Все снова засмеялись и посмотрели на Павла. Кто-то сзади ударил его по голове. Сноп искр вырвался из глаз Лаврова. В голове загудело, словно он оказался внутри огромного колокола.
– Ну, вот и приехали, – произнес кто-то из мужчин.
Машина несколько раз дернулась и остановилась.
***
Павла завели в небольшую комнату и усадили на стул. Единственное в комнате окно было плотно закрыто шторой. Мужчины вышли из комнаты, и стало тихо. Он посмотрел на стены, стараясь понять, где он находится.
«Наверное, это недостроенный объект, – решил Лавров, так как стены комнаты были лишь отштукатурены. – Похоже на какую-то комнату охраны. Не могли же его за час вывезти за город».
Он прислушался. Где-то вдали раздавались голоса, работали механизмы, от которых иногда дрожал пол. Он поднял глаза и посмотрел на дверь, за которой послышались голоса. Дверь открылась, и в дверях показался Виталий Маркович.
– Что удивлен, Лавров? – произнес он своим бархатным голосом. – Ты не поверишь, но я рад нашей встрече.
Он взял свободный стул и сел напротив Павла.
– А ты неплохо выглядишь, «Душман». Такие стычки, а на тебе ни одной царапины.
– Кто вы, Виталий Маркович? После встречи с вами, у меня всегда возникают неприятности.
Он засмеялся. Ему, похоже, понравилась фраза, сказанная Лавровым.
– Я твоя тень, «Душман», и сейчас от меня зависит, будешь ты жить или нет. Поэтому прошу тебя, будь послушным мальчиком и не играй на моих нервах. Ты помнишь нашу встречу. Ну, ту, что произошла на проспекте Вернадского? Помнишь мои слова, что я устроился на работу и снова учу молодых. Так вот, я тогда не кривил душой. Я действительно снова устроился на работу, теперь я работаю у бывшего генерала Медведева. Кто он, ты и без меня хорошо знаешь его.
Он замолчал и, достав из кармана сигарету, закурил. Он посмотрел на Павла и, достав еще одну сигарету, сунул ему в рот.
– Кури, «Душман». Знаешь, ты действительно был одним из лучших, с кем мне приходилось работать. Ты пережил практически всех, кто обучался на одном курсе с тобой. Но всему свое время. Сейчас, ты тоже у исходной черты, за которой мрак и могильный холод.
Он улыбнулся и посмотрел на Лаврова, стараясь угадать, как он воспринимает его слова.
– Знаешь, я тогда не поверил генералу, что ты сможешь сделать то, что не смог сделать он. Уничтожить полковника Авдеева и забрать у него все документы по этим чеченским деньгам. А наша встреча с тобой тогда была не случайной. Я должен был тебе показать дом, в котором Авдеев держит эти документы, и я тебе его показал. Ты думаешь, я не видел, как ты сел ко мне на хвост. Видел, Павел, видел. Я смотрел из окна подъезда и невольно восхищался твоим умением действовать в сложных ситуациях. Мне было смешно и весело, когда ты радовался тому, что тебе удалось узнать, на каком этаже находится квартира полковника. Только ты тогда так и не понял, что эта женщина была нашей сотрудницей, и в ее задачу входило навести тебя именно на его квартиру.
Он снова засмеялся. В этот раз его смех вызвал у Лаврова отвращение. Он сплюнул в сторону и, улыбнувшись, с вызовом посмотрел на Виталия Марковича.
– Что вам нужно от меня? Вы, наверняка, пришли сюда не для того, чтобы все мне это рассказать и посмеяться надо мной.
– Ты прав, «Душман». Я пришел сюда действительно не для этого приятного с тобой разговора. Я пришел, чтобы спросить тебя, где документы Авдеева? Зачем тебе столько денег?
– Зря стараетесь, Виталий Маркович. Этих документов у меня нет. Я их уже отдал.
– Не нужно врать, Павел. Ведь ты, наверняка, был пионером, комсомольцем. А они не врут. Говорить больше не буду. Предлагаю выкупить свою жизнь за эти деньги, ведь мертвому они не нужны.
