Loe raamatut: «У медведя во бору»

Глава первая

Лето жаркое клокотало в самом разгаре. Воздух прогрелся до тридцати градусов. Небосвод с утра пораньше окрасился в однотонный, бирюзовый тон. Уже близился полдень. Кругом зеленели широкие луга и перелески. Круг замыкал дикий, чудный, тёмно-еловый лес. Где-то вдали мелькало долгое синее озеро, у которого края не видно. Веял тонкий ветерок. Тополиный пух плавно и красиво плыл по воздуху. Порой казалось, что находишься в глубинах океана, а где-то там на поверхности воды сияет яркое солнце, которое рождает сияющие, играющие, золотистые блики. Волны набегают одна за другой и чуть что-то шепчут. Где-то там белел парусник, который куда-то мчится. На глубине же опасные молодые акулы и много планктона. Вода прозрачная. Кораллы имеют все цвета радуги, а томно-зелёные водоросли танцуют в одном ритме.

Вея лёгкий ветерок. Тополиного пуха становилось то больше, то меньше. Словно среди лета красиво парили или неслись парашютисты в открытом небе, где ощущали все прелести невесомости, дикого свистящего ветра и полной свободы. Явно такие чувства полнились в яром коршуне, который высоко парил над незаметными лилейными облаками. Он широко расправил свои могучие крылья. На концах словно пальцы, которыми он может схватить что угодно. Он большой и развитый. Голова массивная. Глаза из чистого янтаря и серебра. Клюв острый и крутой. Коршун чутко осматривал свои дикие лесные владения. Он тонко и красиво подал свой мощный боевой клич, который пронёсся далеко и звонко. Коршун живо замахал крыльями и полетел свободно. Тополиный пух продолжал свой полёт. Его становилось всё больше и больше и как будто на самом деле среди лета наступила зима. Казалось, не пух то летел, а снежинки порошили красиво и непринуждённо. Сейчас появится метель, которая наметёт горы снежные. Но все горки и скаты в глухих окрестностях зеленели. Июльская жара бушевала красиво и своеобразно, располагая всем в полной силе. Пух белый порошил бес конца и как будто по заказу на значительном и ярком празднике, где ждали большое чудо. По воздуху вместе с тем носились неугомонно и разноцветные бабочки, и стрекозы, и осы, и пчёлы.

