Loe raamatut: «Заговор против заговора: ГКЧП-3. Книга вторая»
© Александр Черенов, 2020
ISBN 978-5-0051-6671-5 (т. 2)
ISBN 978-5-0051-6622-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава восемнадцатая
– Роберт, как, там, у нас… в России?
Президент Соединённых Штатов нервно прикусил ноготь и пробежался по условным просторам Овального кабинета.
Старательно обходя двусмысленность фразы «у нас, в России», помощник президента и заместитель советника по национальной безопасности Роберт Гейтс уверенно двинул головой.
– Не извольте сомневаться, мистер президент. Все вопросы, связанные с Москвой, находятся под нашим полным контролем.
– Ельцин?
– Знает, что мы делаем на него ставку, и поэтому ведёт себя вполне адекватно.
– Горбачёв?
Гейтс усмехнулся.
– Думает, что может перехитрить самого дьявола. Но в целом и он не выходит за пределы отведённой ему роли.
– А этот…
Буш нетерпеливо защёлкал пальцами.
– ГКЧП?
– Да: ГКЧП. От него не может быть неожиданностей?
Даже не задумавшись, Гейтс отрицательно покачал головой.
– Исключено, сэр. Кандидатуры членов ГКЧП Горбачёв – через Яковлева – согласовывал с нами. Сами понимаете, что ни одной серьёзной кандидатуры мы туда пропустить не могли. Всё, что там находится – пустышки, не стоящие Вашего внимания, сэр.
Обычно не слишком глубокомысленный и не вдающийся в детали, на этот раз президент с сомнением покачал головой.
– ???? – честно удивился Гейтс.
– Слишком хорошо всё складывается, Роберт. Слишком хорошо для того, чтобы быть правдой…
– Сэр, но я уверяю Вас…
– Роберт, Америка всегда славилась не только решительностью, но и мозгами!
Буш выразительно окаменел лицом.
– Вы можете дать мне гарантию того, что события находятся под полным нашим контролем? Я подчёркиваю, Роберт: под полным?
Гейтс растерялся: он никак не ожидал от этого «техасского пастушка», обычно поверхностного и неглубокого даже в бытовых суждениях, такой «большевистской принципиальности».
– Сэр… мистер президент… я… мы досконально изучили расклад сил на политической карте России. Не ошибусь, если скажу: сегодня в России – две реальные силы: консерваторы и либералы. Консерваторы разобщены и не организованы, действуют, каждый сам по себе – а потому не представляют для нас никакой угрозы.
– А куда Вы относите ГКЧП?
Гейтс не задумался и на этот раз: талантом аналитика Господь его не обделил.
– «Путч» – так мы рекомендовали Ельцину и Горбачёву определить предстоящие события – это восстание фаворитов Горбачёва, наделённых условно большой властью, но оттеснённых от реальной политики. Это – восстание преданных людей, понявших, что хозяин завёл их в политический тупик.
– Вы хотите сказать, что это – не путч коммунистов?
Отчётливо слышное неудовольствие в голосе президента не смутило помощника и не поколебало его уверенности.
– Нет, сэр: это – не «путч коммунистов». Так называемая «трезвомыслящая часть» КПСС уже давно отошла от Горбачёва. Так, что предстоящие события – это… Если проводить градацию на европейский манер, сэр, в соответствии с политическими критериями, например, Бонна или Парижа, то это – восстание левых социалистов против правых социалистов и антикоммунистов. Так, что никакой это не путч коммунистов, сэр. Просто социалисты из ближайшего окружения Горбачёва поняли, наконец, что хозяин привёл их в антикоммунизм. Как тот Иван Сусанин.
– А это ещё – кто?
– Русский национальный герой, сэр. В начале семнадцатого века, зимой, вызвался показать дорогу польским интервентам – и завёл их в дикий лес, где все они и погибли.
Гейтс усмехнулся.
– Конечно, Горбачёв – «Иван Сусанин» весьма условный, сэр. Ведь тот крестьянин совершил подвиг – а Горбачёв обещал вывести страну на новый путь, а вместо этого подвёл её к краю гибели.
