Проклятье Пустоты

Глава IV

В восточной части Асбеса, в доме номер 12/3 по Грин стрит в квартире семнадцать крепким сном спала семья. Тим и Патрисия Лонсдеил – владельцы риэлтерского агентства «Комфорт Хаус». Жильё их, роскошное и большое, целых двести сорок восемь квадратных метров: с тремя спальнями, двумя ванными комнатами, большой кухней-студией с панорамными окнами на центральный парк и балконом, равным небольшому офисному кабинету. Однако Патрисии не очень нравилось, что их почивальня располагалась в самом дальнем краю квартиры и приходилось идти мимо входной двери, чтобы попасть на кухню.

Комплекс, в котором они жили, считался одним из лучших в городе, единственно, там не было охранников. Только камеры с небольшой живой изгородью, окружавшие здание по периметру. Ночь была спокойной после прошедшего вчера сильного шторма, но Тима разбудила биологическая потребность. Привстав с кровати, он надел мягкие домашние тапочки и отправился в туалет. Справив нужду, обратил внимание на еле слышные стуки, доносившиеся с другой стороны квартиры. Какие-то тихие удары. Пройдя через прихожую, мимо входа, он не забыл лишний раз возмутиться по поводу яркого света, пробивающегося из дверного глазка:

– Надо уже наконец установить эту закрывашку. Постоянно бесит!

Выйдя на кухню, услышал, что звук стал более разборчивым и напоминал глухой стук деревяшек. Тима привлёк балкон: оказалась, кресло-качалка билась верхней частью о раму окна. Он вышел и остановил его:

– Сраный ветер, – выругался он шёпотом.

Закрыв дверь на балкон, мужчина едва успел отвернуться, как шум снова возобновился. Испугавшись, Тим слегка подпрыгнул и оглянулся. Кресло опять начало двигаться. Вновь приоткрыв дверь, он медленно потянулся к качалке, немного осматриваясь по сторонам. Обратил внимание: ветра и не было вовсе.

– Наверно небольшие порывы. Сейчас тихо, а потом дёрнет – успокаивал он себя.

Закончив разборку с креслом, Тим мелкими шагами направился в сторону своей спальни. Вдруг его что-то остановило. Он сам не сразу это понял. Подумав секунду, сделал шаг назад… Свет из глазка пропал! Тим напрягся. Мелкими, неуверенными шагами приближался к глазку и всматривался в него. И когда он почти прикоснулся к двери лбом, резкий свет ударил ему в глаза. За спиной раздался топот убегающего…

Тим, испугавшись, повернулся назад, пытаясь понять, что за чертовщина произошла. Пульс усилился. В мертвой тишине он слышал, как бьётся его сердце. Застыв на месте, слегка согнув ноги в коленях, стоя спиной ко входу, озирался по сторонам. Сзади донесся мерзкий звук, словно кто-то ногтям провёл по железной двери. Обернувшись, отметил, что света вновь не было видно в глазке.

Как завороженный, он желал взглянуть по ту сторону квартиры, приближая своё око к просмотровому оконцу. Тело его покрылось гусиной кожей. Волоски на всём теле приподнялись. Попутно в воздухе повис гнилой, затхлый, сырой запах. Из-за стеклянной линзы на него смотрел жёлтый глаз. Вонь усиливалась. Тим, объятый ужасом, застыл. Постепенно глаз поднимался, и через пару секунд все, что видел риелтор, – это жуткая улыбка. Улыбка дьявольская, состоящая из идеальных человеческих зубов. Белых и гипнотических, медленно трансформировавшихся в оскал. Существо за дверью усилило скрежет ногтей и через секунду издало адский рык…

Миссис Патрисия резко вскочила от крика своего мужа, раздавшегося в коридоре. Выбежав из комнаты, она испуганно закричала:

– Что случилось? – её муж лежал напротив входа, а над его телом на одном колене стоял человек в странных одеяниях.

