Берлинский воздух. На пределе. 9-я серия

© Александр Брыксенков, 2020

© Андрей Брыксенков, 2020

ISBN 978-5-0051-7388-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Германский дух

Выставочный комплекс Messe Berlin

Могущественная, угрожающая всему миру германская материя есть

эманация германского духа,

Н. А. Бердяев

Если гуляешь только по Курфюрстендамм, то и знаешь только Курфюрстендамм, если гуляешь по Унтер-ден-Линден, то только и знаешь Унтер-ден-Линден. А, чтобы знать весь Берлин, нужно по его улицам капитально потопать. Этим с большим интересом и занимался Барсуков, когда выпадало свободное время.

Перед очередной вылазкой в город он расстилал на столе план германской столицы и намечал для осмотра такой район города, где он раньше не был. Вооружившись фотоаппаратом, он на общественном транспорте добирался до цели и с удовольствием и интересом начинал обход намеченного района. Это было очень познавательно. В этих экскурсиях он обязательно находил что-нибудь интересное или необычное. Всё его поразившее он фиксировал на плёнку. У него уже скопилась обширная фототека, использовав которую, можно было бы создать увлекательный альбом с оригинальными видами города. А таких оригинальных видов было много. Старинный же город. С колоритной историей. Не то, что пресный, например, Вашингтон.

Так на Палласштрассе его ошарашил вид громадного без окон железобетонного параллелепипеда высотой с пятиэтажный дом. Это был бункер, построенный военнопленными в 1945 году. В нём во время авиационных налётов союзной авиации укрывались местные жители.

Удивление вызывал не тот факт, что бункер существовал, а тот, что он был вписан в жилое многоэтажное здание. А дело заключалось в том, что, когда на этом месте развернулось жилищное строительство, бункер был помехой. Но снести этого прочного монстра было не так-то просто. Архитекторы предложили интересное решение, просто накрыв бомбоубежище многоэтажкой, то есть, жилое здание как бы обволокло бункер Комплекс получился очень оригинальным и притягательным для туристов.

А рукотворный (прямоугольный в плане) холм высотой в 80 метров, расположенный в конце улицы 17 июня? Там перед войной было начато строительство Военно-технического училища. Успели возвести лишь металлический каркас зданья. После окончания войны его не стали разбирать, а в ходе расчистки берлинских руин, наполовину законченный каркас огромного здания засыпали 75 миллионами кубометров строительного мусора и грунта, а сверху посадили деревья. Сейчас власти думают как бы поэффективнее использовать этот необычный объект.

Комбинаация бункера и жилого дома

Есть в городе и загадочные сооружения. В центре Берлина выглядывает из-за деревьев железобетонный цилиндр без окон и дверей и без каких-либо архитектурных красот. Его высота 14 метров, диаметр 21 метр и вес 12,5 тыс. тонн Поставлен цилиндр (как позже узнал Барсуков) на фундамент, углублённый на 18 метров. Цилиндр построили в 1942 году. Постройка обошлась в 400 000 рейхсмарок.

Барсуков ходил вокруг странного цилиндра, фотографировал его и никак не мог сообразить, каково назначение этого загадочного объекта. В конце концов он решил, что это, скорее всего, постамент, на который немцы собирались установить какую-то колоссальную скульптуру. Прибыв домой, он погрузился в Сеть и просветился, а просветившись понял, что ни только он, но и любой другой человек, незнакомой с нацистскими архитектурными планами, никогда бы не догадался о предназначении упомянутого железобетонного столба.

Гитлер планировал превратить Берлин в столицу мира. Понятно, что мировая столица должна была иметь величественный вид, должна быть украшена гигантскими сооружениями, идеологически выдержанными скульптурами, исполненными в германском духе, стеллами, арками и другой имперской атрибутикой.

Нацисты отвергали модерн и конструктивизм как большевистское, еврейское проявление. Существовавшие в Германии здания, выполненные в конструктивистском стиле, по возможности сносились. Отвергали  нацисты и академические стили, такие как барокко, классицизм и даже ампир, считая их слащавыми и не соответствующими германскому духу.  Под германским архитектурным духом понималось следующее: грандиозность и суровая простота, чуть смазанная неоклассицизмом.

Экспериментальный цилиндр

Город ожидала капитальная перестройка. Предполагалось рассечь его двумя взаимно перпендикулярными магистралями (осями), вдоль которых возвести правительственные, общественные, культурные сооружения (разумеется в германском духе). В центральной части города (в районе Рейхстага) планировалось сооружение монументальных объектов, таких как гигантский «Зал народа» высотой в 290 метров, накрытый огромным куполом с диаметром в основании, равным 250 метров. «Зал должен был вмещать 180 000 зрителей, а также зданий Имперской канцелярии, Верховного командования вермахта, личной резиденции Гитлера и грандиозной Триумфальной арки, эскиз которой был набросан лично фюрером.

