– Ох, и не стыдно геройский титул носить? Включай голову. Жердяй – от слова «жердь»! – ткнул пальцем на забор из длинных горизонтальных балок на противоположной стороне улицы. – Значение противоположное: худой, аки жердь. Так, отвечай немедленно, берешься за работу? Если нет, можешь спать спокойно, пара ночей – и я сам его на стройматериал разберу.

И тут Рэй стыдливо усмехнулся. К чему были все эти речи о том, что он станет сильнее, станет биться за свою историю? Вот так и выходит, господин герой, что всё это лишь болтовня. Первый же призрак, заметьте, даже не пытавшийся напасть, а всего-то постращавший в ночи желтыми глазищами, заставил позабыть данные себе обещания и побежать за помощью куда? К герою! А вот копейщик, хоть покрасоваться и любил, но сейчас не бравировал. Просто это и правда был настоящий герой, которому и четырехсаженное чудище по плечу. Герой, что своей персоной овеществляет все грани этого слова!

Ярослав уселся на лавку возле ворот, вальяжно закинув ногу на ногу и подняв голову к небу. Рэй сжал кулаки: решительность быстро вытесняла из груди холодный страх.

– Четыре сажени на двоих, – улыбнулся он, – значит, каждому надо нарубить всего по две.

– А вот и души прекрасные порывы! Тишка тоже участвует, так что дели на три. Гляди-ка, уже и не такой высокий, а? – улыбнулся копейщик. – В общем, я эту байду уже неделю выслеживаю. А сама она пришла в Умиру, говорят, недели две тому. Уже поговорил со стариками, разузнав о нём, считай, сделал половину работы. В местном фольклоре информации о жердяе немного. В целом, всё точно, как ты и рассказал, так что поздравляю, разведка боем! Значит, – опять вернул взгляд на звездное небо, – появляется жердяй только в пасмурную ночь. Бродит по деревне, заглядывает в окна, бывает по часу так стоит у какого-нибудь и смотрит, что люди внутри делают. А если его увидят да испугаются, так еще пристальнее за ними наблюдает. Старики говорят, что это какой-то дух. Про́клятый. Обречен ровно сто лет скитаться по земле без дела. Вот и ходит из одной деревни в другую. Говорят, он завидует людям, потому что у них есть свои занятия, оттого-то ему так интересно за ними наблюдать.

– Он опасен?

– Не знаю, насколько он способен навредить человеку, но это нечисть. Настя неспроста обеспокоилась, узнав, что внутри тебя такое же чудо-юдо поселилось.

Рэй хотел возразить, мол, Сольвейг-то совсем не такая, однако тут же осекся, ведь правда была в том, что он до сих пор и понятия не имел о таинственной природе северной лисы, чьи волосы отчего-то стали рыжими.

– Пока что этот сучок никому физически не навредил, но, как ты мог почувствовать на себе, в столкновении с ним мало приятного. Оглядись-ка: лето на улице, посевная прошла, покос еще не скоро – гуляй не хочу! На носу большие праздники: Иван Купало, воробьиные ночи, Петров день – охоту открывает. Но людей на улице нет, молодежь на свидания не ходит, даже окна не горят. Как сумерки падут, все прячутся по домам, а перед сном и вовсе занавешивают окна, чтобы жердяй в них ночью не подглядел. Пока что самое опасное в нём это способность отводить глаза.

Рэй понял, что имеет в виду Ярослав: стоило ему столкнуться взглядом с горящими желтизной глазами, как его собственные потянуло в сторону, а голова пошла кругом.

– Что Настя думает?

Ярослав покачал головой:

– Не вмешивай ее. Уже говорил, геройство ей не нравится, а потому и за нечистью гоняться не станет. Да еще нас с тобой отчитает! Знаю одно: жердяй уж очень боится лошадей, а потому на лошадиный холм, где Настя работает и живет, он нипочем не сунется. Пусть Журавлик спит спокойно. И гляди! У нас всего несколько дней. Стропилу нужно порешить до Купалы, иначе гулянья будут сорваны, а староста не выплатит награду.

***

Несмотря на слова мастера-копейщика, уверявшего, что в безоблачную погоду лихо не явится, сон выдался Рэю беспокойным. Да еще мерзкая ветка черемухи то и дело шкрябала по окну.

