Перевод в обычную часть
Весна незаметно закончилась. Наступило знойное, крымское лето. Неожиданно для курсантов спецшколы, инструкторы-пластуны исчезли неизвестно куда. На этом тяжёлые, но, чрезвычайно полезные для военных людей, занятия внезапно закончились.
Ничего не объясняя курсантам, их сплочённую группу погрузили в закрытые автомобили. Вывезли за ворота неприметного учебного лагеря и доставили на полевой аэродром. Он находился недалёко от села Перекоп.
Здесь ошеломлённых «студентов» сразу поставили на довольствие воинской части и показали казарму, где они будут жить. К своему огорченью, ребята узнали, что теперь они, всего лишь пехота, и начнут сторожить чрезвычайно серьёзный объект.
С этого началась для Григория служба в обычных войсках. Бывшим курсантам выдали простые винтовки, разработанные русским конструктором Мосиным ещё в 1891 году. Их раскидали по разным отделеньям и взводам и стали гонять в охранение в сопровождении местных солдат.
В физическом плане природа была благосклонна к Григорию. Она наградила солдата честным, открытым лицом, добродушной улыбкой, приятным убедительным голосом и простой манерой общения.
Всё это весьма привлекало людей, находившихся рядом. Через пару секунд они ощущали к нему большую приязнь. После чего, проникались особым доверием и часто делились с Григорием подробностями своей биографии.
Причём, сообщали такие секретные факты, о которых ни за чтобы, не сказали другим. Только поэтому, один из напарников вдруг поведал солдату о своей прежней службе.
Дмитрий вдруг заявил, что некоторое время назад, он обитал в нашей столице, в далёкой, златоглавой Москве. Причём не в какой-то обычной пехоте, как в настоящие дни, а в особых войсках НКВД. Работал, так сказать, в спецохране Кремля, под руководством генерал-лейтенанта госбезопасности Власика, Николая Сидоровича.
– Это, если кто-то не знает, то он служил начальником личной охраны Иосифа Виссарионовича Сталина, генерального секретаря ВКП(б). – добавил напарник едва слышным шёпотом.
– С самим великим вождём я, конечно, никогда не общался. Понятно, что чином не вышел. Правда, видел его достаточно часто. А вот любимого сына генсека – Василия, мне охранять довелось.
Напарник немного повысил сильно пониженный голос и продолжил весьма необычный рассказ: – Выпустили нашего Васю из Качинской авиашколы 25 марта 1940-го. Летал он в то время на истребителе «И–15», самом замечательном боевом самолете, что тогда был разработан в СССР. Сейчас может, и лучше что-то создали конструкторы, но на нашем аэродроме таких пока не было.
Так вот, учился, как все говорили, Вася довольно неважно, но любым аппаратом владел просто отлично. Не хуже чем Валерий Павлович Чкалов. Вот только, уж очень отец за него опасался и сильно берёг от различных невзгод. Не отпускал от себя ни на шаг. Не разрешал рисковать понапрасну.
Поэтому и не стал Вася таким знаменитым пилотом, как Водопьянов или, кто там ещё, из наших прославленных сталинских соколов? Громов, Байдуков, Беляков, Леваневский и прочие.
После окончанья училища, Вася осел недалеко от Кремля. Служил он на должности младшего лётчика 16-го полка, стоявшего в селении Люберцы, недалеко Москвы. Именно там мы и охраняли сына генсека.
В задачу нашего взвода входило «держать внешний периметр». Мы находились на расстоянии в двадцать, самое многое, тридцать пять метров от ведомого нами «объекта». То есть, всегда составляли дальний круг его личной охраны.
В среднем круге – в пяти, десяти метрах от Васи, «работали» уже совершенно другие, специально обученные спецслужбами люди. Профессиональные охранники, «волкодавы», как их там у нас называли.
В ближний круг охраны «объекта» входили только личные телохранители. Они постоянно были с ним рядом, и ночью и днём. Ох, и тяжёло же им всем приходилось.
