Loe raamatut: ««Создать невыносимые условия для оккупантов»: движение сопротивления в Крыму в годы Великой Отечественной войны», lehekülg 2

Наряду с ними, ряд авторов придерживаются традиционных подходов к изучению проблемы, сводя ее характеристику в основном к описанию героических подвигов партизан⁶⁷. В условиях развития современного общества, требующего нравственных ориентиров и действий патриотического значения, это, без сомнения, нужно и важно, однако нельзя оставлять без внимания и прикладной характер военно-исторического опыта.

Различные вопросы проблематики партизанской войны и особенно разностороннего снабжения авиацией партизанских формирований на оккупированной территории Крымского полуострова – поставлены и решены в более ранних научных монографиях ⁶⁸ и других работах автора, а в данной монографии нашли свое развитие. Однако автор не останавливается на достигнутом и активно исследует проблематику движения Сопротивления в Крыму в годы войны и его различных взаимосвязей внутреннего и внешнего характера в исторической ретроспективе.

Как в каждом сложном феномене, так и в проблематике партизанского движения в Крыму 1941–1944 гг. разобраться без учета множества факторов непросто, многие проблемы – особенно коллаборационизма – остаются весьма болезненными даже сейчас. Как болезненны, впрочем, и мифологизация истории, ангажированность некоторых авторов, стремление к переписыванию истории в угоду заинтересованных сил, обеление случаев предательства и откровенная подтасовка фактов. Появилось ряд публикаций – не адекватно, с позиций квази-историзма, – представляющие события тех лет. Это относится к творчеству В.Е. Полякова⁶⁹. Его публикации весьма активно критикуются многими крымскими историками⁷⁰. В целом указанный исследователь много работал в архивах, обладает багажом знаний по проблеме, однако весьма вольно трактует факты, слабой можно признать и его методологическую концепцию, представленную в основной монографии по проблеме (сложный синтез разных направлений методологии, социальных и гуманистических методик). Увы, работы историка грешат неточностями и ошибками, прямыми аллюзиями и заимствованиями без соответствующих ссылок. Например, в книгах В.Е. Полякова есть глава о взаимодействии авиации с партизанами Крыма, но она является конспектом основных положений работ В.Б. Емельяненко, и, увы, часто без ссылок на источники. Но если ранние книги В. Полякова – это прежде всего публицистические издания с претензией на научность, то его обобщающая работа, представленная как монография на соискание докторской ученой степени, страдает теми же недостатками – заимствованием из раннее изданных книг, слабым научным аппаратом и своеобразной умозрительной методикой⁷¹. Причем автор явно не делает выводов ни из критики, ни вычитывает даже своих старых текстов – множа ошибки в новых публикациях. Например, даже в самой последней публикации в солидном научном журнале Поляков упорно упоминает некие «Кораловские каменоломни»⁷², и не представляет правильное наименование Караларских каменоломен на Керченском полуострове, хотя литературы с точным написанием и определением этого топонима более чем достаточно⁷³, не говоря уже о картографическом материале разных лет. И так во многом, на что справедливо указывают критики таких «исследований».

В такой же плоскости лежат работы А.В. Неменко, который не будучи историком по образованию, но весьма плодовитым компилятором, коснулся проблем партизанской войны⁷⁴. Рассматривая ее ход через документы противника, он не подвергает их критическому анализу и вываливает на читателя множество не верифицированной фактуры, круто разбавленной своими измышлениями. Методологии исторического исследования «известный исследователь и поисковик» не знает, в архивах не работал, часть документов и список литературы и источников попросту скопировал у других историков. При этом автор находит поддержку у некоторых исследователей, хотя и они указывают на множество огрехов и отсутствие рецензий⁷⁵.

