Loe raamatut: «По ту и эту стороны существования»

Предисловие.

Светлой памяти моего двоюродного брата

Серёгина Геннадия Валентиновича

посвящается.

«Memento mori» (1)

«Кто понял жизнь – тот не спешит». Этот афоризм я впервые увидел на двери отдельного гостиничного номера, в котором мне довелось однажды остановиться. Видно кто-то хотел его увековечить в истории данного отеля. Фраза эта была аккуратно выведена чернилами, и у меня складывалось впечатление при взгляде на нее, что эта мысль, запечатленная на двери, претендует не менее, чем на изречение дельфийского оракула. Но спустя некоторое время я вдруг усомнился в истинности данного высказывания. Мне почему-то казалось, что истинным будет как раз противоположное суждение: «Тот спешит – кто понял жизнь». Я считал, что понимание жизни – это, в первую очередь, осознание ее неизбежного конца, а уже потом, как следствие из этого осознания – обретение смысла жизни. Отсюда и спешность – спешность от желания успеть сделать все намеченное в своей жизни; спешность – от желания оставить свой след на земле; спешность эта – не перед жизнью, а перед смертью. Причем я думал, что если моя жизнь должна когда-то закончиться, то это вовсе не должно означать, что ее вовсе не стоит проживать, а уж тем более, что она не может иметь никакого смысла. Тот неспешный, я бы сказал вальяжный образ жизни, который проповедовал неведомый мне мудрец, показался мне тогда откликом апологии абсурда жизни, который когда-то так болезненно и мучительно переживал Альбер Камю, с творчеством которого я был хорошо знаком. В моем сознании рождались мучительные вопросы: «Не является ли осознание абсурдности своей жизни источником и главной причиной этой жизненной неспешности?»; «Не есть ли жизненная неспешность суть преклонение перед смертью?» Тогда получается, что не спешит – тот, кто понял лишь неизбежность смерти, а не смысл жизни, что противоречило самой сути суждения.

Должно было пройти более пяти лет, прежде чем я смог, наконец, согласиться с тем высказыванием, которое так встрепенуло мою душу. Оказывается, раньше я не мог понять очень простой истины, которая скрывалась под данным высказыванием. Истина эта заключалась в следующем: важно – не сколько проживет человек, а как он проживет. Отсюда и постулирование неспешности, которая должна оберегать и культивировать качественную сторону жизни. Как часто в погоне за жизнью (точнее за ее благами), человек теряет свое достоинство лишь потому, что стремится любым путем достичь поставленной цели. С другой стороны, я также понял, что постулирование неспешности необходимым образом связано с основными положениями теории реинкарнации, (2) в контексте которой это постулирование приобретает особую силу и определенный смысл.

И если нам приходится говорить о спешности жизни, то понятие «спешить жить», на мой взгляд, вовсе не должно означать – успеть взять от жизни все возможные блага, которые она предлагает. Спешить жить – должно означать, в первую очередь, старание отыскать и осуществить ее смысл в бытии мира; спешить жить – должно означать утверждение жизни в ее онтологическом статусе существования, т.е. в том смысле, который предустановлен ей свыше ее Творцом.

О том, что такое жизнь и что такое смерть и в чем смысл их существования, будет идти речь на протяжении всей этой книги. Причем все рассуждения и обоснования, которые будут приведены в ней, излагаются с точки зрения эзотерической науки, основы которой хранятся в таких эзотерических традициях, как Каббала, гнозис, суфизм, йога и др. Все эти традиции имеют единый источник происхождения – Примордиальную традицию(3), передачу знания от высшего мира низшему.

Глава 1. Чувство абсурда и попытки его преодоления в литературе 20-го века.

Чувство абсурдности существования сопровождало человека с древнейших времен. Но наиболее яркое выражение это чувство проявило себя в начале 20-го века. Такое положение вещей сразу же нашло себе отражение в мировой литературе, в частности, в творчестве таких талантливых писателей, как Кафка, Камю, Сент-Экзюпери, Набоков и другие. Но прежде чем приступить к рассмотрению взглядов основоположников абсурдизма, мы должны сначала определиться в кое-каких понятиях, первым из которых будет понятие абсурда.

