Чудо

– Нет. Мы вместе напишем книгу. – я почти представил, как разбиваю в крошку гранитный панцирь братишкиного страха, голыми руками, потому что этой пакости более не место в нашей жизни. – Вместе мы справимся, верь мне! И ты ещё будешь летать на сходки писателей, на своих крыльях! И никого это не будет шокировать, потому что драконы реальны! И ты реален! И я! А в свободное время ты научишь меня разным волшебным премудростям! А ещё однажды я всё-таки вспомню, что всегда был твоим братом-драконом, который отправился за тобой следом, и наконец-то нашёл! Ты сам любишь говорить, что люди умеют делать невозможное, значит я смогу и это! И ты сможешь! Мы вместе сможем всё!

Серый могильный гранит в моём воображении не просто превратился в крошку – распался на атомы, потому что я обещал защитить братишку хоть от всего мира сразу, и я сделал это. Кошмар исчез до того, как самый лучший младший брат в мире нечаянно воплотил бы его в жизнь!

Лу посмотрел на меня: в его глазах снова зажегся робкий огонёк. Просыпался тот самый наивный ребёнок-оптимист, который раздражает «солидных людей», разучившихся радоваться жизни! Этот огонёк я никому не дам погасить, даже ему самому! Пока я рядом, я буду бороться за то, чтобы мой брат и дальше освещал мир вокруг себя! А где-то на страницах сценария, скрытого ото всех из нашего мира, были вписаны новые строки в биографию двадцатилетнего парнишки по имени Лу Калитвин: с этого момента воображение больше не терзало его пустыми страхами.

– У нас не просто выходной, а настоящий праздник! Твой собственный праздник! И ты сам предложил в этот день загадывать желание, которое обязательно сбудется, даже самое невероятное! Потому что у нас хватит сил это желание осуществить, так что давай сделаем это вместе!

Лу посмотрел на кекс со свечкой, и покачал головой.

– Не, на этой штуке желания не загадываются. Вот что… пошли на кухню, настоящий торт готовить. Вдвоём! А я научу тебя меренги печь, и заварной крем, хорошо?

До самого заката братишка учил меня готовить свой фирменный меренговый торт, и у меня получилось! Достав правильные свечи, в виде цифр, Лу посмотрел на меня: «давай сделаем, как всегда делали?» Я кивнул, и в результате на торте было в два раза больше свечей: с одной стороны зелёная резная, с другой – фиолетовая, в форме китайского дракона. Мы не говорили вслух, что загадали, но и так знали, что именно, а потом задули свечи. С новым счастьем!

Лу

За что обожаю своего братишку, так это за то, что он всегда вытащит из самой мрачной ямы, в которую я могу залезть! Когда огоньки на торте погасли, то я понял, что и правда готов свернуть горы! Не просто осуществить Академию, а лично добраться до авроры, чтобы связать из неё самое надёжное полотно для запечатления Чуда, которое мне будет по нраву! А если авроры в небе не окажется, то я сам нарисую её, не впервой! Мы обязательно познакомимся с автором Альберта, и я научу его писать истории, которые оживят не одного, а вообще всех персонажей! Думаю, я и не такое смогу, просто пока не знаю об этом, но обязательно узнаю, когда придёт время.

До финального акта в Академии оставалось не так много, но попраздновать у нас время было: мы договорились провернуть всё не просто в полночь, а на рассвете. О сюрпризе Стаса я не знал, поэтому был удивлён, когда входная дверь поддалась колдовскому «суповому набору» самой желанной гостье нашего дома, и она сама явилась, в компании Танчика и Чешира! А в руках у Танчика была…

– Щастья вам, братва! Знакомьтесь, друг советских детей, Варежка! – Танчик продемонстрировала нам красную вязаную собачку с умными глазками-бусинками, и радостным виляющим хвостиком. – Будет у вас теперь собакен!

– Это что, оно… она, настоящее? – я аж прослезился от умиления! Стас был в таком же состоянии: очень давно мой братик мечтал о собаке, но мы её даже сейчас завести не могли, потому что слишком засиживались на работе, а такого милаху можно было бы хоть с собой брать!