Не всегда адекватно оценивается партизанское движение в Крыму в литературе и прессе национальных меньшинств; даже при всей обширной фактологической базе в обобщающем издании энциклопедического характера⁷⁶. Обобщающих научных работ по истории партизан Крыма среди крымско-татарских авторов не зафиксировано, материалы по проблематике находятся в плоскости публицистики⁷⁷. Только несколько лет назад вышла монография Р. Музафарова, в которой автор попытался с явно устаревших позиций посмотреть на войну в оккупированном Крыму⁷⁸. Дело в том, что эта книга известного крымско-татарского ученого, доктора филологических наук, была написана автором еще в конце 1980-х, но так и не была издана. Греческой, армянской или болгарской составляющей в историографии вопроса не зафиксировано (кроме одиночных публикаций⁷⁹), хотя ряд крупных партизанских командиров были представителями этих народов – М.А. Македонский, И.Г. Генов и другие, все же осмысления их деятельности и партизанского творчества, в научной сфере пока не произошло. Кстати, в работах из других национальных образований можно выделить современных калмыцких исследователей, раскрывших боевой путь известного военачальника Б.Б. Городовикова, который в 1941–1942 гг. командовал отрядом и партизанским районом в Крыму⁸⁰. Есть несколько публикаций по участию евреев в движении Сопротивления в Крыму⁸¹.

В целом, исследователи получили больше возможностей для дальнейшей разработки истории партизанского движения в Крыму во время Великой Отечественной войны. В результате в настоящее время происходит пересмотр ряда прежних положений советской историографии, раскрываются малоизученные аспекты проблемы, постепенно формируется новая система представлений о действиях партизан на территории Крымской АССР. В то же время современный этап отличает исследовательский плюрализм и многообразие в подходах к проблеме, а отказ от устаревших положений является достаточно болезненным процессом.

Несомненно, сложность и многоплановость самого движения, обилие объектов историографии проблемы, порождает и отдельные неточности в некоторых исследованиях. В современных публикациях это не столь явно (кроме названных выше заблуждений и попыток фальсификации, сознательной или не осознанной). А в публикациях советского периода имелись также некоторые передергивания, возможно связанные со стремлением показать роль коммунистической партии и всенародный характер борьбы с оккупантами. Это вполне объяснимо с точки зрения методологии того времени. Но есть и моменты, которые непродуманно переносятся в современные монографии. Например, упоминается о партизанском крае в горнолесной части Крыма, а его очертания даже нанесены на карты официальных советских изданий⁸². Однако сейчас уже достоверно известно, что никаких «партизанских краев» (в их общепринятом понимании⁸³) в Крыму никогда не создавалось, все партизанские формирования были вынуждены вести маневренную войну из-за природных и социальных факторов; следует говорить о партизанской зоне или более точно, о районах базирования и боевого предназначения конкретных формирований крымских партизан. Или утверждение (без достаточных на то оснований) в некоторых публикациях украинских историков о подчинении крымских партизан Украинскому штабу партизанского движения, что явно противоречит самой истории УШПД (создан в июне 1942 г., расформирован в январе 1945 г.)⁸⁴. Единственным «крымским» моментом в деятельности этого штаба можно считать упоминания Крыма в границах оперативной деятельности при стадии организации единого органа руководства партизанами Украины – но еще в советской историографии прекрасно понимали место Крымской АССР в составе РСФСР, в документах штаба также отражена реальная сфера подчиненности⁸⁵.

Действиям советских партизан было посвящено немало и зарубежных исследований, написанных с позиций, во многом противоположных тому, что утверждали советские историки. В начале 1950-х гг. руководство ВВС США организовало специальную программу исследований партизанского движения в СССР в годы войны, основанную на трофейных документах. Одним из ее результатов стало появление фундаментального труда созданного под руководством профессора Висконсинского университета Джона А. Армстронга, недавно переведенного и изданного в России⁸⁶. Как отмечает Армстронг, о характере и военной значимости партизанского движения в период Второй мировой войны делались прямо противоположные заявления, а официальные советские оценки часто расходятся в толковании важности «спонтанной» патриотической реакции населения, мужества и организаторских способностей местных партийных руководителей, направляющей роли центральных партийных и военных органов. Данные книги представляет собой первую попытку внести ясность в эти вопросы путем системного исследования огромного количества подлинных документов – по большей части немецких, но также и советских, мемуарного творчества бывших партизанских командиров.