Абсурдом, в нашем понимании, будет отсутствие смысла существования чего-либо. Например, абсурд жизни – это отсутствие смысла жизни; абсурд истории – это отсутствие смысла истории и т.д. Следовательно, чувством абсурда будет являться ощущение невозможности отыскания смысла существования чего-либо. Абсурдизмом же будет называться всякая концепция, в которой имеется основание для чувства абсурда или, иными словами, концепция, в которой обосновывается абсурд.

Необходимо также сказать, что проблема абсурда является на самом деле псевдопроблемой. Она связана с ограниченностью человеческого понимания. На самом же деле абсурда существовать не может, т.к. все, что существует в мире, имеет какой-либо определенный смысл. Поэтому невозможность отыскания смысла существования чего-либо на самом деле должна свидетельствовать не об абсурде данного существования, а о неспособности субъекта познания отыскать этот смысл. Вполне возможно, что эта неспособность является всего лишь временным явлением.

Наконец, смыслом в нашем понимании будет являться всякое соответствие существования чего-либо определенной цели, предназначенной только для этого существования и никакого-либо другого. Следовательно, смыслом жизни будет являться понятие, заключающее в себе определение цели (назначения) жизни; смыслом истории – понятие, заключающее в себе определение цели (назначения) истории и т.д.

Необходимо также сказать, что всякое существование чего-либо имеет свой, присущий только этому существованию, объективный смысл (или назначение). Человек же определяет свой смысл тому или иному предмету существования. Это определение субъективно по своей природе. И если оно будет соответствовать объективному положению вещей (т.е. объективному смыслу), то необходимо сказать, что этот человек располагает истинным знанием. Если же субъективный смысл не будет соответствовать объективному, то данный человек будет располагать ложным знанием. О том же, насколько то или иное знание является истинным, мы имеем право говорить лишь с определенной долей условности. Эта доля условности определяется длительностью времени, в течение которого данное знание оправдывает себя как истинное или, иными словами, подтверждает свою теоретическую состоятельность на практике. Отсюда и признание практики в качестве основного критерия истины.

Все то, что я собираюсь написать в этой книге, для меня является истиной. Но насколько эта истина на самом деле является истиной объективной или, простите за тавтологию, истинной истиной, покажет только время. Ведь для того, чтобы знание смогло доказать свою теоретическую состоятельность, оно должно пройти главное испытание – испытание практикой жизни.

* * *

Несмотря на то, что наибольшее число своих сторонников абсурдизм приобрел на французской земле, главным основоположником этой концепции по праву считается австрийский писатель Франц Кафка. В его произведениях абсурд пронизывает все грани бытия. Читая книги Кафки, порой приходишь к мнению, что написанное – бред сумасшедшего. Однако подобного рода мнение – это всего лишь результат поверхностного восприятия прочитанного. При повторном прочтении уже удается отыскать тот или иной смысл из написанного. Причем при каждом последующем прочтении Кафки, открываются все новые и новые ракурсы восприятия его творчества. Поэтому творчество этого писателя имеет очень много вариантом интерпретации. И я хочу предложить вниманию читателя лишь одну из них. Выбор данной интерпретации обусловлен информацией о том, что Кафка был знаком с такой эзотерической традицией, как Каббала. Исходя из этого обстоятельства, становится более понятным все его творчество.

По мнению Кафки, жизнь человека в нашем мире – это как бы постоянный судебный процесс, который всегда заканчивается одним и тем же решением Мирового Судьи – приговором к смерти. Как бы человек ни старался оправдаться и кто бы ни пытался оправдать человека, – исход процесса всегда известен. Трагизм ситуации обостряется тем, что человек не знает, за что он оказался осужден. Зато он знает, что нисколько не виноват, но не может понять лишь одного – за что его должны судить. Поэтому жизнь человека оказывается как бы во власти нелепого недоразумения, приводящего его жизнь всегда к единому финалу – приговору к смерти. Подобное положение вещей и вызывает у Кафки всепоглощающее и всепроникающее чувство абсурда человеческого существования. Обо всем этом повествует его роман «Процесс».