– Пошли по аттракционам! – предложил Чешир. – Любые, в любом количестве, угощаю! Специально готовился, в парке ещё тройка новых открылась, ты таких не видел!

– Ну, а у меня всё просто! Владей! Месяц её плела, рабочее название «Как хочу, так и ворочу»! – Китти протянула мне шикарную фенечку, в которой между белыми и голубыми нитями были вплетены лампочки новогодней гирлянды, мерцающие сами по себе. После многословных благодарностей, восторгов и споров «пойдём ли мы веселиться или побежим», мы отправились на встречу культурной программе.

Праздник прошёл потрясающе! Аттракционы, обещанные Чеширом, были крышесносными, Варежка – самой лучшей собачкой среди всех игрушек и собак, а настроение – как в самый лучший Новый Год, какой только мог быть! Я знал, что в эту ночь по всей нашей стране случались разные простые вещи, имеющие особый смысл. Звякнул Царь-колокол в Москве, куплен у молодой продавщицы учебник истории в Вологде, высажен саженец в парке Кемерово, потёрт носок ботинка памятнику в Барнауле, и так далее, и так далее… теперь наша очередь внести свой штрих в сценарий Чуда!

Альберт и студенты выполнили мою просьбу: повсюду были развешаны новогодние огоньки, бумажные китайские фонарики, на полу стояли подсвечники и походные фонари, была и пара масляных ламп: выглядело это всё по-сказочному красиво! Хотя было немного жутковато из-за отсутствия здесь привычной толпы: белоснежный дворец обезлюдел, ведь все остальные добросовестно праздновали в «реальности». Перед нами стоял основатель Академии, с выражением лица человека, которому выпало убедиться в исполнении собственного пророчества.

– Здравствуй, Альберт. Ты готов? – спросил Стас. Кажется, отсутствие толпы напрягало его не меньше, чем нас, будто не нашей идеей было спровоцировать волшебство «выйти за пределы острова навстречу веселью».

Ответа вслух не прозвучало, но мы все были готовы.

Пока мы шли по коридорам, освещённым переливами ламп и светом звёздного неба, я уже настроился на что-то волшебное. Мы идём не просто куда-то, а к Консоли от Чуда! Коридор петлял, и стены Академии из классического стиля постепенно превращались во что-то, похожее на футуризм в вольной трактовке Гауди или Сальвадора Дали. Я держал брата за руку, так нам обоим было спокойнее. Альберт шёл немного впереди, молча и не оглядываясь. Наконец, мы подошли к дверному проёму, который открылся сам собой; впереди была спиральная лестница наверх.

– Ну что, проверим, пустит ли нас Башня? – спросил я. Стас крепко сжал мою руку, и кивнул: «пустит». От его уверенности мне тоже стало легче, и я смело ступил на мраморную ступеньку. Тысяча пролётов по тысяче ступенек, но один путь в десять тысяч ступенек начинается с одного шага!

Где-то в глубине души предательски шевельнулся червячок по имени «А вдруг опять не получится?», но его с хрустом раздавил увесистый кулак моего братишки, а когда я это осознал, то увидел, что спокойно прошёл первый пролёт! Альберт был удивлён не меньше: он помнил, как я топтался на первой ступеньке.

– У вас всё получилось! Это очень хороший знак, если вы смогли преодолеть первый лестничный пролёт, значит сможете и остальные! – одобрил он. Всего лишь девятьсот девяносто девять пролётов, и как они помещаются в башне, которая даже до Останкино по высоте не дотягивает?!

Мы поднимались всё выше и выше, в свете мерцающих лампочек я видел, как реальность становилась… нереальной. В одних окнах опускался закат, в других на небе светила полная луна, в третьих – было весёлое морозное зимнее утро, в четвёртых мы вообще находились где-то в глубоком космосе, в пятых…

– Стас, не смотри лучше… Ста-ас, я же сказал! – Выпученные глаза братишки, и его рука, лихорадочно вцепившаяся в перила, тоже намекали на то, что его впечатлил вид бескрайнего неба справа снизу, и океана слева сверху. Картина маслом, смотреть пять секунд, и тебя укачало!

