Loe raamatut: «Тень Луны»
ПРОЛОГ
Ночной ветер развевает волны девичьих волос и доносит до парня их запах. Темные пряди сливаются с ночью, давая возможность любоваться очертаниями женского лица. Изумительное, оно украшает черное небо с высоты этой башни, и парень не отрывает взгляд с одухотворенно тонкой красоты. Личико девушки, ее яркие глаза напоминают ему Луну, такую же яркую и притягательную, сильную и волнующую своим светом. Они вдвоем – высоко, и вершина лишь подчеркивает настигающую молодую пару опасность.
– Я с тобой, – уверенно произносит парень, обнимая ее тонкую, стройную талию. Женские глаза наполняются влагой, молящей и полной сожаления, а также налитой еще чем-то, чего не скажешь словами, но должно понять влюбленное мужское сердце. Он не хочет смотреть вниз, в пугающую пустоту, зная, что за минуту все будет кончено, а она пытается его остановить, разделив на две половинки их общую судьбу.
– Прошу, спустись вниз. Ты останешься жить, им нужна только я, – шепчет женская душа последнюю попытку отговорить мужскую волю, а парень, усмехаясь, качает головой. Он не верит в то, что выживет, и не верит в то, что сможет жить без нее.
– Такая как я, не боится смерти, – признается девушка, позволяя крепче прижать свое красивое тело. – Но меня мучает то, что ты погибнешь из-за меня.
– Мы оба знаем, для чего это делаем, – спокойно говорит он и хочет казаться особенно сильным в этот миг. Смесь нежности с грустью, и губы сливаются в финальном, горячем на фоне холодной ночи, поцелуе. Влажный, жадный поцелуй, выдающий дрожь девчонки от предстоящего шага.
– Я не могу без тебя.
– А я без тебя….
Луна освещает фигурки, сплетенные в близость под стук уходящих секунд. Она принимает его ласки, отвечая страстью тоненького и преданного ему девичьего язычка, а слух улавливает топот летящих по лестнице башни вверх нетерпеливых шагов – к ним.
– Пора, – объявляет она, отрывая губы, и дарит парню последнюю искру горящих глаз. – Только не отпускай мою руку.
– Обещаю, – отвечает он, и пара уверенно подходит к краю. Башня словно благословляет волю влюбленных и готова отпустить их в последний совместный путь. Взявшись за руки, молодые люди, замерев сердца, но обострив чувство, делают уверенный шаг вперед.
Вниз.
Среднее расстояние между центрами Земли и Луны – 384 467 км. Луна является единственным астрономическим объектом, на котором побывал человек.
По данным Википедии.
ЗАЯВЛЕНИЕ
– Ну, где ты взялся на мою голову!
Я слышу ругань от старенькой бабульки, торговки сигаретами. Она расположилась за маленьким столиком рядом с кофейным киоском, где я сейчас, по пути на работу, пил свой любимый мокаччино. Осматриваюсь по сторонам, вокруг – кроме нас, никого.
– Бабушка, – обращаюсь я к ней. – Вы не про меня случайно?
– Та не-е, – машет рукой она и указывает на длинный «Мерседес», припаркованный напротив нее у тротуара. – Вот этот стал, и, наверное, на целый день. Теперь меня с дороги не видно. Загородил от покупателей – и нет торговли.
– Так давайте перенесем вас на пару метров, и будет видно, – предлагаю я, в душе смеясь над ее детской проблемой.
– Э, не-е, – качает головой она. – Я на этом месте уже десять лет сижу. Место, внучок, фартовое.
Услышав подобное выражение от бабки, я повеселел еще больше.
– А может, то место еще фартовей будет. Вы, бабушка, попробуйте.
Нельзя бояться изменить жизнь к лучшему, знаю я. Об этом сняты фильмы, написаны книги. И торговка, нехотя, но соглашается рискнуть, а я бодро переношу ее столик метров на десять в сторону, открывая точку с сигаретами обозрению проезжих водителей.
– Ну вот, теперь пойдет торговля, – объявляю ей я в ответ на благодарность.
