Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 2. Развитие страхования и перестрахования с 18-го века в отдельных странах и регионах

В эпоху правления Елизаветы и первых двух Стюартов хартии и патентные письма выдавались многим группам частных монополистов на мероприятия, которые впоследствии были отменены либо утратили значимость, хотя сами корпорации все еще существовали в тени. Подкупая держателей таких устаревших хартий, имелась возможность получения, по крайней мере, некого притворного права на ведения бизнеса в качестве корпорации, и некто Уильям Смит (William Smith), инициируя создание компании «United Company of Insurers» (проект касался страхования от огня), открыто рекламировал: «Если какие-либо лица, которые обладают такой хартией, сделают ему предложения в его доме на Алдгейт-стрит, они могут получить определенную выгоду»^[9].

Подписчики обратились за помощью к компании «Mercers’ Hall Marine Company», поскольку появилась очевидная возможность для начала бизнеса. Подписчикам «Mercers’ Hall» было сообщено, что страхование может законно осуществляться на основе хартий объединенных обществ, и они незамедлительно приобрели эти хартии.

27 августа 1718 года была открыта новая подписка на основе приобретенных хартий, а 22 сентября 1718 года уже упоминавшийся Томас Лорд Онслоу был избран управляющим объединенного общества «Mines Royal, Mineral and Battery Works». Такое избрание привело к тому, что компанию стали называть «Onslow’s Insurance».

3 марта 1719 года в «Daily Courant» было опубликовано сообщение о том, что общество, получив первый платеж от подписчиков на страхование кораблей и товаров, планирует начать свою деятельность 9 марта в своем офисе в здании Королевской биржи. Там же доводилось до сведения, что все споры будут рассматриваться в арбитраже либо суде общей юрисдиции.

К марту 1719 года «Mercers’ Hall Marine Company» за счет подписчиков, главным образом, этой же компании, был сформирован номинальный фонд в размере £ 1, 152 млн, и в том же месяце общество под новым названием «Governors and Court of Assistants and Societies of the Mines Royal Mineral and Battery Works» начало страховать корабли и грузы. В мае 1719 года оно представило петицию, в объеме своей корпоративной емкости, на получение патентных грамот на страхование кораблей и товаров на море, исключая все другие корпорации.

Немедленным ответом была совместная петиция торговцев Лондона и Бристоля, которые возражали против такого гранта, указывая, что хартии устарели и нелегально использовались в целях, не соответствующих изначальному уставу обществ. На петиции было уже всего 183 подписи.

Обе петиции снова были направлены в адрес нового генерального прокурора, Николаса Лечмера. При этом он с самого начала высказался о незаконности хартий.

Лорд Онслоу и другие восемнадцать управляющих и их помощников компании «Mines Royal» в январе 1720 года направили петицию в качестве частных лиц на получение хартии на деятельность корпорации.

Между тем, 22 декабря 1719 года в здании Морской кофейни («Marine Coffee House») была открыта новая подписка на страхование кораблей и товаров. Предложенный фонд составлял £ 2 млн. Всего было привлечено 512 подписчиков, которые в январе 1720 года подали петицию на получение хартии на деятельность своей корпорации.

В петициях было сказано, что «в интересах большей безопасности и других преимуществ, которые прибудут торговле при страховании судов и грузов в корпорациях, и представляющие сами очень значительную часть купцов Лондонской биржи и лиц, которые платят премию за такие страхования», они «пришли к добровольному решению объединить акционерный капитал». Самое главное требование подателей петиций состояло не просто в получении хартии на создание корпорации, а в получении монополии для этой корпорации на страхование кораблей и грузов, что, естественно, встретило сильную оппозицию. Несмотря на это, комитет парламента дал положительный отзыв по обоим проектам, которые были взяты под протекцию влиятельными членами правительства, много членов Палаты общин были против. Члены Палаты считали, что закон об этих корпорациях ограничивает другие компании в осуществлении морского страхования и нанесет ущерб интересам торговли и мореплавания.