Достаточно большое внимание изучению партизанского движения вообще, в том числе и в Крыму, уделяют и другие иностранные авторы. Работы некоторых из них были переведены ещё в первый период историографии ⁸⁷, но большинство остаются малоизвестными отечественным историкам, хотя ведется переводная работа⁸⁸. Но, например, классические исследования Э. Хессе – переведены только частично и избирательно (в т. ч. с материалом по Крыму)⁸⁹. Однако иностранная литература еще остается малоисследованной в рамках историографических обзоров. Изучением доступных публикации зарубежных историков не выявлено отдельных работ по истории партизанского движения в Крыму, но во многих исследованиях есть только упоминания о партизанах Крыма без конкретики⁹⁰. Периодизация иностранной историографии движения сопротивления в Крыму также пока не отработана.

Таким образом, в отечественной и зарубежной историографии разных периодов – первого послевоенного пятнадцатилетия, последующих годов и современного, накоплен немалый опыт изучения партизанского движения в Крыму в период Великой Отечественной войны. В работах обобщающего характера данная проблема рассматривается в контексте истории войны, развития советского общества и региона. В специальных исследованиях раскрываются различные аспекты истории партизанского и подпольного движения в республике. В некоторых из них упомянуты действия авиации в интересах партизанских формирований Крыма, роль и место разведки и органов государственной безопасности. Состояние научной разработанности проблемы позволяет выделить круг основных вопросов, определяющих ее изучение, использовать проблемный принцип в характеристике сложившейся историографии.

Сегодняшний уровень достижения историографии партизанского движения позволяет с большой определенностью сказать, что она характеризуется: расширением масштабов, актуализацией научных идей и изучаемых тем; повышением уровня исследований, вовлечением в научный оборот новых источников; более широким освоением методологии и методики исследования, теоретических положений; сочетанием обобщающих собственно историографических трудов по проблемам партизанского движения с монографическими, мемуарными, публицистическими и другими видами научных работ; значительным усилением противоречий среди разных авторов, школ и разнообразием их мнений; более четкой координацией комплексных исследований, объединением специалистов, изучающих проблемы борьбы в тылу врага. Эта проблематика непосредственно относится также к историографии движения сопротивления крымчан в годы Великой Отечественной войны.

Нормативно-правовой аспект партизанского движения в Крыму

В годы Великой Отечественной войны была создана система государственных органов по руководству партизанским движением. Ее важнейшими элементами явились не только существовавшие партийные и государственные управленческие структуры – ЦК ВКП(б), СНК СССР, НКО СССР, НКВД СССР, НКГБ СССР, но и органы, образованные после нападения Германии и ее союзников на СССР, – Государственный комитет обороны, Ставка Верховного Главнокомандования, 4-е Управление НКВД СССР, Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования (ЦШПД), республиканские и областные штабы партизанского движения, военные советы фронтов и армий и другие.

Постановления, директивы, приказы и другие нормативные акты именно этих партийных и государственных ведомств следует рассматривать в качестве правовой основы зарождения и развертывания вооруженной борьбы на оккупированной территории в годы Великой Отечественной войны.

С момента нападения Германии и ее союзников на СССР потребовалась срочная коренная перестройка деятельности фактически всех органов и структур, отвечающих за организацию сопротивления врагу. Важное значение имел Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. «О военном положении»⁹¹. В соответствии с Указом, в местностях, объявленных на военном положении, все функции органов государственной власти в области обороны, обеспечения общественного порядка и государственной безопасности передавались военным советам фронтов, армий и военных округов, а там, где не было военных советов – высшему командованию войсковых соединений. В Крымской АССР военное положение вводилось с первого дня войны⁹².