– То есть, сделал для нас доброе дело, – покривил щекой Буш.
– Не буду спорить, сэр, – так и делал Гейтс.
Буш уже вернулся к образу президента – и старательно наморщил лоб.
– Значит, это – не захват власти?
– Нет, сэр. Люди из ГКЧП не нуждаются в захвате власти: они и есть власть. Поэтому вся их деятельность – это плохо организованная… будем надеяться… попытка группы руководителей спасти гибнущий Союз. Это – попытка людей, которые верят в то, что их поддержит президент, что он отложит подписание проекта Союзного договора.
– Он так важен? – непритворно удивился Буш.
– Он означает юридическое оформление конца СССР, сэр, – почтительно склонил голову Гейтс.
На этот раз Буш отмолчался, и не меньше трёх минут, что было удивительно для этого импульсивного человека, молча бродил по просторам Овального кабинета. Рафинированный интеллигент Гейтс с удивлением наблюдал за тем, как лицо президента одолевали сомнения и «прочие» мысли. Наконец, в метре от помощника Буш решительно отвернул в сторону.
– На какой день назначено выступление ГКЧП, Роберт?
– На семнадцатое-восемнадцатое, сэр.
– Значит, вмешательство третьей стороны Вы полностью исключаете?
У Гейтса отвисла челюсть: такого «апперкота» от президента он не ожидал. По причине «нокдауна» не меньше минуты у него ушло на восстановление рабочих кондиций. И только «на заре» второй минуты он смог почти смущённо откашляться.
– Я не вполне уверен, сэр, что понимаю Вас…
– А чего тут понимать! – не отказал себе в удовольствии «побыть ковбоем» Буш. – Вы нарисовали схему, в которой задействованы только две силы. Я их вижу – и потому не боюсь их. Но у меня – такое чувство, что не только эти силы, но и мы с Вами, Роберт, находимся под колпаком у более могущественного господина… или товарища, если угодно…
Гейтс судорожно дёрнул кадыком – и постараться рассмеяться как можно беззаботней. Правда, беззаботность вышла слишком… беззаботной для того, чтобы поверить в её достоверность.
– Сэр, если Вы говорите о Господе Боге или Сатане, то я не стану возражать: все мы – под колпаком у одного из них.
Буш недовольно поморщился: шутка явно не пришлась ему по нраву.
– Роберт, я – серьёзно!.. У Вас нет такого ощущения? Вы досконально изучили расклад сил в России?
Настырность босса поколебала уверенность помощника: Гейтс почти растерялся.
– Сэр, мы скрупулёзно… мы изучили всех потенциальных комбатантов…
– Кого?!
– Виноват, сэр: всех вероятных участников событий… Ну, всех, кто может хоть как-то поучаствовать…
– А-а-а!.. И?
Гейтс отрицательно – но на этот раз далеко не так уверенно – помотал головой.
– Не нашли – или нет? – неожиданно тонко усмехнулся «пастушок» Буш.
Сквозь редеющие волосы на макушке Гейтса блеснули капельки пота. Очередной «удар под дых» вышел настолько «убойным», что и с ответом помощник задержался «сверх норматива». «И того, и другого» «в сумме набралось» столько, что Буш не смог не выразить удивления. Пусть одними лишь бровями – но не смог.
– Виноват, мистер президент! – встрепенулся Гейтс, и тут же «опустил очи долу». – Я не могу сказать «нет», сэр…
– Спасибо за честность, Роберт… Возможно, я не ошибся в Вас – и Вы в скором времени станете Директором ЦРУ. Ну, а если я ошибся – тогда…
Глядя на президента, Гейтс вздрогнул: ничто не выдавало сейчас в «стратегически задумавшемся» Буше техасского ковбоя…
… – Владимир Александрович? Ну, наконец-то!
Бакланов с видимым облегчением смахнул пот со лба.