Уж очень наш Вася был компанейский мужик. Как говориться, человек невероятно широкой души. Возле него постоянно кто-то крутился. Десятки друзей, подруг и каких-то знакомых, а так же и офицеры его эскадрильи.
Если «приятелей» было два человека, то рядом стоял один из охранников. Если «знакомцев» становилось три или, скажем, четыре, подключался второй, который до этого времени держался в районе среднего круга.
Ну, а коли, «гостей» оказывалось пять или больше, тут уж все бодигарды начинали «работать». А их у него имелось целых шесть человек. Соответственно и все остальные подтягивались. Вдруг начнётся какая-то драка или, что хуже того, всеобщая свалка? В такой суматохе могли незаметно убить всеми любимого Васю.
Несмотря на большое родство, и особый статус «объекта», люди его весьма уважали. Так что, у всей аэродромной охраны и прочей обслуги о Васе сложилось чрезвычайно приятное мнение.
Простой и, нужно сказать, совершенно открытый мужчина. К тому же, прямой, честный солдат, который сроду не прятался за спины других. Причём, ты учти, так думали все, кто с ним хоть немного общался.
Как у прочих людей, были у него и слабые стороны. К тому же, довольно существенные. Почти каждый день, Вася со всей своей многолюдной компанией садился в шикарные автомашины и мчался с аэродрома в Москву.
Уж очень он любил покутить в дорогих ресторанах. Что там было и как, мы, к сожалению, конечно, не знали. Во время этих отлучек нас на охрану не брали. Всех оставляли на месте. В городе важный «объект» охраняли уже особисты в неприметной штатской одежде.
Дмитрий с огорченьем вздохнул и продолжил: – До чего же мне было там хорошо. На аэродроме мы жили отдельно от всей прочей охраны и, тем более, от авиационной обслуги. Питались, дай Бог каждому штатскому в нашей несчастной стране.
Там же, на месте, с нами работали инструкторы НКВД. В часы, свободные от сопровожденья «объекта», мы занимались по полной программе. Тренировались, как телохранители для важных, ответственных лиц.
Предполагалось, что с течением времени, мы войдём в средний круг охраны Василия. Ну, а там уж, как кому карта покажет… – на этом, Дмитрий закончил странный рассказ, и надолго умолк. Потом, заговорил о чём-то другом и больше той темы никогда не касался.
У Григория тут же возникла огромная масса вопросов. Каким таинственным образом бывшего НКВДешника занесло из Москвы в тёплый Крым? Как он попал в простую армейскую часть? Об этом парень не мог догадаться. Насколько он знал по личному опыту, такого случиться никак не могло.
«Зеки», с которыми парень общался в Асбесте, говорили совершенно другое. Обычно, проштрафившихся где-то «чекистов», просто расстреливали в своей же тюрьме. Никто не хотел, чтобы эти «расстриги» болтали на зонах о секретах спецслужбы.
Хотя, кто его знает? В нашей стране происходит всё, что угодно! Хоть на себя посмотри. Ведь каким-то неведомым чудом, сам он попал в элитную часть РККА. И это при том, что он сын «кулака» и, плюс ко всему, племянник «фашистской шпионки, изобличённой компетентными органами».
А вот, поди ж ты, всё так повернулось, что он оказался в Крыму, в школе армейской разведки. Как жаль, что по непонятной причине, всё там так быстро закончилось. Завершить своё обучение парень не смог.
Грамота от ВМФ
Военный аэродром, и его большая охрана территориально входили в состав Черноморского Флота. То есть, они подчинялись всем указаниям боевых адмиралов, независимо от того, чего это касалось? Будь, то войсковые, или ещё какие дела.
В это погожее, летнее время, мореманы, по давней традиции, проводили соревнования в гребле и по плаванию на открытой воде. Лётчики получили приказ по данному поводу. «Красные соколы» взяли под козырёк и отправили десяток солдат в Севастополь.