Боевой программой мобилизации всех сил Советского государства на разгром врага стала директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. «Партийным и советским организациям прифронтовых областей»⁹³. Основные положения директивы были изложены в выступлении И. В. Сталина по радио 3 июля 1941 г.⁹⁴

Вопросы, касавшиеся организации и развертывания народной борьбы в тылу врага, получили дальнейшее развитие в специальном постановлении ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 г. «Об организации борьбы в тылу германских войск»⁹⁵. В этом документе подчеркивалось, что в войне с фашистской Германией, захватившей часть советской территории, исключительно важное значение приобрела борьба в тылу германской армии. В постановлении ставилась задача придать всенародной войне в тылу оккупантов планомерный и целеустремленный характер. ЦК ВКП(б) потребовал от ЦК компартий республик, обкомов и райкомов партии возглавить народную борьбу на оккупированной врагом советской территории. Постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск» хотя и не являлось нормативным актом, но имело огромное значение. На основании этого постановления вырабатывались нормативно-правовые акты и строилась зафронтовая работа всех советских государственных органов, в том числе органов государственной безопасности.

При организации и развертывании борьбы в тылу врага появляются также нормативные документы органов НКВД-НКГБ СССР. К ним относятся приказы, указания, директивы. Одним из первых руководящих документов уже 22 июня стала Директива НКГБ СССР № 127/5809 о мероприятиях органов госбезопасности в связи с начавшимися военными действиями с Германией⁹⁶, которая хотя и не ставила задач зафронтовой деятельности, но служила отправной точкой для последующих внутриведомственных руководящих документов (например, первой директивой, нацеленной на зафронтовую работу, стала Директива НКГБ СССР № 136 о задачах органов госбезопасности в условиях военного времени от 24 июня 1941 г., согласно которой следовало «агентуру проинструктировать: в случае отхода наших войск оставаться на местах, проникать в глубь расположения войск противника, вести подрывную диверсионную работу»⁹⁷). В дальнейшем неоднократно, посредством директив НКГБ-НКВД, уточнялись задачи органов госбезопасности в развернувшейся войне. Например, первой директивой, детально разъясняющей задачи и методы нелегальной работы против захватчиков в случае занятия территории врагом, стала Директива НКГБ СССР № 168 от 1 июля 1941 г.⁹⁸

Важным документом, регламентирующим создание под эгидой НКВД партизанских отрядов и вообще зафронтовой работы, стал Приказ НКВД СССР № 001151 от 25 августа 1941 г., согласно которому существующие оперативные группы НКВД-УНКВД республик, областей и краев по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе реорганизовывались в 4-е отделы НКВД-УНКВД, на которые возлагались организация и руководство боевой деятельностью истребительных батальонов, партизанских отрядов и диверсионных групп⁹⁹. Начальником 4‑го отдела НКВД Крымской АССР был назначен капитан госбезопасности П. М. Фокин, заместитель наркома внутренних дел республики. Наркомом НКГБ-НКВД Крымской АССР был майор государственной безопасности Г. Т. Каранадзе.

Как известно, органы госбезопасности и НКВД Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июля 1941 года были объединены в Народный комиссариат внутренних дел. Одновременно армейские третьи управления и отделы преобразовывались в особые отделы с подчинением их НКВД. Это способствовало установлению более тесной связи между территориальными органами государственной безопасности с особыми отделами, позволяло разрабатывать систему контрразведывательных мероприятий. Но в крымских реалиях 1941 года, только в сентябре НКГБ и НКВД Крымской АССР были объединены в Народный комиссариат внутренних дел, в составе следующих отделов: контрразведывательного, секретно-политического, экономического, четвертого, охраны, кадров, финансового, тюремного, пожарной охраны, МПВО, мобинспекции, 1‑го, 2‑го, 3‑го спецотделов, административно-хозяйственной части, Управления милиции¹⁰⁰. Городские отделы и районные отделения НКВД сохранились во всех городах и районах, где они были ранее. В начальном периоде Великой Отечественной войны Народный комиссариат внутренних дел СССР, объединенный с Народным комиссариатом государственной безопасности СССР, являлся наиболее боеспособным ведомством, обладавшим необходимыми силами и средствами для организации действенной борьбы на оккупированной агрессором территории.

