Об одном таком случае оказания помощи конкретному человеку хочется рассказать подробнее, так как он стал первым серьезным делом в личной юридической практике Кузьмы. Ещё с самого детства Святослав говорил Кузьме, что добро нужно помнить всегда. «Взаимопомощь не по долгу, а по сердцу – вот главное в межчеловеческих отношениях, Кузьма», – всегда говорил отец, и случай, о котором хочется рассказать, явился доказательством воплощения в жизнь учения отца, так как Кузьме представилась возможность сделать добро человеку, который когда-то оказался неравнодушен к его беде…
Это произошло в Москве в один из летних дней. Святослав, Ку Шанюан и Валентин Николаевич шли в направлении железнодорожного вокзала, на ходу о чём-то оживленно беседуя. Вслед за ними – Кузьма и Юй Лоу. Все вместе они собирались отправиться в очередной раз в тайгу. Кузьма, прервав разговор с мамой, внезапно остановился. В нём сработал инстинкт обитателя тайги, какой бывает у зверей – нюхом почуять что-то знакомое. Обернувшись назад, он устремил взгляд на скамейку у дерева и увидел сидящую на ней пожилую пару с понуро ссутуленными плечами: мужчине было лет около семидесяти, а женщине примерно шестьдесят. Напротив них сидел мальчик лет пятнадцати в старой инвалидной коляске. Кузьма, напряженно всматриваясь в спину пожилого мужчины, тихо сказал маме: «Я где-то его видел… Я вспомнил запах одного дома, где было много людей, и его – он тогда тоже вначале сидел спиной ко мне». Произнеся это, Кузьма медленно направился к скамейке. Встав перед пожилым мужчиной, Кузьма улыбнулся и радостно поприветствовал того: «Иннокентий Виссарионович, здравствуйте!». Пожилой мужчина, услышав такое уважительное обращение к себе, даже привстал от удивления, молча глядя на Кузьму.
Возникшую паузу вскоре прервал вопрос Кузьмы: «Помнишь того китайца, который медведем рычал тогда у тебя в гостях?» В ответ пожилой мужчина, всмотревшись внимательней в его лицо, ответил: «Я тебя сразу не узнал… А как ты заговорил, то сразу не поверил своим глазам, и засомневался: а вдруг не ты это, отчего даже потерял дар речи. Ты прости, уж, меня старика за это. Ведь ты единственный, кто меня впервые в жизни назвал по имени и отчеству». Он крепко пожал Кузьме руку и обнял его. Кузьма радостно воскликнул: «Иннокентий Виссарионович, а ведь я не один здесь. Подождите, не уходите – я сейчас всем о вас скажу, и они подойдут к вам», – и быстро направился обратно. Валентин Николаевич и Святослав, некоторое время назад с интересом наблюдавшие издалека за странной встречей Кузьмы с неким пожилым мужчиной, были уже возле него.
– Здравствуй, Одессит! – радостно воскликнул Валентин.
– Здравствуй, Николаич! – с уважением ответил Иннокентий Виссарионович.
– Ну, как тебе эта встреча? – обратился Валентин к Святославу, указывая на Иннокентия Виссарионовича.
– Иннокентий, как я рад этой встрече. Мне сын много о тебе говорил. Тогда в камере ему без тебя было бы, ох, как туго… – с благодарностью высказался Святослав и пожал Одесситу руку.
– Спасибо, что парня в камере оберегал, – в свою очередь поблагодарил его Валентин.
– Да чего там, – отмахиваясь, скромно ответил Иннокентий Виссарионович. – Он мне почему-то тогда сразу понравился своим эдаким необычным поведением, я бы сказал – особой смелостью.
– Это когда в камере он у тебя из рук мой портрет нагло выдернул? – спросил Святослав, засмеявшись.
– Ну, как сказать… – смутившись, согласился Иннокентий.
