История о необычной судьбе Кузьмы, о его методе обучения чтению и письму и о том, что он наизусть знает Уголовный кодекс, вмиг разлетелась среди заключенных. Парень почувствовал, как уважительно к нему стали относиться в камере. Особенно был рад за него Одессит, взявший его под свою опеку при первом появлении Кузьмы в камере. Он был очень рад и за Святослава, воспитавшего такого сына и умудрившегося из Кодекса сделать своего рода учебник по литературе, русскому языку и правописанию. Выходит, что отец парня, проводивший в глухой и безлюдной тайге обучение по статьям Уголовного кодекса, – настоящий «профессор» по уголовному праву. Сокамерники старались, чем могли, помогать Кузьме. Им хотелось хотя бы немного быть причастными к такой необычной судьбе, воспринимавшейся как чудо небесное, и они искренне были готовы на любую помощь.
После небольшого перерыва заседание суда было продолжено. Покинув зал для принятия окончательного решения по этому делу, судья вернулась и приготовилась к оглашению вердикта.
– Провозглашается приговор, – начала зачитывать она, но на миг остановилась, взглянув на Кузьму. Подсудимый смотрел на неё такими ожидающими поддержки и помощи детскими глазами, что женщина не выдержала и, еле заметно улыбнувшись, продолжила:
– Провозглашается приговор. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами по данному делу....
Дослушать судью Кузьме помешал стоявший рядом конвойный. Внимательно наблюдая за судьёй, он, заметив её лёгкую улыбку, решил немного опередить события и радостно прошептал парню:
– Ну, вот, парень, и дождался ты своего – отпускают тебя.
– Правда? Когда? – спросил у него изумлённый Кузьма.
– А вот прямо сейчас и отпустят!
В этот момент судья как раз закончила зачитывать приговор и после того, как ею было произнесено последнее слово, по залу пронёсся радостный гул одобрения и раздались аплодисменты. Конвойный, сознавая, что нарушает своими действиями правила исполнения своих служебных обязанностей, тем не менее поздравил Кузьму, крепко пожав ему руку. Он ведь тоже человек, и, возможно, тоже для кого-то отец… И как видно по такому поступку – неплохой отец.
Освобождённый прямо из зала суда Кузьма, наконец, увидел близко Веронику, которая быстро направилась к нему, еле сдерживая свой плач от перенесённых потрясений.
– Не плачь, – попросил с улыбкой Кузьма.
– Спасибо тебе за помощь на кладбище, – от всей души поблагодарила девушка. – Только, пожалуйста, не обижайся, что раньше не могла тебя найти. Я в больнице лежала. Недавно только выписали, – извинилась она в ответ.
– Вероника, у меня теперь мама есть. Она тоже, как и я тогда, осталась жива. И у меня теперь есть ещё один папа, – радостно сообщил Кузьма Веронике.
– Значит, ты самый счастливый на земле, – сказала Вероника и почему-то вдруг опустила голову.
К ним спешно подошёл Валентин. Увидев его, девушка очень обрадовалась и обняла его.
– Видишь, Вероника, как мы с тобой скоро опять свиделись, – ласково погладив девушку по голове, тоже радостно сказал Валентин. – Спасибо тебе большое за Кузьму, – поблагодарил он её и посмотрел в сторону Святослава, который приближался к ним, ведя за руку посла. Остановившись рядом, приёмный отец взволнованно взял руку Кузьмы и вложил её в руку настоящего отца, сказав:
– Наконец-то вы вместе. Живите счастливо и … – но не в силах договорить, он опустил голову и собрался уйти.
– Папа, не уходи, – крикнул Кузьма и, бросившись к Святославу, обнял его. Потом посмотрел на Ку Шанюаня и, подойдя со Святославом к нему, обнял и его, произнеся уже громко во всеуслышание:
– У меня теперь не один папа, а целых два… папа.
– И мама, Ку Цзыма, – добавил Ку Шанюан.
– И Киса, – с наивной радостью добавил Кузьма.
– Думаю, он тебя очень ждёт, – улыбнувшись, сказал Святослав.