Следующие два дня были безупречно ясными.

Днем Рэй помогал по хозяйству старушке, в доме которой остался на постой. Обычно этими обязанностями занимались Тихомир и, по случаю, Ярослав, однако, получив иждивенца, что жил в доме бесплатно, оба скинули работы на него. И Рэй не возражал: бытовые обязанности и в сравнение не шли с работой на лесоповале, с которой он успел обвыкнуться.

Бабка сыскала ему толстую мужскую рубаху заместо изорванной. Продев рукава, он едва не провалился сквозь нее – такой безразмерной оказалась новая косоворотка, но тот же пояс из пеньки решил проблему.

Неподалеку от пустой базарной площади – базар тут проезжал от силы раз в пару лун – встретилась доска объявлений: на белых булыжниках с плоской стороной были углем начертаны кривоватые руны. В сравнении с безупречным почерком Амадея, эти смотрелись как детские каракули:

«продаю кобылу жерёбую инокентий младший»;

«пушнина боброва кунья борис»;

«САМОГОН клавдия»;

«поденщик на покос за САМОГОН клавдия»;

Рэй поглядел невесело. «Недолгое геройство получится, если за водку работать».

Вечером геройский корпус Умиры опять собрался на холме у конехозяйства. Пока Настя взялась собрать ужин, парням было поручено подменить ее на работе в конюшнях. Толком Ярослав и Рэй ничего не сделали, только лясы точили. Мастер копья поведал, что в Умире он подрабатывает помощником здешнего кузнеца:

– Подковы, скобяное, кое-что из инструмента куем. Однако дороги между городами становятся всё опаснее. Тут и бандиты, и нечисть, число и ассортимент которой прибывают с каждым годом. Так что и на оружие спрос растет. Вчера целый день ковали наконечники для стрел. Деньги-то нежирные, но на жизнь нам с Тишкой хватает. К тому же кузнецы самые уважаемые ремесленники этой страны. Последователи Сварога!

– Бог кузнечного дела?

– Гораздо больше! Бог творения. Отец Небесный и повелитель огня. Причём не только огня в печи, но и огня в душе. «Сварог» – значит «ходящий по небу». По поверьям, именно из искр его удара об Алатырь-камень родились первые боги – Сварожичи. «Сварить» и «сварганить» – тоже его слова, и то, и другое делается при помощи огня. Что до кузнечного дела, оно, конечно, очень развито в Старецграде – там целые кузнечные династии, современные плавильни и лучшие мастерские. Но столицей исконного кузнечного ремесла много веков остается город Сварга, что на севере Срединного края. Сорок лет назад князь, под давлением церковников, переименовал Сваргу в Окалень, но название еще не прижилось. Вообще, доброму кузнецу в любой деревушке будут рады, поэтому и учусь. Это у тебя лук? – быстро переключился Ярослав. – Ну и барахло, дай посмотреть.

– А Тихомир? Как получилось, что ты завел оруженосца? – вручая оружие, спросил Рэй.

Ярослав пожал плечами, примеряясь к луку.

– Разочарую, если ждешь захватывающую историю. Родители его умерли много лет назад из-за болезни, что пришла в деревню, откуда он родом. Дом сожгли жители, чтобы «остановить порчу». Тишка, он немой с рождения, а как ты понимаешь, для жизни среди суеверных селян это не самая пригожая черта. Оставшись без родителей и без дома, он отправился в путь и слонялся из одного селения в другое. Но, – Ярослав благородным движением уложил руку на грудь, – по счастью, во время одной моей работы – нужно было извести буку, что поселился в деревенском амбаре – я приметил этого способного паренька. С тех пор болтается со мной да из первого ряда наблюдает за подвигами.

– Что такое бука? – спросил Рэй, проигнорировав пафосный тон, которым завершился рассказ.

– Да так, ядовитые вредители размером с крупную собаку. Жрут домашних кошек, кур, козлят. Детей могут. Не знаю, какова их природа, но после протыкания копьем признаков жизни не подают.

Ярослав притянул тетиву кривоватого от неправильной сушки лука и пустил стрелу – та вылетела из денника и звонко вонзилась в столб жердяного забора, которым ограждалась примыкающая левада. Герои загадочно переглянулись, оценивая, возьмет ли стрела намеченную ими цель.

