Loe raamatut: «Выстрел»
– Фаяз-абый, а как та звезда называется?
– Какая?
– Вот та.
– Белый орёл.
– А почему их днём не видно?
– Улым, все звёзды на небе зажигаются только ночью от минаретов.
– Абый, а ты мечеть когда достроишь?
– Эх, это только Аллах знает. Ну, если ты будешь помогать мне, думаю, что до Курбан-Байрама успеем пол залить.
– Абый, а почему у тебя нет жены и детей?
– Сынок, тебе уже пора спать. Беги домой, набирайся сил, а завтра к обеду приходи, будем на камне узоры резать.
Артём, так зовут нашего юного строителя, убежал в припрыжку домой, а Фаяз-абый ещё полночи носил песчаник с берега Камы и только под утро прилёг немного передохнуть, здесь же, у стен недостроенной мечети. Фаязу было, наверно, лет восемьдесят. Возможно, даже больше. Точного возраста его никто не знал. Семьи у него не было. Вёл он, прямо сказать, аскетический образ жизни: излишеств себе не позволял, почти всю свою пенсию пускал на строительство мечети. С соседями он был немногословен, но односельчане все его знали и уважали. Если нужно было Никах провести или усопшего проводить, обращались только к нему, хотя официально ни муллой, ни имамом он не был.
Этой ночью Фаяз-абый спал как убитый. Не мешал ему ни холодный ветер, задувавший с Камы, ни раскаты грома, доносившиеся со стороны Челнов. Что снилось Фаязу, пока он спал, мы не узнаем, но улыбка не сходила с его лица. С первыми лучами солнца Фаяз-абый был уже на ногах. Помолившись, он приступил к работе. Артём, наш юный помощник, тоже был тут как тут. Дело спорилось. Фаяз-абый выводил узор за узором. Гранит под его рукой таял словно масло. Казалось, что это не твёрдая порода, а пластилин, подтаявший на солнце. Тюльпаны на камне расцветали один за другим. Артём не сводил глаз с Фаяза, он старался всё подмечать и копировать, даже вздыхал точно так же, как его учитель. Время от времени Фаяз отдавал резак в руки юнца, и тот со всей серьёзностью пытался резать. Но камень не поддавался, отчего слёзы Артёмки лились рекой.