– Пойдет, куда она денется. А этому черту удачи весь день не будет, – и она снова кивает в сторону «Мерседеса», владелец которого даже не понял, какую причинил беду чужому бизнесу.
Наворожит на него, что ли?
– А со мной? Что ждет меня? – с любопытством спрашиваю я.
Бабка внимательно осматривает меня, щурит свои маленькие глаза, и словно что-то ковыряет в моей в голове. А потом, наконец, выдает.
– Девок красивых вокруг тебя много будет.
Классное предсказание, спасибо, бабуля. Но она еще не окончила, и сверлящий взгляд проходится по мне далее.
– И смертей, – хмуро дополняет старая торговка-предсказательница. – Много, много людей рядом с тобой погибнет.
Услышав это, я ощутил, как волна холода раздражающе прошлась по спине. Что за «чернуха» пошла?
– И сам ты умрешь, – добивает, как гвоздем в крышку, она, а потом быстро уводит взгляд в сторону дороги. Вскоре авто притормаживает у обочины, и бабка, добродушно приговаривая, обслуживает покупателя, а я даже уточнить ничего не успел.
Стою в ожидании, пока она освободится, но потом подъезжает второй клиент, и я плюю себе под ноги. Ладно. В предсказания все равно не верю, да еще какой-то случайной «ванги». Выхожу из ступора и перебиваю сказанное последним глотком мокаччино.
– Все мы когда-то умрем, – сакраментально бросаю напоследок, выкидываю бабкины слова из головы одновременно с пустым стаканчиком в урну, и направляюсь к автомобильной стоянке.
А потом тянусь в пробке утреннего мегаполиса на работу и не даю себе скучать. Мой порядком ушатанный, но еще бодренький «Ланос» (наследство от папы) пыхтит под любимую композицию «Queen», и радиоволна отвечает за создание мне, молодому специалисту, боевого настроения. «Шоу должно продолжаться», и мне сегодня, как и каждое утро, хочется прожить по-полной. Мелодия сменяется потоком новостей, и они переключают мозги, отвлекая от идеи усовершенствовать этот город, эту страну и этот мир.
… – выступление Русланы собрало многотысячный аншлаг, прозвучали как старые хиты, так и новые композиции знаменитой певицы, и воскресный концерт вызвал настоящий восторг фанов….
… – эксперты-астрономы из NASA подтвердили, что метеорит «Зодиак» пролетит мимо Земли на расстоянии… приятно осознавать, что нашей планете в очередной раз ничего не угрожает….
… – в столице снова состоится проповедь известного евангелиста и пастора Мартина Духовного, основателя церкви «Второе пришествие»…. Количество желающих посетить проповедь не позволяет вместить стадион, и организаторы предпринимают…
Мне бы их проблемы, думаю я, считая, что суточное дежурство оперативника-стажера по наполненности событий может переплюнуть всю крутизну суточных мировых новостей. Засматриваюсь на симпотную блондинку в спортивном «Порше» (наверное, подаренном папой, ибо о факте богатого мужа-спонсора такой молоденькой девчонки не хочу думать), с которой дверь-к-двери мы плывем по реке столичной пробки, и жду, когда же ей надоест изучать бампер передней тачки. Тогда она повернет свой взгляд направо и заметит симпатичного парня. Меня! Мы встретимся взглядами, а дальше дело техники и, конечно, судьбы. Ну же, ласточка, или мальчики на «Ланосах» не для тебя? Ты знаешь, сколько всего я собрался достичь?
– Фантастическое событие приближается, и вам повезет его заметить, – вещает радио-ди-джей сразу после новостей в очередной развлекательной программе.
Мне двадцать пять, я молод, полон сил и желания изменить этот мир. Усмехаюсь, когда красотка все же обращает на меня взор из-под пышных (явно накладных) ресниц, ловит мое подмигивание, вспыхивает на миг глазками и сразу тухнет, напыщенно отвернув головку в исходную позицию. Ну, да ладно, мы еще встретимся, а не с тобой, так с другой, и у меня совсем не портится настроение. Музыка из радио растекается по моей душе, и я веселею. Вскоре мы проползаем эту улицу, расставшись с блондинкой на широкой развилке дорог, откуда мне всего три раза газануть до места службы. Давлю на педаль и оказываюсь возле важного здания.
