– То есть ты решил, что хитрить – хорошая стратегия в твоем положении? Не понимаю твоей обиды. Ты выглядишь как обычный зэк. Есть хоть какие-то доказательства, подтверждающие твои слова?

– Тетрадь прямо у тебя в руках! И Настя.

– Достал. Даже если б она была здесь, эта наивная девчонка. Ты, – обернулся Ярослав на ходу, – мог запросто провести ее. Вдобавок, именно от нее узнать и о дневнике, и о нашем мире. И об этом Светле-бае.

– Всякий видит что хочет.

– Чего ты переживаешь? Разве не лучше составить компанию истинному герою в его благородной миссии, чем валить елки целый день?

– Мы обычные елки не валим. Только лиственницу и…

– Кроме того, тебе ведь хотелось убить зверя? Я слышал, судья обещал сократить срок. Не думай, не обижу. Скажу, что ты отлично исполнил роль наживки. Так что будь благодарен, ведь это твой шанс выйти досрочно. А другого просто не будет, ибо сегодня чудищу настанет конец.

Рэй удивился: как они собираются его ловить?

– Ловить? Еще чего! Мы загоним и убьем тварь. Скрытное существо, нападает исподтишка, по ночам, а значит, само оно слабо и в открытом противостоянии мне неровня.

Перед глазами Рэя мелькнули два черных хвоста на фоне звездного неба. Он попытался возразить, мол, зверь-то явно непростой, но Ярослав будто не слышал.

– А-а, вот и наши парни! – удовлетворенно отметил он, увидев группу людей на лужайке лесоповала.

Четверо, плюс две собаки. Выглядели профессионально: одежды защитных цветов, кожаные жилетки, высокие кожаные сапоги, легкие охотничьи шапочки с козырьками и массивные рюкзаки за спинами. Конечно при оружии.

Приблизившись, Рэй оценил: трое молодых охотников и один постарше с роскошной бородой медвежьего цвета – вожак. Все были вчера ночью у костра. Три арбалетчика, включая самого же командира, и молодой пикинер с рожоном в руках на полтора роста. Собаки – невнятная помесь овчарки и лайки: белая и рыжая.

Ярослав пожал руку старшему:

– Собрал?

– Как договаривались, три стрелка, – командир вскинул на плечо массивный арбалет, усиленный роговыми пластинами, – и одно копье. Парни проверенные. А это, – он опустил взгляд на животных у ног, – Роза и Мимоза, значт.

Те сидели, весело выставив розовые языки.

– Арбалеты? – скривился Ярослав. – Цель у нас быстрая, промахнулся – голову откусит, пока перезарядишь.

– Раблеты эт на западе, с лебедочным взводом или со стременем, чтоб ногой придерживать, – рокочущим басом объяснил бородатый вожак. – Я видал – по молодости путешествовал. Тугие! – он звонко ударил кулаком в ладонь, – чтоб укладный доспех бить. На зверя такой вовсе не годится. А это не раблет, а самострел, – опять вскинул свое оружие на плечо, – взводится одной рукой, бьет короче, чем лук, но сильнее. В лесу по навьего зверя лучше не сыщешь.

– Как скажешь, – отмахнулся Ярослав, не вдаваясь, – тебе же отбиваться, если что.

– Уж отобьюсь. У тебя что?

– Я, – заявил Ярослав. После подчеркивающей важность паузы продолжил: – Мой оруженосец Тихомир, не лезь к нему, он не разговаривает с рождения. И еще один человек, которому не терпится сразиться со зверем, – небрежно махнул на заключенного.

– Так то ж кандальник.

– Рэй, – невозмутимо представился тот с коротким поклоном. – Не смог отказать своему другу в просьбе о помощи, – потрепав Ярослава по плечу, прибавил он.

– Другу? Хэк, давно-ль герои с кандальниками дружбу водят?

– Не слушай его, – хмуро ответил Ярослав. – За убийство зверя обещано сокращение срока, вот он и увязался.

– Во-но как, даже мастер копья, значт, подмогу решил подтянуть, ну это верно, верно. М-м, да, непростая подзалупина в этом лесу завелась, – охотник, поглаживая бороду, пригляделся к Рэю. – А то и в качестве наживки поставим.