Следует отметить, что Уильям Чэпман и несколько других подписчиков на «мыльный пузырь Четвинда» («Chetwynd’s Bubble») находились среди тех, кто был против выдачи хартии компании «Mercers’ Hall Marine Company». Теперь они объясняли, что их возражения касались исключительно самих подписчиков, которые не являлись людьми бизнеса. Они ничего не имели против «общества объединенных торговцев» (досл. «society of merchants incorporated»), как это сейчас предлагалось. Однако на заявление компании «Mines Royal» не поступало конкретных возражений. На самом деле, одним из главных аргументов, который были выставлены сторонниками лорда Четвинда, было то, что одновременное учреждение двух корпораций могло бы стать преградой на пути монополизации.

В январе 1720 года была подана третья петиция со стороны брокера Филипа Хелбата (Philip Helbut) и 73 других подписчиков, которые были известны как «Shales’ Insurance», которые утверждали, что Хелбат был фактически первым организатором корпорации морского страхования, но был обманут уже упоминавшимся банкиром Рэмом, подписавшимся под петицией Четвинда, и который украл саму идею и привлек на свою сторону подписчиков Хелбата. Все три петиции были направлены генеральному прокурору.

На самом деле, действительно, не хватало страховщиков для того, чтобы удовлетворить все запросы на страхование. Оппозиция составила список из 163 лиц, которые фактически выписывали полисы, но сторонники «Mines Royal» возражали, что большинство из этих лиц лишь время от времени занимались страхованием и не являлись постоянными страховщиками. Они также утверждали, что большинство страховщиков подписывали очень маленькие доли, как правило, только в размере £ 100, а корпорация была готова принимать до £ 20 тысяч, в то время, как индивидуальный страховщик мог акцептовать максимально до £ 500. Против этого свидетельствовали ведущие торговцы, которые говорили о том, что «в настоящее время существует сто лиц, которые кредитоспособны и числятся в Королевской бирже и которые выписывают страховые полисы», и что они нередко размещают риски через своих иностранных корреспондентов со страховыми суммами до £ 20 тысяч по одному полису. В целом можно сделать вывод о том, что в Лондоне было около ста профессиональных страховщиков, кроме них и те, кто принимал риски от случая к случаю, и этого было вполне достаточно для существующего объема морского страхования, хотя могло и не хватить при расширении морской торговли.

Защитники корпорации утверждали, что большинство страховщиков финансово не очень состоятельны¸ и торговцы за последние двадцать пять лет потеряли £ 2 млн из-за их ошибок.

Взаимные обвинения сыпались как из рога изобилия.

Между тем, на 1720 году, несмотря на начало войны с Испанией в 1718 году, в стране не было громких банкротств с момента первой петиции со стороны «Mercers’ Hall Marine Company» в 1717 году. Лондонские страховщики имели хорошую репутацию и привлекали большой объем иностранного бизнеса, хотя большая часть английской торговли страховалась за границей.

Как и следовало ожидать, обе стороны стремились сформировать капитал на основе опыта, полученного «Mines Royal» от своих операций еще с марта 1719 года. Оказалось, в течение одиннадцати месяцев общество страховало суда и товары на сумму в £ 1 259 604 с прибылью для себя в размере £ 4 300, и что почти 500 лиц, которые не являлись членами общества, получили, тем не менее, страховые полисы. В это время также использовались аффидевиты (письменные показания под присягой), практика которых пришла из Амстердама, а эффектом операций «Mines Royal» было снижение премии (сегодня мы называем это демпингом — прим. авторов) даже во время войны с Испанией. Имеется свидетельство о существенном объеме страхования, которое четко разграничивало политику общества от бесчисленного количества биржевых мошенников того времени, но к борьбе за снижение премии присоединились, как ни странно, и страховщики. Как они сами утверждали, это делалось частично благодаря уменьшению степени рисков за счет усиления защиты на море и частично благодаря намеренному снижению тарифов со стороны общества «Mines Royal», которое при этом оплачивало даже те убытки, которые можно было по закону не платить, только лишь «чтобы выбить частных страховщиков из своего бизнеса»^[10].

