Глава 5
«Студёнки» оказались деревней ещё более бедной и меньшей, чем предыдущие. После короткой речи перед собравшимися сельчанами Волкова за рукав отвёл в сторону мужчина с лёгкой сединой на висках и хитрым прищуром. Мужчина забавно говорил, ускоряя с каждым словом темп, усекая слова и вставляя букву «ё» к месту и не к месту.
– Господин комиссар, погодьте. Можно вас на сёкунду?
– Да, чего вы хотите?
– Я новый староста здеся. Кириллов Владислав Витальевич. Не откажите, помогите-ка мне.
– А что вам нужно?
– Сущая мёлочь. Бывший староста помёр на прошлой неделе. На совёте, значит, меня ставят на его место. А у меня силы никакой. Совсем недавно тута. Я ж за большевиков с семнадцатого годка. Хотел тута партию, ну знашь, чтобы людей мотивировать. Благо ведь. А они ни в какую. Этот ещё… Денис. Грозит меня из совета сгнать, старостой самому быть хочется ему. Ну я ему… что, мол, хочешь…
– Ближе к сути, пожалуйста.
– Ну! Я вот-вот и говорю. Мне бы расписочку от вас. Мол, я доверенное лицо. Вас вона как слушают. Уважают!
– У меня нет таких полномочий. Напишите в ближайшее представительство партии.
– Да что вам стоит! Несчастную роспись. Да покуда я до того тёлеграфа доберусь, уж поздно будет, всё переменится. А так у вас, считай, в тылу верный союзник.
– Ладно. Будет вам моя подпись. Но за стабильность в деревне будете головой отвечать.
– Обижаете. Не посрамлю честь партии. Пройдёмте в дом, я вам бумагу дам.
Кириллов отвёл Волкова в своё бедное жилище. Усадив гостя на скрипучий табурет, староста принялся рыться в небольшом сундучке. Волков осмотрел убранство избы и подивился почти солдатскому порядку и разнообразию книг, лежащих везде, где только можно. Одна из них, лежащая рядом на столе, показалась знакомой. Волков подтащил её к себе и перевернул. Ну точно! На бумажной обложке золотыми буквами было написано: «Собрание цитат Карла Маркса, Энгельса и Ленина». Волков открыл книгу на случайной странице:
«…Все ложь и ложь! Керенский не подымал даже этого вопроса… По его приказу украдены мои записки. Он или к.…, или сумасшедший. По-моему – к… В этом письме совершенно ново требование помилования. В Быхове шел разговор исключительно о реабилитации, и амнистия считалась совершенно неприемлемой. Так же безрезультатны были его усилия вырвать…».
– Вот, прошу, – отвлёк Волкова от чтения староста, поставив пред ним чернильницу и лист бумаги.
Волков закрыл книгу, и, быстро начертав пару строк на листе, размашисто расписался.
– Мне нужно спешить. Удачи вам на новом посту, – Волков поклонился и спешно вышел из избы.
Наконец, показалась «Новая змеёвка». Ничего кроме тяжёлых воспоминаний её образ не вызывал. Волков повидал много таких деревень. На месте домов лишь остовы печных труб – их было так много, что они больше походили на диковинный каменный лес. Покосившиеся заборы, перевернутые повозки, грязный от сажи снег, похоронивший под собой дороги и сохранившиеся постройки. Остатки былой жизни валялись прямо во дворах. Переломанная мебель, разбитая посуда, одежда. Кое-где валились скелеты оружия, никогда больше не способного извергнуть пулю. Волков ходил по забитым хламом и мусором улочкам в одиночку. Солдаты отчего-то боялись этого места и не захотели сходить с саней. Пройдя посёлок-призрак насквозь, Волков вышел к краю большого поля. С первого взгляда было ясно, что именно тут была битва. Перелопаченная взрывами земля уходила в воронки, которые не способны были закрыть даже местные снегопады. Верхушки стоящих поблизости деревьев были сбриты снарядами. Уродливыми шрамами разрывали белизну поля несколько незаконченных траншей, окружённых колючей проволокой. Волкову показалось, что кое-где на колючке остались то ли куски плоти, то ли клочки одежды. Но громче всех о прошлом этого места говорила братская могила, разорённая диким зверем и воронами, кружащими над поваленным крестом. Эта могила стояла прямо посередине поля. Волкову не хватило смелости подойти к ней. Вместо этого он направился к противоположному краю поля, где виднелась уцелевшая постройка.