– Я не вру. У меня их действительно нет.
– Тогда скажи, у кого они? Может, у той девушки, с которой ты встречался? Не нужно делать ей больно, «Душман», если она тебе действительно дорога. Может, договоримся?
– Я еще раз вам говорю, что у меня нет этих документов.
– Ну, что? Вольному воля, а мертвому рай.
Виталий Маркович встал со стула и, отодвинув его в сторону, вышел из комнаты, оставив Лаврова одного.
***
Прошло минут десять. В комнату вошел молодой парень, почему-то одетый в белый медицинский халат. Он держал в руках медицинский чемоданчик, с которым приезжают на вызовы врачи скорой помощи. Вслед за ним появились двое мужчин и, словно ожидая команды врача, застыли около двери.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался врач у Павла. – Жалобы на здоровье есть?
Лавров промолчал, так как хорошо знал, что это стандартный вопрос, не имеющий никакого значения для него.
– Итак, значит, жалоб на здоровье нет, – словно подводя черту под формальностью, изрек врач. – Это хорошо. У меня второй вопрос, как насчет аллергии. Что, тоже все положительно, это меня радует.
Он открыл свой чемоданчик и достал из него несколько ампул и шприцев.
– Сейчас я вам сделаю несколько инъекций. Не пугайтесь, будет очень больно, вас начнет ломать. Судя по вам, вы достаточно здоровы, чтобы выдержать все это. Ну, а если будет летальный исход, вы уж меня заранее простите. Я не хочу вас убивать. Вы, наверное, уже догадались, что я введу вам «сыворотку правды». Вам приходилось слышать о ней? Вы через минуту потеряете контроль над собой, и будете рассказывать нам все, о чем мы вас будем спрашивать.
Он сломал несколько ампул и набрал в шприцы растворы. Сделав это, он посмотрел на охранников, которые, словно ожидая этой команды, бросились к Павлу. Один из них сорвал с него рубашку, а затем они уже вдвоем привязали Лаврова к стулу. Последнее, что осталось в памяти Павла, это лицо врача, которое наклонилось над ним. В следующую секунду, сильнейшая боль пронзила тело. Она росла с каждой секундой. Что происходило потом, он не помнил. Он очнулся от тишины и с трудом открыл глаза. Кругом было темно.
«Что со мной? Неужели ослеп?», – со страхом подумал он.
Тело болело так, словно по нему проехал танк, порубив его плоть на мелкие куски. Он попытался пошевелить пальцами рук, но они были, словно чужими, и не слушались его. Приложив усилия, он повернулся на бок. Щека коснулась холодного бетонного пола, и он понял, что в комнате просто отсутствует электрический свет. Из-под двери пробивалась тонкая полоска электрического света.
«Сколько я здесь и как долго находился без сознания? – подумал он. – Что они ввели в меня?».
Учась в школе ФСБ, он слышал от преподавателей о наличии подобных препаратов, которые лишают человека воли и развязывают ему язык. Однако, как действуют эти препараты, он никогда не видел. Боль постепенно уходила из тела, оставляя после себя слабость. Мысли в голове путались, и он никак не мог понять и вспомнить, как он оказался здесь. Вот и сейчас он попытался вспомнить, видел ли он Виталия Марковича или ему приснилось, что он с ним беседовал. Что-то блеснуло на полу, Павел несколько раз перекатился, и оказался рядом с предметом. Он долго шарил закованными руками, пока не почувствовал что-то под левой рукой. Он попытался взять этот предмет в руки, но тут же, почувствовал сильную боль в одном из пальцев. Теперь он уже не сомневался, что это была игла от шприца. Как оказалась эта игла на полу, он не знал. Сейчас его мало интересовал этот вопрос. Он повернулся на живот и попытался нащупать иглу лицом. Сделав это, он взял иглу губами и языком затолкал ее за губу.
Услышав возню, в комнату вошли два охранника. Включив свет, один из охранников подошел к Павлу и перевернул его на спину.
– Не умер еще? – спросил он Павла. – И, правда, живучий ты, как собака.
Они выключили свет, и вышли из комнаты.