– В следующий раз не говори «не смотри», это работает в обратную сторону! – пробурчал братишка.

– Я думал, так только у меня, а ты у нас неупрямый. Вроде бы.

Стас хохотнул; после трёх месяцев наших приключений он доказал, что если мы и отличаемся в характере, то только из-за десятилетней разницы в возрасте!

– Долго нам ещё подниматься? Кажется, я сбился со счёта, сколько пролётов мы прошли. – задумчиво проронил братишка. – Прошли, но я совсем не устал.

– Мы будем подниматься, пока не поднимемся, всё просто! Логика здесь не работает, как надо. – откликнулся Альберт с каким-то задумчивым тоном. Кажется, он волновался больше нас, хотя уж он-то ходил сюда часто, если ловил каждую аврору! – То, что вы тоже не чувствуете усталости, это очень хороший знак, значит Башня признала ваше право на это посещение.

Я спешно прогнал мысль, что мы ходим по кругу, Стас по-братски поддержал меня мысленно. Альберт… до сих пор не обрёл прежней материальности, но в свете мерцающих огней лениво плавающих лампад выглядел очень… уместно в своём полупрозрачном состоянии. В этом месте чужеродными казались, скорее, мы: такие реальные и простые. Пролёт. Пролёт. Пролёт. В окнах царила такая фантасмагория, что я привык к ней: по интернету тоже много причудливого показывают! Спустя ещё несколько пролётов молчания, Директор продолжил:

– Пока вы занимались подготовкой, я тоже вспомнил о своём писательском прошлом. Я написал историю о том, как мы втроём делаем Чудо, и всё заканчивается согласно нашим ожиданиям. Это помогало мне много раз, уверен, сейчас мне тоже удалось повернуть колесо Судьбы нужной стороной.

Теперь я понимаю, почему Альберт выглядел таким уставшим, за кратчайшие сроки написать целую повесть – это не то же самое, что учебник, здесь фантазировать надо! Уважаю! Свой сборник рассказов я тоже написал, но его на совсем тоненькую книжку хватит. [И что? Вернёмся в реальность – издашь! Книга не обязательно должна быть толстой!]

Так или иначе, а способностью написать за неделю целую повесть, я восхитился.

– Круть! То есть мы – герои книги, написанной персонажем-писателем, которого написал некий писатель? Я теперь просто обязан написать свою книгу, и включить туда этого писателя и тебя, как его персонажа, написавшего о нас! – я залился смехом от неожиданности! Впрочем, меня очень легко поддержали, и по башне эхом раздался наш дружный смех.

– Сам-то понял, что сказал? – одобрил Стас, и, не дожидаясь моего утвердительного ответа, повернулся в сторону нашего проводника. – Альберт, а всё-таки, что такое эта Часовая башня? Она и должна быть… не знаю как сказать, нереальной?

– Конечно, ты не представляешь, насколько близок к истине, друг. Сплав магии, фантазии, науки, фейерверк из всех цветов радуги, находящийся по обе стороны Зазеркалья одновременно! – «объяснил» Альберт. – Такие вещи могут существовать только в разноцветных ветрах пространства Нереальности.

И вот тут мне снова икнулось от своих воспоминаний. Не то, чтобы я когда-то интересовался другими измерениями… наоборот, я был на редкость приземлённым! Из жизни в жизнь я всё больше вертелся вокруг людей, которые восхищали настолько же, насколько в этой жизни восхищают чудеса! О Нереальности я знал пусть и совсем крупицу, но кое-что очень важное: это место, где нет абсолютно ничего невозможного. Любой, кто выдумывает что-то, прикасается к крошечной микро-пылинке из мира Нереальности, той самой стихии, что первой возникла на стыке первородных Хаоса и Порядка, где появилось всё, что существует! Понятия не имею, ЧТО должно было произойти в нашем неволшебном мире, чтобы проковырять дырочку в это… нереальное место?! Надеюсь, когда-нибудь я обязательно узнаю, как это вышло!