Тут из-за распахнутых ворот денника вышла Настя:

– Вы совсем обалдели?! В конюшне стрелять! – вырвав стрелу из стропил, ругнулась она.

Ярослав шкодливо всучил лук обратно Рэю.

– Идем ужинать, – бросила Настя.

– Хлам, а не оружие, – сказал Ярослав. – Древко пересохло, отсюда и выстрел косой. Я тебе свой лук отдам. Давно купил, да так и не научился стрелять.

Скатерть разложили на траве. Крынка кваса, по которой стекала пенная капля, жареная рыба и горячий хлеб обещали сытный ужин. Правда, тут и златокудрый Сенька примостился, но поднес ко столу, точнее к скатерти, крыночку архи – как тут прогонишь? Архи – это ордынская водка, которую гонят из молока, очень питкая, спирт в ней почти не чувствуется. Где только Сенька раздобыл?

Настя резала сыр, а Рэй поднес крынку парного козьего молока.

– Ну, беглец, какие планы на жизнь? – спросила она.

«Хотелось бы не помереть сегодня ночью», – невольно подумалось ему, когда поглядел на затягивающийся тучами край неба. Рэй собрался и выдал как на духу:

– Мы собираемся убить жердяя.

– Ты че блин?! – тут же треснул по плечу Ярослав. – То есть, когда я говорил «не рассказывай Насте», ты всё воспринял в точности наоборот?!

У той в глазах будто молния свернула.

Сенька положил кусок жареной рыбы на хлеб, но рука так и замерла на полпути ко рту. Это он решался, чему подивиться сначала: отваге или глупости геройских.

– Таково наше ремесло, – хладнокровно сказал копейщик, боясь, однако, посмотреть в глаза Насте.

– Да какое к черту!.. Яр, ладно ты идиот, помрешь – никто плакать не будет. Но Рэя-то зачем втягиваешь?

– Это мое решение, – возразил Рэй. – Я сам видел жердяя. Раз Ярослав верит, что его можно победить, я прятаться не стану.

В общем, отужинали почти в тишине. Журавлик неслабо обозлилась на обоих, Ярослав на Рэя, а Тихомир, понятное дело, молчал, только еще более угрюмо, чем обычно.

Уголек заката догорал. Как солнце кренилось к закату, прячась за набегающими на горизонт тучами, так нарастало волнение в груди.

Герои шли домой – пора было подготовиться к грядущей ночи. Тут Рэй решил, что негоже это вот так завершать разговор. Во-первых, надо еще раз обсудить дело с Настей – авось, совет даст. Во-вторых, а ну как сегодня и вовсе будет последний раз, как они виделись.

– Ярослав, иди в дом, я догоню.

Тот нахмурился:

– Ну только быстро! На любовные игры потом время найдешь.

Рэй не стал спорить и поспешил обратно на лошадиный холм.

***

– Извини, Рэй, – улыбнулась Настя в ответ на повторное предложение о совместном изведении чудища.

Свет меркнущей зари робко проникал в денник серо-алым маревом.

– Видимо, навоевалась. Здешние приключения меня совсем не вдохновили. Кстати, классная рубашка, – подмигнула она, поглядев на косоворотку, размер которой позволял носить ее двум людям разом.

– Дали в пользование за работу. Не успел подшить по размеру.

– Оставь так, – улыбнулась Настя.

Вилы в ее руках принялись вонзаться в навозную кучу, а субстанция в тачке прибывать.

– Почти уж стемнело, не идешь домой?

– Так я здесь и живу, вон, в мансарде того пристроя. Решила… доделать то, что вы с Ярославом не сделали, – с укоризной глянула она. – Да и не хочется спать, после того, что вы рассказали. Дурацкая идея, Рэй, – зубья проникли в бурую кучу, а Настя вдруг замерла и обратилась почти просительно: – Не ходи с Ярославом. Ты ведь только поправился. Ему-то ничего не будет – не в таких передрягах бывал, да и Тихомир не лыком шит.

– А я бездарь, да?

– Не будь ребенком, я же не о том! Видел у Ярослава под глазом шрам? Это василиск. А на руке? Это коловертыши на него втроем разом накинулись. А на груди? Это бука его хвостом ударил, хвостом всего-то! А Яр потом несколько дней отлеживался с отравлением. Да, буки оказались ядовиты. После того случая он и обзавелся своим чешуйчатым доспехом.

