Loe raamatut: «Прошлое в настоящем»

Font:

ISBN 978-5-0060-7570-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прошлое в настоящем
Глава 1

Наше время

– Ну, теперь беги за ним. Ну, что ты стоишь? Беги. Неси сюда мячик. Смотри, куда он у тебя укатился, – молоденькая светловолосая женщина показывала маленькому сыну на ярко-красный мячик, откатившийся к входу в здание автовокзала.

Мальчик, надув пухлые розовые губки, растерянным взглядом широко открытых глаз, смотрел то на застывший возле двери мяч, то на маму, но так и не решался сделать шаг.

– Мячик здесь один останется? Мы с тобой уедем домой к папе, а он тут останется? Тогда его кто-то заберет, – женщина продолжала ласковым голосом побуждать маленького сына к действию.

Антон наблюдал за ними стоя у противоположной стены зала ожидания. Его отделяло от женщины и ребенка несколько рядов типовых скамеек, на которых размещались ждавшие своих рейсов люди. Что говорила мама малышу – он почти не слышал из-за людского гула. Помещение было полностью заполнено, не смотря на духоту. Люди прятались в здании автовокзала от палящего июньского солнца.

Уже несколько минут Антон смотрел только на женщину и ее сына и внушал себе, что именно такой и должна быть его будущая супруга. Именно такая, привязанная к семье, к мужу, к детям. Он даже приметил, что появившаяся ранее в зале ожидания группа молодых высоких спортивных парней, явно отметивших духоту в помещении и, на этом основании, переместившихся на пределы здания, не была замечена мамашей. Женщина сосредоточила свое внимание только на сыне и явно была этим счастлива.

Антон разглядел в ее ногах довольно большой пакет, украшенный символикой одной из торговых сетей. Через его полупрозрачные стенки виднелись продукты питания в красивых упаковках. Он также заметил и сосредоточил свое внимание на наличие в нем банки пива. «Явно для мужа!» – подумал Антон. Для себя он отметил, что молодая мама, по своей внешности, не должна быть любительницей пенного напитка. Весь ее вид говорил только о добропорядочности и счастливом семейном положении, заботах о домашнем гнездышке и ребенке. Он медленно выдохнул: «Не то, что моя бывшая. Этой бы только по тусовкам шататься!» Антон окинул взглядом помещение и продолжил в мыслях горевать о не складывающейся к его двадцати девяти годам личной жизни.

Думы молодого человека прервала электронная мелодия громкоговорителя, предшествовавшая оповещению присутствующих о времени прибытии или отправления очередного автобуса. «Вокзально-металлический» женский голос дежурного диспетчера объявил о скорой подаче на посадку автобуса, на котором Антону предстояло ехать около получаса до места, где его встретят более успешные в личной жизни друзья и их жены. И вся компания отправится на какую-то турбазу для шумного отдыха и веселья, которого давно ждали. Антон уже просмотрел маршрут и время движения в смартфоне, в очередной раз достав его из кармана потертых джинсов и, проверил наличие лежащего в ногах рюкзака.

Неожиданно телефон завибрировал в руке молодого человека, а на его экране отобразилось милое личико красивой, улыбающейся брюнетки.

– Легка на помине! – тихо, почти про себя, выговорил Антон и провел пальцем по дисплею.

– Алло! Алло! Антон, – зазвучал женский голос в динамике, прислоненного к уху телефона, – ты меня слышишь? Ты где сейчас? Мне срочно нужно забрать у тебя мои вещи.

– Оксана, во-первых, здравствуй, – ответил абоненту молодой человек.

– Мне не до любезностей, – последовал резкий ответ девушки, – верни мне мои вещи. Полотенце, халат и ночнушку. Зубную щетку можешь, так и быть, оставить себе на память. Все это осталось у тебя в ванной.

– Во-вторых, я в отъезде. Вернусь через несколько дней, тогда перезвоню тебе, – продолжил Антон.