– Я здесь без него очень устаю, а без мамы очень… совсем плохо… – поделился своими впечатлениями парень. – Я её скоро увижу?
– Очень скоро, сынок, – пообещал, расчувствовавшись, Ку Шанюан.
Глава 19
Мать и сын
На улице стояла ненастная, дождливая погода, но робко проглядывающие сквозь тучи лучи солнца обещали скоро разлиться ярким светом по всей округе, вновь подарив людям хорошее настроение. В это позднее утро или, может быть, начало дня в палате неврологической клиники лежала на больничной койке женщина, съёжившись в комок, и о чём-то сама с собой говорила. Эта была мама Ку Цзыма – Юй Лоу. Она была переведена из посольства в клинику в связи с тем, что столь внезапное возвращение к ней душевного здоровья, вызванное радостью осознания того, что её сын жив, требовало постоянного наблюдения врача, чтобы не было рецидивов на пути к ей полному выздоровлению. Тихо простонав, она медленно встала, подошла к окну, посмотрела на улицу и, глубоко вздохнув, вернулась обратно. Присев на край постели и закрыв лицо ладонями, она, тихо всхлипывая, стала медленно покачиваться, наклоняя корпус то вперёд, то назад. Опустив потом руки и сосредоточенно глядя на белую стену напротив, она продолжала качаться, теперь уже словно убаюкивая ребёнка на руках.
Эта красивая женщина лет пятидесяти выглядела очень свежо и молодо, несмотря на все страдания, выпавшие на её долю. Может быть, правильные черты восточного типа лица, придающие её лицу какую-то загадочность, а может – притягивающий своей женственностью взгляд, делали её по-прежнему привлекательной.
Услышав с улицы протяжный сигнал машины, она опять встала с кровати и медленно, прислушиваясь, подошла к окну. Из окна она увидела легковую машину, из приоткрытой двери которой еле слышно доносилась мелодия какой-то песни. Женщина отворила окно настежь, чтобы отчётливее уловить мелодию песни. Собиравшийся выйти из машины молодой человек сделал звук громче, за что она мысленно поблагодарила его. По-видимому, ему тоже нравилась эта песня, а может, она нравилась его супруге, которую он, вероятно, приехал встречать из роддома, который находился как раз рядом с клиникой неврологии. А может быть – эта песня нравилась им обоим. Как бы то ни было, но женщина-китаянка, продолжая слушать песню, в задумчивости вернулась на место и по её напряжённым скулам покатились слезы. Погрузившись в воспоминания, она мысленно ушла в событие, которое произошло в её жизни более двадцати лет тому назад, но, по всей видимости никогда не сотрётся из её памяти.
Это случилось после той страшной авиакатастрофы, разлучившей её с маленьким сыном, в которой она чудом выжила. То, что она осталась жива, женщина осознала, будучи уже в палате больницы. Когда она пришла в себя и вспомнила недавние события, то почувствовала неприятный озноб во всём теле. Чуть приоткрыв глаза, она увидела, будто в тумане, очертания потолка и стен. И в тот самый момент она услышала льющийся как будто из глубины безмолвия, полный доброты и неподдельной искренности голос женщины, которая пела невероятную по красоте мелодии и слов песню. Она не знала, конечно же, ни имени исполнительницы, ни названия музыкального произведения, но этот сильный голос был самым первым звуком, который женщина услышала, вернувшись, можно сказать, с того света.
Эту трогательную песню передавали по радио и называлась она – как потом выяснилось – «Верни любовь». А исполняла её блистательная певица – Тамара Миансарова.
Женщина была благодарна судьбе, что, возвращаясь к жизни, услышала именно эту песню. За время её короткого звучания перед глазами пронеслась вся жизнь. Женщина поняла, что самым радостным событием в ней было рождение сына, а произошедшая трагедия буквально в один миг разлучила их, скрыв от неё правду о судьбе сына. Слушая тогда пронзительный до мурашек на коже голос, Юй Лоу нашла в себе силы не отчаиваться и, как бы ни было трудно, верить и никогда не терять надежды на встречу с сыном, хотя тогда это казалось абсолютно невозможным.