– Он мне ещё говорил, что тот дядя, которого звали почему-то часто «Одессит», сначала, когда я выдернул у него газету, стал злым, – говорит, – а потом сразу стал очень добрый и сразу меня вкусно накормил и повторял очень часто, мол: «Как говорят у нас в Одессе!». Когда он упомянул эту твою коронную фразу, я сразу догадался о ком идёт речь. И вот тогда-то я и сказал Кузьме, что этого «Одессита» зовут Иннокентий Виссарионович.
Говоря между собой о Кузьме, они посмотрели в его сторону и увидели интересную сцену: Кузьма увлечённо разговаривал с мальчиком, сидящим в ивалидной коляске, словно со своим давним другом. Святослав вспомнил, как много лет назад в тайге Кузьма так же быстро вошёл в контакт с медвежонком. Он стоял и, глядя на них, улыбался. Ему было приятно, что Кузьма сразу сумел найти общий язык и с мальчиком, который, наверное, ему понравился.
Сопровождающая Иннокентия Виссарионовича женщина, которая старалась до этого момента не мешать мужскому разговору, осмелилась, наконец, подойти к мужчинам.
– Это моя сестра Лариса, а мальчика Сёмой зовут, – представил своих родных Иннокентий Виссарионович.
– Семён, значит. Видно математиком станет. Вижу, у него все тетради формулами исписаны, – с гордостью сказал Валентин.
– Может, стал бы, но, видимо, не суждено… – начала Лариса.
– А почему с таким упадническим настроением говоришь,– удивился Святослав.
Иннокентий начал было просить сестру не говорить ничего больше, дав понять, что это их участь в жизни и надо с ней смириться. Но Святославу наводящими тактичными вопросами всё же удалось вывести Ларису на откровенный разговор, из которого стало ясно, что произошло в их семье.
История была крайне печальной. Когда Иннокентия освободили из мест заключения и он возвращался к сестре, его ждало разочарование. Он узнал, что её обманули с обменом квартиры, и в итоге она осталась без жилья, а вещи и некоторую мебель потихоньку продавала за бесценок, чтобы не остаться без еды. По приезде Иннокентий решил обратиться в письме за помощью к дальнему родственнику – бизнесмену, с просьбой помочь им временно. Так как номера его телефона они не знали, то,не дождавшись ответа, приехали к нему сами. Выслушав их – своих гостей-родственников – он посадил их в свою машину, отвёз на вокзал, дал каждому по сто рублей и, сказав на прощание: «Надеюсь, на билеты хватит? Я вам не благотворительная организация», уехал, даже не оглянувшись.
Выслушав это, Валентин резко спросил:
– Иннокентий, где эти его триста рублей?
– Они у меня в кармане, – ответила женщина озадаченно.
– Дай, я на них погляжу, – попросил Валентин.
Вытащив скомканные купюры и слегка пригладив их рукой, она доверчиво протянула их Валентину. Тот небрежно взял триста рублей в руки, повертел в руках и быстро порвал их в мелкие клочья.
Глядя на это, брат и сестра не успели даже что-либо вымолвить, как Валентин тут же сурово сказал:
– Забудь про эти бумажки и про того жалкого бизнесмена тоже забудь!
За всем этим внимательно наблюдали Ку Шанюан и Юй Лоу, стоявшие до этого молча в сторонке. Не выдержав, Юй Лоу подошла к мальчику-инвалиду и прошептала:
– Я ведь тоже, как говорят в России, по специальности математичка. Нам есть о чём с тобой поговорить, – сказала она и вежливо попросила у мальчика разрешения взглянуть на записи в его тетради.
Валентин же, подойдя совсем близко к Иннокентию Виссарионовичу и открыто глядя в глаза своему солагернику по зоне, где вместе они провели более десяти лет, произнёс:
– Будете жить все вместе в квартире моего брата. Он погиб, а квартира пустует. Всю бумажную волокиту сделает этот парень Кузьма со своим товарищем Кириллом. Так что, не всё потеряно в жизни. Благодари бога, что Кузьма, а точнее Ку Цзыма «учуял» вас и не прошёл мимо. Видимо, судьба…
После этого он обнял Иннокентия Виссарионовича, который стоял, еле сдерживая слёзы и радуясь такой неожиданной для его семьи встрече. Валентин, понимая его состояние проговорил:
– Удача находит всегда тех, кто почти ни во что не верит уже. А сейчас, давайте, собирайте свои монатки и вперёд – жизнь только начинается… Выше голову, Одессит.