– А мы тебя уже потеряли!.. Конечно, «обзвонились»!.. Докладываю: всё – как и ожидалось… Разумеется: ни «да», ни «нет»… Откуда звоню? Из машины – откуда ещё?.. Да, едем в Бельбек… Настроение?.. Ты ещё спрашиваешь?! Не знаю, как другие – а я буквально раздавлен! Какая он, всё-таки, сволочь! На кого молились?! Поневоле вспомнишь Шекспира: «И этот бог – какой ничтожный идол!»… Да, Владимир Александрович: именно поэтому я и звоню. Озадачивай своих! Подключай Язова – и начинаем работать по плану!.. Да, и вот, ещё: если ты поручишь мне лично арестовать Горбачёва – я сделаю это с огромным удовольствием!.. Ну, бывай!
Бакланов оглянулся на притихших компаньонов, и усмехнулся.
– Чего затихли, «орлы»? Или вы думали: он плюнет нам в лицо, мы утрёмся – и тем всё кончится? Нет, ребята: пора вылезать из окопов! Хватит уже нам быть «героями незримого фронта»!..
…Положив одну трубку, Крючков немедленно взялся за другую.
– Жижин? Егоров далеко от тебя?.. Нет?.. Тогда ноги в руки – и ко мне!
Через пять минут оба доверенных лица не слишком усердно тянулись во фрунт в кабинете Председателя КГБ. Но даже такое усердие Крючков пресёк на корню.
– Нечего тут демонстрировать устав! Садитесь!
Когда оба сели «в голове» длиннющего стола для заседаний, Владимир Александрович «возглавил процесс».
– Итак, мужики, наконец – как в той песне: «Дан приказ: тебе – на запад, ей – в другую сторону…»…
Жижин и Егоров взволнованно переглянулись.
– Да-да, – утвердительно смежил веки Крючков. – Операция «Заря» началась… Ну, то есть, решение о её начале принято. Ваша задача: в максимально сжатые сроки откорректировать все наработки по введению ЧП с учётом последних телодвижений сторон. Подключите Грачёва.
Во-первых, пусть он даст нам окончательную раскладку по силам и времени. А, во-вторых, мне важно знать его мнение о возможной реакции населения на объявление ЧП и ввод армии… Сроку вам…
Крючков наморщил лоб. Умные глаза его выглянули поверх золотой оправы.
– Часа хватит?
Егоров первым успел изумлённо отвесить челюсть – но Жижин ненамного отстал от него.
– Хорошо: два!
Императивный тон Председателя КГБ исключал возможность дискуссии – и «приглашённые товарищи» дружно, как ракета «с холодного старта», подросли над столом.
– Да-да: можете идти, – «без восклицательного знака» болезненно наморщил лоб Крючков, весь уже в мыслях и заботах о плановых делах, как всегда – на манер зимы в декабре – нагрянувших «внезапно». Но едва только исполнители растворились за дверью, рука Председателя КГБ «отклеилась» от подбородка – и медленно, словно нехотя, зависла над одним из телефонов прямой правительственной связи. Зависала она недолго: две-три секунды – и она уже снимала трубку аппарата белого цвета.
– Это – я… Нет, это – не телефонный разговор.
Услышав ответ «с того конца», Владимир Александрович медленно опустил трубку на рычаги – и задумался…
…Генерал армии Варенников положил на стол перед министром обороны тоненькую папку с выглядывающим из неё уголком бумаги.
– Здесь – то, о чём Вы просили, Дмитрий Тимофеевич: мой анализ ситуации.
Маршал Язов – в одной рубашке без галстука – болезненно поморщился, и прикрыл рукой воспалённые глаза.
– Всю ночь не спал: работал с документами, – словно извинился он за свой неуставной вид. – Да ты садись, Валентин Иванович: в ногах правды нет…
– Её нигде нет.
Не меняясь в лице, Варенников, обычно лёгкий и мобильный, тяжело опустился в кресло. Это было настолько показательно и необычно, что не могло ускользнуть даже от некондиционного взгляда Язова. Он вздохнул – и с пониманием скосил глаз на папку.
– Значит, ничем не обрадуешь?