Районное отделение внутренних дел. Цитадель порядка и безопасности столичных граждан. Монумент закону и справедливости. Вот-вот, за этот закон и за эту справедливость и отвечаю я, младший лейтенант оперативного отдела, третий месяц осваивающий мастерство оперативника после завершения университетской учебы.
Выбор, кем и где мне работать, я делал сам. Вчерашний студент-историк, я искал практическое применение своей голове, аналитическому таланту (в коем я не сомневался), да и физической подготовке. Желание быть полезным обществу, державе и как там еще пишут в таких объяснениях. Ну и ко всему, перед тем, как идея стать оперативником толкнула меня в отдел кадров РОВД, кое-что стало для этой идеи трамплином….
…. Она стояла на трамвайной остановке, яркая и привлекательная, из тех девчат, какие создают столице дополнительную, особую красоту. От нее исходили флюиды ожидания – может, трамвая, а может еще и меня? Я проходил мимо и буквально споткнулся об девушку взглядом. Остановился, как вкопанный, поглощенный ее мощной флюидной волной, смотрел на эту красотку и прокручивал в мозгах самый эффективный и быстрый способ с ней познакомиться, прямо сейчас. Она меня заметила и снисходительно улыбнулась в ответ. Распахнутые голубые глаза, стройная фигурка в короткой юбке со стильной кожаной сумочкой на плече. Девушка отвлеклась, но за секунды стало ясно, что красавицей залюбовался кое-кто еще. Точнее, ее сумочкой….
– Помогите! – отчаянно закричала девчонка, когда некий шустрый тип подскочил к ней, дернул ее кожаную «Furla» (сотен восемь зеленых «американских гривен») и начал наворачивать пятками подальше – от трамвайной остановки и от хозяйки сумочки. От последней грабитель точно бы ушел, но не от меня.
Я догнал вора на перекрестке, сбил с ног, и ему пришлось бросить сумочку, чтобы я от него отстал. Девчонка с благодарной улыбкой, коей удостаиваются супермены, принимала от меня, запыхавшегося, но довольного использованной возможностью, свою вещь обратно.
– Вы в полиции работаете? – вдруг задала она тогда странный вопрос. Разве нужно быть ментом (я тогда употреблял это слово), чтобы помочь защитить человеку (да еще женского пола) его собственность? – Такой смелый и сильный.
И красотка признательно поцеловала меня в щеку, а я вспомнил о своем увлечении книжно-киношными детективами.
…. Время после пятого курса и до защиты диплома у меня тогда было, дипломная работа почти готова, а денег…. м-да…. Мама одобрила мое решение, благословила, а в отделе кадров районного отделения приняли радушно. Крепкие ребята с хорошей биографией в органах полиции всегда нужны.
– Говоришь, историк?.... Ну, теперь у тебя начинается новая история. Милости просим в ряды сотрудников органов внутренних дел, – пафосно объявил Иван Иваныч Мостицкий, руководитель районного уголовного розыска, и по-отцовски хлопнул по плечу. Крепкий усатый мужик, он был похож на героя сериалов про честных и смелых полицейских. Я, как средневековый рыцарь, присягнувший на верность ордену, облачился в костюм младшего лейтенанта, благо прошел в универе «военку» (военную кафедру), и стал штудировать кодексы в мягких обложках.
– Ты слишком правильный, – заявила через месяц обладательница спасенной «Фурлы» после наших непродолжительных отношений. Мне казалось, я старался быть таким, какой ей нужен, но все равно остался самим собой. Девчонка дала мне отставку, а вот в райотделе я, похоже, подзадержался.
Так я стал полицейским. Ментом, как называет нас народ. Как Иваныч, двадцать лет отпахавший в милиции, а сегодня собравший нас на обязательную утреннюю «планерку».