Ярослав с Рэем колко переглянулись. И тут, воспользовавшись случаем, Рэй вежливо попросил у оруженосца свой дневник, чтобы записать несколько вещей касательно охоты. Подручный бросил вопросительный взгляд на господина, а тот, пересилив себя, кивнул. Тетрадь вернулась во владение, и сразу стало тепло на душе. Ярослав, однако, сделал жест Тихомиру: следи.

Отряд прошел освещенный солнцем лесоповал и углубился в чащу. Группа вытянулась в строчку, шагая друг за другом.

«Ку-ку, ку-ку», – укала в высоких кронах кукушка.

Двигаясь дугами, они наре́зали вокруг Бересты не менее пяти полукругов, каждый шире предыдущего, снова и снова упираясь в реку. Собаки, зарывшись носами в траву и задорно виляя хвостами, обыскивали местность. Солнце продвигалось по небу высокой параболой.

Так, в блуждании по лесу, день перевалил хорошо за вторую половину.

***

– Слыхали? – замерев, шепнул командир.

Все настороженно переглянулись.

– За мной!

Двое стрелков скинули рюкзаки и мигом переместились вперед колонны.

– Эй, что учуяли? – спросил Ярослав.

Командир улыбнулся в густую бороду и одним пальцем приказал рогатчику придержать Розу и Мимозу, а стрелков увлек за собой. Ярослав еще раз кликнул бородача, но тот не отреагировал. Стрелки́ скрылись в высокой траве. Командир прижал палец к губам, требуя безупречной тишины:

– Гтовьсь, – шепнул он, и стрелки подняли самострелы. Заряженные в них стрелы имели широкие треугольные наконечники – ласточкин хвост.

Лишь сейчас глаз заключенного уловил движение: под кудрявой грядой боярышника копошились коричневые комочки.

– Жда-ать.

Птицы оставались едва различимы в траве, и когда одна из них подняла голубую с алым пятном голову, с губ вожака сорвалось еле слышимое «жу!» – и три самострела щелкнули почти в унисон.

Короткие стрелы прыгнули низкими дугами, поразив за́росли боярышника, в которых тут же занялась суматоха: птицы бросились в рассыпную, одна, заплескав крыльями, удрала прочь, но раненые не проползли далеко.

Командир дал подзатыльник промахнувшемуся стрелку. Потом удовлетворенно осмотрел добычу.

– Ну, всё, всё, – прохрипел он, отогнув гибкую шею фазана, и одним точным движением рассек ее маленьким ножом, перехватив птицу под лапы.

Собаки радостно подбежали к командиру, одна, с белой мордой, принялась с аппетитом слизывать бегущую кровь.

– Это еще что?! – отряхиваясь от лесного сора, выбрался из кустов Ярослав, который, за сегодняшний жаркий день, порядком уже был измотан мошкарой и ношением своего славного доспеха.

Бородач удивленно пожал плечами: ужин. Мол, без обеда ж работали, барин. Слово «барин» тут, конечно, было произнесено уничижительно.

– Вы что, развлекаться сюда пришли, охотники?! У нас заказ, вообще-то.

Охотники насмешливо переглянулись, ясно давая понять, что выполнять чьи-то приказы они не планируют. Герой негодовал, строил грозное лицо и требовал бросить добычу, немедленно продолжив поиски! Но даже Рэю было понятно, что герой только сотрясает воздух.

– Какая охота, мастер-копейщик? – вышел вперед старший из охотников. – Вот-вот свечереет. Кто на ночного зверя по ночам-то ходит?

– И кто виноват, что мы битый час вокруг этого клоповьего гнезда топтались?!

Хотя фраза никак не задевала Рэя лично, он всё же уязвился, ведь никаких клопов в довольно-таки чистой Бересте не было.

– Не топтались, а следы искали, – объяснял командир. – Теперь знаем, что по эту сторону ничего нет, стало быть, завтра по тот берег уйдем.

– Идем прямо сейчас! Еще часа три до сумерек, успеем проверить восточный берег.

– Так мы и идем на восточный берег, – усмехнулся вожак. – Просто охотиться сегодня больше не будем. Пока переберемся на ту сторону, пока место подыщем, бивак поставим, вот ужин нам лес услужил. А как сумерки поутру дрогнут, так и пойдем по вашу гниду подкурячью, еще до первой зари встанем.