– Пока идём, могу рассказать и это, – Альберт будто прочитал мои мысли. Хотя, как персонаж, он и должен отвечать на такие невысказанные вопросы! – Потребовались старания довольно серьёзных творческих личностей, чтобы собрать достаточно крупиц чудесного, для возвращения в мир волшебства. Из всех мистических сил, творчество осталось самым доступным волшебством. Светлые постарались сделать так, чтобы эти перемены стали благом для как можно большего количества разумных. Тёмные – чтобы новые условия не обесценили ничью индивидуальность. Адепты Порядка высчитали схемы, по которым был построен оптимальный план достижения цели. Приверженцы Хаоса – добавили в это импровизацию, творческое начало, и эмоциональный окрас. Многочисленные тесты и симуляции показывали, что всё это приведёт к хорошим результатам, что дало «добро» на осуществление идеи со стороны высших сил. Это я тоже узнал из Часовой башни. Простите, но это всё, что я смог понять!

– Когда-нибудь я узнаю, как это случилось! – твёрдо заявил я.

– Мы вместе узнаем. – подтвердил братишка.

Мы подошли к последней двери: в этот раз вместо лестничного пролёта за ней был большой круглый зал, на мраморном полу которого был изображён циферблат часов, а в центре, на хрустальном пюпитре, лежала книга. Рядом с книгой – что-то похожее на кристальный мелок в металлической оправе. Альберт подошёл к пюпитру, ещё раз выдохнул, и сообщил:

– Всё просто. Я вписываю нужные строки, Лу направляет это в правильное русло, Стас следит, чтобы нас обоих не занесло, куда не надо. Опирайтесь на ваши ощущения, здесь нет и не будет каких-то правил, какие можно объяснить словами, но вы всё сделаете правильно, если будете прислушиваться к интуиции! Вселенная была создана, в первую очередь, самым совершенным из всех Творцов, и только потом наделена смыслом.

– Мне как-то не по себе, – заметил Стас, заглядывая в окна. Напротив каждого числа на циферблате был витраж, изображающий… что-то. Забавно, но что именно, я так и не понял! Узоры геометрические и хаотические, разных цветов и формы, в них угадывалось настроение, но не сюжет. Всё, что можно было сказать об этих витражах, что изображали они двенадцать разных вещей, но не более!

– Не удивительно, мы находимся слишком близко к границе реальности. Меня и самого трясёт, когда я поднимаюсь, но сделать это необходимо. Не сомневайтесь, своей задачи мы всё равно добьёмся. Для небольших перемен достаточно одного удара, но для затеи нашего масштаба понадобятся все двенадцать.

– Каких ударов? – кажется, я тоже был не в себе, поскольку жестоко тупил!

– Ударов часов, конечно же. – пожал плечами персонаж. – Не зря это место называется Часовой Башей! Ну… поехали!

Альберт взял в руки мелок, и особым жестом поднял вверх. Кончик мелка вспыхнул белым светом, переливающимся всеми цветами авроры. Персонаж опустил его на страницы книги, и сияние растеклось по бумаге в форме букв, не известных ранее никому из землян, но при этом самых понятных из всех существующих. Удивительное сочетание!

Спустя несколько слов донёсся негромкий гул, похожий на бой колокола: мы всё делаем правильно. Стас держит меня за руку, и приглядывает за Альбертом, я – смотрю, что происходит, и внутренне комментирую каждую важную мелочь. Пока всё было верно: иероглифы сплетались в стихотворение, если можно так сказать, потому что свой ритм у него имелся. Не какой-то хаотичный набор символов, в них была логика, продуманность, и неверно понять это было попросту невозможно! Иероглифы ложились сверху вниз по два столбца, интервал, снова два столбца. Пока Альберт писал, прозвучало ещё несколько ударов, каждый всё громче.

– Всё в порядке? – шепнул Стас. После очередного удара, витражи не задрожали, а жалобно зазвенели осколками по полу: некоторые из стёклышек треснули, и в эти дыры начал завывать ветер. Очень мелодично: всем бы сквознякам создавать такие красивые мелодии!