Святослав, свистнув, позвал микроавтобус, в котором всем удалось удобно разместиться. Автобус уже собрался тронуться с места, как Святослав, сидящий на переднем сидении, обратил внимание на одного пешехода – мужчину средних лет, бредущего с опущенной головой через дорогу прямо перед автобусом. Он остановился, наклонился и медленно зашнуровал ботинок, затем так же медленно выпрямился, оглядываясь по сторонам; потом опять нагнулся и, завязав шнурок на другом ботинке, всё с той же неизменной неторопливостью в действиях принял вертикальное положение и стал внимательно всматриваться в толпу.
– Вот так явление средь бела дня! Валя, смотри – Бор Борыч загородил нам всей своей широкой грудью дорогу, – неожиданно воскликнул Святослав, а Валентин, улыбнувшись ему, протянул:
– Опять, наверное, своим орлиным глазом ищет себе жертву, – и вежливо попросил к водителя:
– Уважаемый, повремени пока с дорогой на пару минут. В нашем полку, кажется, ещё, наверное, прибыло. За вынужденную стоянку платим на твоё усмотрение.
– Сколько дадите, столько и возьму, – ответил водитель. – Я ведь всё понимаю.
Святослав и Валентин вышли из автобуса, а Бор Борыч, увидев их, остановился и пожал им руки.
– Приветствую тебя Борис Борисович, – бодро сказал Валентин Николаевич.
– Спасибо за уважительность в мой адрес, – улыбнулся в ответ Бор Борыч, но Валентин и Святослав заметили, что его улыбка уже не была той прежней, которая всегда без слов говорила о его лёгкой бесшабашной жизни.
– Слушай, Бор Борыч, сколько я тебя знаю, ты никогда ещё не выглядел таким серьёзным и озлобленным. Что-нибудь случилось? – решил прямо спросить Святослав.
– Да ничего такого у меня экстраординарного не может случиться. Это временные трудности. Я такой всегда перед своей важной «операцией» бываю сосредоточенный… – успокаивая в большей степени самого себя, нехотя проговорил Бор Борыч.
– Ты можешь кому-нибудь другому молоть такую чушь, только не мне, – резко прервал Валентин его пространное объяснение. – Говори прямо, почему такой кислый. Выкладывай, пока я добрый, и начистоту. Борыч, я тебя когда-то обижал?
В ответ Бор Борыч лишь отрицательно помотал головой и продолжал тягостно молчать. Но затем, увидев искреннее сочувствие в глазах собеседников, решил всё же высказаться:
– После последней отсидки решил завязать, но стоило пожить на свободе как человек, я стал врубаться, что не вписываюсь в правила цивилизации. Вдобавок ко всему моего единственного в жизни родного человека парализовало, а денег на лечение нет. Короче, кранты… Просидел возле неё однажды всю ночь до утра и мне так стало её жалко, что решил пощипачить немного, чтоб ей, моей любимой тёте, полегчало. Утром одел свою цивильную одежду, чтоб не вызывать подозрения, и вперёд. А вокзал – это одно из тех мест, где люди теряют бдительность. А тут вы мне встретились…
После небольшой паузы Валентин Николаевич подошёл к Бор Борычу и, слегка обняв, произнёс по-отцовски:
– Эх, дружок, дружок… Как я тебя понимаю. Ты прав. После большой отсидки «наш брат» может почувствовать в обществе дискомфорт. Но всё-таки иногда полезно заставить себя пристроиться к такой быстрой современной жизни… – Помолчав некоторое время, как будто что-то обдумывая, он задал неожиданно конкретный вопрос: – Борис, сколько тебе нужно денег, чтоб поднять свою тётю и чтоб прожить с ней потом нормальную человеческую жизнь?