С той самой минуты этот голос, как спасительный гимн надежды, навсегда поселился в потаённых глубинах её страдающей души, не покидая её всю последующую жизнь. Эта песня настойчиво звучала в её душе в моменты минутной слабости, повторяя вновь: «Держись и никогда не теряй надежды увидеть своего сына!» И когда звучали в её сознании последние аккорды и слова песни, как зов и крик души, именно тогда появлялись вновь, как будто ниоткуда, новые силы жить. Такое стойкое желание жить наперекор всему было в её случае, наверное, единственным спасением в моменты тех пограничных состояний, когда она могла полностью и, может быть, навсегда лишиться рассудка. Именно благодаря этому голосу в её сознании и нежному вниманию её любимого мужа Юй Лоу смогла выстоять в борьбе с душевной болезнью.
Вновь слыша этот голос наяву, как и много лет назад, Юй Лоу подумала, что судьба, наверное, на самом деле заботится о людских жизнях. Когда из приёмника автомобиля донеслись последние аккорды песни, как безудержный крик и мольба души о спасении, она, сдерживая рыдания, тихо заплакала и прошептала: «Сыночек, Ку Цзыма… Я не могу больше… Где ты?»
В этот момент машина громко просигналила, как будто давая ей какой-то знак и, видимо, уехала, так как после этого на улице стало совсем тихо. Юй Лоу, улыбаясь, представила счастье молодых родителей, которые везли сейчас в машине появившегося на свет малыша – воплощение их любви. Она до мельчайших подробностей помнила тот день, когда родился Ку Цзыма, и тот день, когда Ку Шанюан встречал их из родильного дома – нежно поцеловав жену, он с волнением и трепетом бережно взял своего маленького сына на руки, а она сказала ему тогда с нежностью: «Это наша любовь с тобой…»
Вспомнив те счастливые дни, в порыве благодарности этому голосу она сложила ладони лодочкой у груди и тихо промолвила, умоляя судьбу, как нечто живое во вселенной: «Пожалуйста, верни мне любовь…» Затаив дыхание, она подняла глаза кверху и просила у судьбы исполнения тайного своего желания – прижать к груди своего единственного сына…
Уйдя в молитву, она даже не заметила, как дверь в палату тихонько приоткрылась. И только лёгкий ветерок, всколыхнувший пространство, привлёк её внимание. Женщина уже собиралась повернуться к двери, как вдруг услышала слово, которого она так долго ждала.
– Мама!
Благодаря горничной она знала много русских слов, но самым особенным и дорогим для неё стало слово «мама», потому что она никогда не теряла надежду когда-нибудь вновь услышать его в свой адрес.
Юй Лоу резко повернулась в сторону двери. Взгляд её удивленных и широко раскрытых глаз буквально ухватился за Кузьму, невольно приподнимая её с кровати. Она медленно попятилась к окну, но потом, будто притягиваясь магнитом, не отрывая взгляда и пошатываясь от волнения, направилась к Кузьме. Бледная, она подошла к сыну и дрожащим голосом произнесла: «Ку Цзыма…» Теряя сознание, она стала медленно падать, но Кузьма успел подхватить её и бережно донёс до постели. Пока женщина находилась без сознания, Кузьма, присев рядом на край кровати, смотрел на свою маму, узнавая сквозь слёзы родные черты и любуясь ею. Как долго он мечтал об этой встрече. «Ты у меня такая красивая, мама!» – прошептал Кузьма, нежно прикоснувшись рукой к её щеке. От его прикосновения Юй Лоу стала потихоньку приходить в себя и приоткрыла глаза. Увидев совсем близко своего сына, она что-то прошептала на своём родном китайском языке. Хотя парень и не знал китайского языка, ему всё было понятно. Юй Лоу кончиками дрожащих от волнения пальцев нежно гладила лицо сына и тихо плакала.
– Не плачь, – попросил её Кузьма, но, не выдержав нахлынувших на него чувств, сам тоже тихо зарыдал. Юй Лоу, положив его голову к себе на грудь, и обняв его, как в детстве, начала покачивать его. Впервые за многие годы своей жизни Кузьма почувствовал себя маленьким и беззащитным ребёнком в ласковых объятьях своей мамы, которой ему так не хватало все годы разлуки с ней.