Масса Триумфальной арки была настолько огромной, что архитекторы засомневались в способности грунта выдержать её нагрузку. Чтобы сомнения отпали, решили провести эксперимент с железобетонным цилиндром, который создавал бы давление на каждый квадратный сантиметр грунта, равное давлению, которое будет создавать масса арки. Эксперимент должен был дать ответ на вопрос, насколько осядет в грунт будущая Триумфальная арка и, соответственно, возможно ли ее строительство в этом месте в принципе.

Грунт показал себя молодцом, но по известным причинам Триумфальную арку не возвели, однако, экспериментальный цилиндр сохранили как своеобразный архитектурный объект. Да, действительно, не зная всего этого, никогда не поймёшь назначения странного цилиндра, торчащего из земли в центре Берлина, немного южнее пересечения улицы Генерала Папе с улицей Конрада Дудена. Кстати, официальное его название Schwerbelastungskörper – (объект для создания тяжелой нагрузки»).

Тоиумфальная арка (проект)

Есть в Берлине, кроме цилиндра, ещё одно массивное, неординарное сооружение, подобного которому нет ни в одной другой стране, и перед которым любой не немец будет стоять с разинутым ртом, пытаясь сообразить для чего же оно предназначено, и скорее всего не сообразит.

Это квадратная в плане башня со стороной квадрата равной 75 метров. Высота башни 30 метров. По углам башня имела прямоугольные объёмы. Стены башни прорезались четырьмя рядами прямоугольных окон. В Берлине во время войны было сооружено три таких башни: в Тиргартене, возле станции Zoo и в парке Гумбольдтхайн..

Все они после войны были взорваны союзниками. И если первые две башни превратились в груды обломков, то третья, несмотря на то, что для её разрушения было использовано 20 тонн динамита, частично устояла. Полностью сохранилась одна стена и часть боковых стен. Склон из обломков, образовавшийся после взрыва, был засыпан грунтом и засажен кустарником. Зимой на нём теперь тренируются горнолыжники, а по стене лазают альпинисты. Открыт доступ во внутренние помещения, где создана небольшая выставка.

Теперь о назначении башен. Из-за городских зданий угол конуса обстреле для тяжёлых зенитных пушек был узковат. Чтобы его увеличить пушки и подняли на эти, построенные для них башни. На каждой боевой зенитной башне было установлено по четыре 128 мм зенитных орудия. Это были очень мощные орудия, которые могли вести огонь по самолётам ещё на их подлёте к городу. В галерее и в барбетах размещались восемь счетверённых и 12 одноствольных 20 мм зенитных установок. Первый этаж башни служил бомбоубежищем, на третьем этаже был развёрнут госпиталь.

Второй этаж башен использовался для укрытия ценностей берлинских музеев. После завершения штурма Берлина специальная команда вывезла эти ценности в Москву. После реставрации они в пятидесятые годы были возвращены ГДР. А картинам не повезло. В покинутой сотрудниками башне случился пожар и 250 картин западноевропейских художников сгорело. Вот такие необычные сооружения были созданы гитлеровцами. Жаль, что ни одно из них в Берлине не сохранилось полностью. А в Гамбурге боевая зенитная башня, подобная трём берлинским, сохранилась и используется как жилой дом.

В соответствии с планом перестройки города, нацисты успели возвести довольно много архитектурных сооружений. Во время штурма Берлина многие из них значительно пострадали. Власти ГДР не стали их восстанавливать. Повреждённые здания были снесены. Барсуков считал этот шаг правильным. Уцелевшие до нашего времени здания, созданные во времена Третьего рейха, своим строгим, официальным видом отнюдь не украшают окрестности, хотя наиболее крупные сохранившиеся сооружения гитлеровского периода (Олимпийский стадион, аэропорт Темпельхоф, выставочный комплекс Messe Berlin) представляют определённый интерес.

Сохранившаяся в Гамбурге боевая зенитная башня, подобная трём берлинским башням. Используется как жилой дом.

Конечно, Берлин – не Женева, не Рим, тем более, не Париж. Смуроватый город. Именно таким, по многочисленным описаниям, и представлял его Барсуков до своего приезда в Берлин, поэтому внешний вид города его нисколько не удивил, а многие районы города даже очень понравились Понятно, что город будет насыщаться новыми красивыми зданиями, украшаться, модернизироваться, постепенно снимая с себя некую ауру тоталитаризма.