Шеф с ходу распекает молодых и не очень оперативников за невысокую, мягко сказать, раскрываемость, на ошибки в отчетах, за то, что не даем ему, волку розыскной деятельности, спокойно дотянуть до заслуженной пенсии. Последнее Иваныч не произнес вслух, но оно жестко и громко звучало между слов. Мы сделали приличествующие для утренней нахлобучки лица, но каждый знал – если начальство тобой довольно, ты умер. Смерти же, даже геройской, из нас не желал никто. После постановки своей молодой команде оперативных задач на день полковник достал какую-то бумагу.
– А сейчас, для поднятия, так сказать, командного и боевого духа, зачитываю!
Все напрягли слух.
– …. просьба выразить благодарность младшему лейтенанту Рудному Александру за быстрое реагирование на заявление и за проявленный профессионализм в поиске….
Я не мог не покраснеть. Неля Арнольдовна с Борщаговской письменно, на имя моего босса, благодарила за то, что я быстро, в рамках оперативно-розыскного мероприятия, нашел ее рыжего, любимого котика Пушика. Пенсионерка, одинокая дамочка, чем-то похожая на мою маму, явилась на мое дежурство в слезах, и я не мог не принять от нее заявление. Пришлось полазить по борщаговским подвалам….
Все коллеги рассмеялись и зааплодировали. Мои первые милицейские успехи. Я постарался выдержать на лице всю серьезность момента, ибо ситуация обращалась банальным стебом.
– Учитесь у Рудного реагировать на проблемы граждан, – сохраняя серьезность и веселясь одними глазами, объявил Иваныч. – А теперь, хлопцы, все за работу. Дел по горло.
Вместо «по горло» шеф на самом деле употребил иное слово, но вся команда и так знала, что ментовские будни несут бездну хлопот и требуют от оперативников воли, смекалки и конечно, человеческой отзывчивости.
Именно с такими мыслями я и приступил к сегодняшнему дежурству.
– Саня, – позвал меня Иваныч. – Я отъеду. Что-то серьезное – сразу набирай меня.
Все разошлись со своими задачами, а я направляюсь в «дежурку». Вроде пока спокойно, но что-то непонятное скребло по душе. Надеюсь, без серьезных происшествий пройдет день, хотя такого в нашем деле – не бывает. Мы сами выбираем свой путь.
И дежурство, надо отдать должное моим внутренним просьбам, проходило более-менее нормально. Принял заявления по нескольким кражам, грабеж, драка, но «тяжеляка» (тяжких преступлений) не было. Хотя и понимаю – раскрой я по горячим следам «тяжеляк», здорово поднял бы собственный рейтинг в глазах Иваныча и ребят. Амбиций и тщеславия у меня, молодого и борзого опера, хватало.
* * * *
Он появился сразу после обеда. Худощавый, поджарый старик, или не старик, а мужик, повидавший жизнь – возраст его трудно определить, он напомнил мне моих университетских преподавателей. Очки и бородка придавали ему вид ученого-интеллектуала, накатавшего не одну научную работу, костюм был явно с прошлого столетия, а завершали портрет оранжевые башмаки, какие уж ни на ком не встретишь. Такой стиль я давно не видел. От визитера, зашедшего заявить о факте правонарушения, веяло тревогой, причем тревогой с уточнением…. Необычной.
Он окинул взглядом коридор отделения, словно еще раз врубаясь, куда он попал, убедился, что пришел по адресу, и, наконец, уставился в стеклянную будку «дежурки».
На меня.
Несколько месяцев работы в среде, где каждый день видишь человеческую беду в разных ее размерах. Да, беда и несчастье, как и ботинки, тоже имеют свой размер, величину боли, уровень горечи слез. Ты должен вникать, определять, сострадать, хотя по закаленным лицам старших оперов я понимал – они давно к любому размеру привыкли, и нечто незаурядное по тяжести и форме содеянного должно случиться, чтобы поменялись выражения этих самых лиц. Но одному навыку я уже обучился. Видя очередного заявителя, по его лицу я мог сосканировать, с каким размером он пришел.