Лечащий доктор и муж Юй Лоу, стоя в дверях палаты, с волнением наблюдали, как истосковавшиеся друг по другу мать и сын шёпотом говорили каждый на своём языке, но это не мешало им понимать и чувствовать сердцем всё то, что хотел сказать каждый из них. Увидев эту сцену, доктор и посол неслышно удалились. Уже в коридоре, доктор обрадовал мужа своей пациентки словами:
– Это я и ожидал увидеть. Теперь я уверен, что после этой долгожданной встречи с сыном, она скоро полностью выздоровеет. Это будет редчайшим случаем в моей практике и, может быть, даже единственным.
В загородном доме, где жила семья Валентина, в один из вечеров после ужина каждый занимался своим делом. Святослав и его мама отправились спать, а Валентин и Егор сели за телевизор.
Святослав долго не мог заснуть. Он лежал, слушая не на шутку разбушевавшееся за окном ненастье. На некоторое время ему показалось даже, что он вновь может стать единственным очевидцем ужасной ночной авиакатастрофы. Он не спеша вышел на веранду, сел в кресло, находящееся возле окна, и под шум дождя, стекающего проворными струйками по оконному стеклу, долго смотрел на гнущиеся под сильным ветром деревья. Мысли, часто посещающие его в последнее время, опять не давали ему покоя. Вроде бы всё теперь в его жизни и в жизни самых близких ему людей складывалось удачно, но никакой радости от этого он почему-то не испытывал. Размышления о его юности; о годах, проведённых в тюрьме и на зоне; о встрече с Валентином и их большой и крепкой дружбе; о Кузьме и их общей жизни в тайге – сводились к одному выводу: «Как незаметно прошла жизнь, – думал он. – Осталось только одиночество».
Хаотично скользя по веранде, его отрешённый взгляд задержался на бумаге и карандаше, сиротливо лежащих на стоящей рядом с креслом тумбочке. Рука неожиданно сама потянулась к привычным для художника принадлежностям, и Святослав потихоньку, с перерывами, один за другим начал делать наброски. Под утро он закончил работу и, положив самый удачный рисунок на тумбочку, прилёг отдохнуть, но внезапно почувствовал приятную в теле усталость и быстро заснул. Впрочем, долго спать ему не пришлось, так как от ощущения чьего-то присутствия рядом он проснулся и увидел, что рядом с ним сидел Валентин, с интересом рассматривая его рисунок с изображением мужчины, протягивающего руки к младенцу, зацепившемуся одеждой за ветку дерева.
– Свят, ты сделал всё, как надо. Ты вернул в их семью радость, – сказал Валентин, не отрываясь от рисунка, который явно вызывал у него восхищение.
– Думаю, ты прав, но… – хотел было возразить Святослав, но Валентин предвосхитил его слова, будто прочитав его мысли: – Я знаю, что ты хочешь сказать… Но не забывай про поговорку: сколько волка не корми, а он всё в лес смотрит.
– Понимаешь, Валя, мой дорогой и самый близкий друг, я теперь постоянно никак не нахожу себе места без Кузьмы, – посетовал Святослав.
– И тебе захотелось опять в тайгу, где ты смог бы, как ты думаешь, забыться? – продолжил за друга Валентин. – Поверь мне, Свят, без парня тебе и там будет трудно, и поэтому я решил, что будет хорошо, если поеду с тобой. Заодно хочу навестить могилу своего брата.
– Спасибо, Валя. Ты как никто понимаешь меня: я действительно боюсь и здесь, и там остаться один, – промолвил Святослав.
– Тамаре, чтобы она не была на тебя в обиде и не переживала за тебя, я объясню, что это ненадолго. Кроме того, скажу ей, что тебе надо отдать все документы Кузьмы его родителям, объяснив, что тебе очень необходимо всё это сделать как можно быстрее, – предложил Валентин Николаевич.