***
Павел открыл глаза. Яркий луч света выбивал у него слезу. Ему показалось, что кто-то специально делает это, чтобы причинить ему неудобства. Вдруг свет погас. Перед глазами Лаврова поплыли радужные круги. Через мгновение в комнате загорелся электрический свет. Павел повернулся и сквозь пелену слез увидел, как в комнату вошли двое мужчин.
– Это я, Виталий Маркович. Как ты себя чувствуешь, «Душман»? А впрочем, я о чем. О каком здоровье может идти речь? Ты знаешь, что ты был более двух суток без сознания? Я зашел, чтобы последний раз посмотреть на тебя, поговорить с тобой. Мне просто непонятно твое упорство. Неужели ты не ценишь свою жизнь?
«Значит, я ничего им существенного не сказал, а иначе он бы, не стал сейчас меня уговаривать рассказать ему, где деньги», – промелькнуло у Павла в голове.
– Ну, умрешь ты в этом подвале и что дальше? Ты думаешь, что кто-то вспомнит о тебе? Вот видишь, что у меня в руках? – он вытянул вперед руку и разжал ладонь.
В ней лежал маленький ключик от наручников.
– Да, это ключ от твоей свободы. Я готов поменять его на твои документы. Ну, что ты скажешь на это?
Лавров молчал. Ему было трудно говорить, мешала игла от шприца, которую он по-прежнему держал за губой.
– Я скажу, – скорее промычал, чем произнес Павел.
Лицо Виталия Марковича расплылось в улыбке. Оглянувшись назад, он, молча, посмотрел на сопровождающего его охранника. Однако тот, сделав каменное лицо, продолжал стоять около двери.
– Ты что не понял? – с угрозой в голосе произнес Виталий Маркович. – Выйди и закрой за собой дверь.
Мужчина со злостью посмотрел на своего руководителя. Ему явно не нравилось, что этот лощеный мужчина отдает здесь команды. Охранник развернулся и вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
– Ну, давай, говори, – ободряющим, полным радости голосом произнес он. – Ну не тяни, «Душман»!
Лавров что-то прошептал. Не расслышав, Виталий Маркович нагнулся над ним. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от губ Павла.
– Говори, говори, – торопил он его. – Чего молчишь?
Неожиданно для него голова Лаврова подалась вперед. Игла, зажатая между зубами, ударила Виталия Марковича прямо в глаз. Он вскрикнул от боли. Маленький заветный ключик выскользнул из его ладони и упал на пол. Павел быстро поднял его и стал пытаться открыть замок наручников. Наконец ему это удалось, и он освободил одну из рук.
«Как хорошо, что Виталий Маркович перековал его минуту назад, – подумал он. – Будь руки закованы за спиной, ему едва ли удалось все это так быстро провернуть».
Он бросился к своему бывшему преподавателю и закрыл его рот рукой. Мужчина затих, так как понял, что с ним произошло. Он стонал и делал это, как-то тихо, по-собачьи. Павел сунул руку ему за пазуху и достал пистолет марки ПСМ. Передернув затвор пистолета, он направился к двери.
Он не дошел до двери несколько шагов, когда за его спиной раздался пронзительный крик. Лавров повернулся и посмотрел на Виталия Марковича.
– Стой, сволочь! Я сейчас с тобой разберусь, – выкрикнул Виталий Маркович, продолжая рукой закрывать поврежденный глаз. Он рванулся к Павлу, но, получив сильный удар ногой в грудь, отлетел в сторону. В этот момент открылась дверь. Что заставило Лаврова качнуться вправо, он и сам не знал. Пуля ударила в стену, потом с визгом ударила в стул. Павел тоже нажал на спуск, вышивая на груди охранника какой-то непонятный рисунок, который моментально принял форму большого кровавого пятна. Хватаясь рукой за стенку, охранник выстрелил еще раз. В этот раз выстрел оказался намного удачнее. Пуля попала Лаврову в левую руку и вышла навылет. Павел хотел еще раз выстрелить в охранника, но тот вдруг неожиданно упал. Выпавший из рук пистолет отлетел к его ногам. Увидев, что Виталий Маркович поднялся с пола, Павел поднял пистолет охранника и дважды выстрелил в него. Он вытер рукоятку пистолета полой рубашки и, нагнувшись над охранником, вложил в его еще теплую руку пистолет и вышел из комнаты.