По всей видимости, это был генеральский штаб белогвардейцев. Ветер метал по комнатам оставленные бумаги. На единственном не перевёрнутом столе сохранилась печатная машинка. Его явно покидали в спешке и многое не унесли. Ещё бы, белые после боя спешно отступили дальше и не снимались с марша день. Красная армия спешно двигалась следом, так что большая часть вещей оказалась нетронута. Мародёры из окрестных селений, судя по всему, так же обходили это место стороной, считая то ли пустым, то ли проклятым. Одна из закрытых дверей привлекла внимание Волкова. Без труда он выбил её и застыл. Посреди кабинета валялось тело. Труп был обезображен и ощипан залетающими через разбитое окно птицами до костей. Но даже так Волков понял, что причиной смерти стало пулевое ранение в голову. Остатки одежды и погонов говорили о том, что этот человек был генерал-майором. Обыск тела не дал ничего, кроме понимания того, что его уже обыскивали ранее. Карманы его были вывернуты, кобура расстегнута. Так же был пуст и сейф, в котором, по всей видимости, хранилась документация. Несмотря на скудность полученных сведений, Волкову этого хватило. Он вернулся к остальным и приказал гнать напрямик в Ухабинск. Дело сдвинулось с мертвой точки.
Глава 6
Вернувшись в Ухабинск, Волков первым же делом послал запрос в ставку:
«Срочно ТЧК Запрос в ВЧК РСФСР ТЧК Прошу предоставить имеющуюся информацию об офицерском составе белых войск, занимавших по декабрь текущего года железнодорожное направление через «Новые змеёвки». Так же прошу предоставить из архивов литературу свежего издания. Название необходимого произведения прикрепляю к следующей телеграмме вместе с шифровками, содержащими интересную для ставки информацию ТЧК Прошу поторопиться с ответом ТЧК Военком Волков ТЧК»
К вечеру специально снаряжённый красноармеец привёз Валерию две официальных телеграммы и небольшой свёрток. Первая записка несла следующее содержание:
«Военкому Волкову лично в руки ТЧК Контрреволюционный отдел ВЧК удовлетворяет запрос комиссара Волкова ТЧК Следующая информация особо секретна ТЧК
На интересующем вас направлении стояла часть 5-й сибирской стрелковой дивизии, верховное командование которой осуществлял генерал-майор П. В. Смелянский. Характеристика: предан монархическому строю, требователен, суров ТЧК Холост ТЧК Родом из Омска ТЧК Волосы чёрные, глаза карие ТЧК Судьба после сражения под «Новыми змеёвками» неизвестна, предположительно, пропал без вести ТЧК В его подчинении состояли:
1. Командующий 7-м сибирским пехотным полком полковник М. А. Варавацкий ТЧК Характеристика: Считается недооценённым военным, до революции претендовал на звание генерал-майора ТЧК Родом из Омска ТЧК Потомственный дворянин ТЧК Сослуживцами описывается как человек алчный, жестокий, самолюбивый, хитрый ТЧК Холост ТЧК Волосы русые, глаза карие, обладает характерным сибирским говором ТЧК Предположительно, отступил вместе с остатком войск дальше на Восток и принял командование всей 5-ой дивизией ТЧК
2. Командующий отдельной инженерной ротой старший лейтенант Белевецкий ТЧК Характеристика: Вспыльчивый, знаток своего дела, но по службе далеко не продвинулся, обладает выдающимся телосложением, волосы каштановые, глаза серые ТЧК Родом из Самары ТЧК Женат ТЧК Жена работала актрисой Самарского драматического театра, мигрировала в Швейцарию, связь с подпольем не поддерживает ТЧК Есть дети: сын (погиб в немецком плену), дочь (судьба неизвестна) ТЧК После битвы под «Новыми змеёвками» пропал без вести ТЧК
3. Командующий 8-м сибирским пехотным полком полковник Маленков А. В.ТЧК Характеристика: Потомственный дворянин, храбрый офицер, человек чести ТЧК Коренной Москвич ТЧК По мнению сослуживцев, был прекрасным солдатом, но плохим командиром ТЧК Блондин, глаза голубые ТЧК Предположительно Погиб ТЧК