– Тогда пойдём и объясним ей всё это вместе, – предложил в свою очередь Святослав, довольный поддержкой Валентина.
– Пожалуй, так и сделаем, – согласился Валентин.
– Только давай сначала заедем к Кузьме. Надо его маме передать этот рисунок, а ему скажу, что мне надо ненадолго съездить в тайгу, – добавил Святослав.
Уже через некоторое время Святослав и Валентин подходили к зданию посольства Китая. Охранник, внимательно выслушав их, сказал, что все сотрудники посольства покинули здание по неотложным делам и вернутся только на следующий день, а в здании сейчас находится только дежурный. Мужчины с разочарованием повернули обратно.
– Свят, я понимаю тебя, но не опускай голову. Парень, наверное, уехал со своими родителями, – попытался успокоить друга Валентин.
– Да я совсем и не опускаю. Поэтому, раз так вышло, то и остаётся одно – скорее в тайгу, – с оттенком некоторого уныния, как показалось Валентину, сказал Святослав. – Знаешь, Валя, о чём именно я задумался сейчас? О Кузьме и его родителях. Может, и правильно, что всё так складывается. Кузьме сейчас, вероятно, нужен отец, который многого достиг в жизни и сможет своему сыну многое дать в будущем, а я что ему могу дать… Беглый зэк, не имеющий не то что никакого положения в обществе, но и даже не принятый как следует этим обществом. Хотя, я своей судьбой, если честно, очень доволен. Живя большую часть жизни в тайге, я понял, что такое по-настоящему счастье. – Святослав сделал паузу, а потом продолжил: – Валя, для меня счастье – это те мгновения радости в борьбе с трудностями, которые возникали на каждом шагу, когда судьба сутками заставляла бороться за своё существование, и потом ты, достаточно измотанный, ложась спать, вдруг начинал радоваться, что всё в очередной раз благополучно закончилось. И в эти моменты ты как на духу признаёшься себе – вот прошёл ещё один день, и солнце вновь улыбнулось тебе в благодарность за муки. Значит, оно довольно мной и снова ждёт завтрашней встречи со мной, где я опять буду с радостью стараться трудиться для продолжения своей таёжной с Кузьмой жизни. И если никогда не было мне стыдно перед собой за прошедшие годы, значит, я поступал правильно, и это мне снова давало желание жить дальше. И так, Валя, было каждый день. Я и Кузьму этому всегда учил – терпению и жажде к жизни, – как будто на исповеди перед самим собой открывался Святослав своему другу.
– Свят, в последнее время я тоже очень устал от своей жизни без прав и положения в обществе, и поэтому ты можешь надеяться на то, что тебе есть с кем будет коротать дальнейшие годы, – словно угадав настроение Святослава, признался Валентин. – У меня есть дочь, внучка; дочка и Егор, может, скоро поженятся, потом ещё, надеюсь, и внуки появится. Но в жизни у меня самого, как и у тебя, на душе полной радости не было. Мой родной человек – брат – ведь там, в тайге, рядом с тем местом, где вы жили, лежит. Остаток дней мне так хочется за своим младшим братом поухаживать. Это очень меня будет радовать. Примешь такого?
– Нам с тобой, Валя, другой жизни, видимо, и не придумать, – похлопав друга по плечу, принял его предложение Святослав.
– Нищему ноша, что здесь, что там, одинаково легка, – заметил вдобавок Валентин.
– А вот тут ты глубоко ошибаешься, дорогой Николаич – мы с тобой не нищие совсем. Но об этом знаю только я. Даже от Кузьмы я это скрывал. Потом обо всём этом я бы хотел с тобой посоветоваться, когда в тайгу прибудем. Дело в том, Валя, что там столько всякого «хлама» закопано, что, думаю, на несколько сот миллионов потянет, а может даже и на миллиарды.
– Ты часом не заболел? – даже привстав с места, сочувственно спросил старик.
– Нет, Валя, я в этом смысле совершенно здоров. Поверить в это, конечно, очень трудно, но богатства там очень и очень много и, знаешь, оно нашло тех, кто в нём вовсе и не нуждался, – пошутил Святослав.