Патрисия включила свет – дикий визг разнёсся вновь…

Тихая и спокойная ночь после шторма легла на Асбес. Работы по ликвидации урона прекратились. Высоковольтные провода, повреждённые и оборванные сильным морским ветром, заменены. Мусор, раскиданный по городу, собран и утром должен отправиться на пригородную свалку. Система водостоков справлялась с большим количеством дождевых осадков, но все равно её решили проверить на соответствие и готовность к возможному повторению событий. Службы города Асбеса отреагировали отлично и оперативно, обеспечив в том числе и помощь людям в частном порядке. Но пристань, пострадавшую от стихии больше всего, не успели разобрать от хлама, нанесённого туда непогодой. Разбитые лодки лежали сверху рыночных прилавков. Кучи водорослей с неприятным запахом заполняли практически весь пирс. Работы было много, и все сделать сразу было невозможно.

И в эту тихую, спокойную ночь Эндрю не суждено хорошо выспаться. Его разбудил телефонный звонок. Встав с кровати, детектив сонным шагом, пошатываясь из стороны в сторону, пошёл к телефону. Это был Пол Ньюмен, заместитель начальника полицейского департамента города Асбеса.

– Фримен. Извини за поздний звонок. У нас двойное убийство. Дом 12/3 по Грин стрит. Приезжай как можно быстрее…

– Хорошо, сэр, буду через пятнадцать минут, – сказал Эндрю сонным голосом, проводя рукой по волосам.

После короткого разговора он пошёл в ванную комнату. Освежившись, Фримен оделся, взял ключи от машины, кольт производителя Меньюфекчеринг Компани, стандартный шестизарядный револьвер тридцать восьмого калибра, черного цвета, в коричневой кобуре скрытого ношения, и отправился по указанному адресу.

Приехав на место преступления, обнаружил большое количество полицейских. Слишком необычно даже для убийства. Несмотря на запрет органов правопорядка, почти каждая дверь соседних квартир была приоткрыта с выглядывающими из-за них зеваками. Поднявшись на нужный этаж, он поздоровался с одним офицером, который допрашивал предположительно свидетелей. Не дойдя пару метров до нужной квартиры, Эндрю встретил Ньюмана. На нём не было лица. Человек, повидавший много грязного и мерзкого на службе в полиции, прошедший войну, сражаясь на передовой, был растерян и шокирован.

– Там страшная херня, – начал вводить детектива в курс дела. – На номер девять один один поступил звонок в половине второго. Соседи слышали жуткий крик. Говорят, что он был недолгий, но очень сильный. Потом всё стихло, они подумали, что просто домашняя ссора, а потом громко заработал телек, и они всё-таки решили вызвать полицию…

– Стены тут толстые. Значит, не врут: кричали громко. – Фримен и Ньюман зашли в квартиру. – Теперь понятно, почему недолгий… – сказал Эндрю, увидев всю жуть происходящего.

Картина, и правда, была кошмарная. Прямо перед входной дверью, в жилом помещении, находилось тело мужчины, прибитое к стене. Ноги не касались пола. Руки подняты вверх с углом примерно в сто двадцать градусов, пробиты ножами в ладонях, чуть ниже локтей и в области подмышек, строго симметрично и лезвиями вниз. Правого глаза у жертвы не было. Разрезанная полость живота была пуста, даже виднелся позвонок, с двух сторон которого под рёбра воткнуты пару ножей меньшего размера. Внутренностей покойного рядом не нашлось. Голова также пострадала. Череп был вскрыт. Но что больше всего ужаснуло детектива, так это надпись кровью над телом по окружности: «Добро пожаловать».

Из спальни тянулся кровавый след дальше по коридору. Детектив пошёл по нему, попутно осматривая гирлянды из человеческих внутренностей, развешанные по люстрам и картинам. Перед входом в студию на стене кровью была нарисована стрелка. Пройдя туда, Эндрю увидел такие же украшения. В центре комнаты, на диване перед телевизором, лежало тело женщины с разорванной шеей и вскрытой черепной коробкой. Стоял металлический запах свежей крови, попеременно сменяясь вонью внутренностей. В центре всего действия бегали три криминалиста, фотографируя и собирая улики. Фримен, прикрыв нос, отправился к выходу. За ним пошёл и Ньюман. Выйдя из квартиры, детектив сказал:

– Боже святы, что это за хрень! Я такого в жизни не видел и готов многое отдать, чтобы это забыть, – высказался он.