Существовало опасение, что это было реальным мотивом всей оппозиции. И сегодня было бы разумным спросить, как это было сделано в памфлете 1719 года под названием «Reasons Humbly offer’d By the Societies of the Mines Royal, etc., who Insure Ships and Merchandize with the Security of a Deposited Joint-Stock» («Аргументы, скромно предложенные обществами «Mines Royal», которые страхуют корабли и товары под гарантию депонированных акций»), почему одна компания и частные страховщики не могут сосуществовать как один Банк и частные банкиры, но ведь корпорации и монополии были неразрывно связаны в 18-м веке, и никто не сомневался, что реальной целью инициаторов корпорации была именно монополия.

Сам памфлет начинается следующими словами: «Страхование кораблей и товаров никогда не считалось торговлей, никого никогда не заставляли учиться этому; вся торговая деятельность имеет свои конкретные законы по ее поддержанию, и чтобы не могло совершить то или иное лицо, но с акционерной компанией это можно сделать с бóльшей безопасностью и быстротой»^[11]. Эта преамбула, очевидно, носит извиняющийся характер за тот факт, что компания уже без разрешения Короны осуществляет страхование.

Многие страховщики из числа протестующих, тем не менее, были готовы страховать риски, при этом обращаясь за емкостью к монополии, которую они порицали. В свидетельствах о схемах Онслоу и Четвинда сказано, что не менее 73 тех, кто возражал против выдачи хартии корпорации, сами теперь обращаются за разрешением на создание акционерной компании, и оказалось, что частные страховщики, помышлявшие «о штиле в парусах своих противников» (в оригинале «taking the wind out of their enimies’ sails»), создавали свои собственные компании. Даже был выпущен информационный листок, предлагавший, что, если будет создана корпорация, хартия должна быть предоставлена и тем, кто уже занимается страхованием, кто согласится даже на акционирование, чтобы не терять свой бизнес, и будет готов внести £ 500 тысяч в общественные фонды, не требуя при этом в ответ какие-либо особые привилегии.

Не следует забывать, что три проекта, о которых идет речь, существовали на фоне сотен других проектов, по большей части не слишком привлекательных для общественности. Бум «Компании Южных морей» достигал своего апогея, и всеобщая деморализация, которая сопровождала его развитие, уже вызывала тревогу у законодательной власти в такой степени, что 22 февраля 1720 года, пока Генеральный прокурор изучал петиции, Палата общин назначила Специальный комитет «по исследованию и изучению нескольких подписок на рыболовный промысел, страхование, пожизненные аннуитеты или ренты и все иные проекты, реализуемые по подписке в и вокруг городов Лондона и Вестминстера, и расследования всех обязательств по приобретению акционерных компаний либо устаревших хартий».

Большинство из двадцати одной схемы, изученных Комитетом, представляли собой биржевые «мыльные пузыри», предлагавшиеся спекулянтами. В предложениях лордов Онслоу и Четвинда было больше сущности, но, тем не менее, какое-то время судьба их проектов висела на волоске.

В самые первые дни марта Генеральный прокурор представил четыре отдельных доклада, которые были направлены в Специальный комитет и касались соответственно петиций со стороны «Mines Royal», лорда Онслоу и его коллег, группы лорда Четвинда и подписчиков «Shales’ Insurance». Из всех четырех наиболее важным был первый доклад, датированный 3 марта 1719/20 года, по петиции «Mines Royal».

Первая часть этого доклада давала достаточное обоснование смены тактики, которая привела лорда Онслоу и его сотоварищей к подаче петиции в качестве частных лиц. Генеральный прокурор утверждал, что ни компания «Mines Royal», ни компания «Mineral and Battery Works» фактически не существовали; лица, которые объявляли себя их членами, не имеют достаточной квалификации; страхования со ссылкой на хартии» являлись незаконными, и что должны быть начаты расследования в отношении тех, кто их осуществлял.

Одновременно Николас Лечмер указал на то, что лорд Онслоу и его партнеры действовали в интересах общества, поскольку у них была цель только поэкспериментировать в осуществлении морского страхования в форме корпорации. Он добавил, что не поступило ни одной жалобы со стороны страхователей на то, как заключались подобные страхования.