***
Павел вышел в коридор. Где-то в дальнем конце этого длинного коридора горела тусклая лампочка. Только сейчас он ощутил слабость. Сильно болела прострелянная рука. Он оторвал от рубашки полу и перевязал рану. Через минуту ткань пропиталась кровью, которая стала стекать по его руке, падая каплями на грязный пол. Он снова оторвал полоску ткани и, не снимая старой повязки, снова забинтовал себе руку. Он сделал несколько шагов и прислонился к стене. В голове шумело, словно там беспрестанно работал какой-то двигатель. Сейчас ему было обидно за себя, за свою беспомощность.
«Почему никого нет? Неужели выстрелы не привлекли ничье внимание? Такого не может быть. Наверняка, их кто-то слышал и сейчас просто наблюдает за ним, чтобы прикончить, когда он упадет, – подумал он. – Выходит, для того чтобы сохранить свою жизнь, нужно быстрее выбираться из этого здания».
Он сделал еще несколько шагов и понял, что быстрее идти не может. Лампочка в конце коридора по-прежнему была далека, как и две минуты назад. Теперь время сжалось для него, и весь этот длинный узкий коридор превратился в дорогу жизни. Где-то вдали, где светилась лампочка, в коридоре показались несколько мужских фигур, которые стали расплываться у него перед глазами.
«Лишь бы не потерять сознание, – мелькнуло у него в голове, – если упаду и потеряю сознание, то они просто убьют меня и все».
Сначала он увидел вспышку, а затем по коридору, будто волна, прокатился звук выстрела. Пуля попала в бетонную перегородку и, как шмель, визжа и жужжа, помчалась от стены к стене, пока не упала где-то позади него. Павел вытянул вперед руку и, поймав в прицел расплывчатую фигуру одного из приближающих к нему людей, нажал на спуск. Выстрела он не услышал. Пистолет привычно дернулся в руке. Мужчина, словно споткнулся на ровном месте, и упал на бетонный пол. Остальные, подхватив упавшего бойца под руки, скрылись за поворотом.
«Будем считать, что первую атаку я отбил», – подумал Лавров.
Он сполз по стене и сел на пол, положив около себя пистолет. Внезапно он почувствовал сильную жажду. Он провел сухим потрескавшимся языком по губам и посмотрел в сторону лампочки, до которой по-прежнему было еще далеко.
«Это хорошо, что сзади меня помещение без окон. Следовательно, они не могут зайти с тыла», – почему-то подумал Павел.
Где-то раздался выстрел. Лампочка вспыхнула и разлетелась на сотни осколков, оставив его в темноте. Теперь он ничего не видел, как и его враги. Сейчас все решалось просто, у кого была лучше огневая подготовка, тот и должен был победить в этом темном коридоре. Лавров напряг свой слух. Еще в Афганистане он научился отлично стрелять на звук и сейчас, отключив все, что мешало ему сосредоточиться в этой темноте, стал вслушиваться в каждый шорох, который гулко раздавался в коридоре. Где-то вдали послышались легкие шаги, которые моментально заставили его поднять пистолет. По коридору явно кто-то передвигался. Вот человек сделал два шага и застыл в ожидании. Выдержав небольшую паузу, он снова сделал два шага и снова застыл, стараясь угадать, где находится Павел. Лавров пошарил вокруг себя рукой и нащупал несколько гильз. Подняв их, он швырнул гильзы навстречу противнику. Моментально раздались два выстрела, слившиеся в один. Он выстрелил в сторону вспышек и сразу понял, что попал. Мужчина отчаянно закричал и рухнул на пол. В коридоре снова стало тихо, не считая раздающихся стонов поверженного им врага.
