Олег вернулся назад, сообщил Павлу о том, что увидел, и высказал своё компетентное мнение:
– Я думаю, не стоит нам ехать вперёд. Вдоль просёлка лежат сотни захватчиков, но нам неизвестно, сколько меж ними осталось живых? Наверняка, там найдётся фанатик, удивительно преданный бесноватому фюреру. Чего доброго, он будет в сознании и решит, убить меня и тебя.
Поэтому, нам нужно свернуть с дороги в правую сторону, удалиться в степь на один километр и обойти курган по дуге. Очень надеюсь на то, что, пока мы поедем по открытому месту, уцелевшие фрицы нас не увидят. Ну, а если всё же заметят, то не станут стрелять.
На таком расстоянии, трудно попасть в человека из обычной винтовки без снайперской оптики. Зато, может примчаться советская пуля, посланная красноармейцами, что сидят на вершине холма.
Объяснив ситуацию, Олег устроился сзади. Павел направил машину, куда приказал командир, и они покатили на юг. Бойцы проскочили метров семьсот – восемьсот, потом снова свернули и двинулись уже на восток.
Невысокий курган постепенно сдвигался назад. Он поднялся над степью всей своей массой и закрыл их от фрицев, лежащих с другой стороны от возвышенности. Теперь никто из фашистов не мог пальнуть в мотоцикл, даже если бы очень хотел это сделать.
Командир дал другую команду. Павел снова сменил курс экипажа, подъехал к древней могиле кочевников и увидел батарею из трёх минометов, установленную у самой вершины.
Короткие трубы орудий торчали к жаркому небу, но все лотки для снарядов лежали рядом пустыми. Похоже, бойцы расстреляли имевшийся боезапас, оставили военную технику и ушли к пехотинцам, чтобы вместе палить во врага.
Они приблизились метров на сто. На макушке кургана появились два солдата с винтовками и один с «ручником» Дегтярёва. Пехотинцы прицелились в подъезжающий к холму мотоцикл, и кто-то из троицы громко сказал:
– Стой! Кто идёт?
– Сержант Красной армии Олег Комаров и рядовой Павел Смолин, – доложил бывший командир отделения. – Кто спрашивает? – задал он ответный вопрос.
– Ефрейтор Михайлов, – ответил боец с «трёхлинейкой». – Оставьте оружие в мотоцикле, поднимитесь сюда и предъявите свои документы. – продолжил он говорить.
– Придётся нам уступить их настойчивой просьбе, иначе нас уложат на месте. – – усмехнулся сержант. Он снял автомат с натруженных плеч и аккуратно положил его на коляску. Потом, привычно одёрнул сбившуюся наверх гимнастёрку, поправил пилотку и пошёл к трём бойцам. Павел тоже разоружился и двинулся вслед за Олегом.
За многие тысячелетия, прошедшие после сооружения древней могилы, склоны насыпи сильно оплыли. Откосы давно потеряли свою крутизну, и подниматься по ним было несложно. Хотя и достаточно долго.
Слегка запыхавшись, Павел с Олегом забрались на вершину холма. Сержант расстегнул карман гимнастёрки, достал солдатскую книжку и протянул молодому ефрейтору, державшему винтовку под мышкой. Павел не стал чего-то выдумывать и молчком повторил все движения своего командира.
Пехотинец взял тонкие серые книжицы, быстро их пролистал и сверил наличие записей на пыльных страницах. Он больше года, служил ротным писарем, насмотрелся на подобные «корочки» и, с первого мига, уверился в том, что они не поддельные.
К его сожалению, в документы подобного рода не вклеивали фотографий владельцев. Так что, проверить, кому выдавали данную «ксиву», сейчас невозможно. Это удастся проделать только в тылу, да и то по линии НКВД.
«Может быть, это диверсанты фашистов? – размышлял усталый ефрейтор. – Надели советскую форму, которую сняли с пленных бойцов, и теперь морочат здесь голову? И стоит ослабить нам бдительность, как они достанут ножи и перережут нам горло».