Обескураженный таким врасплох заставшим его поворотом событий, Бор Борыч застыл на месте, тупо глядя на Валентина Николаевича, по всей видимости, размышляя с какой степенью серьёзности воспринять его слова, чтобы не прогадать с ответом. Постепенно оттаяв от веющего теплотой вопросительного взгляда Валентина Николаевича, он с улыбкой ответил:
– Ты такие умные заковыристые вопросы задаёшь, что даже тупеть начинаю.
Видя такую ситуацию в разговоре, Святослав решил повернуть её в нужное русло:
– В общем, так, Бор Борыч, – коротко начал он. – Все мы вылеплены из одного теста: и понятия у нас одинаковые – и выводы делаем тоже одинаковые. Короче, Бор Борыч, деньги для твоей тёти и для её лечения, а также и для достойных условий её жизни, считай, что мы нашли. Но для этого есть одно только у нас условие к тебе – ты должен раз и навсегда завязать промышлять воровством денег у людей. Мы, конечно, понимаем с Валентином, что ты брал, так сказать, всегда у богатых только, которые, ой, как много воровали у государства, что, конечно, печально. Но наш тебе дружеский совет – займись каким-нибудь честным зарабатыванием. Ну, например, для начала, дворником.
Слушая такое предложение Святослава, Валентин Николаевич старался не перебивать его, но в конце концов всё же решил тоже высказаться.
– Ты когда-то обмолвился, что ты происходишь из «голубых кровей», так сказать, и не из простого люда были твои предки, – напомнил он Бор Борычу. – Мы тоже заметили, что внешне и по некоторым своим повадкам ты держишься истинным аристократом. Как говорит Святослав, наш знакомый Бор Борыч даже в туалете ведёт себя достойно. А уж как ты ешь с белой тряпочкой на первой пуговичке на груди – об этом на зоне были даже в твой адрес аплодисменты. Если это так, то и живи достойно: берись за ум и ухаживай хорошенько за своей тётей, а про деньги не задумывайся слишком, но в то же время и не трать их попусту.
Видя изумлённо-довольное лицо Бор Борыча, Святослав решил завершить этот разговор:
– Давай мы сейчас поедем за твоей тётей и для начала устроим её в больницу на обследование. В дальнейшем, если мы с Валентином будем заняты, тебе будет помогать мой сын. Я тебе о нём рассказывал. А вот, кстати, и он выходит из машины, и, знаешь, с кем? – чувствуя сомнение Бор Борыча, Святослав подтвердил его догадку: – Ну, конечно, это Одессит. Видишь, Борыч, как судьбы наши распределились. Всех нас, познавших неволю, кто-то неведомый собрал всех вместе одновременно. Значит, есть всё-таки Бог на свете.
Кузьма и Одессит с уважением пожали Бор Борычу руку, а он, торжественно оглядев всех, расстегнул ворот рубашки, сделал глубокий вдох и клятвенно произнёс:
– Уважаемые мои коллеги по участию в арестантской жизни шальной. Раз мы здесь все вместе оказались, то перед всеми даю зуб, что Бор Борыч с этого момента будет другим. Спасибо вам.
После такой краткой и содержательной речи Валентин Николаевич заметил:
– Что мне всегда в тебе нравится – так это твоя непревзойдённая театральность, на которую мы всегда подкупаемся, – и, немного приобняв его, добавил: – Сейчас давай садись с нами в машину и вперёд.
Прошло около двух лет. В один из летних дней пред охотничьим домиком приземлился вертолет. Кузьма с Юлией, Ку Шанюан с Юй Лоу и Святослав – большая и дружная семья, проживающая в домике – с любопытством вышли посмотреть, кто на этот раз к ним пожаловал.
– Кто бы это мог быть? Валентин с дочерью обещались быть позже. Кирилл, как всегда, в делах… – пробормотал Святослав, теряясь в догадках. – Кого это к нам занесло?
Вдали показалась фигура Кирилла, а с ним – ещё два человека…
Кирилл, подойдя ко всей большой семье, объявил:
– Я вам привёз незапланированных, но очень дорогих гостей.