Интеллигент был растерян и одновременно подавлен. Однако на «тяжеляк» не похоже. С таким не приходят, не тормозят разглядывать неказистый холл полицейского отделения, а звонят по телефону, дрожащим, сиплым или истеричным голосом сообщая о факте серьезной беды. Что у тебя, дидуля? Украли бумажник? Портфель? Телефон? По твоему виду будто лишили миллионного состояния. Хотя на владельца такого интеллигент явно не был похож.
– Позвольте обратиться, – донесся до меня взволнованный, с тоном откровения, голос.
– Слушаю вас, – спокойно отвечаю я.
Мужик откашливается, оглядывается по сторонам, будто разыскивая свидетелей заявления или происшедшего правонарушения, и никого не находит. За пять минут до его прихода было полно людей, а сейчас – пусто.
– Я должен вам сообщить…. – и он снова запнулся, подбирая слова. Глаза его испуганно и с надеждой смотрели на стража порядка, то есть, на меня. И я обязан был выполнить свой долг. Ручка уже приготовилась записывать.
То, что этот – особый случай, веяло за километр.
– Я должен сообщить, что готовится…. – и, глотая очередную запинку, интеллигент выдает.
– Готовится уничтожение Луны.
Я не выбежал на улицу и не стал подверяться, все ли в порядке с известным небесным телом, а маломальский опыт оперативника уже включил в мозгу географическую навигацию. Ресторан «Луна» находился за городом, возле шоссе, отель «Луна» – черт-те-где, и по территориальной подведомственности данные объекты не имели к моему отделению никакого отношения. Что ж, тем лучше, показатели, на радость Иванычу, будут красивей. Сейчас примем заявление и перебросим куда следует.
– Укажите точный адрес здания, если можно, – вежливо уточняю я.
– Товарищ младший лейтенант, – произнес интеллигент, – Я говорю не о здании. Я говорю о настоящей Луне.
И он пальцем показывает куда-то вверх.
Да-а…. О них я слышал от старших оперов, умудренных ровэдэшной жизнью. Хотя признаться, ничего фантастического в этих людях не было.
Психически больные. Они с определенной периодичностью попадают в поле внимания правоохранителей, привлекая к себе внимание вот таким вот образом. Требуют особого подхода, чтобы не вызвать в них лишней агрессивности, и задача оперативника – правильно среагировать, успокоить, нейтрализовать.
Но мужик вдруг изменился в лице. Паника и страх сменилась невероятной уверенностью. Он успокоился и снова пронзительно посмотрел мне в глаза. Это был твердый и спокойный взгляд человека, сообразившего, за кого его принимают. Легко, успокаивающе интеллигент усмехнулся и заявил, словно ударил по моим мыслям.
– Молодой человек, представьтесь, пожалуйста, – а, услышав мою фамилию и звание, продолжил убеждать.
– Я не сумасшедший. И естественному спутнику Земли угрожает реальная ликвидация. А триста восемьдесят четыре тысячи километров не такое большое расстояние, чтобы эта катастрофа не навредила человечеству. Уверяю вас как специалист с ученой степенью, что это совсем недалеко. Луну необходимо спасти.
Интеллигент говорил решительно и с уверенностью в известных ему фактах. Так заявляют о мировом открытии.
«Фантастическое событие приближается, и вам повезет его заметить…»
– Просьба принять заявление, – настаивает он.
Интеллигент не торопится уходить. Он встревожен и настойчив в своей тревоге. Собираюсь с мыслями. Что у меня по факту? Гражданин с заявлением о возможном правонарушении, и без справки о больном психическом состоянии. Мои действия по регламенту? М-да, пока опыта действительно не хватает.
– Подождите, пожалуйста, – вежливо предлагаю я ученому-заявителю присесть у стенки, и он покорно отправляется для ожидания своего вопроса. Вариант один, и я набираю номер мобильника.
– Иван Иваныч, разрешите обратиться….
Я излагаю шефу ситуацию и прошу совета. Если кто подумает, что Иваныча, оперативника с двадцатилетним стажем, реально удивить, тот просто не работал в органах.