Рэй посмотрел на занятие подруги.

– А у тебя зато работа безопасная.

– Представь! – усмехнулась она. – С утра нужно натаскать лошадям воды и положить свежего сена. Потом мы чешем лошадей, потом подстригаем копыта. Сеня подковывает тех, которым сегодня нужно будет работать. Я учусь быть вожатой, учу лошадей работам и командам. А вечером мы гребем навоз. Для нас, конюхов, главное что? – весело и поучительно подняла она палец. – Обучаемость, стрессоустойчивость и коммуникабельность!

Одна из кобыл в стойле насмешливо фыркнула.

– Оно и видно, – с иронией сказал на это Рэй. – Ну я серьезно спрашиваю. Присоединяйся к нам сегодня ночью.

– А я серьезно ответила: нет. И повторю еще серьезнее: не лезь в это.

– Страшилище вторую неделю по твоей деревне ходит.

– И пусть себе ходит. Вы же ничего о нём не знаете. Ладно Ярослав вечно прет напролом, но ты-то, я думала, соображаешь. Думала, хватило тебе невзгод в заключении.

Того поразил столь скорый ответ. Что-то тут было не так.

– Неужели тебя вот это устраивает? – указал он на кучу.

– Считаешь, недостойно героя? – вздернув бровь, спросила Настя.

– Считаю, недостойно тебя. Ты на такое способна, я же видел! Неужели зарыть свой талант, прожить остаток дней крестьянкой – все твои мечты? Если только дашь нашему ремеслу шанс!..

Тут Настя рванула вилами резче, зубья вонзились возле ее сапога, отчего земля вокруг пошла трещинами.

– Шанс? Здесь у меня крыша над головой, честная работа и никаких ядовитых чудовищ. Если это вместо ночлегов под открытым небом, случайных заработков и ежеминутного риска откинуть копыта, то я свои копыта лучше погрею здесь.

– Но не для того призваны герои! Не копать навоз и не греть копыта. Как же наша добродетель – верность ремеслу?

– Ты серьезно? – умильно спросила она. – Наивный ты дурачок. У самого за плечами без году неделя жизни в открытом мире, а меня ремеслу учишь? Поверь, геройство – страшная глупость. К слову, – резко сменила она тон, – раз уж заговорили, давай-ка поведаю, как я сюда попала. Один шанс нашему ремеслу, говоришь? Ты присаживайся, будет интересно. После выхода из Башни я всего через неделю наткнулась на другого героя, такую же потеряшку. И знаешь, как ее звали? Не поверишь. Настя! Одинаковое имя, во многом схожая внешность, даже таланты у нас были подобные. Две воительницы в чудесном мире! – мечтательно развела она руки. – Думаешь, мы не увидели в этом предназначения? Какой-то задуманной богами истории? Скажи, Рэй, бывают ли такие совпадения? – с нажимом спросила она и смахнула испарину рукавом. – Знаешь, сколько тут продлилась ее история?

Тот промолчал, понимая, что недолго.

– Меньше недели. Даже ты дольше, поздравляю.

Настя задрала правый рукав туники и продемонстрировала угловатый, побледневший от времени шрам.

– Мы шли через поле, знатный такой, высокий ячмень. Наверное, последний, не сжатый в регионе. Из-за бесконечных дождей поле осталось нескошенным дольше положенного. Выпали поздние сумерки, мы думали, пройдем напрямик, срежем путь, хотя нас и предупреждали не оставаться за пределами деревни ночью. В кромешной осенней темноте на нас набросилась эта тварь. Вовсе не добрая девочка-волк, какую ты ловил в Бересте на пару с копейщиком. Может, разъяренная полуночница или ырка, или черт знает, кто в здешних полях водится. По форме похожа на человека: руки, ноги, голова, – Настя помедлила, отведя взгляд в сторону. – Оттого еще страшнее. Поныне дрожь пробирает, как вспомню ее движения, сразу на четырех конечностях, точно у паука. В общем, не без потерь, – она снова показала на шрам, – смогла отогнать ее дубиной, вот только Настю, ту, вторую, она так по животу полоснула, что девчонка у меня на руках угасла.