– Это, конечно, очень хорошо уметь фантазировать, мой дорогой миллионер, но сейчас лучше давай спустимся для начала с небес к реальности – к земным делам. А уже потом будем радоваться с тобой богатству. Это я о том, что до того, как перебраться в тайгу, думаю, нам надо найти адвоката и сообщить ему, куда мы собираемся отправиться. Мало ли, Кузьма нас будет искать.
– Предложение принимается, – произнёс Святослав, довольно улыбнувшись.
– Надо также и твой рисунок адвокату оставить, чтобы он его передал маме Кузьмы. Это очень поможет ей выздоравливать быстрее, – предложил Валентин.
– Да, ты прав, Валя, по поводу его мамы. Ей все эти годы жилось, ой, как не сладко. Столько мук ей пришлось претерпеть ради встречи с сыном… Не дай Бог кому-либо такое испытать, – с искренним сочувствием сказал Святослав.
– Поэтому она заслуживает оставшиеся свои годы прожить в радости, – поддержал его старик.
Глава 20
Снова с друзьями
А чем всё это время был занят Кузьма? Вереница непредвиденных событий и приключений, сопровождавших его на протяжении всего времени долгих поисков Святослава, наконец – к безмерной радости обоих – завершилась. Не было предела его радости и от долгожданного свидания со своей мамой, о котором всю свою жизнь Кузьма мог только мечтать, а также от встречи со своим родным отцом. Эти судьбоносные встречи, наполнившие его изболевшуюся долгой разлукой душу внезапной радостью, кроме сильного положительного эмоционального потрясения предполагали и серьёзные изменения в жизни молодого человека, к которым он, как оказалось, ещё не был готов. Один и тот же мучительный для него вопрос не давал покоя ни днём, ни ночью: как быть дальше? Он понял, что здесь, в городе, он жить не сможет, а с вновь обретёнными мамой и папой расставаться он не хотел. Много думая об этом, он так и не смог решить этот жизненно важный сейчас для него вопрос сам. И тогда ему в голову пришла спасительная мысль обратиться за помощью к бабе Наталье. Возможно, эта умудрённая жизненным опытом женщина подскажет ему правильный ответ. После недолгих раздумий, он решил, не откладывая, отправиться к ней.
Кузьма вспоминал об этой доброй старушке всегда только с благодарностью; к тому же он обещал обязательно её навестить, когда найдет отца. Он с огромной радостью рассказал своим родителям о бабе Наталье, о её добром отношении к нему, сообщив также, что она часто страдает от болей в спине и лечит их только грелкой дома по причине того, что не может лечь в больницу из-за боязни оставить без присмотра хозяйство. Ку Шанюан внимательно и с огромным интересом выслушал сына, сказав по завершении его рассказа, что нужно непременно помочь ей хорошими лекарствами, витаминами и всеми необходимыми средствами для лечения её недуга в домашних условиях. Только одно смущало посла – как найти дом этой старушки, ведь адреса Кузьма, наверное, не запомнил. Но парень успокоил своего папу, сказав, что у него хорошая зрительная память, и что все дороги, по которым надо будет ехать, он запомнил очень хорошо, объяснив это тем, что за время своих скитаний он очень хорошо научился ориентироваться в данном районе, посещая старушку не один раз.
И действительно после непродолжительных блужданий на машине посольства Кузьма указал водителю верное направление и вскоре они выбрались на нужное шоссе. После примерно двадцати километров пути Кузьма, к своей радости, наконец увидел знакомый домик, располагавшийся на красивом месте недалеко от лесного массива. Время было за полдень. Старушка, как обычно, сидела в одиночестве на своём любимом стареньком диване с грелкой за спиной и смотрела в окно, думая о так полюбившемся ей Кузьме. Баба Наталья очень переживала за парня, ведь он так давно у неё не появлялся.
Незнакомый шум во дворе прервал её приятные воспоминания. Пристально глядя в окно, пожилая женщина заметила, как во двор въезжает какой-то «иностранный», как ей показалось, автомобиль.
– Что же я такого натворила, чтобы ко мне на такой серьёзной машине подъезжали? – удивлённо и немного испуганно пробормотала сама себе женщина.