– В полном, это был восьмой удар, держитесь крепче! – Альберт не оглядывался на нас, а продолжал строчить текст в книгу, страница за страницей. Потолок комнаты пошёл трещинами. Ох… кажется, сейчас будет…

БОММ!

Витражи со звоном вылетели, что будет во время двенадцатого удара, я даже гадать не берусь! Крышу тоже свернуло, буквально: стало видно, что за пределами башни была переливающаяся круговерть самой невероятной из всех возможных Бурь, в оке которой мы находились. Какое-то время остатки черепицы болтались, словно те самые мифические петли, на которых держится любая склонная к съездам крыша. А Буря ещё больше завывала, опускаясь на нас, переливаясь всеми цветами, какие есть, и каких никогда не существовало, но рассмотреть их Стас не дал, разумно прикрыв мне глаза. Я не мешал, ведь предельно ясно чувствовал, что он всё делает правильно, а я доверяю ему, как себе.

БОММ!

Бахнуло особенно громко, до боли в ушах, а когда братишка убрал руку, осколки стен едва ограждали нас от круговерти Нереальности, всё больше сжимавшей вершину Часовой башни в своих разноцветных объятиях. Разноцветные поющие ветры кружились вокруг нас безумной радугой, щедро делясь сиянием с Альбертом, у которого теперь светился не только мелок, но и руки.

На месте витражей сияли двенадцать вращавшихся источников света. Что они обозначали? Свет, Тьма, Порядок, Хаос, только четыре из двенадцати. А дальше? Созидание, Разрушение, Плотное, Тонкое. Прошлое, Будущее, Настоящее… Абсолютное? Интересно, я прав? Будем считать, что да. Альберт говорит, что именно так и получал информацию от Башни: задавал ей вопросы, а потом додумывал ответы. Или не говорил, а я сам это понял? Моё хитровыдуманное воображение тут же решило воспользоваться случаем, и восполнить пробелы в самых разных областях: от подробностей возникновения Чуда, до…

– Не отвлекайся, следи за книгой! – одёрнул братишка, благоразумно прерывая мой невольный мозговой штурм. Пришлось послушаться, сейчас есть дела поважнее.

БОММ!

Раздался одиннадцатый удар невидимого колокола самой нереальной во всех мирах Часовой башни. Внутренности задрожали от громких звуков, а в глазах потемнело, как от контузии. Пол под нами заискрил, и тогда я сказал, что это энергия, которую и надо будет провести, чтобы задумка выполнилась, но Альберт…

Альберт продолжал исписывать страницы, и его руки тоже сияли, словно по локоть одетые в ослепительно-белые перчатки, тлеющие цветным дымом… Каждое слово, которое выводил Альберт, вписывало в историю Земли новые вещи. Превращало выдумку в осуществившееся. Что касается самого персонажа… он был в своей стихии. Буквально. Только выдуманный персонаж мог так легко управлять этими материями, потому Башня его и признала! Но и он начал уставать: движения становились медленнее, а на лице появилось напряжение человека, который готов костьми лечь, но доделать работу до стремительно приближающегося дедлайна.

– Нам не хватает совсем немного! – Альберт начал сползать в панику, но я понимал, что если он сейчас своими светящимися руками не продолжит писать, то всё, абзац!

– Пиши! У тебя всё получается! Пиши, только пиши! – я почти прокричал ему это в ухо, не дожидаясь, пока братишка сделает то же самое. Иногда мало просто наблюдать со стороны, нужно действовать!

В какой-то момент я увидел это со стороны Земли: переливы небесных огней над Москвой, заглушающие новогодние салюты. Восторги петербуржцев, наблюдавших аврору из окон своих домов, мерцающую не в космосе, а ниже облаков. Вихри над Стоунхенджем, приветствуемые пробудившимися ото сна фэйри, героями сказок, и забытых легенд. Опускающиеся огненные петли, огибающие горы с изяществом лей-линий. Голубые мерцающие реки света, текущие вдоль улиц, между высоток мегаполисов и деревенских домишек… всё это создавало самый идеальный узор из возможных. Идеальный, потому что… «Потому что»! Здесь всё было настолько понятно, что я не мог подобрать слов, чтобы описать свои чувства!