4. Старшина Конев О. Д., командир остатков 2-го взвода 1-й Сибирской автомобильной роты. Характеристика: точное место рождения неизвестно ТЧК Волосы русые, глаза карие ТЧК Женат, детей нет ТЧК Убит ТЧК
5. Старшина Красильников Д. Н. – командующий партизанской бригадой. Характеристика: ЗАСЕКРЕЧЕНО ТЧК Пленён ТЧК
6. Командующий особой конной сотней – Стрельницкий А. А. Характеристика: Потомственный дворянин, предприниматель, акционер Гусевского завода ТЧК Обладает острым умом, талантом стратега, разноплановыми навыками и знаниями, однако сослуживцами описывается как «скорее торгаш, чем воин» ТЧК Внешний вид худощавый, волосы чёрные, глаза зелёные ТЧК Родом из «Гусь-Мальцевский» ТЧК Женат, детей нет ТЧК Предположительно дезертировал ТЧК
7. Кабанов С. С. – командующий 4-й тяжёлой батареей ТЧК Характеристика: отчаянный боец, любитель охоты, коллекционер холодного оружия ТЧК Смелый воин, неустрашим в штыковой и под огнём, всегда на передовой ТЧК Вспыльчив и импульсивен ввиду молодости ТЧК Родом из Томска ТЧК Холост ТЧК Волосы русые, глаза зелёные ТЧК Пропал без вести ТЧК »
Вторая записка содержала следующий текст:
«Присланные вами бумаги переданы в штаб округа ТЧК Запрос на литературу удовлетворён, интересующая вас книга будет прислана отдельной бандеролью вместе с этим текстом ТЧК Командование выражает опасение касательно запрашиваемого вами текста, однако доверяет вам ТЧК Единственными его просьбами являются сохранение книги в тайне, недопущение создания копий и при необходимости полное уничтожение текста ТЧК
P.S. Командование доносит до вас, что сегодня в ходе боя была задержана банда с вооружением, украденным со спущенных поездов ТЧК Убедительно просим вас принять меры ТЧК Времени на раскачку не осталось ТЧК Если в ближайшее время вам не удастся покончить с нападениями на поезда, будет поставлен на голосование вопрос о вашем отстранении ТЧК».
Откинув последнюю записку, Волков спешно распечатал бандероль достал из неё книгу. Пролистав её, он довольно хмыкнул и принялся быстро выводить на листе бумаги слова. Закончив рукопись, он сложил её вместе с телеграммами и книгой в небольшую коробку, к крышке которой приколол бумагу с надписью:
«Коменданту Лунёву. Распечатать только в случае моего исчезновения».
Отдав посылку бойцу, Волков спокойно откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Недовольство начальства его работой его не беспокоила. Сегодня или завтра, с ним или без него, контрреволюционная ячейка в Змеиной чащобе будет уничтожена. Теперь уже наверняка. Просидев так пару минут, Волков не спеша встал. Переодевшись, в чистую рубашку и вычистив, как следует, ботинки и шинель, Валерий принялся за оружие. Он разобрал и бережно почистил револьвер, наполнив барабан патронами. Вынув саблю из ножен, он застыл, увидев в отражении клинка половину лица. Он не сразу узнал в этом отражении себя. Серая от истощения и болезни кожа, впалые красные от недосыпа глаза, морщины, спутанные в колтуны волосы. Когда он последний раз осмысленно смотрел на своё лицо в отражении? Пожалуй, в тот самый день, когда ушёл в армию. Мать тогда вынесла ведро с колодезной водой, чтобы он умылся. Лицо, глядящее на него с рябящей поверхности воды, было совсем другим. Он изменился. Вместе с ним сменилась эпоха. Он стал совсем взрослым, и его путь по этому миру оставил неизгладимые следы на том молодом лице, улыбающемся со дна ведра. Теперь это великое путешествие походило к финалу. Он не знал наверняка, останется ли в живых. Годы под постоянным прицелом смерти приучили его всегда готовиться к худшему. С лязгом клинок убрался в ножны и Волков услышал тут звук, которого так долго ждал.
Через открытое окно его звал голос Василисы. Он встал и вышел из дома.