Он вернул солдатские книжки и изучающим взглядом упёрся в военных. Они стояли поблизости в расслабленных позах. Выражение лиц говорило том, что оба очень сильно измучились. На коже лежал слой мелкой пыли, и торчала щетина, небритая несколько дней. Щёки ввалились, словно бойцы не ели несколько суток подряд или пришлось им, побегать от фрицев по полной программе.
Форма местами чуть порвана и грязная до такой сильной степени, что её уже не стоит стирать. Проще взять и отнести на помойку. Петлицы у них разного цвета. У сержанта малиновые, значит, он пехотинец. У рядового аспидно-чёрные, выходит – пушкарь.
Вряд ли бы диверсанты фашистов надели такое несусветное рубище. Да и пахнет от них только потом и порохом. Не то, что от фрицев, которых он успел повидать. Правда, они были все мёртвыми, но несло от них по-другому. Чем-то совсем непривычным, наверное, их необычной жратвой.
– Откуда у вас мотоцикл? – спросил ефрейтор у бойцов для порядка и услышал ответ, который предвидел.
– Из засады убили двух фашистских разведчиков, – сообщил усталый сержант. – Мы взяли их «BMW» и автоматы с подсумками. Всё остальное, чем набита коляска, собрали в пешем переходе отсюда. Там наши «тридцатьчетвёрки» разбили колонну немецких мотострелков. Похоже, что после сражения, фашисты рванули к востоку и здесь напоролись на вас.
Красноармеец пропустил мимо ушей замечанье Олега и спросил о другом:
– Почему вы не остались с танкистами?
– Их командир приказал нам, доставить начальству его донесение. – Олег вытащил из кармана цидулку, написанную молодым лейтенантом, и подал ефрейтору.
Тот взял сложенный вчетверо рапорт и понял, что лист был вырван из большого блокнота. Своей фактурой и цветом, бумага походила на ту, которую он часто видел в своей канцелярии. Она входила в набор принадлежностей, лежащих в советских офицерских планшетах.
Ефрейтор решил, что слова прибывшего к ним пехотинца, очень походят на правду, не стал читать донесение и вернул его незваному гостю. Красноармеец подумал о том, что им всё равно здесь каюк. Поэтому, если он и ошибся насчёт двух пришельцев, то смерть наступит чуть раньше, чем он ожидал. Так стоит ли сейчас волноваться по этому мелкому поводу?
Боец козырнул и начал доклад:
– Товарищ сержант… – Изложив подробности недавнего боя, он сообщил об огромных потерях, о том, что боеприпасы, вода и еда, подходят к концу, и тихо спросил: – Какие будут теперь приказания?
Олег глянул на запад. Там поднималось несколько крупных столбов серой пыли, неспешно клубящихся в утреннем воздухе. Их поведение говорило о том, что части врага продвигались в сторону Волги.
Даже если колонны захватчиков шли по разным дорогам, скоро кто-то из них, выйдет к кургану. Фашисты увидят убитых соратников, лежащих у подножия возвышенности, и захотят отомстить за гибель «камрадов».
Ведь, зачем оставлять в глубоком тылу подразделение врага? Пусть даже совсем небольшое. Ещё, чего доброго, ударят в спину тебе, в самый опасный момент. Лучше всего, уничтожить отряд, оседлавший дорогу, и спокойно идти себе дальше.
Сержант давно воевал и доподлинно знал, чем завершиться стычка с фашистами. Он протяжно вздохнул и произнёс:
– Судя по тому, что виднеется над горизонтом, через час или два, здесь будет противник. Отбиваться нам, в общем-то, нечем. Так что, долго мы тут не продержимся. Самое многое десять-пятнадцать минут, а потом всем кранты. Выходит, нужно покинуть позицию и шагать к Сталинграду.
Вопрос только в том, успеем ли мы дойти до своих или нас по дороге догонят фашисты? Здесь много раненых, а в мотоцикле может уехать только три человека. У меня приказ командира танкистов: – Доставить донесение в штаб.
Он кивнул на бойца, стоящего рядом, и сообщил:
– Павел, водитель машины. Выходит, что мы, сможем взять лишь одного. Всем остальным придётся идти пешим ходом.