Командир не стал отвлекать от несения службы всё знающих, надёжных бойцов. Вместо этого, он составил команду из бывших «студентов» армейской спецшколы разведки. Не мудрствуя по данному поводу, он отобрал тех курсантов, кто заявил, что умеет грести. Посадил их в полуторку с брезентовым верхом и отправил по нужному адресу.
Там солдат разместили в казарме, стоящей в военном порту, и рассказали о том, что им предстоит впереди. После недели напряжённых занятий, их скромная шлюпка, вышла на старт.
Неожиданно для всех окружающих, Григорий и его сотоварищи, показали потрясший всех результат. Благодаря замечательно физподготовке, курсанты смогли компенсировать недостатки плохой техники гребли. За счёт недюжинной силы, они обогнали все экипажи со многих морских кораблей.
К удивлению все окружающих, их шестивёсельный «ЯЛ» занял первое место. Простые солдаты стали вдруг чемпионами на дистанции в один километр. За столь большую побёду, команде вручили почётную грамоту. В ней их воинской части выражалась благодарность командования. Чуть позже, намечались соревнования флота по плаванию по открытому морю.
С семилетнего возраста, Григорий добывал себе пропитание в речке, что протекала недалеко от деревни. Потом он переехал в Самару, и всё тёплое время, барахтался в Волге с другими мальчишками. Так что, во влажной среде, парень себя ощущал, словно рыба в воде.
Парень решил, что вполне подготовлен и может участвовать в подобной борьбе. О чём и доложил своему командиру. Потом, он с ужасом понял, что поступил весьма опрометчиво. Выяснилось, что расстояния оказались совершенно невероятной длинны – от пятнадцати до тридцати километров.
Так уж случилось, что парень сроду не плавал на такие большие дистанции. Раньше, когда он жил у дяди в Самаре, он лёгко перемахивал Волгу и тотчас, не давая себе отдохнуть, возвращался обратно.
В те времена, плотин на великой реке ещё не построили. «Рукотворных морей» не создали. Поэтому, ширина русла у города не превышала шестисот с чем-то метров. А это значительно меньше того то, что ему предстояло проплыть. Однако, отказаться ему было уже невозможно. Оставалось лишь снова отправляться на старт.
К сожалению парня, ни один офицер не спросил о подготовке Григория. Без тренировок группу пловцов посадили в маленький катер с дизельным двигателем. Отвезли на сто метров от берега и дали команду: – Пошёл!
Вместе со всеми, Григорий нырнул с невысокого борта. К своей искренней радости, он словно пробка вернулся назад, на поверхность волны. Оказалось, что солёное море держало его значительно лучше, чем родная пресная речка.
Парень слегка успокоился и облегчённо вздохнул: – «Выходит, мне не нужно стараться, чтобы держать себя на поверхности». – подумал он радостно: – «Так что, я устану значительно меньше, чем в Волге. Глядишь, мне повезёт, и я всё же смогу добраться до финиша».
Боец сразу понял, что не стоит ему вырываться вперёд. Нужно разделить свои силы на всю большую дистанцию: – «Главное сейчас не частить. Я должен держаться в общей группе пловцов. Там будет видно, чем всё закончиться?»
Он совсем успокоился и направился вслед за матросами, замечательно знавшими данный маршрут. Скоро, он совершенно подстроился под размеренный ритм, в котором плыли все остальные спортсмены. Парень втянулся в него, как в монотонную большую работу.
Их группа, никуда не спеша, продвигалась вдоль побережья Южного Крыма. Вот только Григорий ничего не видел вокруг. Он постоянно следил за мельканием рук моремана, к которому прицепился в кильватер.
Так он и плыл, постепенно утрачивая чувство расстоянья и времени. Все мысли куда-то бесследно исчезли. Осталась только одна, самая важная: – «Главное, не отстать от ведущего. Нужно держаться за ним».