– Пустая трата времени. До сумерек сегодня поохотимся! – упорствовал Ярослав.

– До сумерек у нас уже должен стоять бивак! Иль хочешь, чтобы кудлатый нас за гузно исподтишка взял, пока мы костер в впотьмах мастырим?

Копейщик, раздраженный, подошел к командиру:

– Изволь впредь сообщать о своих планах. Ты ни слова не говорил о ночлеге, когда мы обсуждали поход.

– Тебе нужен был следопыт для охоты. Вот он я. Нужны были люди, способные сладить даже с нечистью. Вот они. Смотри, даже Роза и Мимоза согласились тебе помочь, – почти без издевки прибавил командир. – Награда – всё честно: половина тебе, половина нам на всех. Чего брови-то кривишь?

– Думаешь, мне, герою, больше заняться нечем, как целую ночь в твои игры играть?

Бородач закинул в рот соломинку, вальяжно ее пожевывая:

– А теперь, значт, слушай… герой. Я этим мужам голова. И если их под опасность ставить, то по моим правилам. Это лес! – раскинул он руки и сбавил голос: – А лес ошибок не спускает. Да и мы, ох, не по тварного зверя явились. В таком деле удачная охота – это если все воротились живы да здоровы. Так что я́ решаю, когда охотиться, а когда готовиться. Слобастил?

– Забываешься, – с усмешкой покачал головой копейщик.

– А то шо? Ты-ка напомни-ка мне, мастер-господин, – приближаясь вплотную, пренебрежительно спросил бородач.

Повисла пауза. Двое испытующе смотрели друг другу в глаза.

– А то не все вернутся живы и здоровы, – ответил Ярослав.

Командир выдвинул челюсть, вздернув соломинку, едва не задев пушистым кончиком лицо Ярослава, опустил руку к увесистому кинжалу на поясе. Стрелки́, что оказались у копейщика за спиной, напряглись и даже медленно взвели самострелы; рогатчик, не меняясь в лице, перехватил рожон.

Рэй не мог поверить: только что все были заодно. Теперь же, из-за упрямства этого дурака с копьем, и ему может достаться! Герой мысленно приготовился к драке, хотя еще и не определился, на чью сторону выпадет его участие. Мастер копья казался умелым воином, но сию секунду получить в грудь арбалетный пыр¹³ хотелось еще меньше. После охоты на фазанов сомнений в меткости охотников не осталось. А вот Ярослав даже не напрягся.

– Зря строитесь, колдыри. Вы мне неровня.

– Ты-ка вот что, копьеносец-броненосец, – всё-таки смягчившись, принялся командир, – негоже в гостях у лешего побои устраивать. Ты, конечно, по копью мастер, но со всеми-то нами тебе никак не сладить.

– Рискнешь проверить?

– Да умерь пыл. Ты, может, в городе храбришься да перед бабами рисуешься, а тут-то лес – наши владения, по-нашему и вести себя придется.

– Так я просто прогоню вас обратно в свои клоповники, а со зверем разберусь один.

– Сам-то не забылся? Заказ такой же твой, как и мой, – командир, теряя терпение, сплюнул тростинку под ноги. – Ладно тебе, не скалься, не кичись. Не обойтись тебе без нас, иначе б давно по зверя сходил. Да и мне не больно улыбается в одного идти. Переживет барская твоя спинка ночевку в лесу. Мы тебе и кроватку взяли, мя-я-гонькую. Большую! – усмехнулся. – Хоть с оруженосцем, хоть с порубным другом своим ложись.

Глупые смешки стрелков за спиной оборвались глухим ударом – Ярослав согнулся, лбом пробив бородача в крупный, загнутый к земле нос и в ту же секунду взмахнул копьем, удерживая его за подток! Командир отшатнулся от удара, и лезвие копья, догоняя, вжухнуло по бурым волосам над самым лбом, срезав клочок!