– Обрадовал бы – да нечем, – так и не «размочил» лица Варенников.
– «Откуда дровишки?» – предпринял ещё одну неубедительную попытку Язов. Неубедительную хотя бы оттого, что уже одним тембром голоса, дрожащего и неуверенного, он и сам не сомневался в результате. И Варенников «не подвёл начальство».
– Лучше бы мне оказаться штабным лизоблюдом, Дмитрий Тимофеевич… Или неисправимым оптимистом типа страуса, зарывающего голову в песок… Увы, «дровишки» – не из «забытых газет времён Очакова и покоренья Крыма». Это – не плод «научных фантазий кабинетного червя». Мы с Агеевым…
– Из КГБ? – вздрогнул маршал.
– Так точно, Дмитрий Тимофеевич: с первым заместителем Председателя КГБ генерал-полковником Агеевым, Гением Евгеньевичем… Так, вот: мы с ним проверили каждый факт, каждую, хоть сколько-нибудь, достоверную информацию. Результат – неутешителен: выступление совершенно не подготовлено, и при этом каждый шаг ГКЧП тут же становится известен Ельцину и «демократам».
– С этого места – поподробнее, пожалуйста, – нахмурился Язов.
– Слушаюсь, товарищ министр.
– Оставь ты это! – в сердцах махнул рукой маршал. – Обидеть меня хочешь, что ли? Я с тобой – не как министр с подчинённым, а как один фронтовик – с другим фронтовиком.
– Тогда не обижайтесь на правду. Итак, первое, что бросается в глаза – отсутствие плана. ГКЧП принято решение об использование Вооружённых сил, но плана операции нет. Мы с Вами, Дмитрий Тимофеевич – люди военные, и понимаем, что план – это не общеполитическое решение, не декрет, а детально проработанная операция. Этого нет и, насколько я понимаю, не будет. Люди в ГКЧП, похоже, думают, что всё сделается само собой. Но так не бывает.
Варенников усмехнулся – впервые за встречу.
– Вы не поверите, Дмитрий Тимофеевич – но я присутствовал при докладе Золотова сначала командующему округом Калинину, затем – начальнику Генерального штаба Моисееву.
– Золотов… Золотов… – вопросительно наморщил лоб министр.
– Начальник штаба Московского округа, генерал-лейтенант… Комедия, Дмитрий Тимофеевич! Вернее, «всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно». Золотов доложил обоим начальникам о том, что получил приказ о вводе бронетехники в Москву, и…
– Приказ?! – встрепенулся Язов. – Какой приказ?! Кто отдал приказ?!
Варенников спокойно пожал плечами.
– Со слов Золотова, приказ ему передал Калинин, а тому – из Генштаба со ссылкой на решение ГКЧП… и Ваше распоряжение, Дмитрий Тимофеевич.
Язов «в очередь» покраснел и побледнел. В обоих случаях склеротические изменения на коже лица стали ещё более «наглядными».
– Я не отдавал ни такого приказа, ни такого распоряжения… Тут надо ещё разобраться… Тут…
Варенников не стал удивляться – тем более, вслух – тому, как внезапно смутился и замельтешил министр обороны. Валентин Иванович прожил долгую жизнь, и уже потому имел основания ничему не удивляться, хотя и не всегда у него это получалось. Но сейчас он не стал вдаваться в детали – хотя «детали» просматривалось вполне отчётливо.
– Разрешите продолжить, Дмитрий Тимофеевич?
– Да, конечно!
Язов словно обрадовался «спасительному кругу», который бросил ему своим предложением Варенников. Это укрепляло подозрения – но Валентин Иванович и виду не подал.
– Был приказ, Дмитрий Тимофеевич, не было приказа – а Золотов и Калинин готовятся к вводу. Но как готовятся?! Золотов – мне кажется, хороший мужик – позвонил в Генштаб и спросил: «С кем будем воевать?». Оттуда его переслали почему-то… к Грачёву, командующему ВДВ.
Явно не принимая очевидную нелепость ситуации, и, тем не менее, вынужденный констатировать факт, Варенников покачал головой.