– Спенсор! Иди сюда, – крикнул Ньюман. – Рассказывай, что уже известно! – обратился он к прибежавшему криминалисту.

Стен, сняв респиратор, интригующим голосом начал:

– Эндрю! Приветствую! А чего ты не спишь? А… Тебя лейтенант вызвал. Чего-то я немного…

– Соберись уже и давай к делу! – крикнул Ньюман.

– Да-да. Пройдёмте, я все покажу. Тут, вообще, такая грязь, – возобновил свой отчет Стен. – Сначала кто-то напал на мужчину прямо перед дверью. И сразу убил, а через некоторое время, может, через минуту или раньше, его жена услышала какой-то звук. Она вышла из спальни. Включив свет в коридоре, увидела тело своего муженька, лежащее на полу. Не уверен, но скорее всего, часть внутренностей была уже вытащена из него. И в тот же самый миг на неё напали. Он разорвал…

– Он? Убийца был один? – перебил Ньюман.

– Да. Один. Но чертовки ублюдский персонаж, – продолжал криминалист. – Он разорвал горло женщине, не могу понять точно чем. Это было что-то острое, типа когтей. Или острых грабель. Он смотрел, как она корчилась от боли и истекала кровью. Потом наш маньяк прошёл на кухню, где взял ложку, железный молоток для отбивки мяса, все ножи, что нашёл, и одну металлическую миску…

– Миску? – переспросил его Фриман.

– Да… там дальше, вообще, такая жесть пошла, – продолжал Стэн. – Он пошёл к мужику и начал его потрошить, вытаскивать все оставшиеся внутренности и складывать с правой стороны от тела. После чего собирал мозги в миску. Потом он, кажется, отвлёкся. Наверно, услышал, как дверь у соседей хлопнула. Притих вроде как. Переждав момент, он начал создавать свою адскую композицию. Наш убийца очень сильно физически развит. Он поднял одной рукой тело, взявши за челюсть, а другой рукой начал прибивать его к стене. Затем руки – сначала одну, потом другую (свой рассказ Стен сопровождал жестикуляцией и интонациями, изрядно смущавшими полицейских). Потом наш псих принялся развешивать потроха по всей квартире и, когда они закончились, пошёл за добавкой. Взяв женщину за правую ногу, потащил к мужу. И тоже провёл операцию по пересадке органов из тела жертвы на репродукцию картины Джеймса Уистлера «Старый мост в Баттерси». Создав себе уютненькую атмосферу, он сел перед телеком и начал есть мозги.

– Ты это серьёзно сейчас? Звучит как полный бред, – сказал Эндрю усталым, недоумевающим тоном.

– Какие шутки! Возле дивана и была найдена миска с мозгами. И более того, он мозги женщины поедал прямо из ее головы. Но это только предположения. Ложка находилась в черепной коробке. Посмотрим по анализам. Но готов поставить пятьдесят баксов: в миске не будет следов женских мозгов.

– Спенсер, я не знаю, с чего больше ужасаться: то ли с того, что тут произошло, всего этого безумия, то ли с того, как тебя это заводит. Следы какие остались? – раздражённо, с неприязнью Ньюман обратился к криминалисту.

– Ничего. Волос нет, отпечатков тоже еще не нашли. Надежда на ложку. Возможно, слюна будет, да и ножи ещё не осмотрели. В лаборатории займёмся. Замки все целые, дверь на балкон была закрыта изнутри. Да и окна все заперты.