Щелкнул самострел! Но Ярослав, продолжая немыслимо быстрое движение копья, в тот же миг отразил летящий на незримой скорости пыр! Только две окалины брызнули от столкновения; острие копья пропело и, не останавливаясь, описало в воздухе кольцо, срубив плечо второму, еще заряженному самострелу. Тетива сорвалась, и пыр, пролетев недалеко, зарылся в траву. Неожиданная отдача разрядившегося орудия дезориентировала стрелка. Перехват, взмах – и подток копья врезался растерянному стрелку точно в подбородок, а копейщик в один шаг сократил дистанцию. Упершись носком в землю, он забросил другую ногу назад себя и с разворота зарядил сапогом второму стрелку! Этот отлетел и больше не встал.

Ровно в то же мгновенье: шаг, удар под колено, захват шеи! Двузубый рожон выпал из рук, а острие кинжала легло на сонную артерию рогатчика. Как этот щуплый оруженосец с водянистыми глазами очутился у того за спиной, ускользнуло даже от взгляда Рэя.

Оба пса грозно, хоть и запоздало, залаяли на светловолосого воина. Тот не обращал внимания.

Перед началом сражения Рэй вдохнул, а выдохнуть, кажется, так и позабыл. «Поразительно!» – с подлинным восхищением подумал он. Да Рэй ведь на полном серьезе собирался мотыгой сражаться с Ярославом за свою тетрадь. Дуралей! У него не было шансов даже против одного Тихомира.

Их с Ярославом взгляды вдруг встретились: в голубых глазах копейщика почему-то мелькнуло разочарование.

Битва против четырех профессиональных охотников не заняла и четырех секунд.

– Господа, – официальным тоном объявил Ярослав, а его ровное дыхание демонстрировало хороший запас сил. – Я предлагаю устроить привал, а утром начать настоящую охоту. Надеюсь, вы приготовите вкусный ужин, а также поделитесь теплым спальником с каждым из нас.

***

Хочешь мира – готовься к войне, признавал Рэй, глядя насколько слаженно поколоченные охотники устраивают бивак. Удивительно, что хаотичный по своей природе конфликт способен приводить к порядку.

Отряд пересек реку в узком, но бурном месте – пришлось свалить длиннющую сосну, соорудив мост, который кое-как дотянулся до другого берега. Лесище по эту сторону Медвежьего притока стояло удивительно плотно: лиственные деревья бок о бок с хвойными, кустарники разных высот, высокие травы – растения конкурировали за каждый сантиметр земли и солнца.

Группа устроила ночлег на крохотной поляне, окруженной елями. Охотники разобрали рюкзаки, нарубили дров и устроили для всех вполне даже уютные спальные места. Фазанов разделали и пожарили на костре целыми кусками вместе с прихваченной репой. Нашлась даже соль – роскошная по местным меркам приправа.

Действительно, пока отряд собирал бивак и ужинал, ясное небо тайком опрокинулось на запад, а видимость упала до нескольких шагов. Да еще набежали тучи. Спустя час, кроме яркого костра, уже ничто не нарушало монополию обступившей темноты. Всё-таки командир охотников верно определил время подготовки к отбою.

«Ух, у-у. Ух, у-у», – недовольно ухала крупная птица неподалеку. Рэй сидел на овечьей шкуре, наслаждаясь теплом. С многомесячного голода вкус фазаньего мяса показался божественным. По одну сторону костра собрались герои, по другую – охотники. Собаки обе ластились к Рэю, рыжая Мимоза так и вовсе уложила голову ему на колено.

Охотники взыскательно обсуждали повадки различных зверей, на которых могла походить цель, а Рэй слушал, пытаясь уловить любые крупицы знаний. И всё же ночной костер и непринужденная атмосфера постепенно расслабили загонщиков, так что серьезные темы начали соскальзывать.

– Ну и, значит, она такая вся: грудь взымается, щеки налились, а сама: да ты дурной, мол, тятька ж дома, ну как застукает! А у самой аж соски вот так торчат под рубахой, – рассказывал загонщик, упирая в грудь две веточки. Мужики слушали и маслено посмеивались.

Ярослав отпустил пренебрежительный вздох:

– Вот почему не люблю нанимать голытьбу для работы.

Он покопался в рюкзаке своего оруженосца и вынул оттуда толстую тетрадь цвета горячо раскаленного железа. Его дневник оказался вдвое толще, чем тот, с которым носился Рэй. Из маленькой шкатулки копейщик выбрал подходящий костяной держатель и угольный камень, соединил и принялся вести запись.