Олег посмотрел на вытянувшиеся лица солдат. Он понял, какие мысли возникли у всех в головах, но не смог им в ответ, ничего предложить. Задержаться на этом кургане – это верная смерть.
Уехать – значит остаться в глазах всех бойцов, отъявленным трусом. Но с этим ничего не поделаешь. Нельзя отправлять уставшего Павла в путь одного. Ему нужно вести мотоцикл по грунтовке, и он не сможет, следить за степью вокруг. Поэтому, скоро нарвётся на фрицев.
Единственное, что сержант мог предпринять, – отдать пехотинцам все карабины врага и гранаты с патронами. Хоть какая-то помощь для них.
Путь к Сталинграду
– А Павел сможет вести грузовик? – спросил вдруг боец с пулемётом в руках.
– Конечно, – откликнулся парень и, непонятно зачем, уточнил: – У вас есть машина?
– Есть, – хмуро ответил ефрейтор. – Она стоит в длинной балке, чуть дальше к востоку. Мы привезли на ней пулемёты и миномёты с припасами. Хотели послать ещё за снарядами, но тут появился истребитель фашистов.
Лётчик заметил нашу стрелковую роту. Он прошёлся над нами на небольшой высоте, дал длинную очередь и убил шофёра и двух солдат, возившихся в кузове, Пули прошли сквозь тела пехотинцев и продырявили бензобак с радиатором.
Мотор вроде цел, но вода вместе с паром ушла сквозь отверстия, а что там с бензином, сказать не могу. Только потом, в кабине сильно воняло. Не зная, что делать с «полуторкой», мы на руках спустили машину в овраг. Закатили в кусты и укрыли зелёными ветками.
«Зачем оставлять нужную технику на виду у немецких пилотов? – сказал тогда наш лейтенант. – Вдруг здесь появится такой человек, что сможет её починить? Тогда, мы отправим раненых в тыл!»
Да только помощь, что обещал офицер, к нам не пришла. Потом, появились фашисты, а дальше вы уже знаете.
Ефрейтор взглянул на своих подчинённых, велел им вернуться на место и сказал Олегу и Павлу:
– Идёмте, я вас провожу. – красноармеец привычно закинул «винтарь» за плечо, шагнул к краю верхней площадки и стал осторожно спускаться с кургана. Вот только направился он не к мотоциклу, что находился внизу, а немного левее. Павел с Олегом и поспешили за ним.
Они добрались до подошвы холма, прошли на восток, метров сто пятьдесят или двести, и проводник устремился к большому оврагу, лежавшему слева. Павел направился следом, но вспомнил о том, что сзади находится много мёртвых фашистов, а среди них могут быть, и живые стрелки.
«Чего доброго, пальнут сдуру в затылок, и прощай белый свет», – мелькнуло в голове миномётчика. Он инстинктивно присел и оглянулся назад.
Краем глаза ефрейтор заметил, что парень задёргался. Он кивнул на курган и сказал, обращаясь к сержанту:
– Не волнуйтесь. Поле сражения лежит в неглубокой ложбинке. После чего, дорога слегка поднимается, а потом снова идёт под уклон. Поэтому, нас оттуда не видно. Особенно если лежишь на земле под присмотром наших ребят. Чуть шевельнёшься, тут тебе и конец.
Он замолчал и осторожно добавил: – Но так будет только до наступления вечера. Потом станет темно. Сигнальных ракет у нас всего несколько штук. Освещать поле боя всю ночь, мы точно не сможем. Фрицы спокойно выйдут из зоны обстрела, и что тогда они сделают, никому неизвестно.
Хорошо, если просто отступят на запад, а вдруг им захочется взять наш курган? А для этого будет достаточно одного отделения. Они поднимутся потихоньку к вершине и забросают окопы гранатами. Людей у нас очень мало. Все мы тут ляжем костьми, но позицию всё равно не удержим.
«Наверняка, всё так и случится», – нахмурился Павел, но ничего не сказал.
Вместе со всеми, парень протопал немного вперёд, пересек пыльный просёлок и оказался возле оврага. Когда-то давно, его северный берег подточило вешними водами, и произошёл крупный оползень. Земля обрушилась вниз, и появилось подобие длинного пологого пандуса.