На запястье у меня засветился браслетик, подаренный Китти, и я вспомнил его название: «Как хочу, так и ворочу»! Я загадал, чтобы всё получилось, на свой почтиновогодний торт; лучшая подруга подарила мне фенечку, исполняющую желания. Самое время это всё применить, и тогда всё точно получится! Стас молча кивнул, словно слышал мои мысли так же, как я слышал его: «Всё спокойно, вы за мной, как за стеной, я защищу вас». Браслетик ярко вспыхнул бело-голубыми огнями из всех лампочек: фенечка заработала.

Все фонари, свечи, лампочки засияли тем же перламутровым светом, окрашивая мир в оттенки фантазии, и подсвечивая нежно-фиолетово-голубым удивлённые и зачарованные лица землян. Некоторые огоньки Академии не выдерживали нагрузки, и с хлопком затухали: я знал, что каждая такая лампочка может обеспечить энергией весь мир на годы вперёд… но это место требовало слишком много сил! Одна за другой лопались лампочки и на моём браслете, защищая от перегорания нас самих. Фейский ключик вибрировал, как свихнувшийся камертон, ведь ему предстояло самое удивительное событие за всю свою артефактную жизнь: ТАКИХ межпространственных дверей он не открывал! Я изо всех сил сжал трофей с фестиваля, потому что если ему и предстоит открыть последнюю свою дверь, то он сделает это до того, как распадётся на атомы!

Каждая точка, которую, по заданию Альберта, посетили наши помощники, засветилась новой звездой, одной из тысячи в Созвездии, покрывающем земной шар. Должно быть, из космоса это выглядело красиво, а Солнце по-прежнему пылало, заставляя учёных в очередной раз переписывать строчку о «самой сильной магнитной буре за историю человечества»…

Вихрь расходился всё сильнее и сильнее, от стен уже ничего не осталось, а вместо проёмов было всё те же двенадцать сияний, благоразумно не смешивающихся в одно. Вихрь грыз пол комнаты; кольцо из двенадцати цифр стёрлось, площадка уменьшалась быстро, как лёд в духовке.

– Лу, бери перо, живо!!! – Альберта было едва слышно за гулом волшебных разноцветных ветров. Я выхватил из его руки стеклянную рисовалку, и удивился, насколько она тяжело передвигалась в пространстве! Как ложка, которой мешают очень густой кисель. Это сравнение позволило мне понять, как двигать её, и я зачарованно смотрел, как она рассекает, не воздух, но пространство! Само пространство бурлило и перетекало вокруг.

– Что писать?! – Я понял, что тоже начинаю паниковать, потому что стремительно терял уверенность в себе! И тут же получил живительный подзатыльник от Стаса. Альберту зарядить он не смог, зато на меня подействовал отрезвляюще. Не время, потом поистерю, а сейчас нужно доделать начатое!

– Пиши…! – расслышать Альберта было невозможно, поэтому я опустил карандаш на страницы книги, и из него полились сияющие белоснежные краски, которые выводились в текст. Слова, которые я писал, складывались в сюжет, и я понимал, что я всё делаю правильно, хоть и быстро забывал, о чём пишу. Каждый иероглиф представлял собой целую фразу: очень сложный, и в то же время невероятно информативный язык, который я успел изучить, мельком подсмотрев за персонажем-писателем, вместе с сюжетом, который он задал.

– КУДА?! – Стас попытался схватить Альберта за шиворот, но не смог, а сам персонаж подбежал к краю платформы, выцепил из вихря сияющих шлейфов одну белоснежную прядь, вытянул её на манер стрелки часов, и со всей силы вонзил в пол. Даже в жутком гуле урагана был слышен стеклянный хруст, надломивший мозаичное изображение циферблата, где между двенадцатым и первым часом вырос мерцающий бриллиант ещё одного деления…

БОММ!