– Уничтожение Луны?.... Так, слушай внимательно, – посмеявшись, отвечает в трубке шеф четким юридически формализованным языком. – Луна не является собственностью нашего государства и обеспечение ее безопасности не относится к компетенции министерства внутренних дел. Вежливо поблагодари гражданина и предложи обратиться… – Иваныч снова раскатисто захохотал в трубку, – … в ООН. Там ему помогут. – И с удовлетворенным вздохом добавил. – Спокойный день, раз ты ко мне с такой фигней звонишь. Всегда б так.
И, дав пару других наставлений, Мостицкий отключился.
Шеф о посетителе подумал то же, что и я. Мне остается подозвать интеллигента и передать все указанное, но вижу, каким болезненно разочарованным выглядит заявитель, выслушивая отказ в принятии заявления, и подколка Иваныча про ООН застряла у меня на языке. И безмолвно осталась внутри.
Поникший посетитель отвел грустный взгляд.
– Я так и думал. Вы мне не поверили…. – тихо проговорил он.
– Поймите и меня, – добавляю я, но замолкаю, не желая развивать доводы.
Интеллигент замер, словно размышляя, что делать и куда деть свое больное беспокойство о судьбе Луны, а я вдруг проникся неведомым сочувствием к этому пусть не совсем нормальному, но переживающему о мировых бедах человеку. Век интернета, когда пишут все, что придет в голову, выдавая за непреложную истину, может каждого свести с ума.
– Они уже начали похищение картин, – сообщил заявитель, обращаясь куда-то в сторону. Все же делаю вывод, что на сумасшедшего мужик не очень похож. Ясный взгляд, членораздельная речь… – Это значит, что скоро все начнется.
– Каких картин? – уточнил я и поймал себя на мысли, что постепенно втягиваюсь в ход действий интеллигента. И кто они?
– Великих, товарищ младший лейтенант, – объяснил он. – Неделю назад из частной коллекции было похищено полотно Сандро Ботичелли, – заметив мое непонимание, с укором добавил. – Вы сыщик, а не знаете об этом громком преступлении?
Полотно озвученного интеллигентом Ботичелли для меня, не слишком разбиравшегося в живописи, было черным квадратом. Прямо как у Малевича, сплошная темнота. Я ничего о похищении, как и о картине, не знал и не слышал.
– Возможно, на очереди следующее мировое творение, – задумчиво, будто решая некую головоломку, продолжил интеллигент. – Это будет однозначно похищение века. Скоро все о нем узнают, и вы в том числе.
Резкое перепрыгивание от уничтожения спутника к кражам могло подтвердить версию о невменяемости посетителя. Но он сумел создать о себе впечатление – такое, которое толкало меня на другие выводы.
Ему что-то известно. Он взбудоражен и из-за этого не слишком структурировано излагает свои мысли, но чувство подсказывало мне, что отправлять его из отделения рано. Лучше дождаться Иваныча, когда знатный оперативник пообщается со странным посетителем, поставит ему правильные вопросы и позволит сформулироваться фабуле предстоящего дела.
– Если вам что-то известно о подготовке преступления, вы можете сообщить о нем письменно, – проговорил я, пытаясь перевести прием посетителя в конструктивное, формализованное русло.
– Саша, – вдруг назвал меня по имени интеллигент, и волна отчаяния снова прокатилась по его немолодому лицу. После чего я услышал очередное откровение.
– Я действительно не знаю, куда обратиться. Пришел туда, куда ближе всего – в отделение полиции по месту жительства. А куда еще? Меня сейчас в любой инстанции посчитают психом, профессором, на пике научной карьеры сошедшим с ума, и все такое, и еще, чего доброго, изолируют. А сидеть в психбольнице сложа руки в тяжелый для человечества час – этого я допустить не могу. Преступление необходимо предотвратить.
И после этого интеллигент вернулся к тому, с чего все началось.
– Просьба, примите у меня заявление об уничтожении Луны.
Холодный вихрь подул мне в лицо. Сила его слов, крик его души заставили меня по-другому принять его посыл, предположить в них хоть какой-то, но здоровый смысл. И по-другому себя повести.