Поднявшись медленно с дивана, старушка накинула себе на спину тёплый жилет и, переборов свою боязнь, направилась на крыльцо. Наблюдая с крыльца за незваными гостями баба Наталья увидела, как из легковой машины быстро вышел крепкий темноволосый парень, одетый в добротный модный костюм, белую рубашку и галстук. А вслед за ним из автомобиля вышел водитель – мужчина средних лет. Парень повернулся в сторону домика и, увидев женщину, сразу же радостно крикнул ей: «Бабушка Наталья, это я – Кузьма!» – и бросился ей навстречу.
Встретив его как подобает – прижав по-матерински нежно к себе – старушка, не сдержав слёз радости, промолвила:
– Ох, родненький ты мой Кузьма! Какой ты стал красивый, да и представительный, – запричитала она, расцеловав парня. – Какой ты стал… неузнаваемый…
– Бабушка! Я нашёл ещё одного своего папу. И маму свою тоже нашёл. Она меня очень долго ждала, – поспешил поделиться с ней своей радостью Кузьма, но голос его сорвался от внезапно перехватившего дыхание кома в горле и он заплакал.
– Поплачь, родненький, к радости поплачь, – обнимая его, приговаривала старушка. – Бог увидел твои страдания! Теперь всё будет у тебя по другому… Заживёшь счастливо. Чего мы тут стоим… Заходи, мой хороший, в дом, – произнесла в сердцах старушка, приглашая дорогого своего гостя в дом. – А потом, неожиданно внимательно вглядываясь в него, удивлённо заметила: – Ой, а ты никак заговорил? Я вначале на это и не обратила внимания, когда стал издалека меня кликать.
– Я и раньше мог говорить. Меня папа научил всегда среди незнакомых людей молчать. Теперь же он снова разрешил мне говорить, – радостно пояснил парень.
– А почему он запрещал?
– Чтобы не приставали с вопросами, – ответил с улыбкой Кузьма.
– А знаешь, Кузьма, вообще-то в этом он прав, твой папа. Язык мой – враг мой. Недаром же в народе так говорят. Так что, выходит, что он тебя от людской подлости оберегал.
Пока они разговаривали между собой, водитель Кузьмы аккуратно вытаскивал из багажника какие-то сумки и целлофановые пакеты и бесшумно перетаскивал их ближе к дому, стараясь при этом не потревожить беседующих между собой людей. Наговорившись с Кузьмой, баба Наталья, заметила, наконец, водителя и, подойдя к нему, извинилась: «Не обижайся, пожалуйста, на меня, что тебя без внимания оставили».
– Па-жа-луй-сьта, – на ломаном русском языке и с вежливой улыбкой ответил ей водитель-китаец.
Войдя в дом и выложив подарки, Кузьма передал слова благодарности бабе Наталье от своих родителей, добавив, что они передали ей подарки и лекарства в надежде, что такая хорошая бабушка больше не будет болеть.
– Передай им огромное спасибо, родненький мой, – со слезами на глазах тихо промолвила старушка.
Разобравшись с гостинцами, Кузьма по привычке стал быстро накрывать на стол, как всегда делал когда-то, живя у неё, по ходу дела рассказывая ей, как он жил всё это время. Когда же всё было готово, все уселись за стол. После обеда, прошедшего в основном в молчании из-за уважения к не очень хорошо знающему русский язык водителю, парень всё по той же давней привычке собрался было заняться уборкой посуды со стола, но баба Наталья его остановила:
– Да оставь ты эту посуду – никуда она не денется. Ты лучше, родненький мой, сядь рядышком поближе ко мне и посиди со мной – дай хоть хорошенько на тебя вдоволь наглядеться, – ласково сказала она. – Знаешь, Кузьма, я тебя такого счастливого ещё никогда ведь не видела, поэтому дай налюбуюсь тобой.