В Крым поступали указанные выше руководящие документы, стали появляться практические указания и предложения, активизировавшие подготовку партизанского движения. Многое дали совместные организационные совещания и другие формы оргработы.

4 июля 1941 г. Крымский областной комитет (ОК) ВКП(б) провел первое совещание секретарей городских и районных комитетов партии, председателей исполкомов и ответственных работников органов госбезопасности, на котором были обсуждены общие мероприятия и уточнены принятые к исполнению требования директив СНК СССР, ЦК ВКП(б) от 29.06.1941 г. и Крымского ОК ВКП(б) от 1.07.1941 г., касающиеся создания истребительных батальонов, партизанских отрядов и диверсионных групп, подбора руководящих кадров и личного состава для них, мест базирования и районов действий партизанских отрядов, а также количества и сроков создания запасов продовольствия, оружия и средств МТО. Отдельно с секретарями райкомов партии были рассмотрены проблемы создания подпольных партийных ячеек, конспиративных квартир и уничтожения ценностей в случае вынужденного отступления из Крыма советских войск.

Оперативное руководство проведением в жизнь принятого решения было возложено на первого секретаря ОК ВКП(б) В. С. Булатова и заместителя наркома внутренних дел Крымской АССР майора милиции Н. Д. Смирнова, который, в соответствии с указаниями НКВД СССР, непосредственно отвечал за организацию партизанских отрядов, истребительных батальонов, диверсионных групп, обучение радистов, снабжение оружием, организацию связи, резидентур и агентуры подполья, подбор и инструктаж командно-политического состава и определение районов боевых действий партизанских формирований.

До конца июля в Крым поступило постановление ЦК ВКП(б) от 18.07.1941 г. «Об организации борьбы в тылу вражеских войск», в котором особо подчеркивалось ведущее значение организаторской работы руководителей партийных и советских органов всех степеней. Указания поступали из Москвы и в НКВД Крыма (основные: телеграмма от 22.07.1941 г. и директива от 16.09.1941 г.), требовавшие готовиться к борьбе в тылу врага партизанскими методами. В них анализировалось проведение свойственных органам госбезопасности мероприятий, при этом главное внимание уделялось организации надежной и устойчивой связи с движением и обеспечению строжайшей конспирации всех проводимых мероприятий.

Для повышения эффективности проводимых мероприятий ОК партии совместно с НКВД Крыма была разработана и (за подписями В. С. Булатова и Г. Т. Каранадзе) доведена до райкомов Директива № 1472 от 13.8.1941 г. со сроком ее исполнения до 1 сентября 1941 г. Фактически эта директива явилась вариантом развернутого плана подготовки партизанского движения на полуострове с реальной детализацией запланированных мероприятий. В период 18–29.08.1941 г. (от Алуштинского РКП – 11.09.1941 г.) в областной комитет ВКП(б) поступили доклады за подписями первых секретарей и начальников райотделов НКВД, оценка которых позволила определить окончательный (рабочий) перечень и объем вопросов, выносившихся на предстоящий инструктаж¹⁰¹.

В июле и середине августа, в соответствии с упоминавшийся выше директивой ОК ВКП(б) и НКВД Крымской АССР № 1472 от 13.08.1941 г., горкомы, райкомы партии и комсомола совместно с органами госбезопасности, при участии будущих командиров и комиссаров отрядов, приступили к отбору партизан (на принципах добровольности) из членов ВКП(б), ВЛКСМ и беспартийных патриотов – жителей многонационального Крыма¹⁰².

Поскольку в директиве ОК ВКП(б) и НКВД Крымской АССР № 1472 от 13.08.1941 г. требовалось создать запасы продовольствия только на один месяц, что виделось явно недостаточным, было решено срок увеличить до 3-4-х, а затем, по рекомендации будущего командующего партизанским движением А. В. Мокроусова, до 5–6 месяцев, а также значительно расширить общий перечень и объем завозимого в лес оружия, боеприпасов, средств МТО и медико-санитарного обеспечения, необходимых для устойчивого функционирования всего партизанского движения в целом.

