Люди
Когда Кравец зашел в маршрутку, в ней громко играл шансон. Кравец поморщился – он предпочел бы ехать в тишине. Работал он учителем начальных классов, и сейчас, после трудового дня, голова у него опухла от шума.
Но в маршрутке, кроме водителя, сидела еще студентка Самойлова и бугай Нилов, и Кравец не посмел проявлять недовольства. Ладно, – подумал он, – не дома. Потерплю.
Студентка Самойлова училась на третьем курсе консерватории. Шансон был для нее мучителен. Она вставила наушники, попыталась повторить домашнее задание, но тщетно. Тоскливо глядела в окно, пенсионно размышляя о деградации вкусов.
Бугай Нилов фанател от тяжелого металла. Он с радостью растоптал бы проигрыватель с примитивной музыкой и тошнотворными песнями, но считал, что хозяин здесь шофер. Скрипел зубами и считал, через сколько остановок ему выходить.
А шофер Баранкин… Он и рад был бы поставить любимую аудиокнижку. Но его коллеги всегда ставили у себя шансон, и только шансон. И все пассажиры, как считал Баранкин, не любят копаться в смыслах, и шансон в дороге – для них самое то.
Баранкин утром заводил свою маршрутку, привычно врубал шансон, и больше в течение дня уже не задумывался. Все они – и шофер, и пассажиры, – знали, что нужно думать о других и уметь жертвовать личным ради общего. В большинстве своем они были пре-крас-ней-ши-ми людьми!
Нилов вышел первым, спрыгнул на снег и посмотрел в непросыпанное небо. Вскоре сошла Самойлова и шустро побежала до общежития. Кравец ехал почти до конца, ехал, когда уже не осталось в маршрутке других пассажиров, пытался дремать, но не мог. Пытался думать – и тоже был в этом бессилен. Шансон лез в уши, и даже потом, когда Кравец выполз наружу, шансон еще долго скакал в его голове.
Баранкин на следующий день не вышел на работу. Вечером у него случился сердечный приступ, и спасти его не смогли. Поэтому через два дня на работу приняли Долина.
Долин пришел на смену в пол-шестого. Обошел вокруг маршрутки, постучал по колесам, принюхался. Потом молча залез в промерзшую за ночь кабину, врубил шансон и поехал во тьму за первыми пассажирами.
Он не любит родину.
Анжелика вернулась со свидания такая расстроенная, что Катя долго не решалась ее ни о чем спрашивать. Та односложно отвечала на вопросы, потом пили вместе безвкусный чай, смотрели телек. Там после унылого сериала шли победные новости. И вот, после новостей Анжелика, наконец, зарыдала.
– Ну что ты, что ты, – Катя гладила ее по голове, но слезы капали и капали в блюдце, пропитывая вчерашнее печенье. – Он некрасив?
– Красив, как бог! – сквозь ладони ответила Анжелика.
– Грубый, надменный или хам?
Анжелика замотала головой, от чего слезы попали даже в сахарницу.
– Глупый идиот? – ахнула Катя.
– Ни фига не идиот, – пробубнила подруга, – и отлично шутит. С ним весело!
– Мало зарабатывает?
– Нет!
– Женат? Есть дети?
– Да нееет!
Долго молчали. Катя смотрела в беззвучно работающий телевизор, курила и напряженно думала. Наконец, собравшись, сделала последнюю попытку. Хоть это было опасно.
– Ты ему… не понравилась?…
Анжела шмыгнула носом.
– Вроде, понравилась.
А потом добавила:
– Но больше с ним не пойду.
– Но почему?!
Услышав короткий ответ, Катя резко затушила окурок, причем сперва попала мимо пепельницы. Посмотрела невидящими глазами куда- то сквозь стену и подумала: Вот сволочь!
Спрашивать больше было не о чем.
Спасти Сидорова
1
– Сидорова нужно спасать, – сказал Котов Белобородову. – Каждый раз проходя это место, Сидоров прислоняется лбом и ладонями к стене, и стоит так секунд десять.
Белобородов ответил, не задумываясь:
– Свихнулся. Все они, инженеры, немного ку-ку.
– Чегой-то сразу свихнулся? Может, он молится так? Все же иногда молятся, – Аделина закатила глаза, а потом добавила: Он мне звонок починил.
Ручкина, Студентка Института Человека, сказала, что не свихнулся, а получил нервное расстройство. Был покусан мегаполисом. И помянула всуе Фрейда.
– Ничего вы не понимаете, – грубо встрял Тихонов. – Я Сидорова с детства знаю. Это он по собаке своей скорбит. Собака у него была, лет двадцать назад. И как раз в этом месте все время опорожнялась…
Но сын Белобородова точно знал, в чем дело. Просто Сидоров – инопланетянин. Гость параллельных миров. Там, за стеной, у него портал, и он получает инструкции. Или подзаряжается энергией через электроды во лбу.
– Все равно – спасать нужно, – опять сказал Котов.
А хирург Ульнис сказал, что это упражнения для осанки. И вспоминательное место, – добавила его маленькая дочь.
А мама Котова сказала сыну: знаешь, Дима, ты меня прости, но Света тебе не пара.
А Спаситель спросил Котова: ты моей пенсии хочешь?
2
Как бы то ни было, но Котов развел бурную деятельность, собрал деньги, и вместе с сыном Белобородова перекрасил этот участок подъезда в керосиновый цвет.
Понаблюдали. Сидоров утром спустился, подошел было к стене, но прислоняться к свежей краске не стал. Постоял в полуметре и пошел себе дальше.
Тогда Тихонов позвал Сидорова на пикник с ночевкой. И Ручкину заодно. Ожидалось, что Сидоров от деревьев будет подзаряжаться. Но Сидоров вел себя мирно: сыпал анекдотами и жарил шашлыки. Ручкина приехала довольная. Тихонов, напротив, мрачный.
Тогда Котов взял и написал мелом на стене крупными буквами:
СИДОРОВ! ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?
Понаблюдали. Сидоров утром подошел к стене, прочитал надпись и пошел дальше. А через месяц продал квартиру и уехал. И Ручкину с собой забрал.
3
– Жалко, – сказала Аделина. – Кто теперь шпингалет прикрутит?
А хирург Ульнис обмерил стену и сразу защитил диссертацию.
А сын Белобородова написал школьное сочинение. Про Тихонова.
– Что же теперь делать? – в отчаянии спросил Котов.
– Глуп ты, Котов, – сказал Спаситель. – Я тебя накажу.