Грифель долго и вдумчиво царапал по листкам. Исписав две страницы, копейщик сложил вещи в рюкзак, улегся на спину и закинул ногу на ногу, провалившись глазами в тёмную прогалину ночного неба меж хвойными кронами.

– Что записывал? – нарушил молчание Рэй.

Воин, спустя несколько секунд, будто бы решая стоит ли отвечать, сухо произнес:

– Ого, вижу, ты еще не удрал. Так тебе и расскажи, что в моем дневнике.

– Всё еще мне не веришь?

– А есть основания для обратного? Не удался план, да?

– У меня не было плана.

– Ага. Думал ведь к охотникам присоединиться во время той потасовки? Признайся.

Рэй усмехнулся. Всё произошло так быстро, что выстроить коварный план не было времени. Ярослав, неудовлетворенный ответом, перевалился на бок и спросил:

– А если бы было время? Если бы они начали побеждать? Подстрелили меня, перехватили Тихомира, – он мотнул головой в сторону молчуна, что сам по себе занимался костром, – ударил бы в спину?

Рэй опустил голову:

– Не ударил бы. Но не в силу глубокой к тебе симпатии. Скорее, выжидать, чем разрешится драка, было путем наименьшего сопротивления. Самый безопасный, а по сути, пассивный поступок. Иногда мне кажется, что я могу что-то изменить, но жизнь снова и снова ставит меня на место, да еще весьма болезненно.

– Хох! – удивился воин, звякнув чешуйками доспеха. – Какая тонкая душа нынче у зэка. По крайней мере, хватает смелости такое признать, – качая ногой, он снова перевел взгляд на краешек черного, беззвездного неба. – Но, будучи таким податливым, героем тебе не стать.

– Да я ведь особо в герои-то и не стремлюсь. Не задалось у меня…

– А это зря! – заявил Ярослав, но не успел Рэй удивиться, как тот продолжил: – Знаешь, мы никто в этом мире. Судьба, боги или кто-то другой уготовил нам тернистый путь героя, скорее всего, со смертельным окончанием. Но вот скажи, не лучше ль гордо следовать за своими принципами, глядя угрозе в лицо и биться остервенело даже в проигрышной битве, чем дрожать от страха перед неминуемым концом, который настигнет, набросившись со спины? Пусть и чуть позже.

Рэй не ответил. От чего-то слова задиры устыдили. Именно то, что сейчас описал Ярослав, забилось в груди, когда Рэй попытался засадить таинственного зверя в хлеву. Чувство жизни! О лагерное существование оно, впрочем, быстро притупилось. Рэй посмотрел на покрытые твердыми мозолями ладони, освещенные жарким костром. Отвага не входила в три добродетели героев, но то, о чём сказал Ярослав, казалось достойным подходом к жизни.

Мужики взорвались смехом над очередной сальной шуткой. Белошерстная Роза и песочная Мимоза, наевшись птичьих костей, дремали, сложив головы неподалеку от костра.

– Кстати, говоришь, знаешь Настю Журавлика?

– Журавлика? – усмехнулся Рэй.

– Не говорила, да? Она стесняется, когда ее так зовут, – с теплой улыбкой сказал Ярослав. – Мы путешествовали в северо-западные города этой зимой: Стрельник и Великий Всход. Очень умелый она воин, конечно. Боевой журавлик! Да вот рассуждала точно, как ты сейчас, не желала геройства. Даже от таланта бы отказалась, да не придумала как. Всё хотела найти спокойное место, чтобы осесть надолго – так она в Умире и очутилась. Мечтала либо домой вернуться, либо всё это геройство просто бросить. Мы из-за этого и разминулись. Она тогда ушла на юг с двумя ребятами.

– Аслан и Андрей?

– Ага! Они, видишь ли, поставили себе цель, – саркастично изрек Ярослав, вскинув руки, – найти путь домой! Бред. Хм. Так ты, выходит, с Асланом и Андреем знаком?

Рэй качнул головой, невольно припомнив, что с теми сталось.

– С ними я за Журавлика не переживаю, отличные ребята, – кивнул Ярослав. – Андрейка у нас волшебник или типа того! Геройский талант колдовства получил, представляешь? Ха, только вот колдовство еще не освоил. Вроде бы какой-то туман умел призывать. И то – в безветренную погоду! – рассмеялся воин, звякая доспехом. – А вообще, мы с ними…

– Послушай! – перебил Рэй. – Что за тема с этими тетрадками? Зачем мою забирал, что в них такого важного?

