. Потом Теему подхватил ее чемодан, и пара скрылась из моего поля зрения. «Интересно, сейчас она так счастлива, куда же делось вчерашнее недовольство собой, мужем и жизнью? Ладно, меня ждет мой "Теему"», – я усмехнулся и пошел к выходу из поезда.

На перроне, выдыхая клубы пара, стоял Слава.

– Ну, привет, бро.

– Здрасьте-здрасьте.

– Как ты, готов?

– К чему опять? – смиренно спросил я.