– Какое отношение этот недалёкий десантник имеет к танкам?! И как он мог ответить Золотову: «С кем прикажут – с тем и будете!»?!
– Так прямо и сказал? – осторожно, с одним вопросительным знаком, изумился маршал.
– Так и сказал… Дмитрий Тимофеевич, у Вас есть оперативная карта Москвы?
От непритворного изумления Язов настежь распахнул глаза.
– Оперативная?!
– Вот и в округе – нет! – отвердел скулами Варенников. – Как же можно при таких обстоятельствах вводить танки в многомиллионный город?!
Язов метнулся глазами, и судорожно дёрнул кадыком – как передёрнул затвор.
– И что – Золотов?
– Сказал, что они с Калининым достали все, какие можно было, справочники Москвы, и стали думать, где и как разместить технику…
Варенников ещё более посерел лицом, замолчал – но ненадолго: министр явно не спешил «с ответной речью».
– В сопровождении Золотова я побывал в тех частях, которые наметил к работе ГКЧП…
– В качестве кого побывал? – с тревогой в глазах моментально вскинулся Язов. – От ГКЧП?
– От себя, – даже не усмехнулся Варенников. – Как Главнокомандующий сухопутными войсками, которому подчиняются все части округа, а не только будущие «комбатанты».
– И?
– Удручающее зрелище.
Варенников почти обречённо махнул рукой.
– Во-первых, ни о какой моральной готовности войск к целевой работе и речи нет. Даже от командиров рот и батальонов отделываются намёками и полунамёками. В дивизиях очень сильно разлагающее влияние «демократов».
– А боеспособность? – дрогнул голосом Язов. Одна эта дрожь уже говорила за ненужность вопроса – но Варенников ответил.
– Ниже нуля, Дмитрий Тимофеевич. В лучшем случае, они не станут стрелять вам в спину…
– А дивизия имени Дзержинского?
Варенников скептически дёрнул щекой.
– Во-первых – не наша епархия: МВД. Во-вторых – придворная дивизия: этим сказано, если не всё, то многое. В третьих, я видел Пуго и разговаривал с ним…
С сокрушённым лицом Валентин Иванович медленно поводил головой из стороны в сторону.
– Что? – дополнительно упал духом министр.
– Как сказал ещё Клемансо, «сражение не проиграно до тех пор, пока от него не отказался сам полководец»… А Пуго отказался ещё до боя. Хороший, в общем, мужик – но трясётся, как осиновый лист… «Меня втянули», «Я не знал», «Я не понимал»…
Варенников от злости – кончились терпение и бесстрастность – «условно сплюнул» на пол.
– Ну, и народ! Какую полезную – для себя – публику собрал в ГКЧП этот «лучший немец»! «Тряпка» – на «тряпке», и «тряпкой» погоняет!
«Убитый» безжалостными оценками, Язов даже не попытался возмутиться, хотя Варенников недвусмысленно и его отнёс к «тряпкам»: ведь он тоже был избранником Горбачёва. Но для того, чтобы возмутиться и «одёрнуть нарушителя», Язов должен был обладать характером… Варенникова. Увы, Дмитрий Тимофеевич обладал только своим характером: грубовато простодушным, нерешительным, более чиновничьим, нежели полководческим. Других характеров у него в запасе не было.
Дополнительно «нарушая устав», Главком ещё и некорректно уставился в министра. Содержимое взгляда оказалось «смертоносным»: коктейль из жалости, презрения и насмешки. Язов не успел сманеврировать – и был проткнут этим взглядом насквозь. Текст «нарушителя» оказался не менее острым:
– Как Вы могли подыгрывать этим болтунам, Дмитрий Тимофеевич?! Уж, коль скоро Вас включили в ГКЧП, надо было использовать шанс по максимуму! А именно: заткнуть рты пустобрёхам, подготовить реальный план действий, довести его до исполнителей, обеспечить жесткий контроль, а главное: не бояться! Ничего не бояться: ни слова, ни дела, ни ответственности! Вы должны действовать, а не ждать указаний от этого… «Михал Сергеича»! Неужели Вы не понимаете: не будет никаких указаний! Этот подлец всех вас «бросил под танк» – а сам отошёл в сторону! Конечно, вряд ли он окажется «главным радующимся»: лавры достанутся Ельцину, а этому типу всего лишь «отсыплют от щедрот». Но в его положении и это что-то! А вы… вы все… «пойдёте в расход»! С таким отношением к делу иного пути у вас нет: только – «в расход»!