Сколько шли состязания, Григорий потом не мог ничего сообщить. Он помнил только один прекрасный момент, когда его онемевшая, почему-то, ладонь наткнулась на бок флотской шлюпки.
Он с облегчением понял, что, наконец-то, добрался до финиша. Парень тотчас прекратил работать руками и двигать ногами. Он совершенно расслабился и замер, лёжа пластом на воде. Сил у него хватало только на то, чтобы чуть поднимать лицо над поверхностью моря и втягивать воздух в себя.
Матросы командирского «ЯЛа» перегнулись за борт. Подхватили парня подмышки и словно мешок втащили в лёгкое судно. Как тряпичную куклу его посадили на широкую гребную скамейку. Укрыли одеялом из байки и сунули в руки железную кружку со свежезаваренным чаем.
Лишь после этого, пловец неожиданно понял, что он чрезвычайно замёрз. Стараясь согреться, Григорий стал торопливо прихлёбывать крепкий, горячий напиток. Спустя пять минут, он вдруг осознал те слова, что ему сказали матросы. Оказалось, что он занял третье место в плавании на пятнадцать км.
За такой результат Григорий был отдельно отмечен высоким начальством. Так он получил ещё одну, в этот раз, уже персональную, почётную грамоту. Плыть на другие дистанции боец отказался. Он честно сказал, что не сможет пройти таких больших расстояний, и был с почётом отправлен в свою военную часть.
После триумфа солдата прошло всего несколько дней. Затем, всё вокруг враз изменилось. Счастливая мирная жизнь внезапно закончилась. Все планы и чаяния советских людей рассыпались в прах.
Разразилась Великая Отечественная Война против Германии и всех её сателлитов. А в их числе, в тот момент, состояли все страны «культурной» Европы. Затем, к проклятым фашистам подключились войска Японии и других ярых врагов СССР.
Часть II. Война
Рассказы, не вошедшие в книгу «Разведчик, штрафник, смертник»
Консервы
Григорий находился в плену с начала июля 1942-го. За три долгих года он побывал в разных местах фашистской Германии. Во всех лагерях парень встречался с бойцами, которые попадали туда значительно позже, чем он.
Совершенно естественно, что Григорий хотел услышать о том, что происходило на родине за прошедшее время. К сожалению парня, его друзья по несчастью, сами мало что знали.
Каждый видел только малую часть из всей обстановки на фронте. Мол, привезли меня из деревни в такое-то место. Дали «мосинку» в руки, показали, как из неё нужно стрелять, и бросили против отлично обученных фрицев.
Как говорила статистика, столкновенье с противником всегда вызывало большие потери в войсках. Оказавшись на передовой линии боя, солдат, в среднем, жил всего одну схватку.
Многие гибли в первой атаке на укрепленья фашистов. Кому-то удавалось сражаться целые сутки, а то и пару недель. Только очень везучие люди, вроде Григория, могли кое-что, потом рассказать.
Правда, говорить людям о том, как гибли товарищи рядом и, как ты убивал мерзких фрицев, никому не хотелось. Уж очень противно и страшно им было всё вспоминать: свист пуль, оглушительный грохот разрывов, а вокруг множество мёртвых, изувеченных тел друзей и врагов.
Краснофлотцев фашисты в плен почему-то не брали. Их убивали на месте. Пойманных красноармейцев кормили ужасающе плохо. Немецкие изверги так составляли рацион своих пленных, чтобы они, как можно скорее, умирали от истощения физических сил.
Миска похлёбки из брюквы на день, говорила сама за себя. К ней прилагался кусочек некоего подобия хлеба, похожего больше на глину. На столь «сытных» харчах, простой человек мог продержаться чуть более месяца.
Григорию весьма повезло. Он сразу попал в рабочий концлагерь. Там наших пленных бойцов сдавали внаём местным жителям в качестве тягловой силы. Иногда среди бюргеров попадались сердобольные люди. Они понемногу подкармливали своих батраков.