Стоявшая на склоне, трава была сильно примята следами множества человеческих ног. Среди отпечатков сапог хорошо различались две колеи, проложенные автомобильными шинами.
Красноармейцы спустились на дно широкой промоины и оказались у купы какой-то колючей растительности. Ефрейтор уверенно двинулся к зарослям. Он взялся за толстые ветки, без всяких усилий поднял развесистый куст и, оттащив его в сторону, бросил на землю.
Павел глянул в распахнутый его взору просвет и увидел «полуторку», о которой говорили бойцы. На ней крепился лишь бортовой прочный кузов. Не было даже намёка на тент, но это нормально. В СССР закрытых платформ почти не водилось. В стране не хватало брезента.
Во всём остальном, грузовик выглядел вовсе не так, как всегда. Он мало походил на небольшие машины, на которых боец, учился ездить в Самаре. Крылья, закрывавшие рулевые колёса, не имели красивых плавных изгибов. Их грубо сварили из обычных плоских листов.
Сверху торчала только одна, левая фара. Вместо четырёх скатов на заднем мосту, стояло лишь два. Ни маленьких «дворников», что располагались на стёклах, ни зеркала заднего вида Павел не видел.
Над местами водителя и пассажира не было жёсткой металлической крыши, словно это не автомобиль сороковых годов двадцатого века, а самобеглая тачка, которую создали на заре технической эры. Павел видел похожих уродцев в кино, снятых о временах революции.
Обе дверцы отсутствовали, а вместо них, виднелись треугольные загородки, стоявшие над небольшими подножками. Узкий край дощатых щитов поднимался до середины спинки сидений, что не позволяло бы людям упасть на дорогу при крутом повороте.
Крыша и задняя стенка кабины тоже исчезли, а вместо них висели куски брезента, свёрнутые в тонкие трубочки. Короткие скатки крепились на верхней перекладине, на боковых стойках ветрового стекла и тонкой раме, стоящей за спиною шофёра. Скорее всего, куски прочной ткани должны играть роль защиты от атмосферных осадков.
Павел встал у машины и разглядел отпечатки ладоней на уродливых крыльях. Он невольно отметил, что краска, проступившая через слой серой пыли, совсем ещё свежая. Значит, грузовик подобной конструкции недавно сошёл с заводского конвейера. На нём стоял новый аккумулятор, и не придётся долго крутить «кривой железный стартёр».
Как ни коротка была его служба, автомобилю изрядно досталось. Очередь из пулемёта прошила «кабину» насквозь. Пули падали сверху, со стороны деревянного кузова, и летели к земле под углом к горизонту. Кусочки свинца разбили лобовое стекло, прошили капот над моторным отсеком, двинулись дальше и выскочили сквозь радиатор.
Парень прошёл мимо деревянной «баранки» и шагнул к колесу. Он привычным движением открыл два замысловатых запора, поднял и откинул наверх, складное звено защитного кожуха. Потом, он нагнулся немного вперёд и посмотрел внутрь отделения. Там прятался двигатель в сорок лошадок.
На первый взгляд, внутри был полный порядок. Блок из четырёх некрупных цилиндров, стоял на металлической раме, к которой крепились все части машины, и мало над ней возвышается.
Благодаря этому, пули прошли в верхней части почти пустого отсека и, к счастью бойцов, не задели мотора. В нос тут же ударил слабый запах бензина, но это нормально. От автомобиля всегда так воняет.
Миномётчик повернул голову вправо и посмотрел на переднюю стенку «кабины». На ней, прямо под лобовым плоским стёклом, находился топливный бак, вмещавший сорок литров горючего.
Он пригляделся и увидел две круглые дырки диаметром в «простой» карандаш. Два таких же отверстия он нашёл в радиаторе, расположенном между передними фарами.
Павел выпрямил спину, вернулся к месту водителя и замер на месте. Он как-то забыл, что в машине погибли шофёр и два пехотинца. Боец увидел сиденье и пол тесной кабины, обильно залитый кровью. Эта картина, почему-то застала парня врасплох.