Но Кафка вовсе не является апологетом (защитником) абсурдизма. Абсурд для него – это всего лишь феномен, который нельзя не констатировать как факт и как данность. И мы видим, как писатель пытается найти причины и постичь сущность абсурда. И Кафка, несмотря на всю сложность поставленной им проблемы, каким-то неведомым для нас путем все же приходит к очень важным выводам, которые нашли свое выражение в другом его известном романе – «Замок». Оказывается, что абсурдность существования – это удел не всякого человека, но лишь того, у кого нет Божьего покровительства на земле, у кого нарушена взаимосвязь с ним. Таких людей – подавляющее большинство. Но даже забытый и отринутый Богом, человек все равно имеет надежду на то, что его взаимосвязь с Всевышним Творцом будет восстановлена и что оковы абсурдного существования рано или поздно будут все же разорваны. Для этого необходимо лишь достучаться до небес, необходимо, чтобы Бог узнал о человеческой жажде по общению с Ним. Замок в романе Кафки – это обитель Бога. С окружающим миром этот Замок имеет общение только с помощью посредников.

Прямая связь между Богом и человеком невозможна в силу неизвестных нам причин. Поэтому для того, чтобы достучаться до самого Бога, человеку необходимо преодолеть определенный барьер – бюрократические проволочки, связанные с деятельностью посредников между Богом и человеком. Кто эти посредники? По всей видимости, это те самые ангелы, предназначение которых заключается во всяческом оказывании помощи Богу при Его управлении миром. Поэтому прежде, чем попасть под покровительство Бога, человеку необходимо сначала добиться покровительства у ангелов. Именно эта, казалось бы, незначительная условность является основным препятствием к прямому общению человека с Богом. Причем Кафка не предлагает читателю никаких объяснений по этому поводу: он просто констатирует факт, который и предоставляет нашему восприятию посредством литературной символики. Трагизм ситуации обостряется еще тем, что сами ангелы, как это ни странно, не очень-то заботятся о судьбах человеческих и зачастую ведут себя по отношению к людям не слишком порядочно. С другой стороны, мы приходим к выводу, что обвинять ангелов в подобного рода поведении мы нисколько не в праве, т.к. это поведение ангелов всегда спровоцировано самими же людьми, которые в погоне за личным спасением очень часто теряют элементарное человеческое достоинство.

Подводя итоги по анализу творчества Кафки, необходимо сделать следующие основные выводы: 1) жизнь человека в нашем физическом мире представляет собой достаточно жалкое зрелище, именуемое абсурдом существования; 2) самое лучшее, что может сделать человек – это снискать личное уважение и покровительство у главного Правителя нашего мира, в результате чего преодолевается власть абсурда существования и обретается хоть какой-то смысл.

* * *

Более подробно анатомия абсурда представлена в творчестве замечательного французского писателя-экзистенциалиста Альбера Камю. Причем абсурдная тематика затрагивается у Камю как в романах, так и в публицистике.