Ярослав перестал качать ногой. Поднялся. Деловито уселся, подогнув ноги, и опять принялся рассматривать якобы героя перед собой.

– Вот такие вопросы и заставляют сомневаться в тебе. Что за герой не знает о дневнике?

Рэй в очередной раз пояснил, что его призыв прошел совсем не гладко, а кот из Башни мало что объяснил. Ярослав только прицыкнул и, с характерным высокомерием, принялся объяснять.

– Тетрадка. Она называется… ну, вообще-то, в Башне ее никак не назвали, но мы, настоящие герои, конечно, зовем ее дневником! А как иначе? Нужен он, понятное дело, чтобы записывать свои подвиги. Или же, – задумался Ярослав, – если подвигов пока нет, то просто всё, что с тобой происходит. Сколько угодно пиши – не закончится, вот за это Башне спасибо. Можешь сведения полезные заносить, карты местности, приметы зверей и чудовищ, информацию об известных людях Княжества. Можешь даже рассуждения, мысли излагать.

– Тоненькая, много мыслей не запишешь.

– На твою башку хватит! Не-ет, если ты и правда герой, – усмехнулся Ярослав, – то надо тебя в Башню возвращать, как производственный брак! Не понял, что тетрадь бесконечная?

Рэй поднял свою, запросто пролистал от начала до конца, ни в какую бесконечность не провалился и вернул на Ярослава вопросительный взгляд. Воин театрально ударил себя по лбу, затем выхватил тетрадь и начал медленно и демонстративно перелистывать:

– Вол-шеб-на-я! Твоя понимать? Пока пишешь, страницы не заканчиваются. На, – метнул предмет обратно, – можешь хоть сто томов сюда занести. Причем всегда открывается на той странице, какая тебе нужна. Ты б заметил, если б хоть что-нибудь записал, кроме этого бездарного рисунка.

Рэй принял дневник, и правда дивясь собственной непрозорливости.

– Твой с каракулями, конечно, никакой ценности не представляет. А вот, – Ярослав с любовью глянул на свой, – ты слышал о вещах Великих Героев?

– Настя упоминала. Волшебные предметы, обладающие паранормальными свойствами. Сказала, что они стоят очень дорого.

– Дорого, ха! – высокомерно цыкнул Ярослав. – Дорого – это хорошим оружием с челядью драться, – он качнул головой на свое копье, а потом на охотников. – Вовсе не в деньгах цена геройских вещей. Как ты уже понял, Великие Герои давно свалили из этого мира, да дьявол бы знал куда! Но многие их вещи остались и даже нашли отражение в сказках и былинах. Как же эти сказочные вещи отыскать спустя столько веков?

– Дневники… – внезапно осознал Рэй, – у Великих Героев они тоже были, да?

– Вижу дотумкал. Дневники Великих Героев – не только единственная зацепка, ведущая к легендарным вещам, но еще и ключ к истории, к тому, что произошло века назад! С кем или чем первые герои бились за этот мир? Чем закончилось сражение? Почему всё повторяется?!

По коже пробежали мурашки, когда Ярослав, тоже вдохновившись, пылко задал последний вопрос.

– Ух, зябко становится, – потирая предплечья, сказал один из стрелков, – а ну-ть, еще полешко до огня закинь.

– Да и не холодно вовсе. Иль ты костер поярше сделать хочешь, а? – с издевкой ответил второй стрелок, укладывая два толстых полена поверх огнища.

– Не боись, мы от кудлатой гадины далёко. Ему легче до лагеря сходить на обед. Что ваше кудлатое величество изволит откушать, курочки аль свинки? – подтрунивал рогатчик, подсовывая стрелку то один, то другой кусок фазана.

– Брехачи! – возмутился в ответ стрелок. – Без кудлатого тут хватает. Сами знаете, что это за лес.

– А что это за лес? – включился Рэй в разговор следопытов.

Те заговорщически переглянулись.