– Ну да, опять ты у нас самый занятой и, опять, в командировке, – раздраженно звучал в динамике голос девушки, – на меня у тебя никогда времени не хватало. Поэтому, кстати, мы и расстались. Вернее, я от тебя ушла!

Последняя фраза была особенно подчеркнута, что вынудило молодого человека завершить разговор как можно быстрее:

– Я сейчас позвоню маме, она с тобой свяжется и, вы договоритесь о встрече. Она откроет тебе квартиру.

– Да, конечно! Только твоей мамы не хватало! – еще громче и раздраженней ответила девушка, и первой завершила разговор: – Все, пока.

Антон, взволнованно осмотрелся по сторонам, опасаясь, что привлек внимание окружающих своей беседой с бывшей подругой. Но, к его радости, абсолютно ни кто не обратил на него внимания и, все присутствующие в здании автовокзала люди, продолжали заниматься своими обычными делами. Молодой человек медленно выпустил из груди воздух. Взгляд его упал на информационное табло и соскользнул ниже, на выходившую из буфета женщину лет пятидесяти, одетую в длинный сарафан, которая вела за руку мальчика лет шести-семи, явно внука. За женщиной вышагивал невысокий плотный мужчина с сумками в каждой руке. Женщина обернулась к нему, что-то сказала, посмотрела на внука, осмотрелась по сторонам и выбрала место у стены для ожидания своего рейса. Внук одной рукой держал руку бабушки, в другой у него было печенье, которое он периодически надкусывал.

Сопровождавший их мужчина был на вид старше лет на пять, чем его супруга, и выглядел уставшим работягой, типичным представителем тех, кто выходит в конце рабочего дня из дверей проходных старых, сохранившихся еще с советских времен, заводов. Его не пропорционально длинные загорелые руки с огромными ладонями поставили на пол массивные тяжелые сумки, после чего он начал медленно поправлять завернутые почти до локтей рукава рубашки, какие обычно покупают без личного участия, а просто получают в подарок, как правило, в день рождения, с прицелом на замену уже изношенной вещи. Его равнодушный ко всему происходящему вокруг взгляд медленно обвел кафельный пол помещения и, не отметив ничего необычного, остановился где-то возле лежавших на полу вещей одного из пассажиров. Мужчина застыл в неподвижной позе, чуть выпятив вперед небольшой живот и, продолжал медленно шевелить пальцами рук, все еще поправлявшими рукава его рубашки.

Антон со скукой посмотрел на эту семейную пару с внуком. Через полминуты он медленно перевел взгляд в сторону большого окна, в котором, по его мнению, он должен был увидеть свой автобус. Автобуса еще не было. Глаза молодого человека проделали обратный путь: женщина у стены, ее внук с печеньем в руке и ….. Антон приоткрыл рот от удивления, брови его немного приподнялись, лоб слегка наморщился. На месте мужчины-работяги стоял молодой белокурый парень лет двадцати, одетый в военную форму старого образца. Антон не верил своим глазам. Только что он видел мужчину в старых брюках с вытянутыми коленками, в застиранной рубашке с подвернутыми до локтей рукавами. А сейчас на этом же месте, но в той же позе стоял абсолютно другой человек. Антон присмотрелся. Он начал разглядывать парня и его необычную одежду. Такое обличие он видел совсем недавно, на праздновании Дня Победы, когда с друзьями оказался в парке и там присутствовал на выставке техники и оружия времен Великой Отечественной войны. Тогда, на празднике на глаза им попалось не мало молодых людей, изображавших красноармейцев в военной форме того времени. Стоявший у стены парень был одет также: ботинки с обмотками, подпоясанная ремнем гимнастерка, пилотка, сдвинутая на затылок.

Антон вновь осматривал его с ног до головы, отмечая для себя, что в отличие от ряженых в старую военную форму патриотов в парке на День Победы, этот – смотрелся естественнее, и форма на нем была не складского вида, а как будто бывалая, уже не раз стираная, давно не глаженная, местами штопаная, выгоревшая под солнцем. И ее обладатель был таким запыленным, загорелым. В очередной раз взгляд Антона дошел до лица обладателя странного вида парня. Их глаза встретились:

– Алексей, Свиридов! – молодой человек зашагал в сторону солдата, – Алексей, живой, живой! Не может быть!