– Пиши, не отвлекайся, – сказал Альберт: тихо, но различимо в полной тишине. Вихрь кружился едва заметно, как сметана… и чего меня на кулинарную тематику потянуло? Сияющие руки Директора Академии продолжали удерживать стрелку часов, раздвинувшую циферблат на дополнительное деление. Мы были окружены едва заметным, похожим на мыльный пузырь, куполом, из-за которого и казалось, что всё стихло. Мы – это мы со Стасом. Альберт… стоял по ту сторону купола.

– Не волнуйтесь, с вами всё будет в порядке. Иногда в нашей жизни наступает особый час. Для одних это час воплотить в жизнь задумку, для других – спасти кому-нибудь жизнь. Всё получится. Вы сделали Чудо реальным. Весь мир будет благодарен вам за ваш подвиг. И вы спокойно вернётесь в реальность.

– «Вы»? Не «мы»? – я насторожился, не просто так нам сейчас всё это говорят.

– Верно, Лу, вы. Когда встретите настоящего писателя, не обижайтесь на него за мой сценарий, и попробуйте с ним подружиться, хорошо? Вам ещё вместе заниматься Чудом и Академией, – Персонаж рябил, как картинка на плохо настроенном телевизоре, черты лица почти пропали на сияющем силуэте, стремительно теряющем сходство с живым человеком. А я понял, что хочу спасти его, но… не могу. Просто не могу, потому что таков его сюжет, попросту не закончившийся в момент попадания на остров! Либо спасти персонажа на пару секунд, а потом вместе раствориться в Нереальности, либо сделать то, ради чего он положил свою жизнь; и, возможно, я смогу впоследствии убедить настоящего Писателя придумать Альберту новую историю, в которой он проживёт своё заветное «долго и счастливо»…

– Не расстраивайся, Лу. У нас всё получилось. А со мной всё будет в порядке. – подозреваю, Альберт виновато улыбнулся. Его прозрачные руки дрожали, выдавая силу, которую он прилагал, чтобы продержаться как можно дольше, защищая нас от Бури.

– Что будет дальше? – спросил я, вытаращив глаза не меньше, чем братишка.

– Не знаю. Моя история заканчивается на этом эпизоде, но ваша Настоящая жизнь скоро начнётся. Вы поймёте, что так и должно было случиться, вот увидите! – силуэт Альберта дрогнул, он перехватил своё копьё покрепче, и крикнул неожиданно требовательным тоном: – Лу! Не до красивых слов! Пиши, я с трудом удерживаю время!

Я не знаю, сколько ещё символов успел наштамповать, но в один момент свалилось всё сразу. Купол треснул с громким хрустом раздавленного фужера, силуэт Альберта, почти неразличимый, дрогнул и распался вихрем искр, застывшая Буря развернулась с новой силой, книга сияла с мощью всех звёзд Вселенной, и последнее, что я запомнил, это вцепившуюся в моё запястье руку Стаса…

БОММ!

Стас

«Случилось Чудо».

Меня пошатнуло, и я заметил, что праздную Новый год в компании мамы, папы и пары соседей в нашем доме в Переславле-Залесском. По телевизору играет гимн, а я лихорадочно вцепился в воспоминания, ЧТО именно произошло… когда? В будущем? Тогда «произошло» или «произойдёт»? Искушение сказать себе, что я опьянел и брежу, было слишком велико, но я держался за память всем своим существом!

Академия должна была появиться. Альберт говорил, что она нереальна. Но мы сделали её реальной. Академию, или… мы пошли дальше, и смогли совершить само Чудо? Перенести его в реальность?! Сотня невысказанных вопросов всё же получила ответ, пока я был на Циферблате. Замысел персонажа был больше, чем он нам рассказал. Нас с Лу протолкнули из выдуманного мира в реальный… вместе с Чудом.

Я помнил всё, но также понимал, что выдуманный мир был больше, чем один остров. Китежа, чудесного туристического города Нижегородской области, не существует. По телевизору на заднем плане под бой курантов виднелись сцены с Москвой, значит, странный перенос столиц тоже не происходил, а знакомые рисунки на окнах говорили, что мы празднуем не «Почти Новый Год», а приход самого обычного, две тысячи двадцать третьего года.