Кузьма, сразу узнав в них Джулио и Веронику, очень обрадовался и бросился обнимать по-настоящему дорогих гостей.
…Об этой приятной для всех встрече не раз мечтал Валентин. Он часто вспоминал о Веронике, так похожей по-характеру на его дочь, и об отважном итальянце, – поэтому как только узнал, что Джулио вновь собирается приехать в Россию на гастроли, поговорил с Кириллом и попросил для всех, а особенно для Кузьмы, сделать сюрприз. Итальянец с радостью принял приглашение Кирилла прилететь в тайгу, а Вероника, услышав это приглашение, в порыве переполняющей её радости даже обняла Кирилла…
Снова увидев по прошествии достаточно долгого времени Веронику, Кузьма заметил, что на лице её нет больше прежних изъянов, чему был искренне рад. Он с гордостью познакомил Джулио и Веронику со своими родителями, а потом представил им и Юлю. Увидев, как дружелюбно девушки поприветствовали они друг друга, Кузьма неожиданно для себя заметил, как они обе хороши собой и очень похожи характерами.
Несмотря на то, что жизнь Вероники после встречи с Джулио очень изменилась в лучшую сторону, она осталась прежней – такой же добродушной и благодарно помнящей о всех тех людях, которые поддержали её в трудные минуты жизни. Благодаря воспитанию её родителей, она всегда оставалась внимательной к людям – и не только в те периоды жизни, когда всё у них было хорошо, но особенно и тогда, когда всё шло не очень гладко и им нужна была конкретная помощь.
Свою соседку тётю Катю она попросила Джулио взять с собой в Италию помощницей. Частыми гостями у них в Италии были Лёша и Люся, а приехав вместе с Джулио в Россию сама, Вероника с детской непосредственностью радовалась встрече с ними.
Долгожданную и радостную встречу в тайге немного нарушило появление невдалеке медведя: Джулио слегка испугался и крепко прижал Веронику к себе, но Кузьма успокоил их, сказав, что это его друг. Подойдя к Кисе, Кузьма что-то прорычал тому на ушко. В ответ зверь встал на задние лапы и издал протяжный звук в знак приветствия.
– А ты тогда намного громче его рычал, помнишь? – с улыбкой спросил итальянец, подумав, как приятно вспоминать уже минувшие события улыбаясь, ведь в тот момент им обоим было совсем не до смеха.
– Это тогда, когда ты бандитов окликнул, а я успел отбиться? – тоже улыбаясь ему в ответ, уточнил Кузьма. – Я это никогда не забуду. Спасибо тебе, если бы не ты…
– А я очень тебе благодарен за спасение Вероники. Она мне всё рассказала… – вторил ему в ответ Джулио. – Спасибо!
В это время Киса медленно подошёл к Юлии, вытянул перед ней передние лапы, пригнув спину и опустив голову как будто в поклоне, и тихонько зарычал, как будто приглашая её усесться себе на спину. К удивлению гостей, Юлия забралась мохнатому на спину, нежно потрепала рукой его шею, а он не спеша и вразвалочку величаво повёз её в сторону домика.
Медведь Киса давно усвоил одно простое правило: если его друг Кузьма и его отец Святослав принимают гостей спокойно, значит эти люди – их друзья, и для Кисы это знак, что они хорошие и не опасные, а значит – и его друзья тоже.