Хотя, чего там было такого, чего он не видел за минувшие дни? К тому же, за прошедшее время, алая жидкость успешно свернулась, засохла до плотной тёмно-коричневой корочки и стала блестящей и гладкой на ощупь.
Отвратительный запах испарился вместе с пролитым бензином. Так чего теперь тут пугаться? Нужно только бросить поверху какую-то тряпку, чтобы не испачкать штаны. Иначе, придётся потом, их стирать.
Решив эту проблему, он посмотрел на приборную доску машины. Она находилась правее руля, крепилась на стенке бака для топлива, и в ней обнаружилось две дырки от пуль. Один свинцовый цилиндрик попал в круглый спидометр и превратил его в кучу блестящих обломков. Другой заряд задел край амперметра и вывел приборчик из строя. Зато замок зажигания, расположенный слева, остался в полной сохранности.
Парень взял сиденье водителя и откинул его к задней части кабины. Открылся ящик для инструмента, стоящий внизу. Сверху лежала мягкая тряпка, которой погибший водитель иногда, вытирал стёкла машины. Она оказалось не грязней пыльных галифе миномётчика, и вполне бы пошла на подстилку.
Боец взял отвёртку с жалом подходящих размеров, открутил четыре крупных винта и снял разбитую вдребезги панель управления. Под ней обнаружились дырки от двух попаданий.
Взглянув на отверстия в баке, парень невольно подумал: «Если бы пули не пронзили сначала людей, то остались бы очень горячими и топливо обязательно вспыхнуло. А так они слегка охладились человеческой кровью…»
Он оборвал свои глупые мысли и тотчас добавил: «К счастью, пули оказались обычными, а не зажигательными и не осветительным трассером. Медное покрытие снарядов не выбило искру из жести. Бензин не взорвался, и машина осталась цела».
Всё остальное было достаточно просто. Парень взял острый нож, найденный в месте разгрома фашистской колонны, и срезал с куста несколько веток толщиною в мизинец. Он очистил отростки от тонкой зелёной коры и выстругал заострённые деревянные колышки длиной в пять сантиметров.
Вернувшись к «кабине», он вколотил свои заготовки во все четыре отверстия в баке, как во входные, так и в те, через которые кусочки свинца устремились наружу. Боец убедился, что все кляпы сидят достаточно плотно, и перешёл к радиатору.
Он вбил в круглые дырки четыре затычки, а чтобы их не вышибло паром от нагретой мотором воды, решил закрепить всё покрепче. В ящике с инструментом, парень нашёл тонкую медную проволоку, обвязал ею концы каждой пробки и прикрутил к металлическим рёбрам теплообменника.
Закончив с мелким ремонтом, Павел поставил сиденье «кабины» в рабочее положение и накрыл его найденной тряпкой. Он сел на место водителя, с шумом втянул в себя воздух и, напрягшись в ожидании краха надежд, повернул ключ зажигания. Солдат не знал, что ему делать, если «газон» не станет работать? Он всей душой надеялся, что мотор сейчас заведётся.
Парень нажал ногой на стартёр и с облегчением услышал, как громко взревел сорокасильный карбюраторный двигатель. Не снижая холостых оборотов, парень выскочил из «кабины», опустил крылья кожуха и закрыл их на защёлки.
«Всё же, полученные в Самаре уроки, дали мне очень много», – с благодарностью подумал боец об инструкторе по вождению автомобилей, который учил его обращаться с машиной.
Павел вернулся в кабину и вывел экипаж из кустарника. Он вспомнил о том, что у «полуторки» нет бензонасоса, а топливо подаётся в мотор самотёком. Вследствие этого, при подъёме на горку, горючее не течёт туда, куда нужно. Двигатель глохнет, и грузовик катиться вспять.
Чтобы этого не случилось, солдат развернулся на свободной площадке, лежавшей на дне большой балки, и, медленно двигаясь задом, направился вверх по откосу. Выбравшись на ровное место, парень увидел сержанта с ефрейтором.
Поняв, что «полуторка» в полном порядке, они ещё раньше поднялись из длинной промоины и теперь наблюдали за Павлом. Заодно, они обсуждали, как лучше всего, провести эвакуацию роты.