Солдат с удивлением смотрел на него. Брови его слегка изогнулись, немного нахмурив лицо. Потом в глазах его как будто что-то сверкнуло, и он сделал шаг вперед и протянул руки на встречу:

– Товарищ политрук, товарищ политрук! – солдат смотрел в лицо Антону. – А вы то как? Я уже и не думал. Я думал, что вы все. А вы вот!

Тот взглядом впился в глаза солдата и продолжал громко, не обращая внимания на присутствовавших в зале ожидания людей, говорить:

– Алексей, как так. Вам все же удалось. А я и не надеялся, – он крепко держал солдата за плечи, потом обнял его и прижал к себе.

Красноармеец тоже вцепился в Антона своими объятиями:

– Товарищ политрук, товарищ политрук, а я думал, что вы не вышли из боя, там остались. Ведь немцев столько было!

Антон прижимал к груди солдата, будто самого родного человека. По его щеке покатилась слеза радости и счастья:

– Думал, не увидимся больше.

– Молодой человек, молодой человек, отпустите моего мужа! – женщина в сарафане, отпустив руку внука, вклинивалась между стоящими в объятиях мужчинами, – отпустите немедленно, что это такое! – продолжала она.

Антон, все еще сверкая счастливой улыбкой, посмотрел на нее, потом на солдата. Взгляд его моментально изменился. Он понял, что обнимает вовсе не того солдата, облаченного в потертую и поношенную форму, только что стоявшего перед ним, а того самого мужчину-работягу, лицо которого секунды назад расплывалось в слезах и в улыбке. Антон отпрянул, отшагнул назад, демонстративно отпуская разжатые пальцы рук, как бы показывая, что перестает касаться собеседника. С его лица моментально сошло выражение нескрываемой радости, сменившееся гримасой полного непонимания происходящего. Мужчина тоже перевел взгляд сначала на жену, потом на Антона. Глаза его тут же стали строгими, а взгляд граничил между обдумыванием происходящего, легким испугом и готовности к ожидаемой агрессии. Молодой человек не понимающе смотрел то на женщину, то на ее мужа, а потом и вовсе сделал несколько шагов назад, почти вернувшись на то место, откуда, с полминуты назад, начал свое стремительное и пока ничем не объяснимое движение вперед.

Женщина трогала мужа:

– Он с тобой ни чего не сделал? Володя, ты как? Он не сделал тебе ничего? Проверь карманы, все ли на месте, телефон на месте, деньги?

Она ощупывала его рубашку на груди, бегала глазами по лицу и телу, взглядом проверяя отсутствие материальных потерь и физических повреждений.

– Я так перепугалась, так перепугалась за тебя! – взволнованно щебетала она. – Он буквально набросился на тебя. Как чумной какой-то! Трогать тебя начал! А сам, наверное, обворовать тебя хотел. Вон, взгляд у него какой, точно, как у воришки.

Она покосилась на Антона, повернувшись в его сторону в пол оборота тела. При этом смотрела на него испуганными и, одновременно, злыми глазами, опасаясь дальнейшего продолжения нападок со стороны незнакомца, которого сейчас, после случившегося, посчитала самым опасным человеком на свете.

Муж ее, не понимая произошедшего, медленно водил руками по груди и бедрам, проверяя, тем самым, содержание карманов. Он чувствовал на себе взгляды всех присутствующих в помещении людей и ощущал почти полную тишину, создавшуюся после громки призывов его жены к порядку. Скучная обыденность зала ожидания неожиданно разбавилась для всех необычным происшествием.