Глава 7
Он брёл меж сосен и елей, следуя за призрачным кличем. В софитах лунного света висели мелкой взвесью снежинки, оседающие и вновь поднимаемые лёгким порывом ветра. Сугробы в эту ночь были особо вязки, цеплялись за ноги, намереваясь стянуть сапог. Вспоминая свою последнюю погоню, Волков переломил пополам молодое деревце и тщательно ощупывал этим импровизированным посохом впередилежащие сугробы. Воздух невыносимо звенел, подыгрывая похоронному хору ворон, следящих за комиссаром с самых высоких деревьев. Но даже через эту гнетущую мелодию Волков слышал голос солистки:
«Раз, два, три, четыре, пять -
Негде зайчику скакать,
Рядом ходит волк, волк -
Он зубами щёлк, щёлк»…
С трудом обойдя очередную стену деревьев, Валерий ощутил на себе пристальный взгляд. Он еле успел выхватить саблю, когда что-то налетело на него со спины. Не сумев устоять на ногах, Волков рухнул на живот, ощущая, как что-то с яростным рыком вцепляется в его спину. Ткань моментально пропиталась тёплой кровью. Собрав всю силу воли, Валерий перевернулся, скинув с себя атакующего. Как назло, луну заволокло тучами, и в последнем лучике света на секунду мелькнуло что-то мохнатое. На место стычки опустилась кромешная темнота, в которой ядовито-жёлтым светом зажглись хищные глаза. Хищник вновь бросился на свою жертву, готовясь вцепиться в шею. Опомнившись, Волков выставил навстречу руку с револьвером и несколько раз нажал на курок. Гром выстрела смешался с настоящим громом. В свете проблеснувшей молнии, тень громадного волка сделала ещё пару шагов, покачнулась и рухнула, моментально сожранная вновь наступившей чернотой.
«…Раз, два, три, четыре, пять -
Он бежит к себе в кровать,
Под кроватью лис, лис -
Неприятнейший сюрприз» …
Попятившись, Волков вступил в один из сугробов и взревел от боли. Что-то пробило своими зубами сапог и теперь нещадно грызло ногу. Из соседнего сугроба со скрипучим лисиным смехом на комиссара вылетела пушистая тушка, отчего тот вновь оказался в снегу. Перед лицом Волкова яростно затрепались те же светящиеся глаза. Пригнувшись, он чудом увернулся от смертельного рывка, и что-то острое лишь оцарапало щёку. Тяжёлым ударом сапога скулящее существо было скинуто обратно в свой сугроб, но выстрелить Волков не успел.
«…Раз, два, три, четыре, пять -
Заяц с хаты убегать,
В небе реет филин, филин -
Звучит голос замогилен» …
Откуда-то сверху на него налетело что-то белое. Вновь прогремела гроза, и в синем электрическом всполохе Волков узнал очертания огромной птицы, терзающей когтями его руку. От боли ладонь разжалась, и пистолет затерялся где-то в ночи. Неизвестно откуда взявшийся снегопад залеплял глаза, мешал перевести дыхание. Свободной рукой комиссар, как следует, ударил рукоятью сабли по птичьей голове. В ответ существо попятилось, издавая вместо свирепого свиста, нечленораздельный русский мат. Размахнувшись, Волков опробовал отсечь голову монстру, но тот успел опомниться и ловко вывернулся из-под удара. Несколько раз встретился клинок с бритвенными когтями, высекая искры, прежде чем Валерию удалось широким выпадом уколоть филина во что-то напоминающее крыло.
«…Раз, два, три, четыре, пять -
Зайца смерть идёт искать,
А за смертью мишка, мишка -
Зайцу скоро будет крышка» …
Громадные лапы схватили Волкова за шею и спину. Через секунду его ноги не касались земли, а позвоночник трещал, не выдерживая ужасной нагрузки. В щёку било отвратительное дыхание с запахом пота и медовухи. Из последних сил Волков дернул головой и попал затылком по чему-то мягкому. Держащее его нечто взревело и швырнуло в растущую поблизости сосну. От удара в голове у Волкова загудело, из глаз брызнули искры. На комиссара посыпались мелкие ветви и хвоя. Ориентируясь лишь на звук ломящейся к нему гигантской туши, Волков кое-как отпрянул в сторону. Ствол сосны вновь затрясся, монструозный медведь в слепой ярости карябал верхними лапами его кору, силясь найти человеческую плоть. Волков полоснул зверя по спине, но удар соскочил и лишь разозлил его. Тем временем очнулся и белый филин. Беспрестанно отмахиваясь клинком, Волков медленно отступал от приближающихся существ, гнавших его к краю обрыва. Периодически сабля с лязгом отскакивала, наталкиваясь на твёрдые, как сталь, когти. Наконец, Волкову удалось, как следует, отразить атаку филина, сильно отбив его крыло в сторону. Воспользовавшись замешательством противника, комиссар вонзил саблю куда-то в район птичьей ноги. Незамедлительно последовавшая атака медведя так же достала Волкова. На его груди выступили четыре кровавые полосы. Обессиливший, Валерий всем телом навалился на медведя. В последний раз блеснула молния, и от звериной морды со звоном отлетел хищный глаз. Взревев, монстр бросился в заросли кустарника.