Два других доклада, датированные соответственно 5 и 9 марта 1720 года, не добавили ничего существенного.

Казалось, что защитники корпорации теперь получили необходимую поддержку, но 15 марта Специальный комитет сообщил, что сэр Уильям Томпсон обвинил Генерального прокурора в получении взяток от авторов петиции. Комитет изучил многочисленные свидетельские показания, а в результате Палата общин приняла решение, что обвинения являются «злонамеренными, ложными, скандальными и абсолютно беспочвенными». Следствие настаивало на жесткой присяге, но в целом поддержало заявление Лечмера о том, что он получил не более того, чем являются его обычные доходы. Однако достаточно ясно и то, что в 1718 году Кейс Билингсли предлагал крупные взятки тому же Томпсону и Эдварду Норти.

Хотя Палата общин, таким образом, освобождала Лечмера от ответственности, она не была готова действовать в соответствии с его мнением. Компания «Южных морей» все еще явно не прокололась, но жадность и мошенничество биржевых брокеров сделали само ее название одиозным, и парламент уже был склонен думать о том, какие меры необходимо принимать в связи с этим.

Палата общин приняла решение, что должно быть дано разрешение на принятие законопроекта «для запрета непомерной и неоправданной практики зарабатывания денег по добровольным подпискам на реализацию проектов, опасных для торговли и подданных Королевства». Не предполагалось делать исключений и для проектов морского страхования.

Опасаясь, что законопроект может быть не принят Палатой общин, Онслоу и Четвинд, разработали план действий по его принятию. Финансы страны находились в неупорядоченном состоянии, что объяснялось большими задолженностями по так называемому «цивильному листу» («civil list» — сумма, выделяемая парламентом Великобритании на содержание королевского двора и членов королевской семьи), которые парламент был готов закрывать с большой неохотой. В данной ситуации лорды открыто предложили правительству короля Георга I £ 600 тысяч в счет задолженности по цивильному листу. Е. Низамов утверждает, что она эквивалентна нынешним £ 90 млн^[12].

Кроме того, каждый из них обещал подписаться на £ 156 тысяч государственного займа. Это была открытая и незамаскированная взятка, но, как и ожидали два аристократа, данное предложение нашло поддержку у короля.

Дословно послание, направленное в Палату общин, выглядело следующим образом: «Его Величество получило несколько петиций от большого количества наиболее известных торговцев Лондона, которые смиренно молятся о том, чтобы он милостиво выдал им патентные грамоты на создание корпораций по страхованию кораблей и товаров; и эти торговцы предложили авансом заплатить значительную сумму денег на использования Его Величеством, если они смогут получить такие патентные грамоты; Его Величество, считая, что основание таких двух корпораций, исключая при этом все другие корпорации и общества для страхования кораблей и товаров, при соблюдении надлежащих ограничений и положений, может явиться огромным преимуществом и безопасностью для торговли и коммерции королевства, желает удостовериться в этом на основе совета и помощи со стороны этой Палаты в данных важных вопросах. Поэтому он полагается на их [двух корпораций] здоровую конкуренцию в обеспечение и подтверждение привилегий, которые Его Величество предоставит таким корпорациям и позволит себе снять долговые обязательства его гражданского правительства без обременения его людей поиском какой-либо новой помощи или обеспечения»^[13].

Теперь все пошло беспрепятственно. 6 мая было выдано разрешение на внесение законопроекта в отношении двух корпораций, а запрос парламента о раскрытии долгов по «цивильному листу» был должным образом отклонен. 12 мая было принято решение объединить законопроект с другим законом, запрещавшим неоправданные проекты, и 31 мая объединенный закон был принят в третьем чтении при 123 голосах «за» и лишь 22 «против». Неделю спустя он прошел Палату лордов, а 10 июня получил королевскую санкцию («Royal Assent»).