В нулевые на улицах города появились фигуры радостных медведей. Они стояли на задних лапах, приветливо вздымали передние лапы и улыбались. Фигуры были ярко разукрашены разными узорами. Такой дизайн добавил городу жизнерадостности, но это было временное явление, поскольку фигуры медведей создавались не из долговременного материала. Капитально же изменять свой город берлинцы не собираются. Они свой город любят и подстраиваться под чьи-то вкусы не намерены. Да и правильно Гражданам виднее!

А германский дух (стиль) с его основной чертой – суровостью, реально, по крайней мере в архитектуре, существует. И он нравится Барсукову намного больше, чем так называемый русский стиль (дух) с его кокошниками, балясинами, подзорами и с прочей деревенской лабудой.

К слову сказать:

Вестготы, тевтоны, вандалы

Присвоили с ходу Европу,

По Риму промчались галопом

И бриттов прижали слегка.

В различных крестовых походах

Свой дух боевой проявляли.

Неверных всегда покоряли

В худые, смурные века.

А кривичи в избах дрожали,

Платили налог Чингиз-хану,

Обиды терпели и раны

И ждали, когда тот умрёт.

Какой уж тут дух, в самом деле?

Кадили священники в рясе.

На редьке, горохе и квасе

Сидел православный народ.

Убогий народ, если честно.

И трепетный дух его рабский

С воинственным духом германским

Совсем невозможно сравнить.

Но чудо в натуре, ребята,

На Волге и Шпрее Иваны

Духовным, лихим Иоганнам

Давали всегда прикурить!

Красивые серьги

Провинциальная больница. Земля Рейнланд-Пфальц

Шпиталь (больница) был типичным провинциальным медицинским учреждением, обслуживавшим и городок Денлинден, где он был расположен и близлежащие деревни. Барсукову предстояла серьёзная операция, но он нисколько не комплексовал по поводу сельского уровня больницы. Немецкие врачи, что на селе, что в городе имели одинаково высокую классификацию.

Большое пятиэтажное здание больницы имело хорошую архитектуру и являлось доминантой городка. Барсуков заметил, что в Германии больницы и дома престарелых размещают в красивых зданиях и в живописных местах. Это очень трогает и поднимает жизненный тонус. В сквере перед больницей стояли жизнерадостные бронзовые изваяния. Маленький фонтан с лягушкой радовал детей.

В палате размещались двое. Третьим был телевизор. Он являлся самым активным объектом, вещая с утра и до позднего вечера. Вещание его было довольно громким, поскольку пользовался телевизором старик-немец, у которого со слухом были проблемы. Ему сделали какую-то сложную операцию. Он был весь замотанный и загипсованный и дополнительно облачён в полиэтиленовый мешок для защиты от инфекций.

Смотрел немец всё подряд. Это крайне утомляло Барсукова. Он и дома-то. в Питере, не включал телевизор: смотреть нечего. Старые советские фильмы, дурацкие ток-шоу, юмор с бабками и прочими петросянами, и примитивные сериала про бандитов и про новых русских – вот и весь набор, обильно снабжённый рекламой, которым ежедневно потчуют бедных российских зрителей.. Дома не смотрел, а тут весь день на пролёт приходилось терпеть этот чёртов ящик. Барсуков предлагал соседу уменьшить звук. Предлагал использовать наушники. Старик соглашался: «Да, да!», но телевизор как орал так и продолжал орать. Барсуков обращался к дежурной сестре с просьбой перевести его в палату, в которой нет телевизора. Сестра с сожалением покачала головой, сказав, что у них всего лишь три палаты, не обеспечены телевизором, и все они заняты.

Весь день его клонило ко сну. В девять вечера он залез под одеяло в надежде быстро заснуть. Куда там!  По телевизору транслировался футбольный матч. Вопли болельщиков были невыносимы. Барсуков сполз с кровати и вышел в коридор. Там он присел на жёсткую кушетку, привалился к стене и закрыл глаза. Сразу же возникла  дежурная сестра и поинтересовалась проблемами возникшими у пациента. Барсуков объяснил ситуацию.  Сестра слегка задумалась, а затем сказала, что она поместит его до утра в отдельную палату, а утором проблема будет решена.