…Находясь долгое время в окружении людей, любой зверь постепенно становится животным домашним и приучается с годами понимать людей. Вот, например, самые ласковые из домашних животных – кошки – раньше ведь тоже принадлежали к группе диких животных и были слишком опасны для людей, но, за длительное время обитания поблизости от людей стали милыми и дорогими домашними питомцами для нас. Так и с собаками происходило, думается. Когда-то очень давно эти животные были обыкновенными дикими волками, а стали также братьями нашими меньшими и преданными друзьями. Кто знает, может быть, придёт время, когда и медведи станут домашними животными для людей. Вначале, может быть, они будут необходимы человеку для личной охраны, а потом станут помощниками в некоторых домашних работах, требующих огромной физической силы. Исходя из таких примеров, думается, не надо нам столь жестоко истреблять их, а лучше, наоборот, с умом их приручать. Ведь они, как кошки или собаки, понимают многое. Чтобы убедиться в этом, надо просто присмотреться внимательнее к тому, как ведут себя домашние животные при людях. Часто, когда люди сидят и ведут между собой разговор о домашних животных, лежащих возле них рядом, те сразу начинают понимать, что говорят именно о них, и как маленькие дети начинают радоваться, издавая лёгкие нежные звуки и виляя хвостом.
Вот и медведь, думается, катая Юлю на себе, чувствовал, что все взгляды направлены только на него, и поэтому вёл себя, как их добрый друг, показывая рычанием ощущение своей нужности сейчас для окружающих. Но, не дай бог, если кто-то из гостей имел хотя бы даже в мыслях подлые намерения по отношению к его самым близким друзьям – Кузьме или Святославу. Он бы того тут же нюхом учуял и без промедления растерзал.
Также и собаки – наши охранники, когда чуют, что от кого-то грозит хозяину опасность, сразу начинают лаять, а потом и вовсе бросаются на врага. Хозяин, услыхав этот лай, понимает, что этот гость пришёл с плохими намерениями и надо заранее быть готовым ко всему. Сверхчувствительны животные и к природным катаклизмам. Жаль, что братья наши меньшие не могут говорить. Скольких людей они смогли бы спасти своим предчувствием, предупредив их о приближающихся стихийных бедствиях. Если бы… Но пока, к сожалению, они не имеют такой возможности. Они сами по себе, а мы сами по себе…
– Он её нашел на дереве и теперь она для него, а он для неё – самые преданные друзья, и ему очень нравится катать Юлю на себе, – пояснил Кузьма, наблюдая за Кисой и Юлей, сидящей на нём. – Говорят, что звери лечат нас и душой, и своим телом. И пусть моя жена, как говорят врачи, уже совсем поправилась, но Киса всё равно продолжает её катать. Звериное чутьё подсказывает ему, что его медвежий жир, проникая через поры кожи, вытягивает болезнь из Юлии и помогает её выздоровлению. За это Юлия балует его разной вкусной едой. А я помогаю ей разговаривать на его языке, и эта учёба не проходит зря – они могут уже о чём-то секретничать, – не без гордости заявил Кузьма. – А если и ты захочешь покататься, то я попрошу его, и он тебя тоже покатает, – повернувшись к Веронике, сказал шутливо Кузьма.
– Я, сколько живу, никогда ещё не встречал таких отношений между зверем и человеком, – удивился Джулио. – Мне кажется, что он не хуже нас всё понимает.
– Здесь, в лесу, действительно, всё живое чувствует и понимает не хуже людей. Правда, папа? – спросил Кузьма, оглядываясь на Святослава.
– Да, сынок, – подтвердил мужчина. – Тайга незаметно притягивает навечно любого, кто в ней оказывается. И потом он, как ни странно, без неё не может уже ни дня прожить, хотя часто она бывает и беспощадно жестокой, и смертельно суровой. Но в своей сущности она всё же прекрасна, добродушна и щедра.
Как будто в подтверждение этих слов, тучи неожиданно и быстро начали заволакивать небо, отчего люди в поисках укрытия бросились в сторону домика. И вот уже через минуту поднялся сильный ветер, засверкала ослепляющая молния и загремел устрашающий гром, а буквально через мгновение хлынул проливной дождь. Тайга как бы восклицала: «Да, я бываю иногда вот такая немилосердная! Но, если захочу, могу быть снисходительной и гостеприимной». И уже через несколько минут тучи начали рассеиваться, уходя высоко в небо, дождь, словно по чьему-то заботливому велению, перестал, и вновь выглянуло яркое солнце, согревая всё вокруг своим ласковым теплом. В тайгу опять вернулся по-прежнему прекрасный летний день.