– А как он сюда тогда попал? Не бывает идеального преступления. Что-то должно быть. Камеры…

– Эндрю, завтра ты получишь полный мой отчёт, да и наши коллеги тебе предоставят полную информацию. Пока… что есть, то и рассказал… – разведя руками, ответил Стэн детективу.

Криминалист достаточно точно и подробно изложил информацию, которую получил с места преступления. Не было оснований ему не верить. Он очень хорошо знал свою работу, давно зарекомендовал себя как весьма серьёзный профессионал. Прекрасно ориентировался в брызгах крови, разбирался в баллистике. Знал ответы на многие вопросы, не связанные со своими прямыми обязанностями, но имеющие отношение к совершённым преступлениям. Закончив университет с отличием, он всегда выделялся на интеллектуальном поле от остальных… Хотя и был слегка маниакально-придурковатым болтуном.

Фримен и Ньюман, пообщавшись между собой о случившемся, удалились в третьем часу. Эндрю поехал домой. Завтрашний день должен был стать тяжёлым и изнурительным. Кошмарное событие этой ночи прибавило много работы и вызвало эмоциональную встряску негативного характера. Ещё неясность с поместьем Орлингс. Детектив был очень уставший. Отсутствие здорового сна, постоянные нервы и переживания… Трейси скоро явит их малыша. Казалось, эти три дня вытянут все соки, эмоции, морально и физически вымотают. Все это давило и угнетало. Эндрю устал, однако мысли о кровавом и ужасающем своими кошмарными подробностями деле не выходили из головы.

– Кто мог совершить такое? – этот вопрос нависал всю ночь. – Безумец? Нет! Маньяк и психопат. Какой наглец оставил послание? – детектив никогда не сталкивался с подобным бездушием. – Но способен ли человек со столь чудовищными отклонениями на такое хладнокровие? Убив двоих, так надругаться над телами, поедая мозги, смотря телевизор… – в голове это не укладывалось. Завтра слухи разнесутся по всему городу. Выйдут свежие газеты, весь Асбес будет знать про злодеяние, произошедшее на Грин стрит. Конечно, журналистам, скорее всего, не удастся узнать все подробности. Это хорошо. Зверь, совершивший преступления, хотел заявить о себе. Нужно приложить все усилия для предотвращения этого. Возможно, завтра будут готовы результаты по экспертизе. Нужно пообщаться с наёмными работниками покойных. Может, они что знают…

На следующий день газеты вышли с заголовками: «Бойня на Грин стрит», «Ночь кровавого безумия». Их продавали в каждом киоске, книжном магазине. Давно такого ажиотажа не было. На каждом углу люди держали свежую прессу с жуткими названиями на первой странице. Рассказы о жестоком убийстве, к счастью, не имели точного описания, однако в них находились яркие подробности, о которых журналисты не могли узнать, если только полицейские, несмотря на запрет и тайну следствия, слили информацию ушлым писакам, прибывшим на место преступления спустя час после сотрудников органов правопорядка. Кто-то из жителей был напуган, другие были уверены как минимум в преувеличении ужаса, и встречались скептики, полностью отрицавшие произошедшее. Но то, что весь Асбес обсуждал прошлую ночь, очевидно. Дело об убийстве на Грин стрит получило большой общественный резонанс.

Глава V

Тем временем в городе Рейнсвил профессор Оскар Кантратис пришёл на работу в свой выходной. Вечером ему позвонили по поводу письма, пришедшего в университет на его имя; отправитель – Стэн Спенсор. В конверте лежали те самые фотографии с символами, вызвавшими нездоровый интерес у молодого криминалиста. Да и самому Кантратису было интересно: не каждый день к нему обращались с просьбой перевести или посмотреть что-то старое.

Открыв свой кабинет, он сразу же пошёл к рабочему столу, где его ожидал конверт, оставленный вчера его лаборантом. Поставив свой портфель, Кантратис сел в кресло, достал канцелярский нож и открыл присланный конверт. Не всматриваясь в символы, профессор сразу вошёл в ступор. Спенсор не рассказал, где и при каких обстоятельствах он взял эти снимки. Перед глазами была фотография гроба с надписями непосредственно на нём. Интерес мгновенно возрос, оставив позади предрассудки. Кантратис с восторгом принялся рассматривать все фото.