Палату предваряла просторная прихожая с душем и туалетом. В палате стояла широкая кровать. Измученный телевизором Барсуков поблагодарил сестру, нырнул под одеяло и тут же отрубился. Но покоем наслаждался он не долго. Разбудил его громкий разговор и смех в освещённой прохожей. Там оживлённо общались мужчина и женщина оба в белых медицинских халатах. Мужчина очевидно был местным доктором медицины, а его юная спутница – представительница среднего звена служительниц здравоохранения. Женщина стояла спиной к Барсукову и лица её он не видел, лишь бросались в глаза большие в виде спирали красивые серьги и светлые волосы, собранные сзади в тугой узел. Она сбросила халат и, получив несколько поцелуев, скрылась в душе.

Мысли заметались в голове у Барсукова: «Что делать? Что предпринять?» Конечно, нужно было спокойно, бросив sorry ,  пройти мимо мужчины и выйти в коридор. Но со сна он не нашёл ничего лучшего как уподобившись глупому Пьеро, залезть под кровать. Граждане, очень плохо, даже отвратительно быть третьим лишним на чужом празднике плоти. Незадачливый Барсуков всё это испытал в полной мере.

Трижды жаркий торнадо бушевал нал ним.   Наконец любовники вроде бы успокоились. Мужчина только целовал свою партнёршу. Затем и эти звуки затихли. Лёжа на холодном полу,  морально издёрганный Барсуков изрядно замёрз. Он еле дождался момента, когда вроде бы можно было незаметно покинуть палату. Верхний свет был выключен. Теплился лишь ночник в изголовье кровати. В помещении разливался полу сумрак. Барсуков начал осторожно выползать из своего укрытия. Мягко на четвереньках он достиг прихожей и тут испуганный женский крик поднял его на ноги. Он вскочил, рванул дверь и бросился в коридор. Нервно как заяц он добежал до своей палаты и скрылся в ней. Горел ночник,  телевизор  молчал, старик-немец храпел.   Барсуков залез в постель, но заснуть долго не мог. Пережитое под кроватью всё ещё трясло его воображение.

Утром его перевели в палату без телевизора. Компаньоном его стал солидный интеллигентный мужчина, очевидно большой любитель классической музыки. В палате бравурно звучал Вагнер. «Только Вагнера мне и не хватало», – подумал Барсуков. После обмена именами, Вилли, как звали нового соседа Барсукова, немедленно выключил звук и подключил к приёмнику наушники. И измученный телевизором Барсуков облегчённо вздохнул.

Операция прошла успешно. На третий день после неё Барсуков уже совершил небольшую прогулку в окружавшем больницу сосновом бору. После всего медицинского напряга запах мхов, шелест сосен, мелодии светлых родничков действовали умиротворяюще. Барсуков растрогался и собрал букетик цветов, который и преподнёс заботливой сестре.

В немецких больницах прооперированных (если нет осложнений)  долго не держат, 3-4 дня, не больше, а дольше лечение амбулаторно. Вот и Барсуков через четыре дня после операции уже был дома.   Всю следующую неделю  он ездил в больницу на перевязки. А после и нужда в перевязках отпала.  И зажил Барсуков обычной здоровой жизнью со всеми её радостями и проблемами.

Барсуковы и их соседи, казахстанские немцы,  очень здорово сдружились. Барсуков заметил,  что немцы, переехавшие в Германию из бывшего СССР (в основном из Казахстана),  больше тянутся к русским, чем к местным немцам

Как-то в субботу пригласили соседи Барсуковых в гости. Отмечалась помолвка их сына и местной девушки. Невеста Барсукову понравилась. Очень мила, скромна и даже застенчива. Её невинные голубые глаза, просто заполняли всё её лицо. Одно смутило его. Светлые волосы девушки были собраны сзади в тугой узел, а в её ушах красовались очень знакомые ему большие в виде спирали красивые серьги.

-– Скажите, – обратился  Барсуков к соседке, – ваша будущая невестка учится или уже работает?

-– Она окончила медицинское училище и теперь работает медсестрой в шпитале,  в  Денлиндене.

«Ну что ж, – подумал Барсуков, – парню досталась очень хорошо подготовленная к супружеской жизни девушка. Мир им и любовь. Но какие же женщины плутовки, какие притворяшки, почище хамелеонов!»

К слову сказать:

Подглядывать любят мужчины,

Что делают дамы в сортире.

А, что они могут там делать

Не польку же, блин, танцевать?

И это совсем не мужчины,

Что сопли во всю распустили

А если мужчины, то клизмы:

Им дамы не любят давать.

Мужик не глазами ласкает

Фемины прелестные груди

Он крепко её обнимает,

Конечно, а-ля натурель.

Ласкает, целует и гладит

(Ну кто же за это осудит)

И так ублажает красотку,

Что стонут кровать и постель