Постоянное ощущение голода накладывало свой отпечаток на все стороны жизни пленённых солдат. Все их разговоры быстро сводились к воспоминаниям о какой-то еде. Даже если это касалось того ужасного времени, когда они находились на фронте.
Пехотный полк, в котором служил Анатолий, медленно продвигался вперёд. Во время тяжёлых боёв, старшина отстал вместе с обозом и полевой кухней их многочисленной роты. Так что, его подопечным пришлось голодать двое суток подряд.
Сухари, лежавшие в вещмешках для подобного случая, давно уже кончились. Встречные городки и деревни были дотла сожжены проклятыми фрицами. Вместо жилья попадались кирпичные печи, одиноко стоящие на больших пепелищах.
Всюду торчали остовы разрушенных зданий. Но сколько бойцы не лазали по пыльным развалинам, они не смогли найти ни крошки съестного. Вокруг не виднелось ни единой души. Не у кого было спросить даже корочку хлеба. Так и шли себе дальше с пустыми желудками.
К полудню, рота дошла до середины чистого поля. Там обнаружился вражеский «Опель», съехавший в неглубокий кювет. Мелкий снаряд влетел немецкой машине под низ радиатора.
Слабенький взрыв разворотил моторный отсек и кабину, но задняя часть осталась в полной сохранности. Даже старый брезентовый тент, как прежде висел на металлических дугах. Его лишь слегка посекло десятком осколков.
Лейтенант подозвал Анатолия и велел обыскать грузовик. Боец осмотрел задний борт. Убедился, что от него не тянется проволока к натяжному взрывателю. Напряжённо вздохнул и аккуратно подвинул полог в сторонку. На его счастье, ничего не случилось.
Приподнявшись на цыпочки, разведчик взглянул в кузов машины. Там он увидел деревянные ящики с непонятными надписями. Поблизости не было опасных предметов, приведённых в боевую готовность.
Анатолий слегка успокоился и продолжил осматривать нежданный трофей. Он осторожно открыл замки по бокам. Откинул задний борт деревянного кузова и аккуратно поднялся наверх.
Смирив своё любопытство, другие солдаты стояли чуть вдалеке от брошенного автомобиля. Все думали приблизительно так: – «Кто его знает, что там придумали фрицы? Одна часть машины не заминирована, но тронешь что-то другое, раздастся оглушительный взрыв. Тогда убьёт всё живое вокруг».
Как назло, во всей третьей роте не осталось сапёров. Поэтому, пришлось действовать старым дедовским способом. Двое крепких ребят, связали два десятка ремней, снятых с голодных друзей.
Один конец прикрепили к ближайшему ящику. Отошли на длину всей «верёвки». Залегли в неглубокой канаве и мощным рывком стащили контейнер на землю. К счастью, ничего не случилось.
Убедившись, что всё по-прежнему тихо. Они подтащили добычу к себе, и сапёрной лопаткой поддели тонкие доски. Послышался скрип вытаскиваемых длинных гвоздей. Следом раздались громкие крики: – Консервы!
Дальше дело пошло веселей. Тем же макаром быстро «разгрузили» машину. Снятые с кузова, ящики поодиночке отнесли в разные стороны метров на тридцать и с большою опаскою вскрыли. Везде нашлись только банки, украшенные заковыристой надписью неизвестно на каком языке.
Среди них, не было видно ни свастики, ни фашистских орлов, ни угловатых готических букв. То что, слова не немецкие, все поняли сразу. Вот только, какая там речь и о чём говорилось, никто, конечно, не знал. Молодой лейтенант, долго разглядывал текст. К своему сожалению, он так ничего и не понял и не смог сообщить что-то дельное.
По команде начальства, добычу тотчас разделили между всеми солдатами. Каждому воину досталось по две упаковки. Вынув ножи из мешков, бойцы вскрыли жестянки, и отогнули круглые зубчатые крышки.