– Айх, – отмахнулся командир, который до сих пор сидел в стороне от вечерней болтовни. – Волки-кривотолки. Еще давно молва была, значт. Что именно в этот лес люди почём-то уходят. Не пойми на кой! Никому слова не говорят, уходят и всё. И не возвращаются, конечно. Оно как зовет их кто-то, манит. А потом, ну, тут их повешенными находили. Раз несколько.

Рэй слегка побледнел. Он бы ни за что не испугался глупой деревенской байки, да только вспомнился Яшка! Которого как раз и заманили в лес. Этого, впрочем, никто не вешал.

Вдалеке опять ухнула птица, новым, еще более злобным голосом. Рэй обернулся, вглядевшись в слепой лес – тот будто бы смотрел в ответ. Небо – матовое и черное, словно тушь, высилось над биваком, и будто бы ничего не осталось в мире, кроме этой махонькой полянки, освещенной последним во Вселенной костром.

– Чушь какая. Кто ж их вешает-то?

– Да леший знает. Давно ж то было! Много лет уже никто не терялся тут.

«Ага, не считая Яшки».

– Дак, – неуверенно вступился рогатчик. – Тут, бишь, деревень-то не осталось. Была одна, еще при бабке моей, да как-то разъехались все. Авось, с того и не теряются, что некому уже?

Стрекот костра наполнял плотную тишину, в которой каждый обдумал нехитрое умозаключение. Рэй так и смолчал о Яшке. Он хотел было спросить про шептуху, о которой судачили заключенные, но командир следопытов отмахнулся:

– Нормально всё, лес как лес! – крякнул он, уперев руку в колено. – Раскудахтались, несушки.

– А горемыки же? Горемыки же равно дело бродят, – не унимался один из стрелков, – еще с тех времен, стало быть.

Группа помолчала, глядя в оранжевые языки пламени, что дрожали в тихой, безветренной ночи. Головня треснула, и уголек стрельнул из костра.

– Ну, – приосанился капитан, поймав любопытный взгляд Рэя, – горемыка – эт повешенный и есть.

Вдалеке прокатился протяжный вой, на который собаки синхронно подняли головы, навострив уши.

– Ага! Токмо оживший, вообще-то! – с усмешкой уточнил рогатчик, который дорабатывал самострел другого стрелка, поврежденный Ярославом. – Оживший повешенный – каков видок, а?

– Ну говорю, молва, значт, есть, – продолжил старший, – ежели повешенный на солнечном месте висит, то ничего ему не будет: иссохнет, истлеет, да и боги с ним. А ежели где-то в тени повесили, с северной стороны дерева, во влажном лесу, да дождей прошло, в общем, не иссыхает тело, но и не гниет. А лешим-то такие мертвяки противны, что земли не касаются. Да и без земли ведь, ясное дело, не будет костям покоя, так? Вот и висит он, горемыка. Душа, мол, так и болтается в теле, неупокоенная, неотпетая. Может одну луну так висеть, а может и все двенадцать. А веревка гниет, надсаживается весом, и в итоге отрывается он, аки яблоко подгнившее. А дух-то его так и мается в незакопанных костях, обезумевший. Ну и ходить начинает этакое безобразие по лесу, покуда леший его не прибьет. Горемыка от лешего по кустам прячется да вроде как ищет чего-то, а сам не помнит чего, вещь какую потерянную, иль человека родного, иль просто дорогу из лесу. По ночам, говорят, коль в лесу оказался да услыхал, как хрипит кто-то над ухом, надо лавровый лист быстро-быстро разжевать и давай бог ноги!

Рогатчик грустно выдохнул:

– Эх, а я-то последнюю лаврушку в репу закинул.

– Да, о ногах, – будто было мало, подхватил другой охотник, – говорят, будто бы, пока горемыка этот еще висит, звери ему ноги обгладывают, кому только по колени, кому выше – сколь достанут. И получается, что ноги у него длиной как руки делаются. И бродит такой горемыка уже совсем как зверь дикий, на четырех культях.

В черноте леса, совсем рядом с биваком, раздался отчетливый короткий треск, словно кто-то переломил плечом сухую ветвь.

Каждый обернулся на звук, сначала вроде бы машинально, однако, когда герои краем глаза заметили окаменевшие лица охотников, тоже напряглись: ох, недоброе что-то таилось в этом звуке и этой черноте. Потом и в траве, совсем рядом с биваком что-то зашуршало! Собаки, только успокоившись от волчьего воя, снова подняли головы в направлении шума. Роза даже поднялась, вздернув острые уши и хвост по направлению.