Варенников посмотрел на вжавшегося в кресло здоровяка Язова – и обречённо махнул рукой, будто сам себе отвечал: «глас вопиющего в пустыне». Маршал долго молчал, не поднимая глаз на контрагента, хотя встреча им не грозила: Валентин Иванович ушёл в себя, почему в его глазах сейчас была только пустота. Наконец, Язов прошёл дрожащей рукой по вспотевшим редеющим волосам – и тяжело, словно штангист – рекордный вес, поднял глаза на Варенникова.
– Ну, спасибо тебе, Валентин Иванович: обрадовал…
– А я предупредил сразу, – не задержался Главком. – За бальзамом и елеем – это не ко мне, Дмитрий Тимофеевич…
– А напророчил-то!
Язов словно не услышал Варенникова.
– И ведь тоже скатился в политику…
– Могу вернуться в строй, – усмехнулся Варенников. – Вернуться?
Голос Валентина Ивановича прозвучал «многообещающе – и ничего хорошего» – но маршал только устало махнул рукой.
– Замахнулся – бей…
– Пойдём по вехам.
Варенников загнул один палец.
– Мы с Агеевым проверили все «течи» у нас и в КГБ… Ну, все, какие смогли найти…
– И?
– У нас «течёт» через Грачёва, Лебедя и связистов Генштаба генералов Лисовского и Зарембо. Первый информирует Ельцина о каждом шаге ГКЧП, двое последних обеспечивают связь Ельцина с войсками. Ничего удивительного: они с потрохами – люди Кобеца, которым сам с потрохами – человек Ельцина… Как и Грачёв, впрочем: три недели назад, когда Ельцин побывал «с визитом» в Тульской дивизии, Паша заверил Бориса Николаевича в своей безоговорочной преданности. Кстати, факт переговоров Грачёва с Ельциным зафиксирован людьми Агеева.
– КГБ следит за нами?!
На этот раз Язов не поскупился на знаки в голосе. Только напрасно он старался: не возымело.
– Не тем возмущаетесь! – отступил от устава Варенников. – Да и не за нами – а за ними! За ельцинистами! За «пятой колонной» в министерстве! Кстати, Вам интересно будет послушать запись: Паша открыл Борису Николаевичу не только свою душу, но и все доступные секреты МО и ГКЧП!
– А наши дивизии?! – не выдержал обилия негатива маршал.
Варенников усмехнулся.
– Наши ли? Не забывайте, Дмитрий Тимофеевич: Таманская дивизия, Кантемировская дивизия, Рязанская и Тульская дивизии ВДВ – придворные части…
– А эта… как её… «Альфа»?!
Варенников нахмурился – и, предваряя ответ, «задумчиво» потрепал мочку уха.
– «Альфа» – хорошие ребята, Дмитрий Тимофеевич… Это – настоящие профессионалы, верные присяге. Если они получат приказ – выполнят его… Вопрос – в том, кто отдаст им этот приказ?
– То есть, как это «кто»?! Я думаю…
Закончить возмущение маршалу не удалось: Варенников отработал на перехват.
– Вы лично отдадите приказ танкам стрелять по Белому дому, как «демократы» называют здание Дома Советов РСФСР?
Язов забегал глазами по сторонам, но « уже в дороге» был изловлен суровым взглядом Главкома, и принуждён к капитуляции: стыдливо опустил голову.
– Вот именно, – совсем не обрадовался победе Главком. – А Ваши коллеги по ГКЧП не дадут его, тем более: «те ещё», вояки…
Отставив – а больше растратив всё показное и напускное – Язов честно завибрировал конечностями и взглядом.