Дали дикие завораживали не на шутку. Круг опоясывал тёмный лес. Веял тонкий ветерок. Дорога широкая тянулась далеко, где виднелись тонкие волны накала, исходившие от гладкой поверхности. По краям зеленела трава и кусты. Большой оранжевый рейсовый автобус «ВАВ» живо мчался своим намеченным маршрутом. Высокие колёса слегка свистели. Мотор работал плавно и тихо. На идеальном кузове рисовались чудные блики. На тонированных, широких, просторных стёклах отражалась местная реальность. За рулём восседал невысокий узкоплечий мужичок Микула Рыбкин. Он не в меру упитанный. Руки короткие. Ноги колесом. Голова округлая. Лицо щекастое, как мордочка у хомяка. Глаза небольшие, тёмно-золотистые и навыкате. Нос пятаком. Губы тонкие. Он умело держался за руль и уже накатал тридцать пять лет стажа. Но три раза был уволен по пьяному делу. Он теперь завязал. Его приняли на работу по блату и поэтому он взялся за ум. Но год назад он спал под забором, как бродяга. Микула выглядел дурно. На лице у него завсегда теснились синяки и сечки. Нос в крови. Вся одежда ободрана и грязная. Он получил спасительное приглашение на работу от своего родственника Павла Будкика. Микула, бросив пить, отоспался. Он пришёл на собеседование, где выглядел как огурчик. У него началась вновь трудовая деятельность. Он сейчас чутко смотрел на дорогу и умело вёл большой автобус. Он чутко глянул в зеркало заднего вида. Глаза скрывали тёмные очки. В просторном салоне, где имелись и пустые места, восседало немало пассажиров. В воздухе витал лёгкий говорок и гул, который порой затихал, но ненадолго. Наседал лёгкий жар. В передней части автобуса на левом ряду восседали студентки педагогического вуза. Они отличницы филфака. Место у широкого стекла занимала Виктория Юрьевна Малафеева. Она плотно навалилась на спинку кожаного удобного сидения. Глаза скрывала тёмными, солнцезащитными очками. Дышала ровно. Она смотрела прямо перед собой. На голове широкая красная бейсболка. Её стройное тело украшала белая футболка с коротким рукавом. На той написано «Форевор Париж». Низ украшали короткие, голубые, джинсовые шорты с разрезами. На ногах белые носки и кроссовки того же цвета. На полу стоял большой рюкзак. Вика глубоко вздохнула. Она слегка оправила руками свои распущенные, томно-золотистые волосы, которые слегка липли к футболке. У неё спортивное, красивое тело. Грудь упругая второго размера. Соски ярко-розовые, острые. Шея развитая. Голова овальная. Лицо белое, симпатичное. Лоб широкий. Глаза большие, выразительные, как бурный океан. Нос небольшой изящный. Губы полные, алые. Она не любит косметику. Она волевая, импульсивная, сексуальная. Вика знает, как надо нравится парням. Она вскружила голову уже многим. Но пару раз она сильно обожглась и теперь задирает нос выше. Она строит отношения с Тимом Буровым. Тот боксёр любитель. Он красив сам собою. Она уже позволила себя поцеловать один раз, но не более того. Она самолюбива и уже нашла немало изъянов в своём бойфренде. Вика даже порой подумывает, как с ним безболезненно расстаться. Она часто болтает по телефону со своими друзьями, каких насчитывается немало. Она та ещё кокетка. Она недавно отметила свой двадцать второй день рождения. ИОна теперь считает себя большой и взрослой. Вика, дыша ровно, чуть потянула свои стройные, красивые ножки. Мысли томили разум. «Едем уже несколько часов. Наконец-то каникулы. И можно много отдыхать. И купаться, и загорать, и ничего не делать. Это круто. Я уже устала сдавать эти экзамены. Сколько можно. Сейчас мы приедем ко мне домой. В деревню Крюки. К бабушке. И там классно. Будет много веселья и огня. Пойдём сразу на озеро купаться. Вот это будет веселье. У меня есть мини-бикини. И стринги. И чего только я не купила. И три купальника. Я буду бесподобна, как всегда. Все парни мои. Хиихихииии… Я зажгу весело на пляже. И Вероника будет мне благодарна. Там весело у нас. Мы будем много отдыхать и веселится. Она мне скажет ещё не раз спасибо. Может, я там с кем-нибудь зажгу. Этот Тим Буров мне надоел. Он какой-то слизкий что ли. И такое чувство что от него иногда пахнет невкусно. Как будто консервами. Точно так и пахнет. Надо с ним кончать. Я прямо по телефону скажу ему сегодня, что мы расстаёмся. Даже интересно, как он отреагирует на это. Я очень хорошо разбираюсь в людях. Меня не обманешь. Я импульсивная и сексуальная. И меня нельзя обмануть чувствами. Я сегодня же с ним расстанусь. И обязательно здесь с кем-нибудь познакомлюсь. Сюда приезжают парни из Москвы и других городов Сто пудово мы с кем-нибудь познакомимся. Я найду парня Веронике. Она полная заучка. И прямо отличница. Но мы её исправим. И зажжём красиво на пляже. Хиихихиииии… Сто пудово там будет много парней. Как романтично. Я вижу наш пляж, дикий алый закат. Или зарю. И мы целуемся с крутым мускулистым мачо. А потом занимаемся сексом в палатке. Как романтично. Я размечталась. Мечтать не вредно. Где мы уже едем? Скоро ли Вытегра. Потом в деревню махнём Крюки. Там бабушка Агния Аграеновна Бутылкина. Я уже хочу домой. И подружка со мной. Она будет рада. Я ей всё покажу. Она даже не мечтала о таком. Вот это будет лето. Что он так едет критин. Он что там пьяный. Не дрова везёшь. Так бы и крикнула. Вот же мудень. Я бы ему сказала. Он что там спятил. У него опилки в голове. Или как? Тоже мне буратино или как там папа Карло. И разогнался как псих. Есть же такие водилы. Ему права в психушке что ли нарисовали. Хиихихииии… Надо бы поостыть. Но мне жарко и душно. Не знаю, как подружке. А мне уже дурно здесь в автобусе. Как бы я не блеванула. Но жара ничего. Я ещё потерплю. Всё же душновато здесь. И даже жарко. День ещё такой выдался. Но мы сейчас приедем. И всё будет клёво…», – подумала она. Вика чуть оправила красную бейсболку на своей голове. Глаза прищурила и чутко глянула на широкое тонированное стекло.