Чтобы не мешать их разговору, водитель, извинившись, скромно вышел во двор и сел у дома на бревно, любуясь ландшафтом низины вдоль посадки. Оставшись со старушкой наедине, Кузьма присел рядом с ней на диван и по-сыновьи благодарно обнял её. Во время разговора Кузьма часто неожиданно замолкал на короткое время, не зная, какие подобрать слова, чтобы спросить совета по самому важному для него сейчас вопросу. Но баба Наталья, по взгляду Кузьмы чувствуя его смущение и нерешительность и каким-то шестым чувством угадывая, по какому поводу он переживает, сама плавно перевела разговор на тему, содержащую ответ на не дававший Кузьме в последнее время покоя вопрос:
– Ты, родненький мой, много об этом не думай. Делай так, как сердце тебе само велит. Только, смотри, никого из своих родителей не обижай, ведь они все по-настоящему тебе родные люди. Понимаю, конечно, есть у тебя дорогой тебе папа, который тебя выходил в тайге, но есть и по крови родной тебе папа, тоже дорогой тебе, несмотря на то, что долго не виделись и который страдал, потеряв тебя в один миг. Время само всё быстро расставит по своим местам. Поэтому мне кажется, что здесь один единственный вывод: вы должны быть все вместе, как одна семья. У тебя теперь, можно сказать, две Родины, и обе должны быть тебе одинаково дороги. А мама же твоя пусть теперь всегда будет рядом с тобой, и никогда не запрещай ей быть возле тебя. Радуйтесь тому, что вы теперь, наконец, вместе. Послушайся, будь добр, меня, Кузьма, и увидишь, как всё само собой скоро всё образуется и расставится по местам… И ещё одно: не мучайся слишком думами об этом. Всегда полной грудью живи и радуйся тому, что сейчас есть у тебя. Пока ты молод и родители здоровы – в тайге будете все вместе жить. А когда они совсем состарятся и здоровье будет уже не то, да и ты уже будешь не так молод, то там, конечно, будет уже тяжело жить. И вот тогда-то в город надо будет обязательно перебраться. А летом в тайгу будете ездить, как уже только на дачу, после города подлечивать природой тамошней свои нервы.
Помолчав некоторое время, она улыбнулась и продолжила:
– Ну, а если когда соскучишься по мне, то помни – мои двери для тебя всегда будут открыты.
– Бабушка, когда я буду недалеко, я всегда буду к тебе приезжать, – улыбнулся ей в ответ Кузьма. – Но и в тайге я тебя не буду никогда забывать, – пообещал парень.
– Вот с тобой вместе порешили мы твой вопрос – как быть. Да?.. А за подарки спасибо. Вероятно, они очень хорошие люди, твой папа и твоя мама.
– Да, очень хорошие! А ещё у меня есть очень хороший друг Киса. Он, конечно, не человек, а медведь, но я – его, а он – меня очень хорошо понимаем друг друга. И пусть он не может со мной по-человечески говорить, зато я умею с ним разговаривать на его медвежьем языке, – поделился своим самым сокровенным Кузьма и зарычал как медведь.
Вначале старушка испуганно опешила, но потом, внимательно посмотрев на улыбающегося парня, тоже начала смеяться. На звериный рёв в домик тут же вбежал водитель и стал растерянно оглядываться по сторонам в поисках зверя. Но, заметив, что такие звуки издаются никем иным, кроме как Кузьмой, он, ненадолго замер, обескураженный таким необычным «талантом» парня , а после тоже вместе с ними от души расхохотался.
Погостив у бабы Натальи ещё некоторое время и тепло попрощавшись, Кузьма и водитель покинули её гостеприимный дом, пообещав при любой первой же возможности навестить её.
Окрылённый этой приятной для него встречей, Кузьма возвращался к родителям, тщательно обдумывая то, что сказала ему старушка, и с каждой минутой в нём укреплялась уверенность, что время действительно расставит всё по своим местам. Он был очень благодарен ей за то, что с её лёгкой руки исчезла необходимость выбирать с кем ему быть, и её мудрый житейский совет в один миг развеял терзающие его какое-то время печальные мысли. «А ведь действительно, – подумал с улыбкой Кузьма, – жить я могу везде как со всеми вместе, так и со всеми по отдельности, не теряя при этом никого надолго».