– Что же делать?!
– Отменить выступление.
– Отменить?!
Дмитрий Тимофеевич почти возмутился.
– Да как я…
– Посмотрите в глаза соратникам? – «наперерез» усмехнулся Варенников. – А как вы будете смотреть в глаза друг другу, когда вас «прислонят к одной стенке»?
Язов проглотил очередной комок в горле – и раздумал возмущаться.
– Вот именно…
Удовлетворившись понятливостью визави, Главком раздумал «лезть в бутылку», которая уже откровенно заждалась его. Но поступаться принципами он не стал. Как следствие, примирительных нот хватило лишь на одну фразу: уже следующая подавалась с избытком металла в голосе и «гранитом» во взгляде.
– Отменить выступление – и немедленно! То есть, отсрочить объявление ЧП хотя бы на три дня – а за это время подготовить план и назначить на его исполнение верных людей!
Услышав «приговор», министр дополнительно пропотел. Теперь капли пота совсем не куртуазно стекали по его лицу: маршалу было не до внешних приличий. Только в отличие от предыдущих упадков духа, на этот раз «забег глазами» Дмитрий Тимофеевич устраивать не стал: не меньше полуминуты его взгляд фиксировался в Н-ской точке, определить координаты которой не представлялось возможным. Наконец, еле слышный голос его прозвучал «из подполья».
– Но есть же Калинин и Самсонов… Их кандидатуры рассмотрены и утверждены…
Вновь не снисходя к начальству, Варенников покачал головой.
– Похоже, Вы меня слушали – но не слышали. Я ведь сказал: «верных людей», Дмитрий Тимофеевич!
– Не понял, – судорожно передёрнул кадыком Язов.
– Всё Вы поняли! – махнул рукой Варенников. – С Калининым и Самсоновым «демократы» уже ведут активную «разъяснительную работу». И я «почему-то» не сомневаюсь в том, что стороны «достигнут консенсуса», как любит говорить «дорогой Михал Сергеич».
– Но как они узнали?!
– Узнали что?
– Ну… что Калинин и Самсонов… ну, фигурируют в наших планах?
Некоторое время Варенников смотрел на министра взглядом, каким врачи закрытых психиатрических клиник смотрят на безнадёжных пациентов. И, только «дойдя» до маршала: тот смутился и покраснел – Валентин Иванович смог усмехнуться.
– Ну, Вы даёте, Дмитрий Тимофеевич! «Как узнали»! Чего тут узнавать: секрет Полишинеля! На кого опираются заговорщики всех стран? Конечно же, на придворные части. То есть, на части, которые расположены в столичных гарнизонах и округах. И «ежу понятно», что командующий, так или иначе, будет вовлечён в события!
– А почему ты их… ну…
Министр не нашёл нужных слов – и закончил фразу взглядом. Получилось неплохо: Варенников нахмурился – и вдруг неожиданно усмехнулся.
– Чему? – растерялся Язов, и даже нырнул взглядом в район гульфика: обычная реакция мужика.
– Да, вспомнил Шолохова, Дмитрий Тимофеевич. Вернее, одного из персонажей его романа «Они сражались за Родину», повара Лисиченко. «Нэ понадиявся я на тэбэ. Подумав, дрогнешь ты у важку хвылину». Перевод не требуется?
– С украинского – «или»? – слабо улыбнулся Язов.
– Рад, что мы поняли друг друга, – тоже слабо улыбнулся Варенников. – Хотя бы в этой части.
– Да, уж…
Маршал протяжно вздохнул – и опустил голову. Текст пошёл уже откуда-то снизу.
– Значит, ты находишь наше положение…
– Безнадёжным!
– И единственный выход: убедить ГКЧП отказаться от выступления?
– Да.
Язов уронил голову между колен, и молчал не меньше минуты. Наконец, он медленно, в три этапа, почти «фиксируясь на отсечках», вернул глаза на лицо Варенникова.
– Хорошо: я подумаю…