В знаменитом философском эссе «Мифе о Сизифе» Камю рассматривает в качестве основных источников абсурда такие явления человеческой жизни, как скука, повседневность забот, обыденность и однообразие существования. Но главным источником чувства абсурдности человеческого существования, по мнению Камю, является непроницаемость бытия мира для бытия самого человека. По этому поводу Камю писал следующее: «Сам по себе мир просто неразумен, и это все, что о нем модно сказать. Абсурдно столкновение между иррациональностью и исступленным желанием ясности, зов которого отдается в самых глубинах человеческой души. Абсурд равно зависит и от человека и от мира. Пока он – единственная связь между ними. Абсурд скрепляет их так прочно, как умеет приковывать одно живое существо к другому только ненависть. Это все, что я могу различить в той безмерной вселенной, где мне выпал жребий жить». (1)  И далее: «Не знаю, есть ли у этого мира превосходящий его смысл. Знаю только, что он мне неизвестен, что в данный момент он для меня непостижим. Что может значить для меня значение, лежащее за пределами моего удела? Я способен к пониманию только в человеческих терминах. Мне понятно то, к чему я притрагиваюсь, что оказывает мне сопротивление. Понимаю я также две достоверности – мое желание абсолюта и единства, с одной стороны, и несводимость этого мира к рациональному и разумному принципу – с другой. И я знаю, что не могу примирить эти две противоположные достоверности». (2)

Мы видим, таким образом, что Камю шел уже давно известной дорогой мысли, которая была проторена до него философами пессимистического и скептического толка. Если нет смысла в жизни целого мироздания, то его не может быть и в отдельно взятой части этого мироздания, т.е. как в жизни отдельного человека, так и всего человечества в целом. Сам этот вывод, конечно, имеет под собой некоторые основания, а вот относительно того, что Камю приходит к выводу об абсурдности существования самого мироздания, можно поспорить. Дело в том, что для подобного рода вывода у него, на мой взгляд, не имелось достаточного основания. Чья, например, вина в том, что одержимый скукой человек, съедаемый обыденщиной и тонущий в рутине житейских забот, оказывается не в силах отыскать общий смысл бытия мира? Чья вина, как не его самого?.. Да могут ли явиться основанием для вывода об абсурдности мирового бытия, существующего объективно самого по себе, субъективные переживания человека, причина которых таится в самом человеке – в нищете его мысли, узости восприятия, неспособности ощущения полноты своего собственного бытия и проч.? Ведь Камю даже не делает попытки онтологического анализа структуры мироздания, довольствуясь простым скептическим аргументом, что мир для него непостижим. Но непостижимость эта свойственна лишь для скептически настроенного ума, но отнюдь не для всякого ума вообще. Так, к примеру, в таких эзотерических учениях, как Каббала, йога, даосизм, гнозис, суфизм непостижимость мира является неправомерной категорией мышления, т.к. именно с постижения сущности мироздания зарождалось каждое из перечисленных выше учений.

У одного очень известного суфия по имени Аттар есть замечательное высказывание, которое можно было бы применить в отношении мировосприятия Камю: «То, что кажется абсурдом, но не является таковым, лучше, чем невежество человека, который считает это абсурдом»

Именно скептицизм заставил Камю присоединиться к лагерю иррационалистов. (3)  Но если осознание иррациональности мира у таких философов, как Кьеркегор, Ясперс, Шестов заставляет последних принять существование бытия Бога, от которого бытие мира является производным, то у Камю это же самое осознание заставляет его принять абсурд существования как мира, так и человека. Невозможность доказательства бытия Бога с помощью доводов разума, избежавших участи гипотетического умозаключения, является для Камю главным источником происхождения его собственного чувства абсурда.

Интересно, что во всей своей диалектике мысли Камю не допускал того факта, что существование феномена смерти может являться источником чувства абсурдности человеческой жизни. У Камю, как мы видим, было достаточно силы мышления, чтобы не признать существование смерти источником абсурда, но у него, с другой стороны, не имелось достаточной силы мышления для того, чтобы понять, что бытие мира является производным от бытия Бога и что именно эта самая производность не позволяет человеку постичь непостижимое, воздвигая свои границы на познавательных способностях человеческого разума. Камю не смог, а, может быть, и не хотел, прийти к Богу ни через веру (как Тертуллиан), ни через разум (как Абеляр), ни через синтез веры с разумом (как Аквинский).