Автобус слегка тряхнуло, который всё же не утратил скорости и быстро мчался вперёд. В салоне возник лёгкий гул и говорок. Вика оправила на голове бейсболку. Глаза округлила и чутко глянула на большое стекло. Она тут же посмотрел на свою визави. На соседнем кожаном сидении находилась подружка Вероника Николаевна Павлова. Она весьма рослая и стройная. Плечи узкие. Грудь первого размера. Соски шоколадного цвета, острые. Шея тонкая, но сильная. Голова овальная. Волосы по плечи, густые, тёмно-серебристые. Лицо не лишено красоты, но есть и дурные черты. Глаза узкие, тёмные. Нос весьма широкий. Губы тонкие, алые. Подбородок слегка витой. Её лик слегка напоминает мордочку барсука, который часто кусается. Она завсегда носит тонкие, округлые очки и слывёт умницей-разумницей. Она много читает и прямо ботаник-полиглот. Но в любви ей не везёт. Она всё же мечтает встретить крутого мачо. Вероника даже нарисовала портрет своего идеального парня. Он внешне похож на американского актёра Николаса Кейджа. Тот носит очки и по виду работает в библиотеке. Она не ходит в ночные клубы. Она скромна и таинственна. Сейчас Вероника плотно навалилась на кожаную, тёмную спинку сидения. В руках держала синюю шляпку с большими полями. Дышала ровно. На розовом лице виднелся тонкий влажный блеск. Она чуть помахала шляпкой, как веером и, казалось, чуть освежилась. Вероника сейчас напоминала енота-полоскуна, который сильно утомился за целый день и теперь лежал как коврик на диване. Вероника бегло глянул на подружку и глубоко вздохнула. На ней имелась белая блузка. Низ украшала короткая юбка алого цвета. На ногах белые носки и снежного тона кроссовки. На полу стояла небольшая спортивная, тёмная сумка. Вероника, вновь чудно глянув на свою подружку, оправила руками свои очки. Она страдает небольшой близорукостью, но всё же видит отменно. Но она читает только в очках. Вероника глубоко вздохнула, показав странную гримасу. Вика заметила вздохи глубокие подружки и слегка улыбнулась.

– Что так вздыхаешь? – спросила Вика.

– Тут жарко. Мне уже надоело тут сидеть. И, кажется, мне надо скоро в туалет, – ответила Вероника.

– Тебе надо… Серьёзно в туалет. Блин, остановка ещё не скоро.

– Что серьёзно? Долго ещё?

– Ну, примерно километров сто. Может, меньше. Я точно не могу сказать.

– Ты издеваешься что ли?

– С чего ты взяла?

– С меня довольно. Я устала тут жарится.

– Хиихииии…

– И как ты поступишь? Выйдешь прямо сейчас из автобуса. И поедешь домой. Тебе придётся ждать другой автобус. Или ловить попутку…

– Ловить попутку. Звучит странно…

– Хиихииии… Да подружка ты явно не путешественник.

– Чего ещё? Я не хочу так путешествовать. Можно и с комфортом. Собрать чемодан, сесть на самолёт и куда-нибудь на экзотический остров.

– Ага сесть на самолёт. А ты знаешь, что многие самолёты падают до посадки…, – сказала Вика.

– Блин Вика. Мне жарко, душно. Я тут еле дышу. И ты ещё умело портишь настроение.

– А что я сказала?

– Про падающие самолёты. Это же жутко как минимум.

– Хиихииии…

– Что ты смеёшься? Дура что ли.

– Хиихииии… Вероника ты смешная. У тебя такое лицо, что ты утёнок, который взлетел и теперь падает.

– Это не смешно. Утёнку будет больно.

– Хиихихиии… Я не про утёнка.

– А про что тогда?

– У меня такое чувство… Что мы с тобой реально сидим в самолёте. Сейчас пройдёт стюардесса, катя тележку. И предложит нам сок или чай с лимоном. А может просто водички.

– Ты дура что ли?

– Ты сама дура…

– Мы же не на самолёте летим. Мы в автобусе.

– И что? Я же просто шучу.

– Мне дурно. Лучше не шути.

– Вероника ты слишком напряжена и серьёзна. Ты вообще умеешь расслабляться. Нужно уметь расслабляться.

– А ты такая прям гуру.

– Я не гуру. Но я хотя бы не веду себя как дура.

– Ты меня обзываешь который раз. Хватит уже меня обзывать.

– Ты сама напросилась. Вот и получи, выпалила Вика.

– Пошла ты…

– Хиихихиии… Я представляю, что мы сейчас подрались и все на нас смотрят. Вот это да. Хиихии…

– Я могу легко тебя ударить. Особенно сейчас.