Антон медленно двигался к месту, где оставался его рюкзак. Он смотрел в пол, моргал и дергал головой, не понимая того, что только что произошло. Обернулся на семейную пару: те стояли друг перед другом, женщина продолжала причитать:

– Володя, ты меня слышишь? Что он с тобой сделал? Ты как под гипнозом был. С тобой все в порядке?

Антона толкнул в плече его же рюкзаком стоявший рядом мужчина в светлой кепке:

– Слышь, мужик, ты бы не пил на такой жаре. Вон, развезло как, всех повеселил. А еще что-нибудь такое сгипнотизируй для публики, а то скучно как-то!

– Я трезвый! – Антон почти шепотом ответил внезапно появившемуся собеседнику, взял у того свой рюкзак и остановился. Рукой он медленно провел от затылка до подбородка, вполголоса сказав сам себе: – Что это было то?

Еще с полминуты Антон стоял молча, вникая в обстановку. Возле себя он услышал ропот двух сидящих на скамье старушек:

– Наркоман, наверное. Смотри, как на мужчину накинулся, – говорила первая.

– Да нет, он просто опознался. Алексеем того назвал, а он Володей оказался, ты же сама слышала! – перечила вторая.

– О-о, я тебе такую историю расскажу, – и первая старушка начала рассказ о каком-то соседе-наркомане, сотворившем что-то не обычное, чем заслужил место в памяти жильцов своего дома.

Боковым зрением Антон увидел приближавшегося к нему лейтенанта полиции, шедшего в сопровождении женщины в сарафане:

– Вот этот, – сказала женщина, указывая на Антона, – он как будто по карманам моего мужа шарил. Мы все проверили, все на месте. Это я во время его остановила. Смотрите, товарищ полицейский, какой он наглый.

– Сейчас милиция во всем разберется! – не унималась первая старуха со скамейки.

Полицейский, с видом человека внезапно отвлеченного от скучного времяпрепровождения, но не нагруженный выполнением чего-то малоприятного, а скорее взбодрившийся привлечением к работе, окинул взглядом Антона:

– Предъявите ваши документы!

Молодой человек, как бы оправдываясь, развел руками:

– Я ни чего не сделал. Что случилось то?

– Пройдемте в отделение, – лейтенант встал в пол-оборота к Антону и почти взял его под руку, меняя выражение лица, которым как бы уговаривал того не противиться, чем настаивал на выполнении им своих требований.

Находившиеся в душном зале ожидания люди, наблюдая за происходящим на их глазах, едва не создали вакуум тишины от молчаливого любопытства, сочувствия парню или мысленного требования едва ли казни злодея, каким в данную минуту представлялся для многих молодой человек.

Тот окинул не добрым взглядом женщину в сарафане и медленно проследовал за полицейским, недовольно мотая головой и поправляя за спиной рюкзак, понимая, что последний вот-вот придется расстегивать и потрошить, демонстрируя полицейскому полное его содержимое.

В тесной и душной дежурной комнате полиции Антон сидел на стуле напротив лейтенанта, который, не спеша, изучал данные его паспорта. Офицер смотрел то на молодого человека, то в его документ, пальцами, довольно резко, захватывая каждую очередную страницу, а потом медленно ее перелистывая, каждый раз дергая правой бровью на лице. На столе, слева от него, противно дребезжал вентилятор. В открытой форточке зарешеченного окна иногда мелькали чьи-то фигуры, немного заметные через вертикальные жалюзи. Потянув время несколько минут, полицейский спросил:

– Так, гражданин Куликов Антон Иванович, значит.

– Игоревич, – моментально поправил Антон полицейского, понимая, при этом, что инспектор не случайно ошибся, назвав его другим отчеством.

– Из Белгорода, значит, – чуть спокойнее продолжал лейтенант.

– Из Белгорода, – решил быть увереннее в ответах Антон.

– А здесь что делаете? – полицейский поднял глаза на молодого человека и посмотрел ровно так же, слегка дернув бровью, как делал это, изучая его паспорт.

– У меня билет куплен на автобус до Маслово, на турбазу еду, – парень сделал паузу, а потом дополнил свой ответ: – Коллеги по работе пригласили отдохнуть.