Рэй попытался возразить, но Журавлик подняла палец:

– Нет, дослушай! Что мне было делать? Ночь, на руках умирает подруга, непонятно, где моя кровь, где ее, а рядом эта жуть рыскает меж колосьев. В итоге, – взгляд ее вдруг стал растерянным, – я просто бросила ее. Можешь себе представить? Бросила и побежала! Никогда в жизни с такой скоростью не бегала. Вот какой из меня герой! Утром, как рассвело, пошла в поле с мужиками. Нашла место: земля вытоптана, колосья смяты, лежат бурые от крови. Но тела Настиного уже не было.

Она убрала прядь волос, что прилипла к влажным губам и отвела взгляд.

– Она лежала у меня на руках. А я смотрела на нее, и, знаешь, говорят, в какие-то критические моменты начинаешь видеть себя со стороны. Можешь не верить, но вот мы с ней посреди этого поля, и в тот момент я не могла понять, где она, а где я. Кого из нас ранили? Кто сейчас умрет? – мечница задумчиво покачала головой. – До сих пор кажется, что с ней умерла и часть меня. И это случается каждый раз! – с тяжелеющими веками, выкрикнула она.

– Знаешь…

– Это ты знай! С ребятами, Андреем и Асланом, я познакомилась в Хмари, это далеко на юго-западе отсюда, мерзкая деревушка, названию своему соответствует. Вокруг нее стоят соленые болота, которые даже зимой не замерзают. Аслан тогда спас мне ногу от обморожения. В прошлом медбрат и охотник по увлечению, он вынес меня на себе из зимнего леса и вылечил. Вот он был настоящим героем: честным, достойным и верным, не чета мне! Но каков результат? – она шмыгнула носом, скрестила руки на груди.

Рэй молчал.

– А теперь ты! Сначала сходу заявил, что мы друзья, полез помогать, хоть и совсем меня не знал. Потом я бросила тебя, друга, в этой жуткой Бересте, опять. А ты сам выбрался и даже зла не удержал. Вернулся и заставил поверить, что и дальше будешь мне другом. Но тут же собрался драться с этим чудищем! И ради чего? – снова шмыгнула. – Ну, есть что сказать?!

– Есть.

Та подняла взгляд. Он поглядел на ее стройное сложение, влажные, блестящие глаза, что терялись в зыбком закатном свете, и вдруг заявил:

– Ты трусиха и эгоистка.

Настя аж попятилась от такой наглости, она набрала воздуха в легкие, да так и не ответила.

– Не мне судить, что ты пережила.

Она подошла вплотную, крепко схватила его за рубаху, глаза сверкнули ненавистью.

– Но я вижу последствия. Ты сдалась.

Рэй без страха смотрел мечнице в глаза, и даже недвусмысленная угроза получить за свои выражения не сдерживала. Настя оттолкнула героя, снова взявшись за вилы. Зубцы вонзились в кучу, полностью скрывшись в теплой бурой субстанции, а Настя оперлась на черенок и задумалась.

– Мы убьем чудище, что завелось в Умире, – заявил Рэй. – Жаль, что без тебя.

Настя не отреагировала. Герой отправился прочь, но вскоре услышал за спиной оклик.

Настя отпустила вилы и зашагала к выходу из денника, прошла до хозяйского пристроя, там поднялась по веревочной лестнице в мансарду, где проживала.

По ее возвращении в грудь Рэя ударились тяжелые черные ножны с поясом. Тот обнял увесистый полуторный меч, затем обхватил эфес, оголив несколько сантиметров серебряной стали. Широкая гарда, тяжелое навершие в форме желудя, рукоять вороненой кожи.

– Дарю! Авось поможет.

– А сама как без оружия?

– Тебе, герою, будет сложно поверить, но вот какая штука. Оказывается, когда не лезешь в пасть чудовищам, а живешь своей жизнью, оружие не особо нужно.

***

Рэй смело шагал под гору с лошадиного холма. Пристроил меч на поясе, туго подвязав ремень. Отвага, что, видимо, шла в комплекте с превосходным боевым клинком, так и влекла на подвиги. По пути к дому Ярослава он несколько раз вынимал меч, наслаждаясь приятным весом оружия и звонким свистом, с которым лезвие рассекало воздух. Меч у Насти был преотличным: дубовые, дочерна просмоленные ножны, матовая сталь, прямое лезвие с ребром жесткости по всей длине и штампом города Окалень у гарды – красотища! Ухватистый – в руке лежал как влитой. Рэй от нездорового азарта даже позабыл, что целью его визита было вовсе не это.