– Хиихихиии…

Вика подняла руки и умело, как боец в актагоне защитила своё милое лицо. Она симпатично улыбнулась и выказала белую голливудскую улыбку. Глаза засияли, спрятанные за тёмными очками. Вероника недоумевала. Она слегка растерялась. Она заглотила слюнку. Вика резвилась и чуть замахала руками.

– Давай, наступай. Если сможешь. Я тебя сильнее. Хиихихии… Я тебя сейчас вырублю. Хиихиии, – веселилась Вика.

– Отвали Вика. Мне не до тебя.

– Хиихихиии… Ты просто трусишь.

– Вика хватит уже. На нас уже смотрят все.

– Хиихихии…

– Хватит тебе, говорю.

– Хиихихиии… А ты мне что мама что ли?

– Вика отвали.

– Хиихихиии…

– Вот же пристала.

– Хиихихииии… Давай, дерись со мной. Устроим шоу.

– Мне не надо шоу. Вика веди себя нормально. Иначе мы с тобой из тебя пойдём пешком до твой деревни. Будь она неладна.. Эта твоя деревня. Хиихихиии…

– Ты что-то против моей деревни имеешь?

– Вика отстань.

– Хиихиии…

– Ты просто взорвала мой мозг. Хватит уже. Успокойся, ладно, – сказала Вероника.

– Ладно, я тебя больше не буду доставать. Ты моя любимая подруга. Я за тебя горой. Я за тебя кого угодно побью. Хиихихиии…

– И кинг-конга. Тоже побьёшь?

– Да как врежу ему по пятой точке.

– Хиихиии…

– Вот видишь Вероника, тебе уже весело. А мы ещё даже не в деревне. Там будет по-настоящему весело. Хиихиии…

– Я надеюсь.

– Да ты ещё хочешь в туалет. Или как?

– Я хочу. Но ещё не сейчас.

– Давай остановим автобус. И ты сходишь за кустик. И все будут смотреть на тебя. А я сниму видео, – весело сказала Вика.

– Блин Вика отвали. У тебя всё нормально с головой.

– Хиихиии… Я уже представила эту картину. Ты такая там за кустиком сидишь. И все смотрят на тебя из автобуса.

–Фффууууу…Ты извращенка.

Вика просто угорала. Она схватилась руками за живот и выказала гримасу веселья. Её улыбка растянулась широко на милом лице. Она оголила свои ровные, белые зубы.

– Хихихиии…, – громко засмеялась Вика.

– Вот же дура.

Вероника, глядя на подружку, покрутила рукой у виска. Она слегка улыбнулась и чуть помотала головой. Она сейчас напоминала суслика, который метался у своего домика и ждал момента, когда можно перебежать поле, над которым кружил опасный ястреб. Вероника чутко глянула по сторонам и заметила, что на неё смотрит бабушка Лида Дурова. Той уже девяносто лет. Но старушка выглядит отменно. Лицо загорелое и всё в тонких морщинках. Глаза тёмные, узкие. Нос слегка витой. Губы сухие, сине-багряные. Бабушка около пятидесяти лет отработала дояркой в местном колхозе. Она повидала немало игривых телушек. Казалось, она что-то шептала себе под нос и всё смотрела на лик Вероники. Девушка смутилась. Она чуть оправила свою юбку и заглотила скупую слюнку. Вероника сделала вид, что ничего не замечает. Она несколько зажалась. Бабушка Лида Дурова всё смотрела на девушек и как будто что-то шептала. Мысли путались. «Вот же молодые дурёхи. Прямо тёлочки надоенные. И я была такой же дурой. И, казалось, так недавно я бегала по полям да лугам. И было весело. А вот мне уже много лет. И так не побежишь. Как я им завидую. Их молодости…», – подумала она. Бабушка всё смотрела на девушек и чуть шевелила своими сухими губами. В воздухе повис гул и говорок. По салону пронеслась свежая волна, которая прямо бодрила. Автобус стремительно мчался по дорожной свободной полосе. Колёса высокие живо крутились. Мотор пел свою чудную, ровную песню. Спидометр водительский показывал сто тридцать километров в час. Автомагнитола тихо рождала или воспроизводила тонкую мелодию группы «Иванушки Интернешнл»: «Тополиный пух, жара, июль. Ночи такие длинные. А ко мне пришла любовь. Этим летом…». На стёклах просторных рисовались яркие блики, где отражалась реальность и колорит местных окрестностей, которые забавляли своими зелёными, далёкими, дикими видами.