Лейтенант положил документ Антона перед собой, видимо удовлетворенный его изучением. Затем он откинулся на спинку стула и, положив вытянутые руки на стол, продолжил:

– На мужика что набросился? Хотел завладеть его кошельком?

Молодой человек поднял брови и вытянул лицо от удивления и неожиданности от столь резкой перемены сути задаваемых вопросов:

– Да не нужен мне его кошелек! Просто обознался. В отпуске давно не был. Устал, – эти ответы Антон подготовил в первые минуты пребывания в полиции, понимая, что объяснения про случившиеся у него галлюцинации так просто ни кто не поверит, тем более инспектор. К уже сказанному он приготовил еще один весомый, с его точки зрения, аргумент: – Заигрался за компом, вот и решил выехать проветриться.

– Руки покажи, – не унимался лейтенант.

Молодой человек сразу сообразил, о чем идет речь и, продемонстрировал полицейскому вены на руках. Тот раздраженно посмотрел в окно, качнул головой и снова перевел взгляд на Антона. Через несколько секунд он посмотрел на лежащий на полу рюкзак.

– Что везешь? Запрещенка есть? – последовал ожидаемый в таком случае вопрос.

– Нет! – устало ответил молодой человек.

– Что, на отдых едешь, и даже бухла, с собой не взял? – громко спросил лейтенант, облокотившись на столешницу.

Только тут Антона осенило, куда клонит его невольный собеседник и что вся неприятная ситуация может вот-вот разрешиться в его пользу:

– Коньяк армянский, подарочный, друзья подарили, – мигом сообразил он ответ.

– Вкусный? – почти заулыбавшись, продолжил инспектор.

– Не пробовал. Он же подарочный. Ну, не откупоренный, – Антон в ответ сам расплылся в улыбке.

– Клади в нижний ящик тумбочки, там, слева от тебя, – довольный собой лейтенант снова откинулся на спинку стула, посмотрел в окно и добавил: – Свободен.

Молодой человек быстрыми движениями извлек бутылку коньяка из рюкзака и положил в указанный ящик. Так же быстро поднялся и направился к двери, услышав за спиной голос полицейского:

– Пойду, провожу тебя, а то еще на кого-нибудь набросишься.

Посадка в автобус уже заканчивалась. Молодая, полная и некрасивая девушка-кондуктор заканчивала проверять билет входившего в салон пассажира. Оглянувшись и убедившись, что рядом больше никого нет, она обратилась к водителю:

– Тридцать восемь, тридцать девятого нет!

Водитель не спеша посмотрел на наручные часы, медленно повернул голову в строну кондуктора показал ей три пальца на руке – этим жестом уточняя о наличии еще трех минут для ожидания. Девушка одобрительно вздернула бровями и прижала к груди кожаную папку с корешками билетов, в ту же секунду начиная впадать в то состояние, что напоминает сон, но с открытыми глазами и вертикальным положением тела. Из оцепенения ее вывело появление из двери здания автовокзала, направлявшегося в ее сторону последнего, тридцать девятого пассажира, наличие билета у которого подсказывали кондуктору современные компьютерные технологии.

– Володь! Вов, ты нормально себя чувствуешь? Этот точно не обидел тебя? – женщина в сарафане продолжила донимать супруга вопросами, едва заняв ближнее к проходу место в автобусе.

– Да все нормально, Вер! – мужчина резко и с раздражением буркнул в ответ, чувствуя на себе пронзительный и, одновременно, заботливый взгляд супруги, а спустя несколько секунд, уже спокойнее продолжил: – Сам не пойму, парень какой-то другой оказался сначала, в форме военной, как в кино про войну. Портупеей перетянутый. И как будто знакомый, при чем так знакомый, что мы как будто служили вместе и воевали вместе. Вот я его как бы узнал. И вспомнил, что политрук он и фамилия его Кольцов. Да, Федор, кажется. А отчество у него, – мужчина задумался, – и политрук он, а у нас в армии уже замполиты были.