К моменту, когда он вернулся к товарищам, сумерки сменились ночным покрывалом, плотно укутавшим деревню. Дождевые облака, еще вечером набредшие с юга, без шансов сокрыли звезды и нарастающий полумесяц.

– Отдала меч?! – изумился Ярослав. – Эх, надеюсь, будет от тебя толк.

Копейщик подвязал шнурок на чешуйчатой броне, подтянул кожаные перчатки и подобрал с лавки каплевидный шлем с длинным носом. Тихомир, как и всегда, не носил настоящей брони, только кожаную жилетку поверх тёмно-серой рубахи с закатанными рукавами.

– Каков план?

– План? – улыбнулся копейщик. – Прогуляемся по деревне. Увидим стропилу. Убьем. Получим награду.

– Интеллект принципиально не подключаешь?

– Почти любая нечисть боится железа. Как зарубил буку, василиска и прочих, так и с этим смогу сладить. В большинстве случаев не нужно понимать природу лиха, чтобы его завалить. Вот, держи обещанное, – Ярослав протянул короткий лук с изогнутыми плечами: незамысловатый, но, в отличие от того, который был у Рэя, идеально ровный.

– Думаешь, у жердяя есть уязвимые места? – спросил Рэй, примеряясь к луку и пробуя натяг – на удивление легкий, видимо, из-за рекурсивных плеч.

– Может, глаза? Сможешь попасть из лука?

Рэй ответил с сомнением:

– Изблизи.

– Не вариант. Он чужой взгляд отводит, окажешься рядом – сразу вертиго одолеет. Вдобавок у тебя нет никакой защиты. Лучше близко не подходи, попробуй только отвлечь, а мы с Тишкой пробьемся.

Стоило копейщику закончить, как издали донесся приглушенный бабий крик, звук упавшего и покатившегося по дороге ведра; за этим – раскатистый хруст деревяшек. Не стал морок скрытничать, соскучился, видать, за минувшие ясные дни. Трое тут же сорвались вверх по улице.

Герои пробежали два десятка дворов и очутились на широком, глухом перекрестке. Немногие деревья стояли по обочинам неподвижными черными тенями. Тишина.

– Сбежал? – восстанавливая дыхание, спросил Ярослав.

– Может, если б ты броней не бренчал, то и настигли бы.

– Думаешь, испугался?

Рэй выдохнул и предложил спокойно пройтись по улицам. Погода беспроглядно пасмурная, так что они точно его встретят.

***

Время давно переступило полночь, а герои избороздили деревню от края до края. В очередной раз трое проверили центральную улицу, площадь, затем тонкой тропинкой отправились через овражек с родничком в малонаселенную восточную сторону. С неба пылила невидимая морось.

– Не хотел бы я такого в лесу встретить. Мимо пройдешь и даже не узнаешь.

– А в лесу его и быть не может. Большинство нечистей людей сторонится, но этот, наоборот, только в деревнях и ошивается, ищет за кем бы понаблюдать, вуайерист.

– Яр, а ты что-нибудь знаешь о вестниках?

Тот обернулся и ответил даже с толикой уважения:

– Попадались слухи. Удивлен, что такой лапоть, как ты, разузнал о вестниках. И, да, соглашусь, если предполагаешь, что это и есть таинственное зло, против которого мы явлены миру.

– Мне Сольвейг рассказывала. Похоже, первые герои вели с вестниками настоящую войну, да с привлечением человеческих армий.

Тихомир шагал рядом, не шибко интересуясь геройской болтовней, его приметливый взгляд сканировал окружение. Ярослав монистово позвякивал доспехом на каждом шаге.

– Беда этого мира – отсутствие информации. Войны, случайные пожары, да что там, банальные крысы или протекающая крыша – любая беда может враз уничтожить архив с многовековым наследием. Общего образования нет. Если ты родился в крестьянской семье, высока вероятность, что ты никогда не узнаешь о прошлом больше, чем знает старшее поколение твоей деревни.