Внутри оказалась непонятная желеобразная смесь непривычного белёсого цвета. В глубине студёнистой массы виднелись полоски волокон, похожих на мясо отваренной птицы.
Все осторожно принюхались и немедля учуяли ароматы съестного. После большой голодовки, он показался таким упоительным, что даже головы у всех закружились.
Красноармейцы втянули в себя воздух поглубже. К своему удивлению, они сразу узнали приятные запахи. Аромат навеял мечты о домашнем бульоне, сваренном из только что, зарезанной курицы.
– Голод не тётка, блинами тебя не накормит! – говорила народная мудрость. В этом же случае, её можно было перефразировать так: – Сколько не смотри на еду, а сыт ею не будешь.
Поэтому, один солдат зачерпнул ложкой немного консервированного кем-то продукта и с ощутимой опаской отправил в распахнутый рот. Задумчиво всё прожевал. С удовольствием проглотил и сказал: – Это тушёнка из кочета! – после чего, он принялся есть с такой удивительной скоростью, что стало трещать за ушами.
Все остальные последовали такому примеру и ощутили во рту мягкий вкус молодого цыплёнка. Текстура у мяса напоминала нежные куриные крылышки. На зубах иногда тихонько хрустели тонкие косточки.
Бойцы живо умяли по одной большой банке. Немного подумали и принялись за вторую. Вскоре ложки достали до донышка быстро пустеющей тары. Вдруг, кто-то испугано вскрикнул: – Что здесь такое?
Все обернулись на восклицанье товарища. Красноармейцы увидели смущённого парня. В правой руке он держал нечто совсем непонятное.
– Ты где взял эту гадость? – спросил седой пехотинец, сидевший рядом с тщедушным солдатом. Тот носил небольшие очки в тонкой железной оправе. Благодаря своей щуплости, он выглядел семиклассником, одетым в мешковатую форму.
– В банке лежало! – жалобно ответил «пацан».
Старик взял странную вещь. Она весьма походила на куриное крылышко, очищенное от полупрозрачной пупырчатой кожи. К удивленью бойца, на тонком конце, оказалось, пять очень длинных суставчатых пальцев. Стараясь, что-то припомнить, пожилой человек помолчал и вдруг твёрдо сказал: – Это лапка лягушки.
Находившийся невдалеке, лейтенант поднял банку вровень с лицом. Лишь после этого, офицер разглядел мелкую латинскую надпись, которую он не заметил с первого раза.
– «Мade in France». – прочитал командир: – Сделано во Франции. – перевёл он вслух для других и с досадой добавил: – А всех этих французов в Европе зовут лягушатниками.
– Почему? – спросил кто-то, из сидевших поблизости.
– Потому, что они любят жрать болотных лягушек! – со злостью выкрикнул какой-то солдат: – Вот и сейчас, накормили нас этой гадостью.
От этих слов кого-то внезапно стошнило. Волна рыгающих звуков стремглав прокатилась по роте. Как по чьему-то приказу, содержимое всех солдатских желудков бурно плеснулось наружу.
Лейтенант поддался порыву, охватившему подчинённых бойцов. Так что и он не избежал той же участи. Злой, словно чёрт, командир поднялся на ноги и швырнул в чистое поле опустевшую банку из-под иноземной еды.
Стараясь не наступать в лужи рвоты, офицер вышел на узкий просёлок. Утёр губы ладонью и гаркнул на полную мощь: – Кончай привал! В колонну по два, становись! – хмуро глядя перед собой, он подождал, когда расстроенные донельзя, бойцы исполнят короткий приказ, и громко крикнул: – Шагом марш!
Голодные красноармейцы нехотя сдвинулись с места. Неспешно встали в затылок друг другу и нестройным порядком пошли по дороге. Они продвигались туда, где глухо гремели раскаты артиллерийских орудий.