Tsitaadid raamatust «На языке врага: стихи о войне и мире»
Говорят, что смерть – боится щекотки, потому и прячет свои костлявые пятки: то в смешные шлепанцы и колготки, то в мои ошибки и опечатки. Нет, не все поэты – пиздострадальцы, — думал я, забираясь к смерти под одеяльце:
…Где-то на Ukraine, у вишневом садочку — понесла она от меня сына и дочку, в колыбельных ведрах, через народы, через фрукты-овощи, через соки-воды… Говорят, что осенью – Лета впадает в Припять, там открыт сельмаг, предлагая поесть и выпить, и торгуют в нем – не жиды, ни хохлы, не йети,
не кацапы, не зомби, а светловолосые дети: у девчонки – самые длинные в мире пальцы, у мальчишки – самые крепкие в мире яйцы, вместо сдачи, они повторяют одну и ту же фразу: «Смерти – нет, смерти – нет, наша мама ушла на базу…»
Вдоль насыпи – тепло и сухо, вдыхая воздух, как пластид — ползет отрезанное ухо, дырявой мочкою свистит. Ползет сквозь шишел через мышел, видать – на исповедь, к врачу: нет, это – нас Луганск
И однажды, плененному эллину говорит колорад-иудей: «Я тебя не прощаю, но все же – беги до хаты, расскажи матерям ахейским, как крошили мы их детей, как мы любим такие греческие салаты.
Война предпочитает гречку, набор изделий макаронных: как сытые собаки в течку — слипаются глаза влюбленных. Предпочитает хруст печенья и порошковый вкус омлета,