– Ерунда, – нахмурился Рэй, снимая стрелу с лука. – Жители необразованны, но отнюдь не невежественны. Даже наоборот, к своей истории они относятся с трепетом. Есть сказочники, бахари и коробейники, что путешествуют по миру. Даже к нам в Бересту такие заходили и сказывали, что сегодня в мире творится и что было раньше. Да и Великих Героев все отлично помнят. Почему же о вестниках ведомо так мало?

– Может, это свойство в самой их природе?

– Как это?

– Слишком уж могущественными они описаны, а происхождение вообще непонятно. Такая сила не могла возникнуть из неоткуда и, что важнее, без конкретной цели, понимаешь?

– Хочешь сказать, они были и раньше, задолго до героев?

– Или даже всегда? – задумчиво обернулся Ярослав и признал: – У меня нет аргументов, но я так думаю: вестники выполняли какую-то функцию, и, пока они это делали, люди не предавали им значения или даже вовсе о них не знали. Сами вестники тоже не имели целью уничтожение человечества. Молчаливые наблюдатели. Или стражи, или инженеры. Потом что-то случилось, назовем это событие «Х», вестники пришли в движение и устроили войну против рода людского. В ответ на это предательство боги и явили верных долгу героев, которых нарекут Великими.

– Спекулятивно. Выходит, вестники – предатели? И с чего бы им предавать своих же…

Рэй недоговорил, в груди опять всё сжалось, мурашки метнулись по рукам и затылку. Исполинская тень, очертания которой с трудом различались во мраке, стояла над одинокой избой. Из трубы поднималась струйка дыма. В этот раз жердяй не заглядывал в окно, а меланхолично потирал длинные ладони, грея их над дымящей печной трубой.

Только Ярослав собрался ринуться в атаку, как Рэй схватил его под локоть:

– Тихо, опять сбежит, если в лоб рванешь! Он во мраке может за секунду исчезнуть, сам видел.

– Не мешайся! – оттолкнул тот лучника.

– Можешь хоть раз послушать?

– Чтоб ты опять всё сорвал?

Рэй держал копейщика за локоть, и оказалось, что хватка настолько крепкая, что пришлось-таки согласиться и выслушать.

– У меня идея. Глаза у жердяя огромные, наверняка отлично видят в темноте. Зато чужие он отводит. По сумраку он, похоже, передвигается почти без ограничений, только отвернись – исчез. Это сильная сторона. Но вот, что я заметил. При первой встрече он стоял ко мне спиной и услыхал, лишь когда я был совсем рядом, да еще пнул гальку на дороге. Похоже, слух у него не очень хороший.

– Браво. И толку от этой дедукции?

Тут включился Тихомир, изобразив небольшую пантомиму: показал на Рэя, кивнул, показал себе на ухо, отрицательно помотал головой, приложил палец к губам, и ткнул пальцем на жердяя.

– И я о том же, – шепотом одобрил Рэй. – Тихомир, сможешь тихонько забраться на крышу с той стороны дома? – указал он на небольшой пристрой к избе, с которого, по виду, можно было пробраться и на крышу, над которой высился жердяй.

Тишка, как и всегда без эмоций на лице, сделал жест «да» и, оглядев местность, указал на высокие кустарники неподалеку от цели, предложив Рэю скрыться в них. Кивком троица утвердила план.

Жердяй, при своем невероятном росте, стоял бесшумно, потирая непропорционально длинные пальцы над коптящим дымоходом. Рэй изготовил лук, выглядывая гигантское лихо из кустарника, а Ярослав прижался к неглубокой дорожной канаве, готовый ринуться в атаку в любую секунду.

Ловкость Тихомира впечатляла. Его тень без единого шороха промчалась по дороге, серой мышью юркнула через высокую траву к пристрою, исчезла, а в следующую секунду очутилась на крыше.

Не успел жердяй среагировать, как возле печной трубы возникло нечто! Следопыт перехватил стальные кинжалы, полоснув по выставленным над трубой пальцам; резкое треньканье деревяшек вырвалось из глотки! Жердяй одернул порезанные руки, однако тень уже ринулась через крышу, оказавшись на самом ее краю. Бросок – и острый кинжал ударил в прямо глаз! Жердяй, закрывая лицо ладонью, изогнулся назад, точно стебель тростника.