***
Упершись спиной в стенку, он поднялся с пола и, стараясь не шуметь, сделал несколько шагов. Споткнувшись, он упал на бетонный пол. Он невольно вскрикнул от боли, которая на какой-то миг сковала его разум. Он поднялся с пола и, держась за стену, снова побрел в ту сторону, где когда-то горела лампа.
«Когда же закончится этот нескончаемый коридор? – подумал он, опираясь о стенку. – Неужели он действительно такой длинный или мне это сейчас кажется, что он бесконечен?».
Наконец его рука провалилась в пустоту. Он сразу понял, что дошел до конца и сейчас стоит около поворота. Лавров не сразу понял, что на улице ночь, и поэтому в коридоре так темно. Когда он поравнялся с пустым оконным проемом, то невольно посмотрел в него. За окном, в свете луны, чернели какие-то промышленные корпуса. Он сделал еще несколько шагов, как что-то тяжелое сначала сбило его с ног, а затем всей тяжестью навалилось на него. Резкая боль прострелила раненую руку. Он попытался сбросить с себя навалившегося мужчину, но тот оказался настолько тяжелым, что у него ничего не получилось. Мужчина набросил ему на шею удавку и стал затягивать ее. Изловчившись, Павел укусил мужчину. Тот взвыл от боли и на какую-то секунду ослабил хватку. Правая рука Павла отчаянно шарила по полу, стараясь нащупать хоть что-то, что могло бы ему помочь в этой схватке. Наконец ему удалось что-то нащупать. Похоже, это был кусок стекла. Зажав его в руке, он нанес удар противнику в область шеи. Стекло вошло в шею и сломалось. На лицо Павла хлынул поток теплой крови, от которой он чуть не захлебнулся. По всей вероятности, его удар оказался смертельным, так как он перерезал сонную артерию противнику. Пальцы мужчины разжались, и он, приложив неимоверные усилия, выбрался из-под обмякшего тела противника.
Сколько он пролежал в этой луже крови, он не помнил. Павел пришел в себя от луча восходящего солнца, который, словно указка, уперся в глаза. Он приподнялся с пола и посмотрел на себя, а вернее, на свою одежду, которая была вся пропитана кровью, в том числе и своей. Кое-как поднявшись с пола, он, шатаясь от слабости, направился дальше вдоль все того же коридора. Подняв голову, он увидел, что стоит перед металлической дверью. Толкнув дверь рукой, он оказался во дворе. В метрах тридцати стоял легковой автомобиль. Лавров пересек двор и остановился около машины. Он дернул ручку дверцы на себя, но та не поддалась. Павел ударил рукояткой пистолета по стеклу, которое разлетелось на тысячу мелких осколков. Сунув руку в окно, он открыл дверцу машины. На крючке, за спинкой водительского кресла, на вешалке висел темно-синий костюм, рубашка и галстук. По всей вероятности, это был костюм одного из тех, кто остался в этом длинном и темном коридоре. Заметив металлическую бочку с дождевой водой, стоявшую рядом с дверью в один из ангаров, Лавров направился к ней. Вода в бочке была холодной, и он начал умываться. Смыв с себя всю кровь, он открыл багажник автомашины и нашел в нем небольшую автомобильную аптечку. Развязав намокшую повязку, он обработал края раны перекисью водорода, смазал ее йодом, а затем перевязал широким стерильным бинтом. Закончив с этой процедурой, он переоделся. Несмотря на то, что костюм на нем сидел несколько мешковато, он был рад и этому наряду. Сев в автомашину, он вырвал пучок проводов и быстро завел ее.
***
Лавров остановил автомашину и, не глуша двигатель, подошел к воротам. С трудом открыв засов, он стал распахивать створки ворот. Распахнув правую створку, он вздрогнул. Перед ним стоял генерал Медведев. Генерал был в шоке, увидев перед собой живого и невредимого Лаврова. Павел первым успел выхватить пистолет из-за ремня брюк и наставил его на своего врага.
– Ну что, генерал? Не ожидал меня увидеть? Я тоже не думал, что судьба столкнет нас здесь, на этой, забытой Богом, базе. Я вижу, ты удивлен не меньше, чем я. Проходи, у меня есть к тебе вопросы. Чтобы все было мирно, ты достань свой пистолет и передай мне.