«…Счёт устала повторять!
Леса бог идёт искать!
Жертвенный несёт венец -
Зайчику придет конец!» …
Волков тяжело дышал, остановился, опершись на саблю. В свете вновь вынырнувшей из-за облаков луны он увидел перед собой человекоподобного оленя. Откуда-то из глубины его глаз разверзся огонь, и Волков почувствовал, как что-то горячее жалит его грудь. В глазах потемнело, и комиссар рухнул в обрыв. Прокатившись по пологой его стороне, собрав спиной пару камней, Волков без чувств распластался на дне. Снег под ним медленно таял, поглощая тёплую кровь. Он почти не чувствовал боли. Лишь усталость. Жутко хотелось спать. Ну вот и всё, подумал Волков, с наслаждением погружаясь в чёрное небытие.
Глава 8
Сквозь плотный частокол ресниц проглядывалось лицо. Волков с трудом разлепил застывшие на морозе веки и сфокусировал на этом лице взгляд. Сил не хватило даже на испуг. В нескольких дюймах от него, запрокинув голову, лежала мёртвая женщина. Тело её было почти полностью скрыто снегом, но даже низкая температура уже не спасала труп от разложения. Недвижимая мутная голубизна глаз глядела куда-то сквозь комиссара. Треснувшие чёрные губы застыли в немом крике. С тянущейся к небу руки свисали намёрзшие капли. Чуть дальше, у ног женщины, Волков заметил маленький снежный холмик, с выглядывающим из-под него жёлтым платьем. В голове вспыхнул образ фото, которое держал Лунёв в квартире Митрофанова. Валерий попытался встать, но мышцы так сильно закаменели, что не удалось согнуть и пальца. Не отрываясь от мертвого лица, Волков с мучениями, сустав за суставом возвращал контроль над телом. Казалось, целая вечность прошла, пока он смог перевернуться на спину. Вся грудь была в крови. Чуть ниже правой ключицы виднелось пулевое ранение, окаймлённое разорванной и спёкшейся с мясом тканью. Кровотечение останавливала лишь ледяная корка. Волков поднёс окоченевшие руки к глазам. Они словно были чужими, почти не слушались. Комиссар тронул ладонью щёку, но то ли рука уже ничего не ощущала, то ли щека его была не менее ледяной. Тогда Волков попробовал обогреть конечности дыханием, но вместо тёплого пара изо рта его раздался кашель, кровь обдала мелкими брызгами ладони… комиссар чуть не захлебнулся в ней. Отдышавшись, периодически сбиваясь на булькающий кашель, Валерий, как смог, сгрёб с десяток палочек и щепок. С большим трудом он достал из кармана обмененную зажигалку и развёл костерок. Под действием тепла руки немного покраснели, частично вернулась чувствительность, полнота движений, хотя общая слабость всё ещё сохранялась. Осмелев, Волков попытался встать, но тут же рухнул от налетевшей боли. Обе ноги сильно разбухли и дрожали под весом тела. Сапог на левой ноге был продырявлен в нескольких местах и хлюпал от скопившейся в нём жидкости. У Волкова не хватило мужества снять обувь и проверить насколько всё плохо. Он лишь подвинулся ближе к костру и с облегчением понял, что может шевелить кончиками пальцев в глубине сапог. Располосовав рукав рубашки, он кое-как замотал раны на груди, прямо поверх шинели. В глаза вновь бросился труп женщины и снежный холмик. Почему он не умер? Ведь должен был по всем законам. Был готов умереть, но не погиб. Он не смог ответить на этот вопрос. Не хотел отвечать. Ещё успеется… он слаб, потерял много крови, скорее всего, заболел ещё сильнее и поймал заражение. Да и утро хоть и спокойное, но погода скоро может перемениться, и тогда он точно умрёт от холода. Хрен вам. Хрен вам, слышите! Откуда-то появились силы и Волков на четвереньках пополз к ближайшей молодой берёзке. На полпути он почувствовал под руками что-то твердое. Порывшись в снегу, он откопал саблю. С её помощью подходящий по длине ствол был перерублен. Затупив один из его концов и обмотав его тканью, Волков смастерил подобие костыля. Теперь худо-бедно он мог ходить, пусть даже на каждый шаг требовались десятки минут. Собрав ещё больше дров, он растопил костёр посильнее. Под действием тепла тело его окрепло, онемение прошло, и он начал потихоньку карабкаться по отлогой стенке обрыва. Несколько раз он чуть не падал обратно, но с каждым шагом, в нём росло желание жить.