– Ты что говоришь то? Как воевали вместе? Ты ведь сам сколько раз радовался, что уволился из армии за год до Афганистана. – Женщина вопросительно смотрела на мужа, потом в окно автобуса и тихо вскрикнула: – Ой, смотри, Вов, неужели он с нами ехать будет?! Надо кондуктору сказать, чтоб не пускала его.

– Да сиди ты, не лезь! Ту ехать двадцать минут! – Мужчина одернул жену и начал смотреть на, уже знакомого ему парня, почти бегом направлявшегося в сторону входной двери в салон автобуса, где его поджидала некрасивая кондукторша, не успевшая начать выплескивать злобу на опаздывающего пассажира только из-за того, что яркое солнце и жаркая погода вогнали ее в состояние легкого полусна.

Антон вышел из здания автовокзала и направился к автобусу. Он был растерян, долго искал билет, шаря руками по телу и, наконец, нашел его в заднем кармане джинсов и протянул кондуктору, а затем поднялся в салон и, убедившись в наличии свободных место только в кормовой части салона, быстро двинулся в этом направлении.

Абсолютно все пассажиры внимательно смотрели на парня, вспоминая историю пятнадцатиминутной давности, не то развеселившую их, не то просто разбавившую скуку от ожидания подачи своего рейса. Мол, появился он, тот самый, наркоман или гипнотизер. Кто-то окинул взглядом женщину в сарафане и ее мужа, вероятно ожидая продолжении конфликта, шум от которого разнесся по зданию автовокзала лишь благодаря оскандалившейся супруги, как бы пострадавшего, от действий молодого человека, мужчины. Вышедший и автовокзала вслед за Антоном полицейский жестом показал водителю: «Все нормально, можете ехать».

– Ты только не смотри на него больше, Вов, – не унималась женщина в сарафане, – мало ли он опять начнет. А здесь полиции нет.

– Отстань, не начнет, успокойся. Я сам не понимаю, чего со мной было то, – мужчина поправил подвернутый рукав рубашки.

Антон сидел в середине дивана последнего ряда автобуса. Он ни на кого не смотрел, уставившись только в пол и вновь и вновь прокручивая в голове картину дня, а именно того эпизода, который он теперь вряд ли долго забудет. Что с ним случилось – молодой человек не понимал и готов был списать произошедшее на накопившуюся усталость, обилием дел на работе, переутомление, небывалую жару и многое другое из своей жизни, что могло, так и или иначе, повлиять на его психофизическое состояние. А, думая над этим, он решил, что все это, по совокупности, может привести не то что к галлюцинациям, но еще и к проблемам в здоровье, что его не мало смущало.

– Поповка! Следующая остановка – Маслово! – громко оповестила пассажиров девушка кондуктор. Она привстала со своего места и посмотрела в глубь салона автобуса, отыскав Антона скользящим взглядом на самом заднем ряду: – Молодой человек, Вам в Масловке выходить!

Тот утвердительно кивнул в ответ, выпрямил спину и осмотрелся по сторонам в окна автобуса, по привычке фиксируя взглядом какие-либо ориентиры, что могли бы пригодиться ему в обратной дороге. В правом окне он увидел, в числе сошедших на остановке людей, ту самую семейную пару с внуком, из-за которых, около часа назад, он оказался на беседе с дежурным офицером полиции. Антон громко выдохнул. А сидевший впереди мужчина в светлой кепке, который еще до посадки подтрунивал парня, сказал ухмыляясь:

– Наверное, пошли в церковь свечку ставить, что от тебя живыми ушли, ха!

Молодой человек не стал отвечать и отвернулся в другую сторону. Он вновь погрузился в вспоминания о случившемся в здании автовокзала. Копаясь в собственных мыслях, он начал отмечать для себя, что уже давно знает увиденного на месте мужчины солдата и точно знает его имя, фамилию, номер воинской части, что пехотинец тот. Задумавшись, он стал сопоставлять, как где-то, в глубине собственного сознания имеется информацию о встреченном им человеке. Но больше всего его озадачивало то, как могло случиться, что видел он сначала мужчину в рубашке, а через пару секунд молодого солдата в форме старого образца.