В сентябре начались работы по закладке продовольственных и других баз в местах, определенных рекогносцировками, с конца месяца – завоз продовольствия и имущества в лес, на перевальные пункты. В результате форсированной работы партизанских интендантов к исходу октября на «перевалах» скопилось значительное количество продовольствия и другого имущества.¹⁰³ Параллельно с обустройством базовых лагерей и усилиями партизанских интендантов по заготовке продовольствия и средств МТО в августе-октябре проводилась боевая подготовка личного состава будущих отрядов. При этом особые надежды возлагались на бойцов истребительных батальонов, которые должны были стать основой партизанских формирований. Будущие партизаны в истребительных батальонах прошли ускоренную программу начальной военной подготовки, получили некоторую практику. Остальные добровольцы, намеченные к зачислению в партизаны, готовились лично командирами отрядов и групп (взводов) в свободное от основной работы время.

В сентябре в НКВД Крымской АССР поступила директива из Москвы (от 16.09.1941 г.), в соответствии с требованиями которой было принято решение использовать наиболее подготовленных бойцов и командный состав истребительных батальонов для окончательного формирования партизанских отрядов. Такое же пожелание в октябре высказали начальники партизанских районов и старые партизаны. В итоге сложился окончательный принцип – все партизанские отряды формировать на базе истребительных батальонов. Ядро истребительного батальона с оружием и боеприпасами прибывает в заблаговременно подготовленный базовый лагерь, к нему присоединяются базировщики, совпартактив и остальной личный состав, отобранный для отряда и вышедший в установленный срок в лес. В течение считанных часов производится окончательное комплектование, сколачивание и инструктаж отряда, после чего он, уже как партизанское подразделение, приступает к выполнению свойственных задач. В результате очень многие представители рядового, командного и политсостава батальонов влились в партизанские формирования и стали руководителями отрядов и партизанских районов¹⁰⁴. Так, например, 31 октября в лес вышли и Бахчисарайский отряд, и городской истребительный батальон (командир К. М. Сизов). Партизаны собрались на кордоне Горошник. Вскоре в это же урочище прибыли бойцы Бахчисарайского истребительного батальона. К партизанам также присоедились бойцы отступающих частей Красной Армии. Командир истребительного батальона Сизов с 4 ноября становится командиром Бахчисарайского партизанского отряда, а секретарь райкома В. Черный – комиссаром. В отряде формируются две боевые группы: одна во главе с командиром К. Гончаровым и политруком Ш. Мамутовым, вторую возглавляют командир М. Македонский и политрук А. Омеров. К. М. Сизов погиб в одном из первых боев¹⁰⁵.

Но начальники и комиссары партизанских районов официально были назначены приказом А. В. Мокроусова № 1 только 31.10. 1941 г., этим же приказом были установлены основы деятельности партизан в лесах Крыма¹⁰⁶. А весь командно-политический состав районов партизанских отрядов был согласован с НКВД и утвержден обкомом всего лишь днем ранее – 30 октября 1941 г.¹⁰⁷

Партизанское движение в годы Великой Отечественной войны развивалось не стихийно, а исходя из последовательных действий, которые нашли отражение в нормативных и иных документах по развертыванию боевых действий на оккупированной территории. В крымских реалиях 1941 года этот процесс был в нормативно-правовой основе таким же, но имел некоторую специфику в организационном плане.

Серьезные неудачи Красной Армии на фронте в первые месяцы войны повлекли за собой резкое ужесточение карательной политики в СССР. Органы государственной безопасности получили внесудебные полномочия в сфере борьбы с дезертирами, изменниками Родины и некоторыми другими категориями преступников. Оперативную работу в период 1941–1945 гг. вели территориальные и транспортные подразделения НКВД-НКГБ, а также органы военной контрразведки военных округов. В Крыму до оккупации его территории таковым являлся НКВД Крымской АССР. Деятельность наркомата в 1941 г. развертывалась в сложной оперативной обстановке: перестройка экономики Крыма на военный лад, мобилизация военнослужащих запаса и формирование новых воинских частей и соединений, массовая эвакуация людей и оборудования не только из Крыма, но и через полуостров из западных районов страны далее на восток, подготовка партизанского и подпольного движения, а также активная разведывательно-подрывная деятельность спецслужб Германии и ее сателлитов. Но даже при решении такого количества задач НКВД Крымской АССР активно участвовало в организации движения сопротивления.

