Loe raamatut: «Простите за жаргон»

Редактор Александр Георгиевич Свешников

© Александр Горностаев, 2022

ISBN 978-5-0056-8488-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О КНИГЕ « простите ЗА ЖАРГОН»
(Предисловие)

Проблемы художественного и, в частности, поэтического творчества всегда волновали и тех, кто сам посвящал себя таинству литературного слога, и тех, кто стремился разгадать, как незримые образы превращаются в трогающие душу читателей словосочетания, то есть поверить гармонию алгеброй.

В новой книге известного саратовского поэта Александра Горностаева автор берет на себя смелость поднять несколько важных, как он считает, тем, связанных с социальным бытием поэтического творчества – будь то критические оценки, которым подвергают специалисты-филологи авторские вирши («…тогда узнал я (познакомился), в молодость свою, неимоверно просвещённых, как стаю воронов до падали, до логики охочих»); непростое и подчас неуютное место автора в общественной иерархии окружающей его действительности («невидимое, незримое и, может быть, вечное противостояние власти и людей творчества»).

Александр Горностаев не просто декларирует заявленные им вечные проблемы поэтического творчества, с которыми сталкивались и сталкиваются поэты всех времен и народов, но и делится своим их видением, исходя из собственной практики и приводя в пример других авторов. При этом он последовательно отстаивает своё право художника слова на приоритет личностного отношения как к природе творчества, так и к его осмыслению с позиции заинтересованного и взыскующего критика и, шире, читателя.

Так, вступая в спор с воображаемым «оценщиком» его творчества, Александр Горностаев отмечает: «…В стихотворениях на первое место выходит образное представление обо всём на свете. Как судить только с помощью понятий, иногда не имеющих однозначного определения, об образе художественном?»

Поднимая извечную проблему «поэт и общество» («невидимое, незримое и, может быть, вечное противостояние власти и людей творчества»), Александр Горностаев приходит к выводу, что «… это, думается, природное свойство таланта. Его внутренняя суть: противиться несправедливостям, неправдам, тирании. Оттого и выглядит он порой изгоем среди людей»).

В качестве примера автор книги приводит песни Егора Летова, которые, по его мнению, «производят настоящее впечатление». И хотя Александр Горностаев ставит под сомнение художественную составляющую рок-поэзии Летова, социальная направленность его творчества, по его мнению, открывает в его творчестве «свой шарм, свой мир – особенно в сочетании с музыкой. И отмахнуться от неё, как от сора своего времени, думается, было бы не от большого ума…»

Другое дело – поэзия Николая Рубцова, которая, считает Александр Горностаев, «как своеобразный код, открывает в душах, воспринимающих какие-то скрытые, дремлющие до определенного времени знания и понимания, доставшиеся нам от предков».

Квинтэссенцией размышлений автора книги о сути поэтического творчества и природе его воздействия на читателя можно считать его мысль: «Настоящий писатель исследует душу, её проявление в тех или иных жизненных событиях, ситуациях. И чем глубже он заглядывает в этот омут непостижимого, неоднозначного, тем значительнее писатель…»

Александр Свешников

«Писателя должно судить по законам, им самим над собою признанным» (А. С. Пушкин)

ПРОФЕССОР, ПРОСТИТЕ ЗА ЖАРГОН, ВЫ ДУРАК
(ироничный антиразбор разбора стихотворения)

Как анализировать стихотворения и какие рекомендации давать начинающим да и кое-что умеющим в поэзии? Иногда некоторый анализ текста выглядит каким-то самодурством, бредом сумаcшедшего, хотя и претендующим на истину. И если бы это было единичным случаем…

Конечно, выработать некое правило критики было бы хорошо. Но как?

Введения в начало синтеза и анализа раскритикованного текста

Давно я не балакал о литературе высоким штилем творческих разборов. Не доходили руки, что ли. И прецедента не было, и смысл отсутствовал, ведь царство нерушимое моих неоднозначных текстов разворошить никто из беспардонных не пытался. Но я дождался истинных разборов сложений, претендующих на значимость и похвалу. И отстраненно наблюдать за действом критика не позволяет мне инстинкта защитительное свойство… Молчать, как понимается, теперь мне не резон.