Орнамент, нанесённый на мрачный объект, очень странный и не встречался прежде. Аккуратно вырезанный на древесине, свидетельствовал о неспешной работе, а также о профессионализме. Чёткий контур, ясность и читаемость. Символы, залитые неизвестной субстанцией. Она напоминала то ли стекло, то ли смолу светло-бирюзового цвета. Самый центральный знак был узнаваем, но профессор не мог вспомнить, где его видел. Точно понятно: это печать, магический символ, обозначение которого явно встречалось Оскару. Нужно порыться в личной библиотеке. Там есть ответ.

Собрав фото обратно в конверт, он скорее отправился домой, где ждал кот Биск и решение головоломки. Держа путь к квартире, профессор думал о наборе букв и цифр по периметру объекта. Они написаны на латыни, язык знакомый и не особо сложный, однако слова, нанесённые вразброс и не имевшие смысла, требовали подробного анализа.

Кантратиса встретил рыжий мохнатый комок, громко урча и приветливо гладясь о ноги своего хозяина, но вдруг он отскочил, как ошпаренный, что очень удивило Кантратиса. Он давно не видел резкой перемены настроения питомца. Профессор снял обувь и пошёл в свой кабинет. Положив конверт на стол, принялся искать нужные книги в своей коллекции. Обложившись оккультной и религиозной литературой, а также словарями мёртвых языков, он занялся работой. Как выяснилось позже, вовсе не простой.

Казавшиеся знакомыми, буквы латинского языка вовсе не являлись таковыми. Причудливое написание меняло в корне весь смысл. Кантратис вспомнил, где он их видел, – копии рукописной книги, толщиной с кулак, историка Амадеса Атти, исследователя времени, родом с северных пустынь Азии, посетившего три континента, собиравшего информацию о всех загадочных и таинственных древних культах, мифических языках, записывая исторические сводки, расшифровки и свидетельства тайных организаций. Судьба привела его в центральную часть Карпатского хребта, где впоследствии и были найдены записи. Сам же Амадес Атти исчез; по слухам, сошёл с ума и сгинул в густых лесах.

Научное сообщество всерьёз не восприняло эту находку, обнаруженную в восемнадцатом веке, признав в ней не серьёзный труд, а всего лишь сборник мифов и легенд, художественный вымысел, написанный путешественником. Однако были и те, кто рассмотрел в этом труде более важный жанр. Про самого Амадеса Атти информации в книге мало, все записи велись на разных языках: китайском, латыни, а также монгольском. Присутствовали главы и на арабском, и на крайне редком языке Долуо.

Все это свидетельствовало о беспрецедентной грамотности создателя столь обширной работы. Саму же книгу датируют пятнадцатым веком н.э. Помимо записей, в ней присутствуют разнообразные символы, рисунки оккультных печатей, древние знаки, используемые различными народами для зашиты от тёмных сил или же контроля на оными.

В одной из глав Кантратис и нашёл необходимую информацию. Она повествовала о стародавнем и малоизвестном культе «Ловцов теней», первое упоминание о котором берет своё начало со времён древнего Вавилона; они изучали темные науки, искусство контроля и владения древней и зловещей силой – управления дьявольскими тварями во благо своих интересов. С распадом империй и государств примыкали к новым, получая защиту, неприкасаемость в обмен на свою верность. Скрывая свои настоящие цели, обманом получали необходимый доступ к древним артефактам и знаниям, вербовали людей, убивали неугодных, обогащались и укрепляли свою власть, будучи незаметны и невидимы.