Как ни странно, две эти организации даже спустя десятилетия не смогли составить конкуренцию частным страховщикам. Хотя крупным компаниям, казалось бы, клиенты должны были доверять в большей степени, доля этих двух компаний на рынке почти никогда не превышала 10%, а, как правило, держалась на уровне всего 4%.

Статут постановлял, что каждая из двух корпораций имеет право покупать земли на сумму в £ 1 тысячу в год, иметь общую печать и вправе подавать иски и быть ответчиком по закону, а также оговаривал, что каждая компания должна обладать значительным «объемом наличных денег» (дословно «stock of ready money») для удовлетворения и разрешения всех «справедливых претензий», возникающих из убытков в отношении кораблей и товаров, застрахованных по их полисам. Дословно статья 4 выглядит следующим образом: «Каждая из двух корпораций обязана иметь такую сумму денежной наличности, которая была бы достаточна для выполнения всех справедливых требований по убыткам, и удовлетворять все такие требования; и в случае отказа или неисполнения застрахованные стороны могут подать иск по задолженности в любой суд письменного производства («court of record») Его Величества в Вестминстере, в котором истцы могут заявить, что указанная корпорация должны им требуемые деньги и не оплачивает их согласно данному закону».

Что касается удовлетворения всех «справедливых претензий», статут предусматривал строгие меры, указывая, что, если компании будут отказывать в выплатах без серьезных на то оснований, страхователи имеют право на получение двойных возмещений и расходов. Последняя оговорка статута была впоследствии отменена, как чрезмерно жестокая, а вместо нее была принята другая, которая позволяла каждой компании подавать общую апелляцию в отношении исков, направленных в их адрес, оставляя право оценки ущербов за присяжными.

Интересной представляется статья 12 статута: «Все другие корпорации и все товарищества по страхованию кораблей и морских товаров либо по предоставлению денег по морским займам должны быть ограничены в заключении каких-либо полисов либо оформлении каких-либо договоров по страхованию кораблей или морских товаров либо направляемых к морю, а также в предоставлении денег по морским займам; и, если какая-либо корпорация либо лица, работающие в таком товариществе (кроме одной из двух корпораций, которые должны быть учреждены), заключат какой-либо такой полис либо заключат такой договор по страхованию кораблей и т. д., либо дадут согласие на принятие денег по таким полисам, каждый такой полис будет считаться недействительным, а при этом любая полученная по страхованию сумма будет считаться лишенной юридической силы (в оригинале «shall be forfeited») и может быть возвращена, одна половина на нужды короны, а другая лицу, которое подаст в отношении ее иск в суд письменного производства Вестминстера. И если какая-либо корпорация либо лица, работающие в таком товариществе, согласятся ссудить деньги по морскому займу в противоречии данному закону, такая гарантия будет считаться недействительной, и такое соглашение будет признано договором ростовщичества: тем не менее, любое простое лицо должно иметь право заключать полисы либо ссужать деньги путем морского займа, если это делается не за счет или риска корпорации либо лицами, работающими в товариществе». Эта же статья предусматривала возможность осуществления страхования индивидуальными страховщиками.

Предоставление монополии на морское страхование, как наиболее важной характеристики хартии, являлось беспрецедентным условием, исключающим всех, кроме частных компаний, из круга будущих страховщиков. В частности, в статуте было сказано, «что, если любая корпорация либо политическое образование или лица, участвующие в таком обществе или товариществе, отличные от двух корпораций, которые учреждаются настоящим актом, либо одна из них, будут полагаться на одалживание денежных средств или давать согласие на это либо выдачу аванса собственнолично либо поручая это делать иным лицам от их имени после 24 июня 1720 года в форме морского займа в противовес настоящему акту, гарантия или иное обеспечение будет «ipso facto» («в силу самого факта») считаться недействительным, и такое соглашение будет рассматриваться как договор ростовщичества, а виновные будут нести наказание по правилам дел о ростовщичестве. Тем не менее, настоящим устанавливается и объявляется, что любое частное или простое лицо либо лица должны иметь право подписывать или заключать какие-либо полисы либо заниматься страхованием какого-либо судна или судов, товаров или товаров на море, либо планируемых к перевозке морем, либо иметь право ссужать деньги в форме морского займа в полном объеме и с выгодой, как если бы такой закон отсутствовал».

Монополия, предоставлявшаяся «Royal Exchange Assurance Corporation» и «London Assurance Corporation», была настолько экстраординарной, что, похоже, она вызвала озабоченность даже у самих «отцов» закона. Соответственно, в него были включены несколько оговорок, предостерегающих от мошенничества либо ограничивающих и уточняющих исполнение монополии. В частности, статья 13 гласила: «Если какое-либо лицо подделает печать одной из корпораций (в оригинале «common seal»), подделает либо изменит какой-либо полис или обязательство, скрепленное корпоративной печатью, либо предложит отклонить или оплатить какой-либо такой поддельный или измененный полис и т. п., либо потребует деньги в этой связи от одной из корпораций, зная о том, что такой полис является фальшивым, с намерением обмануть корпорацию либо какое-либо иное лицо, такой злоумышленник, будучи осужденным, должен нести вину в виде тяжкого уголовного преступления безо всякой неподсудности духовенства светскому суду». Другими словами, данная статья распространялась без исключения как на гражданских лиц, так и на духовенство.

Согласно статье 14: «Ни одно лицо не может быть избрано руководителем, помощником руководителя, заместителем руководителя или директором одной из указанных корпораций на время его руководства и т. д. другой корпорацией; и, если какой-либо руководитель или член одной из указанных корпораций, имея какую-либо долю в уставном капитале данной корпорации, приобретет от своего имени либо от имени иного лица какую-либо долю в капитале другой корпорации, такая доля должна подлежать изъятию, половина ее в распоряжение Его Величества, другая половина передана истцу».

Одно из положений Статута предусматривало прекращение в любое время всех специальных привилегий, даровавшихся каждой корпорации, при выдаче правительством 3-хмесячного нотиса и при условии, что все суммы, уплаченные в Казначейство, будут возвращены указанным компаниям.

В статье 16 сказано, что «если по истечении 31 года Его Величество посчитает, что дальнейшее существование указанных корпораций является пагубным для общества, будет правомерным путем выдачи патентных грамот, скрепленных Большой государственной печатью Объединенного Королевства («Great seal»), сделать недействующими указанные корпорации; и это должно произойти соответственно без какого-либо следствия, «scire facias» (т. е. судебного приказа о предоставлении возражений вопреки требованиям, основанным на публичном акте или документе) и т. д.». Интересна и статья 17: «В случае, если корпорации будут закрыты в течение 31 года либо после 31 года будут отозваны их полномочия, эти корпорации или какая-либо другая корпорация с аналогичными полномочиями и т. п. не получат разрешение на деятельность повторно».

Смертельный удар по разного рода спекулятивным схемам наносила статья 18: «Хорошо известно, что с 24 июня 1718 года несколько дел или различного рода проектов некоторое время публично изобретались и практиковались либо предпринимались попытки их применения в Лондоне и других частях Королевства, как и в Ирландии и других доминионах Его Величества, которые явно были направлены на вызов общественного недовольства, предубеждения и неудобства для большого числа подданных Вашего Величества в торговле и коммерции, и иных их занятий; а лица, которые придумывали или пытались совершать такие опасные и злонамеренные действия или проекты под ложным предлогом общественной пользы, злоупотребляли согласно своим собственным планам и схемам открывать книги для общественных подписок и завлекали много излишне доверчивых лиц участвовать в подписках в целях зарабатывания огромных сумм денег, вследствие чего подписчики или заявители выплачивают незначительные суммы, что, в конечном итоге, составляет очень большие суммы, при этом опасные и злонамеренные действия или проекты касаются несколько рыболовных промыслов и иных занятий, в которых заинтересованы или которыми озабочены торговцы и благотворители Вашего Величества. И в то время, как во многих случаях указанные предприниматели или подписчики с 24 июня 1718 года осмелились действовать, как будто бы они являются корпоративными организациями, и делали вид, что превращают свои акции в переводные или передаточные акции без какого-либо законного разрешения ни в форме парламентского закона, ни Королевской хартии на это; и в ряде случаев с 24 июня 1718 года предприниматели или подписчики действовали или делали вид, что действуют, согласно некой хартии или разрешений, ранее выданных Короной для достижения конкретных или особых целей, но использовали либо пытались использовать ту же хартию или разрешения для приумножения акций и совершения переводов и передач либо делали попытки сделать это в своих собственных частных корыстных целях, что никогда не разрешалось указанными хартиями; и некоторых случаях с 24 июня 1718 года предприниматели или подписчики действовали на основании устаревшей хартии или разрешений, хотя это считалось противоправным и требовало организации законных выборов, которые были необходимы для продолжения деятельности; и кроме этого было налажено и ежедневно еще придумывается много неоправданных практик (слишком много, чтобы можно было назвать их количество) либо готовятся, чтобы нанести вред многим добропорядочным подданным Вашего Величества, если не будут своевременно применены необходимые меры».