Так, как велит закон.
Я молча достал лист бумаги и шариковую ручку, и протянул их настойчивому посетителю.
– Пишите заявление.
– Аристарх Петрович, – представился вместо ответа интеллигент, который после приглашения изложить письменно свои подозрения, стал любезным. Грусть на его лице сменилась лучиком надежды, и он добавил свою фамилию.
– Колохатько.
Вот и познакомились. Колохатько написал шапку заявления, как я ему продиктовал, а затем самостоятельно изложил суть и передал текст мне. Я пробежал по нему глазами.
«Сообщаю о том, что готовится физическое уничтожение спутника Земли под названием Луна, что повлечет катастрофу планетарного масштаба и последующую гибель всего человечества. Просьба принять меры по обеспечению безопасности Луны.»
Две строчки – но по самой сути. На мою просьбу добавить известные ему факты о способе, времени и предполагаемых лицах, готовящих уничтожение целого спутника, Колохатько ответил категорично.
– Я не знаю, каким способом это произойдет, но произойдет точно, и очень скоро. А что до предполагаемых преступников, то уверен, Саша, доверять эту информацию бумаге, даже здесь, в стенах родной полиции, несколько легкомысленно, если не выразиться по-другому.
– Тогда вам стоит пообщаться с моим руководителем, полковником Мостицким, – разумно предложил я. Иваныч выведет заявителя Колохатько на правильный диалог, или на чистую воду. – Только он будет не скоро.
Аристарх Петрович готов был ждать сколько угодно, но я убедил заявителя не терять времени и пообещал перезвонить и сообщить, когда у шефа получится его принять. Он дописал в заявлении номер своего мобильного телефона и собрался уходить.
– Ну вот, Саша, – вдруг с едва заметной улыбкой заметил на прощание Колохатько. – Теперь и от вас зависит судьба Земли. Не подведите ее.
– Постараюсь, Аристарх Петрович, – уверенно ответил я. – Для этого здесь и работаю.
Он пожал мне руку, а мне это снова напомнило ритуал посвящения в рыцари, благо образование историка навеяло подобную ассоциацию. Только в рыцари какого-то другого, более значимого ордена.
И у стареющего профессора оказалась, на удивление, крепкая мужская рука.
– Я наберу вас, – только и остаётся пообещать мне.
– Время у нас есть, но его очень мало, – требовательно озвучил Колохатько. – Жду звонка.
И исчез из приемной отделения. Так же тихо, как и появился.
Понедельник уже не похож на обычный….
– Доложи о происшествиях, – скомандовал Мостицкий, когда появился в отделении ближе к вечеру. Шеф лично выезжал на места преступлений, и по виду его было ясно – Иваныч не раз вытер сегодня пот со своего могучего лба.
– Есть, – отреагировал я и, оказавшись в его кабинете, начал доклад.
Перечислив зафиксированные кражи и грабежи, я почувствовал дрожь в голосе, когда вынужден был положить ему на стол заявление Колохатько. Шеф пробежал по нему глазами и, помрачнев, нахмурил свои суровые брови.
– Ну зачем ты эту хрень принимал? – устало переспросил он. – Я же четко велел тебе его отправить куда подальше, – и добавил себе под нос, – Ох, блин, молодняк. Когда научитесь работать?
– Да не псих он, Иван Иванович, – возразил я, будучи готовым к такой реакции полковника. – Не псих, это точно. Пожалуйста, примите этого Колохатько и выслушайте. Ему явно есть что сказать.
– Ты его обследовал? – с издевкой уточнил шеф и почти заорал. – Рудный, на нас пять нераскрытых «тяжеляков» висит! Заявление его зарегистрировал? Правильно, молодец, все как учили! А теперь мы должны на него реагировать, провести работу, перенаправить по подведомственности. А куда? Там, где с нас ржать будут, как с кретинов? Скажут – парни, вы тут заработались совсем, мозгами поехали….