Красноармеец помахал командирам рукой, остановил медленно едущий автомобиль и заглушил двигатель, работавший на тихом ходу. Он потянул на себя рычаг тормоза, выскочил из «кабины» и побежал к «BMW».
Пока он добирался до мотоцикла, пока на нём возвращался назад, с кургана начали медленно спускаться солдаты. Те из бойцов, кто мог стрелять во врага, приблизились к перелому рельефа, что закрывал машину от фрицев, лежавших возле холма. Они установили на земле «ручники», устроились рядом и приготовились держать оборону.
Те раненные красноармейцы, кто был в состоянии держать какой-либо груз, несли его на себе. Кроме шинелей и «сидоров», кто-то тащил винтовки ослабевших товарищей, кто-то коробки с патронами, кто-то дегтярёвские «ДП-27».
Четыре самых крепких бойца остались на вершине холма и, время от времени, стреляли в фашистов из своих «трёхлинеек». Палили они, в общем-то зря, а делали это лишь для острастки. Никто не хотел, чтобы уцелевшие фрицы могли поднять голову и увидеть, как пехотинцы покидали позиции.
.
Тем временем, Павел взял резиновый шланг, опустошил бак мотоцикла и слил горючее в большую канистру, которую он подобрал в месте разгрома фашистской колонны. К ней парень прибавил те ёмкости, что висели на бортах у коляски и отнёс всё к автомобилю.
Он открыл блестящую крышку, стоящую на верхнем крае капота у лобового стекла, открыл горловину и заполнил пустой заправочный бак. Набралось почти тридцать литров. Его должно было хватить приблизительно на сто пятьдесят километров пути.
Парень принёс жестянку с белым крестом и надписью «Wasser» и налил в радиатор воды до самого верха. Боец убедился, что забитые им, деревянные пробки держат надёжно и нигде ничего не течёт. Он облегчённо вздохнул и занялся другими делами.
Придерживая «BMW» ручкой тормоза, стоящей на правой половине руля, Павел повёл мотоцикл вперёд. Упираясь ногами в пологий продолжительный склон, он аккуратно скатил «трёхколёсного друга» в неглубокую балку, загнал в кусты, где раньше стояла «полуторка», и закидал зелёными ветками широкий проход.
Потом отступил на десяток шагов, глянул со стороны и увидел, что маскировка отлично работает. К сожалению, так будет лишь до тех самых пор, пока не придут холода. Тогда, кусты сбросят густую листву, станут сильно просвечивать, и мотоцикл будет виден с дороги.
«Хотя, чего о нём думать теперь? – оборвал себя Павел. – Ещё неизвестно, удастся ли нам уцелеть в ближайшие дни?» Он вылез из балки на пыльный просёлок и усталым движением руки вытер лоб, взмокший от сильной жары. Боец подошёл к пустому автомобилю и стал кантовать тяжёлые вещи, отобранные для перевозки пехотой.
Олег, ефрейтор и пара бойцов, что получили самые лёгкие раны, работали в качестве грузчиков. Первым делом, они доставили вниз старшину с лейтенантом, всё ещё не пришедших в сознание. Их подняли в кузов «полуторки», устроили на шинелях возле кабины и вновь поплелись на вершину холма.
Добравшись до позиции артиллеристов, они принялись разбирать миномёты, таскать их к машине и укладывать на грузовую платформу. По окончании транспортировки орудий, настала очередь двух тяжёлых «максимов». Их тоже разъяли на отдельные части: ствол, щиток и стальную станину. Каждый взял, сколько мог унести, и по очереди, спустились к подножию кургана.
Всё это сделали скрытно, чтобы недобитые фрицы, лежавшие на пыльной земле, не заметили эвакуации советских бойцов. Не то фашисты поднимутся на ноги и рванутся в атаку. А сколько их там уцелело, никто толком не знал. Наверняка, значительно больше, чем советских солдат.