Генерал расстегнул оперативную кобуру и достал из нее свой пистолет, который бросил к ногам Павла. Лавров поднял пистолет и сунул его за ремень брюк.
– Проходи, – коротко бросил он.
Генерал сделал два неуверенных шага и остановился. Видимо, охвативший его приступ страха полностью парализовал не только его волю, но и мышцы.
– Ты, похоже, приехал сюда за деньгами? Напрасно, их у меня действительно нет. Все документы, явку с повинной полковника Авдеева я передал в компетентные органы. Я хочу спросить тебя, генерал, что тебя заставило пойти на это преступление? Что, не хватало денег? Молчишь, не хочешь отвечать или ты до сих пор не можешь поверить, что я передал все эти средства государству? Однако, я действительно все это сделал. Эти похищенные вами деньги унесли не одну жизнь, и я больше не хочу, чтобы они кого-то убивали.
Медведев посмотрел на него налившимися от крови глазами. Гнев, обида душили его, не давая что-то сказать. Сейчас он ненавидел не только стоявшего перед ним Лаврова, сумевшего переиграть его в этой непростой игре. Он ненавидел и себя за то, что недооценил этого человека. Он моментально вспомнил его характеристику, данную Лаврову генералом Антиповым, в которой он крайне положительно характеризовал этого человека, а особенно его умственные и аналитические способности. Сейчас он понимал ту фразу в его характеристике о его неподкупной честности, о которую он и споткнулся в своей комбинации.
«Что он со мной сделает? Убьет? – невольно подумал он, не спуская взгляда с руки Павла, которая сжимала пистолет. – Нет, не убьет! Он не стреляет в безоружных врагов. Тогда, что он сделает? Сдаст меня в органы? Но он же, знает, что у меня большие связи и я спокойно выйду оттуда, не помяв даже своего костюма. Тогда, что же?».
Стоявший спиной к корпусу Павел не заметил, как открылась дверь и в ней показалась фигура раненого охранника, который сжимал в руке пистолет. Лицо генерала посветлело. Он сделал еще один шаг навстречу Лаврову и остановился.
– «Душман»! Если ты меня убьешь, ты за это ответишь перед законом. Ты же видишь, что я не вооружен. Стрелять в невооруженного противника нельзя, и ты это хорошо знаешь.
Расстояние между Павлом и охранником заметно сократилось. Боец поднял пистолет и навел его в спину Лаврова, который продолжал смотреть на Медведева.
– Скажи, «Душман», а ты сам боишься смерти?
Павел хотел что-то ответить, но не успел. Произведенный охранником выстрел помешал ему это сделать. Голова генерала дернулась, и он повалился на землю. Павел резко обернулся и увидел охранника, который от испуга выронил пистолет. Тот явно не рассчитывал, стреляя в Лаврова, поразить своего хозяина. Не давая охраннику поднять с земли оброненный им пистолет, Лавров быстро сел в автомобиль и, нажав на педаль газа, буквально вылетел за ворота. Бросив машину около первой, попавшейся по дороге станции метро, он спустился вниз и поехал на вокзал. Через два часа он уже был в Подольске.
Открыв дверь квартиры, Мария бросилась ему на шею.
– Павел, скажи мне, что ты больше никогда не оставишь меня одну. Ну, что ты молчишь, скажи, – шептала она, покрывая его лицо своими горячими поцелуями.
– Обещаю. Я тебя никогда не оставлю одну, ведь я тебя люблю больше жизни. И это я понял только сегодня, когда ехал к тебе.
Он крепко обнял ее и прижал к своей груди. Он невольно улыбнулся: где-то на улице из стоявшей у подъезда дома машины, неслась знакомая ему песня:
Нас уже не хватает в шеренгах по восемь,
Офицерам наскучил солдатский жаргон,
И кресты вышивает нам поздняя осень,
По истертому золоту наших погон…
– Ты что улыбаешься, Павел? – спросила она его.
– От радости, Мария, от радости. Я сегодня снова обрел не только тебя, но и любовь к жизни.