Добравшись, наконец, до вершины, он лицезрел поле своего вчерашнего боя. Несколько небольших следов крови на снегу, где ранили его, и он ранил медведя и филина. Большое пятно на месте, где остался лежать силуэт волка, от которого вела колея куда-то вглубь леса. Неподалеку на снегу чернел потерянный Волковым револьвер. Он поднял его и проверил на неисправности. Вспомнив нападение лисы, Валерий вонзил в один из сугробов свой костыль. Что-то звякнуло, и палка заметно потяжелела. Из сугроба показалось странное подобие капкана, вцепившееся в дерево, и расколовшее его почти до половины толщины. У него было не две клешни, а четыре, причём расположенные по три спереди и одна широкая замыкала захват сзади. Волков, как смог, отцепил причудливый механизм и оглядел оставленный им след. Больше его ничего не интересовало. Комиссар продолжил свой путь по оставленной колее, хотя и сам знал, куда идти. Ориентируясь на солнце, уже через четверть часа он разглядел спереди от себя небольшую землянку, укрытую со всех сторон спиленными еловыми ветвями и мхом. Вход в неё был закрыт маскировочной сеткой и привален снегом. Если не знать, куда смотреть, то и не увидишь.
Отогнув сеть, Волков тихо спустился по крутым земляным ступенькам, миновал короткий коридорчик и вошел в основное помещение землянки. Оно было намного больше, чем казалось снаружи. Почти всё пространство его занимала печь, сложенная из кирпича и огромное количество ящиков, набитых одеждой и оружием. Лишь у земляных стенок были вколочены длинные скамьи, да у противоположной от входа стены стоял добротный стул. На стуле сидел один, на скамьях располагалось ещё трое. Ближе всех у входа лежал Беломестных младший. Лицо его было бледно, серая шуба была разорвана на животе. Живот был весь перемотан и забит красной ватой. Свисающая его рука до сих пор была облачена в странную кожаную перчатку с четырьмя выпирающими из всех пальцев кроме большого ребристыми лезвиями. Остальных Волков тоже узнал.
– Руки вверх, господа офицеры. Звери в костюмах людей.
– Выжил, сука, – Федот Иванович с отвёрнутой набок одноглазой маской медведя, вскочил с лавки и бросился на Волкова.
Потребовалось два выстрела, чтобы тело его обмякло и упало к ногам комиссара. Заметив краем глаза мимолётное движение, Волков наотмашь хлестнул саблей по руке Максима Беломестных, тянущейся к револьверу. Тот скривился и сжался всем телом, ожидая следующего удара. Но его не последовало. Изнеможенный, еле стоящий на ногах Волков, стараясь не подавать виду, убрал саблю в ножны и ухватился за наган обеими руками.
– Всем сидеть на месте! Руки поднять!
Все повиновались.
– Если вы считаете, что я испытываю к вам хоть какое-то уважение, то вы ошибаетесь. Да, вы почти заставили меня поверить. Поверить в то, что все знания мои о мире ошибочны. Я почти склонился перед вами, почти сошёл с ума. А в итоге всё это лишь грязный спектакль с набором трюков: горючая смесь без запаха, горящая инфернальным пламенем, необычайные устройства из медвежьих капканов, оставляющие следы гигантской птицы на ветвях, костюмы из звериных шкур и маски из папье-маше с глазами из уранового стекла, диковинные сапоги с высеченными на подошве звериными следами. Но этого было мало… Вам нужен был козырь. Человек, которому бы я доверял, человек, которого считал бы жертвой, человек, способный мастерски сыграть умалишённую, подмешать мне в чай дурмана, а затем пропасть. Человек… – Волкову удалось перехватить руку с зажатым шилом возле своего горла. Он не взглянул в бешеные девичьи глаза, – …который влюбил меня в себя. Можешь собой гордиться Василиса. Мать воспитала из тебя прекрасную актрису и конченую тварь.
Он толкнул её вперёд, к остальным.
– Глаза мне открыла поездка в Воронцы. Казалось бы, какое чудо… в глотке одной из убитых девушек обнаруживаются весенние цветы. А на дворе зима, Сибирь. На верный ответ меня натолкнул ваш сад, Беломестных, или как вас там… Стрельницкий, Филин? Точнее теплицы, стоящие в вашем саду. Дальше проще… ваш сын, при всём уважении на вас непохожий. Он же Кабанов, он же Волк. Я заметил на его щеке шрам, оставленный, судя по всему, моей пулей. Далее вы, Кириллов, – Волков обратился к сидящему на стуле, – я, пожалуй, буду к вам обращаться настоящей фамилией… Варавацкий. Господин Варавацкий самый старший из вас и по возрасту, и по званию. Уверен, именно он подговорил вас бежать из «Новой змеёвки», убить вашего начальника, Павла Смелянского, а затем грабить поезда и заниматься вот этим всем. Вы пытались держать себя в руках. Думали, что замели все следы. Действительно, телеграфиста вы убили. Это сделала дочь Головина, точнее, дочь старшего лейтенанта Белевецкого. Она не успела уничтожить шифровки, это правда. Но без ключа от них нет проку. К тому же, попыток лишить меня следа вы не оставляли. Но ваша гордость и самоуверенность, Варавацкий, сыграли с вами злую шутку. Уничтожь вы ключ или спрячь его понадёжнее, я бы никогда вас не нашёл. Но вы оставили его на самом видном месте, рассчитывая, что я тупая скотина. Что не распознаю под обложкой большевистской методички священное писание для вашего белогвардейского брата – «Очерки русской смуты Деникина».
– Да чтобы немытый солдафон со мной так держался! Молчать! Я! Я! Хозяин этих мест! Я сторонник богом избранного режима, богом поставленного наместника земного! А вы, мужичье да бабьё, немцем купленные, богоизбранника и всю семью его гнусным образом изничтожили! На хозяев руку подняли, с ружьём на командиров пошли! Предатели! Из-за вас Россия в огне да руинах навек останется. Всякий мыслитель да творец бежать от вас будет за кордон! Народ российский кровью вас затопит! Я! Я вас бить буду всегда – любыми средствами! Террором ли, боем ли, голодом ли, силами бандитскими, английскими, польскими, французскими – плевать! Я самому дьяволу душу продам, чтобы большевистскую погань из народа выжечь каленым железом!
– Вы уже продали… я не питаю к вам уважения не из-за того, что вы сторонники противного мне режима. Не потому, что неоднократно покушались на мою жизнь. И не за весь ваш цирк. А за звериную дикость и жестокость. Лишь для того, чтобы отпугнуть местных жителей от чащобы и продолжать расхищать народное имущество, вы жестоко расправились с огромным количеством невинных жизней. Вы делали это не для России, не для родины, дух которой заключается в её жителях, а ради себя. Ради того, чтобы вернуть себе богатство и власть. Вам было плевать, что краденое вами оружие может убить ещё тысячи невиновных… в бессильной злобе вы готовы были пойти на эти жертвы ради своих жалких желаний и мести. Вам плевать на свой народ, потому что уже тысячи лет вы мните себя выше их. За все ваши деяния может быть только одно наказание. Смерть. И я бы с радостью сам исполнил этот приговор. Но я хочу показать вас людям. Привести вас в город в клетке и раскрыть всё ваше нутро. Показать людям тех, кто считает себя Хозяевами этих мест. Если народ будет благосклонен, быть может, вас помилуют. Но мне бы того не хотелось. Встать! По одному на выход!
Связанных, он гнал их через лес, как гонит добычу охотничья борзая. Наверное, впервые за всё его пребывание в этих местах небо было абсолютно чистым. На душе было тепло и немного тоскливо. Эта эпопея закончилась. Он вышел победителем. А вместе с ним победителем вышла и вся советская страна. Где-то за лесом, слышался гудок паровоза.