Ближе к полудню, погрузка имущества разгромленной роты благополучно закончилась. Сержант в последний раз поднялся на холм и подошёл к каждому из четвёрки бойцов. Он нагнулся к самому уху стрелков и сказал всем по очереди два важных слова: «Осторожно отходим».
Сидевшие на вершине, солдаты пальнули в фашистов ещё несколько раз и незаметно ушли из полузасыпанного грунтом окопа. Пригибаясь к земле, они перевалились через макушку кургана и стремглав побежали к машине, стоявшей внизу.
Трое красноармейцев, что охраняли дорогу, так же скрытно покинули пост, откуда следили за немцами. Они быстро добрались до готовой к отъезду «полуторки». Без видимой со стороны, суеты солдаты забрались в маленький кузов, набитый людьми и ротным имуществом. Ефрейтор проверил, все ли на месте, и сообщил командиру: – Готовы к движению.
Сержант встал на подножку машины и глянул наверх, всё ли опустились на корточки, чтобы не вывалиться во время езды. Олег убедился, что все уселись на пол деревянного кузова и влез в небольшую «кабину». Не обращая внимания на залитое кровью сиденье, он плюхнулся рядом с водителем и сказал те же слова, что произнёс позавчера:
– Поехали Павел! Полный вперёд!
Парень завёл мощный мотор, медленно тронулся с места и, объезжая огромные рытвины, направил грузовик к Сталинграду.
Почти шесть часов, они двигались по пустынной степи, кружили вместе с глубокими балками, но не увидели рядом ни машин или пехоты. Горизонт оказался девственно пуст, а на небе не было ни единого облачка. Лишь иногда, в голубой вышине мелькали редкие самолёты противника.
Скорее всего, автомобиль оказался между передовыми отрядами фрицев и теми частями, что шли во втором эшелоне наступающей армии Гитлера. Такое случается если ты, вдруг попадёшь, в так называемый, «глаз урагана». Вокруг бушует всё сокрушающий ветер, а внутри этой бури, стоит тишина и светит яркое солнце.
Чем ближе «полуторка» подъезжала к великой русской реке, тем чаще мелькали фюзеляжи с крестами на крыльях и хвостовом оперении. Аэропланов с красными звёздами в воздухе, боец не заметил. Куда они все подевались, парень не знал. То ли, их всех посбивали фашисты, то ли, все наши «соколы» доблестно бились на других направлениях. Например, защищали Москву.
Юркие «мессершмитты» и «фокке-вульфы» шли парами один за другим, как нитка с иголочкой. «Лаптёжники» и более крупные бомбардировщики летели на восток эскадрильями, а то и большими эскадрами в несколько десятков машин.
Никто из пилотов не обращал никакого внимания на грузовик, что быстро ехал по пустынной степи. Видно, у фрицев имелись другие задачи. Более важные, чем нападение на столь мелкую цель.
Встречного движения в небе, Павел почему-то не видел. Скорее всего, «отработав» по красноармейским позициям, авиация немцев возвращалась на базы другим, более длинным путём. Так они не мешали «камрадам», тяжело нагруженным бомбами.
Через какое-то время, на востоке возникло протяжённое облачко пыли. Оно двигалось в том направлении, что и «полуторка» с остатками роты советских стрелков. Опасаясь, наткнуться на фрицев, Павел притормозил. Дальше он ехал с той скоростью, как и чьи-то машины, которые шли впереди.
День стал неспешно клониться к раннему вечеру. Идущая к Волге колонна вдруг притормозила, прошла небольшую дистанцию черепашьим шажком, а затем застыла на месте.
К этому времени, грузовик оказался на очередном невысоком пригорке. Павел остановил грузовик, глянул вперёд и увидел огромную плоскость степи, плавно уходящую вниз. Уклон был совсем небольшим, но он открывал взору бойца пространство на многие километры вперёд.
Стёкол в кабине давно не имелось, и Олег не стал вылезать на подножку или вставать на угол деревянного кузова, как это делал уже множество раз. Не поднимаясь с сиденья, он поднёс бинокль к лицу и бросил взгляд на восток. Какое-то время, сержант напряжённо молчал. Потом, протянул Павлу разбитый прибор и тихо сказал:
– Не могу разобрать. Посмотри, что там такое?