Пользуясь заминкой, копейщик выскочил из канавы и в несколько шагов сократил дистанцию! Жердяй бросил хлесткий удар, пытаясь прибить юркую тень, однако вмазал лишь по пустой крыше. Ярослав занял уверенную стойку и со всей мощью метнул копье. Снаряд со свистом рассек пространство, вонзившись чудищу в бок! Жердяй подогнулся, вырвал копье из живота, бросил – то бряцнуло о землю. Не успел оправиться от удара, как Тихомир, толкнувшись от крыши, оказался у него на запястье, затем на локте! Бедный жердяй замахал руками, пытаясь скинуть прицепившегося героя, но куда там! Точно юркий таракан, он вбежал по плечевому суставу вверх, запрыгнул на плечо и вонзил кинжал в бугорок, походящий на ухо.

Под хрустящий вой жердяя Ярослав мчался по улице, намереваясь схватить копье, что осталось под ногами жердяя, и продолжить натиск. Но жердяй, даже занятый Тихомиром, успел высмотреть бегущего впотьмах воина, зыркнул вниз своими желтыми кругляшами, и когда копейщик уж был совсем близко, выставил ногу, пинком отправив его в полет в противоположном направлении!

А проныра, что так и вертелся у жердяя на шее, пробежал вверх по длинной, вскинутой кверху руке и взмыл с нею в небо высоко над противником. Сгруппировавшись, чудо-акробат изготовил кинжал, намереваясь вонзить в затылок, как только вновь приземлится на великанские плечи. Однако существо неестественно быстро среагировало, выбросило другую руку вверх, словив его налету, будто комара, и сдавив в узловатой ладони! Рэй по-разбойничьи свистнул – жердяй затравленно обернулся, словно не уже опешил от числа нападавших. Тут лучник пустил стрелу, что уколола в районе развернувшихся к нему глаз.

Хватка долговязых пальцев ослабла, жердяй неловко отшагнул, а Тихомир силой ног разжал удерживающие его пальцы и вывернулся из ладони. Треснувшись о великанское колено, он рухнул точно под ноги! И жердяй тотчас же поднял ногу, намереваясь растоптать назойливого противника. Рэй, не веря своей ловкости, выхватил из-за пояса две стрелы разом, пустил одну, затем вторую, по очереди всадив в грудь противника! Пробивной силы лука недоставало, чтобы нанести мороку серьезные ранения, но стремительная атака заставила того закрыться и попятиться на шаг от Тихомира, дав тому спасительную секунду.

Копейщик, возвращаясь из своего полета в бой, пробежал по дороге, скользнул подле напарника, подхватив копье, взмахнул и с разворота вогнал острие глубоко в пятку жердяя! Да только пята вовсе не оказалась уязвимым местом. Местность оглушило немым воем, составленным из перестука сотен и тысяч маленьких деревяшек. Жердяй, точно в истерике, завыл, замолотил долговязыми ручищами по земле, затопотал ногами, вздыбив облако пыли! Раз, другой, третий Ярослав увернулся, но наконец безразмерная ступня таки рухнула ему на плечи, намертво приплющив к земле. Тихомир поднялся, но оступился: подвернул ногу – ах, как не к месту! Он выхватил из-за пазухи запасной кинжал, как и на него тоже упала долговязая ладонь. Пальцы, что не имели суставов, осьминогами обвились вокруг груди и шеи!

Рэй, встав на средине дороги и стремясь перетянуть внимание жердяя на себя, выпустил еще одну стрелу и тут столкнулся с горящими фонарями желтых глаз! Стрела пролетела мимо тощего тела.

У чудовища так и не было дыхания, лишь древесный перестук дергаными ритмами вырывался из глотки, то повышаясь, то понижаясь в тоне. Лучника враз одолело пьяное головокружение, колени повело. Изо всех сил сопротивляясь наваждению, он направил шаткий лук на цель, однако глаза жердяя полыхнули ярче, и следующий оглушительный рык заставил зрение героя исказиться: серые тени домов скривились, земля запрокинулась на угол, а тело жердяя под этим эффектом и вовсе пустилось в пляс. Не выдерживая головокружения, лучник зажмурил глаза и упал на колени. Электрический ток бил сквозь тело, не позволяя думать и воспринимать окружающий мир, сердце заходилось.