Мостицкий добавил еще пару крепких полицейских выражений (не для текста), а я сидел перед ним, как студент на защите диплома. Одна половинка сознания тухнет от нахлобучки шефа, но другая, более сильная, понимает – мне есть что защищать.
– Иван Иванович, – говорю я, когда Мостицкий умолк. – Позвольте мне поработать с этим заявлением.
Иваныч еще раз пробежал по бумаге глазами, откинул его мне и пронзительно посмотрел на своего зеленого еще опера.
– Уничтожение Луны, говоришь? И кто его может устроить?… Мировые террористы? Ох, Саня, книжек начитался. Много свободного времени, значит. Надо тебе еще пару-тройку краженок подкинуть. Пропавших котов поискать, в нагрузку.
Да подкидывай, не боюсь я работы. Просто разобраться хочу, с чем этот профессор на самом деле пришел.
– Дипломную закончил? – уже спокойней уточнил Мостицкий.
– Закончил, – бодро заверил я. – Через три дня защита.
– Хоть у нас потом останешься? – усталым тоном переспросил шеф. Он переживает, что пережмет нас, молодых ребят, что мы от него уйдем, уволимся, и не с кем ему, динозавру оперативной деятельности, будет работать. И статистика раскрываемости рухнет вниз.
– Пока останусь, – И здесь я честен.
– В общем так, – подытожил Иваныч. – Колохатько этого завтра вызови на свежую голову и убеди забрать заявление. Откажется – действуй по закону.
– Есть, товарищ полковник.
– Свободен, историк, – и он по-отечески махнул мне ладонью.
А я с неким облегчением, но с одновременной готовностью к новым событиям вышел за дверь.
* * * *
Утром план на день стал прокручиваться в голове, едва приоткрылись мои заспанные глаза. Тело и мозги быстро втягивались в нужный для оперативника ритм. Заявление странного профессора не покидало мысли ни весь вечер, пока я пролистывал готовую дипломную работу, отыскивая в ней последние возможные косяки, недопустимые для претендента на «красный» диплом, ни ночью, когда впечатленный мозг долбили замысловатые сны.
Мамочка уже приготовила мне завтрак, когда я появился из ванной на кухне нашей небольшой квартирки. Самый близкий для меня человек, мама заботливо поинтересовалась, как я выспался, отметила мои круги под глазами, порекомендовала меньше работать и завести постоянную девушку (что немыслимо при моем жизненном ритме), чмокнула усевшегося за стол сына в щеку и открыла кастрюльку, высвобождая аппетитный пар.
– Кушай, сынок, – и удалилась смотреть новости по телеку в комнату. Погруженный в раздумки, я наворачивал мамины пельмешки, одновременно создавая мысленные алгоритмы по предстоящей защите дипломной, расследованию краж и беседе с профессором – все в вперемешку, как манная каша (ее я отказался есть уже давно, как мама ни старалась мне ее готовить). Версия о подготовке к уничтожению Луны, выдвинутая Колохатько, и его заява, повисшая на мне, как чугунная гиря, прочно застряли в мозгу. Как ее отказать?
– Сынок! – услышал я мамин голос с соседней комнаты. – Это по твоей части, – и доносит до меня телевизионную новость. – Похитили картину!
– Какую картину, мам? – задумчиво уточнил я, не воспринимая информацию на фоне обдумываемых событий, как тут, словно молния ударила в затылок.
«Они уже начали похищение картин».
Колохатько. Его фраза вчера…. Что, блин, происходит? Как самолет-истребитель, я вылетаю со стула и рвусь в комнату с телеком.
« -… Полотно Джаконды, известное также, как Мона Лиза, является шедевром мировой живописи и уже сотни лет представляет загадку для всех искусствоведов. Сегодня еще большей загадкой стал факт похищения величайшей картины Да Винчи с парижского Лувра, – активно вещал журналист по «ящику». – Система безопасности музея отличалась высшей степенью защиты и исключала подобные преступления века. Оперативно создан следственный комитет, проверяются на причастность музейные сотрудники, а также введен режим проверок в аэропортах Парижа и всей Франции с целью недопущения вывоза картины….».