Теперь закон устанавливал, что после 24 июня 1720 года все организации, намеревающиеся осуществлять торговые операции и т. п. либо выступать в качестве корпораций без юридических полномочий или действовать на основе устаревших хартий, будут считаться противозаконными и недействительными, подобные действия будут считаться нарушением общественного порядка и посягательством на королевскую власть.

Согласно статьи 22 закон не распространялся на какие-либо предприятия или вопросы, которые были учреждены либо нашли применение до 24 июня 1718 года, включая «Компанию Южных морей».

Согласно закону 7 Geo I c. 27 s. 26 (Pension Duties Act 1720) (51) перечисление £ 300 тысяч каждой корпорацией в Казначейство должно было осуществляться несколькими платежами. Обе корпорации не выполнили условие правительства, и, действуя совместно даже в своих нарушениях, они перечислили в Казначейство в 1721 году лишь сумму в £ 111 250 или чуть больше трети оговоренной суммы, заявив при этом, что они не смогли выполнить договор из-за большого давления на общественное доверие и крупные убытки, связанные с «мыльным пузырем». Последняя причина была, безусловно, правдивой, поскольку было общеизвестно, что руководство обеих компаний в лице лордов Онслоу и Четвинда были сильно вовлечены в указанную аферу и надеялись поднять за счет нее свои страховые организации.

Билль об учреждении двух акционерных ассоциаций предстал перед парламентом в марте 1720 года, а сам закон был принят 22 июня 1720 года. Вскоре руководители обеих корпораций направили в парламент просьбу об освобождении их от последующих выплат. Только спустя год после принятия закона об учреждении корпораций был принят билль, который прощал двум компаниям их долги по оплате порядка £ 150 тысяч. Несмотря на это данная сумма, в конце концов, все-таки была получена правительством.

В ноябре 1720 года произошло слияние «Royal Exchange Assurance Corporation» с подпиской на страхование от огня, начавшейся в «Saddlers’ Hall». Корпорация «London Assurance Corporation» таким же образом поглотила подписку на огневое страхование, организованную неким лицом, которое было связано с несколькими страховыми схемами того времени, а в апреле 1721 года обеим организациям были выданы хартии на страхование жизни и страхование от огня.

Логотип «London Assurance Corporation» Внизу надпись «Mercatorum. Salus» («Торговля. Спасение жизни»)

Однако прошло совсем немного времени, и обе корпорации стали испытывать проблемы. Одно из первых рисковых предприятий корпорации «London Assurance» было связано со страхованием кораблей из Ямайки в количестве 12 единиц, которое принесло значительные убытки в октябре 1720 года, и за ними последовали другие. «Под давлением этих объединенных неудач, — писал М. Постлтуэйт, — капитал «London Assurance», по которому изначально платили лишь 10%, и который вырос до 160% или в 16 раз больше по сравнению с начальным капиталом, упал в тот месяц [октябрь 1720 года] до 60%, а в результате других последовавших убытков до 15%, и даже до 12%; и к концу того же года эта многообещающая компания едва существовала на фоне постоянных жалоб со стороны ее владельцев в адрес руководства»^[14].