И тем не менее Камю утверждает, что жизнь человека стоит того, чтобы быть прожитой. Если жизнь человека не имеет смысла, то его необходимо придумать, считает Камю. Поэтому, несмотря на всепроникающее чувство абсурда, Камю утверждает свой смысл жизни, суть которого заключается в сознательном противостоянии человека абсурду мира. Человек наделен свободой, благодаря которой он способен противостоять как абсурду существования мира, так и абсурду собственного существования. Таким образом, мы видим, что именно идея абсурда явилась у Камю основанием для определения смысла жизни человека. И именно эта идея явилась отправной точкой всего его философского мировоззрения.

* * *

Другой замечательный французский писатель Антуан де Сент-Экзюпери, констатируя ужасающий факт упадка человеческой духовности и роста нравственной деградации современного общества, приходит к выводу, что люди утратили тот самый смысл жизни, утверждение которого делало человека Человеком. В своей статье «надо придать смысл человеческой жизни» он обращается к читателям: «Неужели вы не понимаете, что где-то мы сбились с пути? Человеческий муравейник стал богаче, чем прежде, у нас больше всяких благ и досуга, и все же нам не хватает чего-то существенного, чему трудно подыскать определение. Мы меньше ощущаем себе людьми, мы утратили какие-то таинственные привилегии». (4)

Экзюпери не утверждает, что у человеческой жизни есть предустановленный свыше смысл. В его творчестве нет никакой метафизики, которая смогла бы привести к выводу о существовании предустановленного свыше смысла жизни. Но он понимает, что человеческая жизнь, в которой нет никакого смысла – абсурдна. И он предлагает людям путь, пройдя который люди смогут обрести хоть какой-то смысл своей жизни. Путь этот заключается в культивировании духовности, пробным камнем которой и основным критерием должно явиться уважение к человеку. Французский писатель предлагает людям этот путь потому, что благодаря своему личному опыту точно знает практическую действенность данного пути. Экзюпери не претендует на обладание высшей истинной ценностью человечества, но он предлагает людям определенную ценную истину, претворение которой в жизнь поможет людям обрести хоть какие-то истинные ценности. Этот путь, по мнению писателя, поможет человеку построить на земле Цитадель – храм человечности, истинное место которого – душа человека. Эта Цитадель должна стать главной обителью человеческой духовности – обителью, спасающей человека от различных житейских невзгод и превратностей рока, обителью, приобщающей человека к реальности иного рода существования, имя которой – Бог. И пусть писатель не знает истинной природы Бога, ведь это не главное. Главное то, что он знает, что вообще Бог есть. Люди просто утратили с Ним родственные связи, но эти связи, утверждает писатель, можно восстановить: можно при том условии, если человек окажется в силах построить в своем сердце Цитадель – храм духовности, который сделает человека Человеком.

Мы видим, таким образом, что причиной чувства абсурдности человеческого существования у Экзюпери являлось состояние низкого уровня духовности человеческого общества – состояние, принижающее чувство человеческого достоинства и низводящее человека на более низкую ступень развития, на ступень животно-растительного царства. И возможность преодоления этого чувства французский писатель видел в культивировании человеческой духовности.

* * *

Итак, мы рассмотрели в общих чертах проблематику абсурдизма в творчестве самых видных теоретиков этого литературного направления. Подводя итоги данной главы, можно сказать следующее: 1)несмотря на очевидность вывода об абсурдности человеческого существования, никто из рассматриваемых выше писателей не желает довольствоваться данным положением вещей; 2)каждый из писателей предлагает свой вариант ответа на вопрос «в чем смысл человеческой жизни?»; 3)некоторые из них (Кафка, Экзюпери) интуитивно чувствуют зависимость человеческого существования от существования какой-то высшей реальности; 4)в творчестве всех этих писателей отсутствует онтологический анализ мироздания, в результате чего все они приходят к неправомерному, на мой взгляд, выводу об абсурдности человеческого существования.

В этой связи, учитывая недочеты предыдущих писателей, нам в первую очередь, придется прибегнуть к онтологическому анализу структуры мироздания, а затем приступить к остальным деталям нашего повествования.