Создавались чекистами и собственные войсковые части. Так, в соответствии с приказом НКВД СССР 00882 от 5 июля 1941 г. для выполнения специальных задач командования, в том числе и на территории, контролируемой противником, началось формирование полноценного войскового соединения¹⁰⁸, получившего впоследствии наименование «войска Особой группы при Наркоме НКВД», которые состояли из двух бригад, делили свои батальоны на отряды, а отряды на спецгруппы. Главными задачами Особой группы были: ведение разведопераций против Германии и ее сателлитов, организация партизанской войны, создание агентурной сети на территориях, находившихся под немецкой оккупацией, руководство специальными радиоиграми с немецкой разведкой с целью дезинформации противника. Вскоре сформировали войсковое соединение Особой группы – Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН НКВД СССР). По решению ЦК партии и Коминтерна всем политическим эмигрантам, находившимся в Советском Союзе, было предложено добровольно вступить в это соединение Особой группы НКВД. Бригада формировалась в первые дни войны на стадионе «Динамо» в Москве. В нее входило более двадцати пяти тысяч военнослужащих, из них две тысячи иностранцев – немцев, австрийцев, испанцев, американцев, китайцев, вьетнамцев, поляков, чехов, болгар и румын. В распоряжении ОМСБОН находились лучшие советские спортсмены, в том числе чемпионы по боксу и легкой атлетике – они стали основой диверсионных формирований, посылавшихся на фронт и забрасывавшихся в тыл врага¹⁰⁹.

Важным нормативным актом явилось указание НКВД СССР № 07435 «Об организации деятельности в тылу противника партизанских отрядов, истребительных и диверсионных групп» от 6 декабря 1941 года. Оно с предельной четкостью сформулировало задачи диверсионной деятельности: «диверсионные группы имеют назначение – совершать систематические взрывы, поджоги, порчу и разрушения на промышленных предприятиях, электростанциях и железных дорогах в тылу противника». Таким образом, были определены основные объекты диверсий, способы совершения и некоторые вопросы тактики использования сил и средств органов госбезопасности. Суть их сводилась к нанесению ущерба противнику, не вступая с ним в боевое соприкосновение.

В последующем также появляются документы, ставящие конкретные и самое главное реальные задачи перед партизанскими формированиями. Как пример, можно привести приказ Народного комиссара обороны Союза ССР № 00189 от 5 сентября 1942 г. «О задачах партизанского движения»¹¹⁰. В частности в нем говорилось о повсеместном истреблении воинских гарнизонов, штабов и учреждений противника; уничтожении его складов, баз и вооружений; физическом истреблении и захвате в плен фашистских политических деятелей, генералов, крупных чиновников и изменников Родины. Особое внимание приказ уделял разведке партизан, в том числе и агентурной.

10 февраля 1943 г. Народный комиссар внутренних дел СССР Л. П. Берия издал директиву № 48, требующую неуклонного руководства и исполнения ее положений по агентурной деятельности на оккупированной территории¹¹¹.

«[…] 2. Агентурную работу на оккупированной территории вести для разрешения следующих задач:

а) сбор сведений об агентуре, забрасываемой противником для шпионско-диверсионной работы в нашем тылу или намеченной для оставления после отхода германских войск;

б) изучение режимных, политических и хозяйственных мероприятий немецко-фашистских оккупантов, внедрение нашей проверенной и квалифицированной агентуры в разведывательные, административные и хозяйственные органы противника, а также в различные антисоветские организации, создаваемые немцами;

в) получение применяемых немцами всех видов действующих пропусков, удостоверений личности, железнодорожных билетов, справок и других документов, необходимых для снабжения нашей агентуры, направляемой в тыл противника;