Увиденный им боец казался ему настолько знакомым, что Антон начал перебирать все те ситуации в своей жизни, в которых он мог общаться с кем-либо похожим на того парня, а потом удалить это общение из своей памяти за ненадобностью. Ну, забыл он этого человека и все. Напился потом в компании таких же молодых и беззаботных холостяков, не привязанных к семейной жизни и к воспитанию подрастающего поколения собственных малолетних детей. Загулял потом. Еще с кем-то познакомился и – выскочил объект общения из хмельной головы. И не напомни новый знакомый о себе потом, то так и не всплыл никогда в памяти. Но, вот этого солдата, да еще и в военной форме образца первой половины Великой Отечественной войны, Антон никак не мог выцарапать из глубины сознания и вспомнить: кто он такой есть?

Еще больше смущало его то состояние, в котором он увидел на месте работяги абсолютно другого человека. Да, еще и начал общаться с ним, называя по имени, радуясь встрече, обнимая того, как родного, словно очень близкого и дорогого друга. К тому же мужчина, привидевшийся красноармейцем, отреагировал на действия Антона точно также. Он словно мастерски подыграл ему. Вел себя как под копирку, реагируя на слова и жесты молодого человека, как по ненаписанному сценарию, угадав, абсолютно полностью, словно психолог высочайшей квалификации, все действии и контрдействия, все ответы на сказанное.

Антон закрыл глаза. Его, как будто, осенило в одну секунду. Он мысленно проиграл перед собой все то, что произошло с того самого момента, как между ним и работягой вклинилась жена того. Бровь на его лице дернулась. Молодой человек приоткрыл один глаз, делая на лице хитрую гримасу. «Этот мужик вел себя точно так же, как и я!» – едва, что не вслух, произнес он сам себе мысленно, значит, впал в точно такое же состояние, в котором находился он сам.

– Маслово! – кондуктор выполняла свою работу и, привстав, вновь посмотрела в сторону Антона, предвкушая начало обсуждения пассажирами поведения молодого человека на автовокзале, которое должно было начаться сразу после того, как он покинет салон автобуса.

Тот быстро встал со своего места и, накинув на плечо лямку рюкзака, двинулся к выходу, стремясь поскорее покинуть общество, в глазах которого он все еще оставался виновником инцидента и лицом, получившим из-за этого не совсем порядочную репутацию. Чувствуя спиной взгляды пассажиров, молодой человек стремительно выскочил из салона автобуса и отвернулся от него, чтобы не смотреть на тех, кто продолжал с насмешками или презрением разглядывать его из окон.

Едва осела пыль, поднятая с обочины колесами огромного транспортного средства, Антон увидел с другой стороны дороги выехавшую из леса, навстречу ему, знакомую белую «Хонду», принадлежавшую его товарищу и, одновременно коллеги по работе. Раскачиваясь на неровностях проселочной дороги, машина приближалась, озаряя окрестности звуками популярной мелодии, звучавшей из мощных автомобильных динамиков и доносивших до молодого человека атмосферу предстоящего полного расслабления. Он уже начинал предчувствовать радость от встречи с друзьями, шумную вечеринку, вкус жареного на костре мяса и прохладу текущего по пищеводу пива. Антон улыбнулся сам себе от осознания погружения в волну отдыха на природе в веселой компании, как машинально осмотрелся по сторонам, перед тем как перейти дорогу навстречу приближающейся к нему «Хонда». Взгляд его на мгновение поймал удаляющееся тело автобуса, навеяв на него легкую дрожь от воспоминания инцидента часовой давности. Он дернул плечами от ощущения неудовольствия, но тут же заставил себя переключиться на предстоящую встречу с друзьями, решив поделиться с ними пережитым на автовокзале, заранее предвидя ответный поток колкостей в его адрес, сопровождаемые смехом и пожеланиями больше не ввязываться в подобное.