Реплика в сторону. О чём же речь? Я выставил на стихи.ру стихотворение и получил однажды комментарий. Кто этот человек, решивший разобрать мой труд? Сказать о ней (а женщиною она, судя по имени и фамилии, является) могу я мало. Лишь по её стихам и собственным хвалебным заявлениям судить берусь о ней. И так и делаю я, на её наскоки отвечая. Не буду выдавать её и называть представленным ею именем, быть может, этой вот, открытой всем, полемики она б не захотела. Да и для моих размышлений её анализ только повод поговорить – о чем-то значимом для меня, и не её конкретно в чём-либо разоблачить стремлюсь. И если б не было её разбора, подобное мне нужно было б самому придумать. Чтоб прояснить для самого себя какие-то моменты творчества и в чем-то убедиться, за мыслями своими следуя.

Дождался я таких нормальных поношений и нанесения чувствительному эго существенных обид, что не смогу дышать размеренно и равнодушно. А что хотел я, вызывающий стихами, своею дерзостью у множества бездарных неприязнь? Кричащий о своем таланте, я достоин истинно проклятий и плевков. Говаривали ж мудрые: «Не хвались. Не раздражай врагов, будет плохо – людям радость, будет хорошо – вызовет зависть» (Старец Николай Гурьянов). Не знаю, радоваться мне иль огорчаться… Но говорю себе вначале всех дальнейших изъяснений: что, фраер, получил заслуженно за все свои творения дерзкий эпатаж? Иль думал, что пройдешь, наглеющий, без осуждения мимо бдительных особ, блюдущих нормы и устои? Не-е-е. Не получится… Но, может, это хорошо (по просьбе получить «заслуженное») для нашего нетворческого времени, где важно в тренде быть и нормам соответствовать, в темы умещаться, быть на слуху и попадать в молвы неугомонный трёп? А фактор продвижения, о котором говорят как о необходимости для каждого писателя? И, следовательно, любая критика способствует здесь в полной мере узнаванию тебя как автора. Пусть отрицательный её отрезок отзывов, плевательная в сторону твоих творений волна до неба…

Вначале показалось весело читать галиматью (Ремарка. Вот, кстати, что такое есть галиматья? Казалось бы, совсем уж слово русское, но утверждает Википедия, что корни у него из мест французских, и по значению, одному из многих, оно на русский переводится как петушиные учения: так называли диспуты по поводу приобретения научных званий отличившихся студентов) о собственных писаниях. Ну а потом как будто загрустилось: и чо это такое про меня тут «вылепляют». А ведь по всем канонам, лучшим правилам уничтожения, горбатого лепили, и похоже, что – умели и могли.

Мой оппонент, иль правильнее – оппонентша, владела явно навыками истинных разборов, и так логичностью банальной эрудиции блистала, как будто рожи корчила пред зеркалом. (И …здесь я выхожу опять на отступление, не по законам жанра, а собственной капризе для). (Аааа, воскликнет оппонент: так у него «каприз» с «кобылой» рода одного. Позор!!!Не знает русского азов… Что ж, я терплю и… умиляюсь).

Реплика в сторону. И всё-таки признаюсь, сказать по правде, без надменного кривляния: ведь это хорошо, что кто-то делает попытку провести анализ и разобрать стихотворения.

Всё лучше, чем бездушное молчание. Но что меня так завело? Здесь дело в некоем уровне (в том числе в методе, в системе и т. д.) разбора, в его основах, в отправных точках, в суждениях и, в конечном счёте, в правильности выводов, в которых столько безапелляционных заявлений… Мне видится такой неверный, необоснованный, односторонний взгляд, который очень раздражал ещё в период дружного шагания в ногу писателей советского периода. Когда другой подход к литературе, кроме официального, был не допустим. Вот из-за этого, из-за того, что люди мнят себя непогрешимыми, но не умеющими дальше собственного носа посмотреть, представить точку зрения другую, приходится мне объяснять и объясняться… И начинаю я свой многогранный опус….

Давно когда-то, так что, кажется, всё было в прошлой жизни, я начинал осваивать азы стихосложения. Да, было время… Много лет я прожил. И вот тогда узнал я (познакомился), в молодость свою, неимоверно просвещённых, как стаю воронов до падали, до логики охочих. Они сидели (помню) тучей за столами и, зная всё и обо всём на свете, тихонько творчество моё уничтожали. Я столько грязи про мои неопытные вирши уже не слышал больше никогда… Переживал я и бросал писать, и вновь садился, над стихами мучась. Но думал я:а нужно ли оправдывать стихи или отстаивать их многоликое значение?

Не проще ли исправить и подогнать под общеупотребительное чтиво… Но ведь я правил не всегда неправильный свой слог и сам себя корежил – из-за понимания: в чем-то критика права. Но исчезал с исправленьем вместе из моих стихов неповторимый облик личности, багаж моих приобретений жизни, и достояния судьбы, и что-то то, что истинно делает стихи поэзией…

Реплика. Вообще, я удивляюсь людской жажде кого-нибудь поучить, вот не просят их, а они знай —учат. Настойчиво так, назойливо. Мёдом не корми, дай только кого-нибудь наставить на путь истинный. Но, послушай, нет у тебя на это ни права, ни умения, ни, прости за грубость, достаточного знания. Не владеешь ты «глобальными» понятиями в этой области, не имеешь каких-то высших рассуждений о сути, о смысле. Поэтому выглядят наставления, как урок учителя для младших классов… Хочется спросить: не задумывался о малом разумении своем, начав кого-то поучать? Но почему сидит в человеке эта жажда. Мысль о том, что тебе дано такое знание, чего не имеют другие. Но с какой это стати. Сам-то не банальщину ли ты несешь, пытаясь всех поучать?

И таких учителей масса на интернетовском пространстве. И чему они могут научить. Только запутывают сознание, старающееся постичь премудрость истин… Вот верно говорят: не учитель должен искать учеников, а ученикам необходимо созреть до обращения к учителю. И явно этим учителем (когда созреют) в их глазах не будет тот, кто предлагал свои услуги на каждом, извините, обписанном углу. Поэтому лучше бы подумать о собственном совершенствовании, начать своё развитие, а не с первых удачливых некоторых попыток в творчестве объявить себя мэтром. Таким образом сам ты останавливаешься в развитии, не достигнув и малого того, что есть хотя бы открытого в мире, не говоря об освоении «новых рубежей»…Ну да ладно…

Здесь, в нашем конкретном случае, я все-таки вижу владение определенными филологическими навыками. Но это только больше убеждает меня в издержках некой такой наукообразной закомплексованности, затверденелости некоторых деятелей ученых кругов. Вот уж точно академическая зацикленность на правилах и нормах мешает творческому подходу к литературному тексту. И, как правило, ни один профессор от филологии не может написать сколько-нибудь высокохудожественный текст. (О, какую ересь я пишу: чувствую, как готовы наброситься на меня оппоненты!) Помешает ему «зашоренность» установками законов, и выявляется просто неспособность к творчеству. Недаром же бросали люди учиться в литинституте, понимая, что «замыливается»глаз при бесконечном зазубривании правил и норм, строгом следовании им… (Хотя и здесь есть исключения: знания не только не мешают творчеству, но… и помогают. Однако это отдельный разговор).

Но тогда вроде бы: сам не умеющий писать, может кого-нибудь поучить?

Это как в спорте: тренер ведь не обязан бегать быстрее ученика, чтоб наставлять его на высокий результат… Да, вот этим тренерам дают такие методы, которыми только середнячка натренировать и возможно…

Итак, я даже рад, что отыскался некто и начал про стихи мои нелестно отзываться. Да и в самом деле, кого все любят и расхваливают, тот попросту, наверное, бездарен, иль льстят ему зачем-либо в угоду. Моих сторонников, – тех истинных, духовных, в мире, кажется, должно быть мало. И потому не обольщаюсь на хвалу, а настороженно смотрю за человеком, а на хулу порой и хочется ответить, но лучше бы себя не искушать… Писать же нужно по веленью сердца. И за свои слова, конечно же, пред Высшим миром отвечать…

Но, кажется, я всё хожу вокруг да около и объясняю что-то далеко от темы…

А где ж обещанное введение в синтез и анализ, заявленное изначально, как собираюсь раскладывать текст на составляющие, с помощью каких инструментариев? – дотошный критик скажет мне. Где это я, согласно заявке, собираюсь анализировать. А потом соединять всякие части, пытаясь синтезировать что-то не ясное. А вот нигде… наверное, вас я враз… разочаровал… ну… впрочем… как получится. Хотя отсутствие конкретного анализа и синтеза, может быть, и есть особая система, главная метОда. Как удалась она, в дальнейшем прояснится. И начинаю я главу другую…

Ремарка. Поэзия, думается, это особая страна, где типичные во многом надуманные правила прекращают довлеть над текстом, и свободное течение некоего творческого действа становится главенствующим над всеми установками и, порой, здравым смыслом. Здесь можно обратиться к всевозможным модернистским и постмодернистским направлениям и посмотреть, как там у них интерпретируют смысл творчества. Да тут, думается, находится единственное поле деятельности, где нет условностей всех надуманных норм… Почему? Потому что нигде в другой области, кроме поэзии, не требуется такое выражение собственной личности (петь по-свойски, даже как лягушка, – опять-таки: кто написал?). В этом, наверное, главенствующая задача поэзии: выразить себя, свою личность. И в такие тексты требуется осторожность вмешательства.

Потому что исчезнуть может – важнейшая ипостась – индивидуальность. Если вы не хотите отстоять личность, пренебречь индивидуальностью, тогда допускайте чужой дух в стихи. Или вообще пишите прозой. Там по-другому интерпретируется индивидуальность…

Глава 1.О суде Божьем

1) С чего начинает к стихам апеллировать критик? С подобия проклятия автору стихотворенья: «За незнание русского языка, за массу ошибок, за использование жаргонизмов Вы будете гореть в аду» – утверждает сей строгий читатель. Вот так начал он (она) жесткий анализ свой и запугала автора суровым божьим наказанием, отправкой в ад.

На грешного меня сам Бог обрушиться обязан почему-то. Тут в пору за будущее (послежизненное) своё убояться. …Но вот за что конкретно критик такое горе кликает на голову мою? За то, оказывается, если уж сказать в общем и целом, что написал я прощальную элегию, где объяснил печально, что прекращаю творчества (имитируя иронию) потуги. Заканчиваю путь поэта и ухожу из творческого сообщества. Чего так огорчается тут критик? Да радоваться надо честному ему по логике вещей: такой бездарный (как он считает) бросил мучить публику стихами. И что же даме этой (критику) грамотной неймется! Что за угрозы шлет она какому-то там стихотворцу и обращается (как-то это всё же вытекает из её угроз) к кому за исполнением наказания? К Всевышнему что ли? Да явно не у Бога поддержки просит критик мой, грозя несчастному поэту всяким невезеньем… И в этом утверждаюсь, вспоминая кое-что прочитанное в прошлом.

Реплика в сторону. Читал записки одного попа. Он показался очень эрудированным и не трафаретно, не банально мыслящим. Батюшка этот, почти кощунственно, заявлял, что можно сомневаться: есть ли Бог или нет, но дьявол точно существует, и приводил он доводы неопровержимые… И, кажется, в связи с изложенным, точно: критик мой связался с этой сущностью нечистой, коль угрожает (если вдуматься) расправой и может (судя по всему) к помощи его при случае прибегнуть…

Такое вот приходит в голову, проклятия сии высокоэрудированной читательницы анализируя. Может ли человек знать замыслы Божьи и утверждать, за что наказывает Бог? Только с подачи другой противоположной сущности грозят человеку всяческими несчастьями, вступают в сговор с потусторонней силой, наводят порчу, шлют проклятия… Ну как-то к Божьим замыслам все наши беды относить нельзя…

Да ладно, Бог с ним с этим высшим миром. В делах земных бы нам бы разобраться.