Парень прижал целый тубус к правому глазу, подрегулировал уцелевшую оптику и напряг своё зрение настолько, насколько это возможно. С ощутимым трудом, он рассмотрел тонкую полоску реки, узенький мост, ведущий на противоположную сторону, и стоящую колонну машин, перед ним.
Чьи там грузовики, наши или немецкие, Павел понять не сумел. Он разглядел две полоски окопов, вырытых у переправы, и сразу же понял, почему там возник крупный затор. Простая проверка проездных документов. Вот тут возникает, всё тот же вопрос: чей это пост? Советский или чужой?
Если там фрицы, то нужно сворачивать в степь, уходить от моста и искать брод для «полуторки». А удастся его, где-то найти, ещё неизвестно. К тому же и там может стоять застава противника. И что прикажете делать с ранеными красноармейцами, что находятся в кузове? Бросить на произвол жестокой судьбы, а самим идти дальше пешком?
Над головой вдруг послышался шум авиационных моторов. Павел поднял глаза и увидел четыре тройки «лаптёжников», что направлялись прямиком к переправе. Самолёты подлетели к реке, раскрутили над ней свою «карусель» и начали, один за другим, пикировать вниз.
Включив сирену, установленную на фюзеляже, они спускались до высоты в сотню метров, били из бортовых пулемётов и бросали тяжёлые бомбы. Несмотря на большую дистанцию, до ушей долетел мощный грохот. В небо поднялись большие султаны гари и пыли.
С земли тут же ударило три пулемёта, и послышался треск винтовочных выстрелов. Громко бухнула одинокая зенитная пушка. Потом ещё раз и ещё. В воздухе вспухли облачка разрывов снарядов. В разные стороны брызнули сотни осколков.
Один самолёт тотчас задымил, вышел из «карусели» и сбросил боезапас, не глядя, где находится цель. Он освободился от смертоносного груза и, оставляя чёрный шлейф за собой, потянул куда-то на запад. Следом из боя, вышел другой «пикировщик», за ним сразу третий.
К сожалению Павла, никто, из них не рухнул на землю и не превратился в кучу горящего хлама. По крайней мере, так было до тех пор, пока все три стервятника не скрылись из видимости.
Остальные пилоты не обратили внимания на спешный уход трёх «камрадов». Они продолжали бить в переправу, пока не закончился боезапас. Лишь расстреляв все патроны и сбросив все бомбы, летуны прекратили крутить «карусель». Самолёты построились в походный порядок и чётким строем, как на параде, устремились на запад, к своим временным базам.
В этот раз, они не добились поставленной цели. Сброшенные сверху снаряды не попали на мост, и настил уцелел. Зато, десятки машин, что находились возле реки, сильно пострадали от взрывов.
Многие из них загорелись, а это большая удача. Каждый пилот записал на свой счёт две-три единицы уничтоженной вражеской техники. Теперь они с улыбкой считали, сколько начальство заплатит за такую «работу». Лишние деньги всегда пригодятся.
«Раз немцы напали на ту переправу, значит, там расположены наши войска и отбивают атаки фашистов. Они даже смогли повредить три самолёта». – сказал себе Павел и отдал бинокль Олегу. Он завёл двигатель и тронул «полуторку» с места.
Сержант думал так же, как водитель машины. Он ничего не сказал, повесил прибор на крепкую шею, но не прекратил волноваться по данному поводу. Мало ли что, бывает на фронте? Иногда происходят ошибки. Одни рода войск передают неверные данные в другие штабы, и тогда, свои бьют по своим. Как говорят англичане, «дружественный огонь».
Здесь могла бы случиться точно такая картина. Подъедешь поближе, а там стоят холёные фрицы, и что тогда прикажете делать? Пока будешь разворачивать «тачку», тебя быстро пристрелят несколько раз.
То, что окопы отрыты на западной стороне от реки, тоже мало что значит. Вдруг они здесь остались от наших заслонов? Ну, а немцы не стали копать другие траншеи. Зачем возиться в земле, когда их войска, по словам лейтенанта-танкиста, уже подошли к Сталинграду.