Тишина. Только костер потрескивал, недовольно шипя влажными дровами.

– На свет идет… – оторопело прошептал капитан и истово закрестился. – Господи, спаси.

Герои вскочили, изготовив оружие! Ярослав – обеими руками копье, заняв оборонительную нижнюю стойку; у Тихомира вмиг оказалось по кинжалу в руке.

Полминуты тишины. Герои ни разу не моргнули.

– Идет.

Все пристально глядели в недвижимую стену черноты, арбалетчики навели стрелы.

– Щас, – прошипел капитан, тоже взводя самострел до щелчка, – еще чуть подпустим. Гтовьсь!

В лесу снова послышался шорох, точно кто-то неловко перевалился через опрокинутое дерево. «Шурк, топ, шурк, топ», – слышалось в темноте.

– Рэй, за спину! – скомандовал Ярослав, а Рэй, везунчик, оказавшийся к шуму ближе всех, попятился.

– Тихо все! – повторил капитан. – Отгоню его, отгоню. Слушайте внимательно!

Герои стояли напряженно, дышали беззвучно. Бородач привстал, прицелился в направлении шума, чуть склонился.

– Слушайте, слушайте, – весь напрягся, что аж побагровел, лицо его вдруг странны образом расслабилось – и командир тромбоном испустил раскатистую очередь газов!

Охотники враз взорвались хохотом, костер всколыхнулся! А в кустах от этого страшного грохота, аж сорвавшись с ветки, метнулся прочь тучный зверек, походящий на енота.

– Не бойтесь, герои! – держась за животы, гоготали загонщики. – Дед Голубых гор нечисть распугал!

– Идиоты! – Ярослав со злости запнул палку в огонь, от чего тот всполошился стаей светлячков. – Охальники! Угораздило же связаться!

Рэй тоже рассмеялся, и над собственной трусостью, и признавая, что охотникам таки удалось отомстить за принятые побои. Герои переглянулись и одновременно отправились на боковую.

***

– Ярослав, – шепотом обратился Рэй, лежа на спальнике. – Я всё еще против такой охоты.

– И что? Если так боишься, можешь валить обратно в ваше «поместье», мне всё равно, – не оборачиваясь, ответил копейщик.

– Дело не в том! Слушай, я видел зверя.

Ярослав раздраженно перевернулся на спальнике лицом к герою.

– Видел? Я уже понял, и что мне с этого? Едва ли ты предоставишь описание лучше, чем мазня в твоем дневнике.

– Послушай, у него двойной…

– Заладил ты с этим хвостом! А хер у него не двойной?

– Это какой-то дух, понимаешь?! Не животное.

– То-то он себя ведет точно, как зверина: ворует еду там, где это легче всего, – отмахнулся воин. – Бред.

Рэй попытался привести аргументы, хотя и сам понимал, что надлежащих доказательств у него нет.

Тихомир остался у костра. Пусть охотники уверяли, что необходимости в этом нет, Ярослав наотрез отказался ложиться спать всем отрядом без дозорного.

***

Ночь в лесу выдалась призрачно долгой. Рэй ворочался в неглубоком сне, снова и снова тревожимый обрывистыми, полными чертовщины сновидениями.

В какой-то момент не к месту бодрые глаза распахнулись. Он полежал минутку, но понял, что сна больше нет. Тьма еще и не думала покидать лесище, которое грудилось так плотно по эту сторону от реки. Привыкшие к темноте глаза различали лишь очертания ближайших игольчатых стволов, обступивших стоянку. Смоляное небо висело пустое и беззвездное. Кажется, даже перед отбоем чернота вокруг была не настолько плотной.

Герой поднялся, оглядев бивак. Без присмотра костер истлел до пепла, и часового почему-то не оказалось поблизости. Другие посапывали в своих спальниках. Рэй решил, что может подежурить. Он помешал издыхающие уголья, забросив последнюю горсть хвороста, сготовленного охотниками, и потянулся.

13. Пыр (старорусск.) – стрела для самострела, короче и тяжелее в сравнении с лучной стрелой.