Глава вторая

Дали бескрайние завораживали и манили за собой. Кругом ширились далёкие зелёные поля. Трава высокая чуть колыхалась. Веял тонкий ветерок. На пригорке растянулась долгая улица. Дорога петляла замысловато. По краям таились небольшие, деревянные домики. Их окружали невысокие заборы. Телеграфные столбы чуть косились. На высоких берёзках чуть колыхалась густая, ярко-зелёная листва, которая что-то чутко шептала. На пригорке лежал небольшой бурый пёс Филька. Он уныло смотрел по сторонам и, казалось, хотел увидеть своего нерадивого хозяина Егора Баринова. Тот уже три недели был в запое и где-то сейчас спал под забором или на сеновале. У него два пристанища. Дома его не ждали. Жена Глаша выгнала сначала Егора, а потом и его пса. Филька был не в обиде. Он красиво пристроился возле особняка, где ему часто перепадали всякие вкусности.

Повеял тонкий ветерок. Автобус-Икарус, свистя высокими колёсами, тронулся с места и живо поехал по дороге. Мотор запел свою ровную песню. Ярко блеснули фары. Водитель поддал оборотов. Его автобус стремительно умчался вдаль. Автобусная остановка, расположенная у деревни, осталась вновь позади. На каменной площадке разбушевались голуби. Они живо ходили взад вперед и что-то всё время выискивали, как истинные сыщики. Птицы слегка ворчали друг на друга. Они мило всё же ворковали. На голубей засмотрелись девушки Виктория Малафеева и Вероника Павлова. Они бегло переглянулись. Виктория накинула на свои плечи большой рюкзак. Она оправила бейсболку на голове и готовилась выступить до дома. Она глубоко вдохнула чистого воздуха и слегка улыбнулась. Она сейчас походила на утёнка, который командовал парадом. Вероника, оправив свои правильные очки, округлила глаза. На голову накинула шляпку с широкими полями. Она чутко осмотрелась, крепко держась за свою тележку-каталку. На плечах висел небольшой, модный, кожаный рюкзак. Вероника выказала гримасу лёгкого недовольства. Губы чуть покривила, но всё же дышала ровно. Она верила в лучшее. Она отменный оптимист и запаслась увлекательным романом, чтобы сопереживать всей душой и сердцем своему очередному герою. Она подсела на автора триллеров Марио Золотого, от которого прямо души не чаяла. Она жаждала встретиться с автором и взять у него автограф. Она резко отмахнулась от осы, которая летела как пьяная и жужжала гулко. Вероника, прогнув спину, прогнала дикое насекомое. Она бегло осмотрела местные окрестности. Дорога грунтовая петляла далеко. По краям находили небольшие дома. За остановкой находилось широкое поле, а узкая тропка тянулась куда-то замысловато и витиевато, которая где-то резко терялась из видимости за крутым скатом. Мысли томили. «Типа мы приехали что ли? Вика тут живёт. Она меня сюда везла? Или нам нужно ещё куда-то идти. Где мы вообще находимся? Мама дорогая. Типа мы сейчас перейдём дорогу и вот он дом бабушки Вики. Как-то так. Тут как-то жутковато. На мой взгляд в таких местах могут жить маньяки. Какая глупость. Я читаю романы. Люди куда-то пошли все. Наверное, по домам и огородам. А мы стоим ещё пока тут и смотрим на голубей, как дуры. Вика решила так…», – подумала она. Вероника тонко глянула на свою сексуальную подружку и закусила губу. Она выказала лёгкое смущение и не спешила открывать свой ротик. Она выжидала, как умелый психолог, но выдавала себя своими эмоциями. Вика смотрела на дорогу, по которой шагало несколько бабушек. Они миновали площадку и скрылись в небольшом, зелёном сквере, где заголосил громко дикий пёс Дояр. Тот кидался на всех просто так ради забавы. Он большой. Шерсть гладкая, короткая, стильная, пятнистая. Лапы широкие. Голова массивная. Уши торчком. Глаза бурые. Морда как у матёрого волка. У него слюни всё время текут из широкой, клыкастой пасти. Он всегда был голоден и своим рёвом выпрашивал еду. Но ему давно никто ничего не давал. Он злился ещё больше. Его нерадивый хозяин Павел Кукишин год назад пошёл по этапу. Он походит на школьника десятого класса. Лицо весьма приятное. Глаза тёмно-голубые округлые. Он залез по пьяному делу в продуктовый местный магазин, где по глупости напился водки. Он, плохо закусывая, уйти уже не смог. Утром его и повязали опера. Участковый лично сфотографировал налётчика-дилетанта для селфи, а тот даже симпатично улыбнулся и подмигнул.