Одно из упоминаний свидетельствовало об успешном внедрении в Христианскую систему времён Святой инквизиции. Когда лучшие борцы с еретиками заманивались в культ «Ловцов теней», они становились агентами на службе древнего общества. Но на этом их работа не заканчивалась. По легендам и редким свидетельствам, им даже удалось связаться с темными, древнейшими силами, существовавшими с начала времён. Установив контакт, они создали особый язык для взаимодействия миров людей и темных сущностей. В основу был заложен древний аккадский язык, но со сменой эпох менялся вместе с культурой и миром, в котором существовал культ, переродившись в диалект- хтранху, в основу которого легла латынь. Но как писал Амадес Атти, сила его заклинаний не поменялась, лишь произношение стало более современным.

Сами члены культа называли его языком нечистых. Написания похожих букв, но под другим углом или вовсе перевёрнутых, большое количество согласных придавали грубое звучание и трудное прочтение. К примеру, указывается имя часового, смотрителя врат смерти Нтжаргн. Кошмарное бесформенное существо, тело которого напоминало червя, вытянутого вверх, покрытого множественными язвами, из которых сочился мерзкий жёлто-молочный гной. Верхняя часть твари, отдалённо напоминающая голову змеи, покрыта сотней желтых глаз с тонкими вертикальными зрачками. При контакте с человеком он имел способность принимать форму глубинного страха заблудшего путника. Амадес Атти подробно описывал все байки и слухи, услышанные им, рассказы старцев и местных колдунов.

Вскоре профессор Кантратис на одной из страниц увидел зарисовку некой печати, в точности повторяющую изображение на фотографии гроба. Не успев обрадоваться такой удачи, профессор дёрнулся от громкого, дикого крика кота, доносившегося из другого конца квартиры.

– Биск, ты чего кричишь, – он встал и отправился на зов; зайдя на кухню, профессор увидел, как его любимец смотрел в угол комнаты, окутанной тенью.

Кот, взъерошенный и распушившийся, замер, стоя на четырёх лапах, шипя и протяжно рыча. Робкими, крохотными шагами он неуверенно пятился назад, не переставая издавать тревожные звуки. Кантратис подошёл к испуганному зверю, взял на руки так, что передние лапки и голова разместились на его плече. Ласковым голосом начал успокаивать Биска, но тот по-прежнему был взлохмачен. Профессор пошёл обратно в кабинет, но кот снова начал шипеть. Он увидел, как тень уходящего человека осталась на месте, неподвижно смотря на отдаляющихся хозяев квартиры.

Вернувшись к работе, Кантратис положил рыжего друга себе на колени и продолжил рассматривать нужную картинку. На левой странице разворота книги был нарисован символ, идентичный изображенному на фотографии гроба. Такие же надписи с точными контурами и пропорциями. Правая же сторона была исписана мертвой латынью. В верхней части твердой рукой, но слегка неразборчиво нанесена надпись: «Sigilium Praasidium». Ниже было описание: «Магическая печать, защитная символика от тёмной силы». Она использовалась для задержания злого духа в человеческой плоти либо запирания некой тёмной материи в ловушке, капкане для предотвращения проникновения в людской мир, «…ибо беспрецедентно беспомощен он перед силой другой вселенной».

Древний культ, заключивший союз с ужасающими тварями, создал печати силы. Взамен Тьма потребовала что-то столь ужасное, запредельное и крамольное, о чем узнать было невозможно; только дрожащие свидетели, пропадавшие без следа, лишь упомянув о кошмарных договорённостях…

Отвратительный скрежет, раздавшийся где-то сверху в квартире, вновь отвлёк профессора, заставив его вздрогнуть. Встав со стула, Кантратис, думая о происхождении мерзких звуковых вибраций, решил пройтись по своему жилью.

Квартиры по бокам пустуют, соседка снизу – в гостях у детей и должна вернуться на следующей неделе. Странно, наверху никто не живёт… Мансарда, находящаяся этажом выше, давно заброшена и закрыта на тяжёлый навесной замок. Там раньше жил музыкант, лет так тридцать назад. Потом он пропал, говорят, просто переехал в другой город, и с тех пор никто не поднимался туда. Разве что это санобработка, но время уже позднее, да и выходной день как никак.

Вновь раздался этот звук, ещё громче и пронзительней, профессор быстрым шагом вернулся в кабинет, прислушиваясь и прерывая дыхание. Сделав несколько шагов к рабочему столу с дневником мрачного содержания, Кантратис услышал тот же жуткий скрежет. Замешкавшись, мужчина двинулся к входной двери, дабы подняться на этаж выше и узнать причину, его потревожившую. Закрыв квартиру, начал шагать по старым ступеням, вслушиваясь в пустоту. Как и предполагалось, мансарда была под стражей большого черного замка. Профессор попытался увидеть что-то в дверных щелях, но лишь безжизненная темнота смотрела на него с той стороны.

Тогда он решил прислушаться, прислонив ухо к полумёртвой двери, обшарпанной и потрескавшейся. Скрежет металла о стены, донёсшийся в тот же миг, отдёрнул старика. В этот раз звук исходил снизу, ударяя лёгкими вибрациями по ногам. Кантратис, поскользнувшись возле перил, но удержавшись за них же, быстро-быстро помчал к своей квартире. На лестничном пролёте он услышал кошмарный, душераздирающий крик своего кота. Биск никогда не издавал столь истеричные и в то же время жалкие вопли. Звуки безысходности, призывающие на помощь и к спасению. От растерянности и волнения Кантратис не смог с первого раза попасть ключом в щель замка. Судорожно и суетливо все же ему удалось сделать это, несмотря на крики и скрежет Биска, неизменно отвлекавшие кошатника.

Раздался сильный взрыв, походивший скорее на рык мифической твари. Профессор припал к полу лестничной клетки. Из-под двери начал валить густой дым вместе с мучительным плачем пушистого сожителя. Дверь не открывалась, ключ заклинил на полоборота и никак не поддавался. Профессор начал задыхаться, с той стороны чувствовался жар огня, быстро распространяющегося по квартире. Кантратис не думал ни о чем, кроме своего любимца, постепенно все тише и тише призывавшего на помощь. Слёзы медленно начинали скатываться по обильно украшенному морщинами лицу.

Изо всех сил пытаясь провернуть ключ, Кантратис сломал его. Тогда он начал кричать и звать на помощь, сильно дёргая дверь вперед-назад. Измученный, страдающий, в слезах, старик не сдавался. Пытаясь выбить дверь, он вывихнул плечо, при этом не чувствуя боли, бил и бил по металлической преграде. Звук задыхавшегося Биска постепенно сменился сиренами пожарных машин. Вновь и вновь ударяя по замку, профессор не бросал попыток проникнуть внутрь, пока ручка держала нагрузку.

Ругаясь и крича, несчастный толкнул дверь еще раз изо всех сил. И она распахнулась с такой силой, что могло показаться, будто вместе с ним на дверь навалилось несколько взрослых сильных мужчин. Дым заволок моментально всю лестничную клетку. Надышавшийся угарным газом, профессор с порога рассмотрел еле живого кота, еще находящегося в сознании. Хозяин взял Биска на руки, в дали коридора привиделся тёмный силуэт человека в черном плаще, с шляпой на голове и горящими глазами. После чего этот ореол развеялся дымом, а пылающие ока сменились ручками платяного шкафа.

Заворожённого профессора в эту же минуту схватил пожарный, вытащив счастливчика на воздух к приехавшим медикам. Пожар, начавшийся неожиданно и стремительно распространившийся по всей квартире, забрал и развеял в пепле все, что было дорого, необходимо, памятно и нажито за долгие годы, унеся в том числе и уникальную книжную коллекцию с редким дневником, хранившим разгадку мрачной и злострастной тайны запечатанного гроба. Но мысли Кантратиса были не об этом. Пройдя через короткую, но грузную стезю потрясений, думал он только о том кошмарном силуэте и о том, что предшествовало его появлению. Глубоко в себе профессор верил своим глазам, но рациональный мозг искал полное опровержение мыслей и догадок перепуганного пожилого мужчины.