Московская Коллегия Художников… ещё одна красивая сказка; в реальности я сотрудник рядовой фирмы, хотя всегда мечтал работать с чем-то красивым. Начальник у меня не похож ни на дракона, ни на добрую версию Влада Цепеша. Повышения от сисадмина до главы дочерней фирмы мне тоже никто не предлагал: с чего бы? Это хороший опыт, но Коллегия была моей фантазией.

То же могу сказать про Маришку: её странный образ стал собирательным из всех моих неудачных романов. Внешность девушки «как у Мэрилин Монро, только лучше» – греза подростковых лет и результат любви к ретро. Пессимизм, выдаваемый за самоуверенный реализм, был у Анжелы, однокурсницы, «любившей» меня, пока не она узнала, что я не богат. Сцена расставания тоже была, но без ведьминой косички. Таня «играла» со мной, пока не перегнула палку; я разорвал наши отношения, когда разоблачил её. В отличие от расставания с Маришкой, растоптанное Таней сердце заживало долго, поэтому я, как и Настя, решил, что пока в моей жизни нет места для спутницы жизни.

Таня… а существует ли Татьяна Эрнест? Я далёк от реального творческого мира, но есть ли в нём эта хамоватая неформалка, «свой парень», очаровывающий мир эпатажным взглядом на классику? Мне казалось, что подобные личности всегда были среди снобов «высшего общества», для равновесия. Взгрустнулось: Танчик была моим другом. А собачка Варежка, которую она подарила нам на праздник, была ожившей копией любимой игрушки Лу. Один из моих подарков ему на день Рождения. И в наш день Рождения мы оба получили эту же собачку…

Кажется, в этом и была самая страшная тайна Альберта: мы тоже были выдуманы, но смогли ожить. Почти как он сам: персонаж неизвестной истории, который писал об оживающих персонажах! Теперь я просто обязан найти настоящего Альберта, даже если он действительно сидит на неизвестном острове с воплотившейся в реальности Академией! Но, скорее всего, он где-нибудь празднует Новый год в своём родном городе с друзьями, или вовсе проспал полночь в одиночестве… Скоро мы найдём его, но не чтобы набить морду за гибель бедняги-персонажа, нет. Затем, чтобы выполнить то, ради чего нас вообще вытащили в реальность!

– Стас, что, шампанское в голову ударило? – Папа посмотрел на меня, и внимательно прищурился: конечно, родители у меня самые нормальные, хотя я и рад был съехать от их навязчивого внимания. – Приляг, отдохни, или поспи! Завтра будет день.

– Лучше, наверное, и правда прилягу, там… – привычно промямлил я, и двинулся, слегка пошатываясь. Такое внезапное перемещение в прошлое заставило меня действительно почувствовать себя пьяным, а мешанина воспоминаний настолько усугубила состояние, что я не сразу сообразил, где находится моя комната!

Я дошёл до нужной двери, а затем посмотрел на соседнюю, обклеенную вкладышами от жвачек. Приключение было полностью в духе братишки, который, возможно, сейчас снова такой же надоедливый шумный фантазёр-конспиролог, мечтающий о своей собственной сказке! Я открыл скрипящую дверь, забыв, что мелкий постоянно просыпает полночь, и скривился от произведённого звука. Но Лу не спал, а стоял перед окном, обнимал красного игрушечного пёсика, и зачарованно смотрел в небо. Новогодние салюты всё ещё продолжали сверкать на пасмурном небе.

– Стас! Я так рад, что ты вернулся! Ты помнишь? Ты всё помнишь?! – Как можно вопить от радости… шёпотом?! У брата получилось, он повис у меня на шее, и показал в окно: – Видишь?! Я же говорил, всё получилось!

– Аврора? – Раньше я бы сказал братику, что это не северное сияние, а просто салюты среди облаков, но, присмотревшись, увидел знакомые шлейфы, хорошо замаскированные вспышками пиротехники… за три месяца я видел это явление часто! Совершенно точно, аврора! Вернее, похожее на неё явление, не связанное с магнитными бурями.