Отражение солнечных лучей в лобовом стекле скрывало друзей Антона от его взгляда, но опущенные дверные окна с торчащими из них голыми руками, выдавали их присутствие. «Хонда» повернулась и остановилась на месте, сразу окутываясь в быстро увеличивающееся облако пыли. Сидевшие на передних сиденьях молодые люди: Димон и Джексон, едва увидев своего друга через черные стекла солнцезащитных очков, сразу же были скрыты от него плотной завесой. Сквозь медленно осаждавшуюся пыль было едва заметно, как светловолосый Димон размахивал в открытом окне рукой с банкой пива. Коротко стриженый полноватый крепыш Джексон сидел за рулем и сосредоточенно раскачивал головой, в такт гремевшей из динамиков музыке. Наконец начала проглядываться целиком вся машина и ее открытые окна задних дверей, из которых виднелись две женские головки, повернутые в сторону Антона и громко подпевавшие, стараясь заглушить звук магнитолы и заманивая молодого человека к себе.

Молодой человек, оглянувшись по сторонам, перешел дорогу и двинулся к остановившейся «Хонде». Левая пассажирская дверь распахнулась перед ним, ударяя запахом духов и приглашая его в салон машины, откуда с просторного заднего дивана улыбались и смотрели на парня две пары ухоженных косметикой красивых девичьих глаз молоденьких жен Димона и Джексона: Лена и Яна.

Лена приветливо махала Антону рукой, только одним своим присутствием радуя его и давая, ем самым, понять, что хорошая компания ему будет сегодня обеспечена. Она была его давним коллегой по работе и за приплюснутую скуластую форму лица и вздернутый, слегка вытянутый носик, получила забавную кличку «Крошка Енот». Не лишенная чувства юмора она ни сколько не обижалась на странное прозвище, а иногда даже, находясь в приподнятом настроении, представлялась именно «Крошкой Енотом», а не по имени, стараясь тут же приметить реакцию новых знакомых. Даже на стене, возле ее рабочего стола, висел распечатанный на принтере листок с изображением рисованного енота из старого советского мультфильма, будто напоминавшего всем своим присутствием, что его хозяйка является обладательницей веселого нрава. Одновременно зверек на картинке лишний раз подсказывал коллегам наличие необычной клички хозяйки рабочего места.

Кличка была и у жены Джексона Яны. Происходила она от девичьей фамилии девушки и звучала несколько обидно для нее самой. А потому произносилась, в основном, только тогда, когда подруги критиковали или ругали Яну за ее чрезмерно переменчивое поведение, избыточную прямолинейность, сочетавшуюся с почти полным отсутствием чувства юмора, в чем она сама себе не признавалась, считая себя веселой и жизнерадостной. Данные особенности ее поведении, сблизили девушку с Леной, по причине их полной противоположности в характерах, которые, как известно, притягивают людей друг к другу. Наличие в компании Яны ни сколько не радовало Антона и, лишь благодаря Крошке Еноту он готов был терпеть ее соседство на одном заднем диване «Хонды».

Немного полноватая Яна вышла из машины и широко улыбаясь, жестом приглашала Антона занять место в середине заднего дивана «Хонды», уступая ему пространство между собой и подругой:

– Тох, давай, прыгай в серединку, мы с Леной тебя согреем чуть-чуть!

Лена, плотно сжимая губы, с легкой показной злобой, из-под бровей посмотрела на Яну и вскинула в ее сторону крепко сжатый кулачек правой руки, давая той понять, что еще совсем недавно Антон расстался с девушкой и, на этом основании, может болезненно отнестись к всевозможному флирту, направленного в свой адрес. Яна в ответ вздернула плечом и вновь указала молодому человеку на место в машине. Тот, нисколько не смутившись или не подавая вида сказанному, начал протискиваться на сиденье, одновременно слушая Лену и Димона: