Loe raamatut: «Пятнадцатое июля»

Пятнадцатое июля

Вот и близилась макушка лета, и именно это Вячеславу не нравилось. Нет, лето он любил как таковое, но вот эта дата – 15 июля, он старался обойти ее стороной. Дело в том, что четыре года назад, именно в этот день, не стало его родителей. На работе он взял выходной. Он знал, что к вечеру он напьется. Почему напьется – именно в годовщину каждую ночь ему снились кошмары. А так, после того случая, ему вообще сниться сны перестали. Перестали, и все тут. Но не в этот день. Он не был алкоголиком, и даже по праздникам не всегда позволял себе рюмку вина, не говоря уже о более крепких напитках. И после таких вынужденных возлияний никогда не похмелялся.

Перед этой датой он всегда брал отгул на заводе, где работал уже несколько лет. И старший смены, и мастер цеха, зная эту его особенность, шли навстречу, ничего не спрашивая. Работником он был ответственным и старательным, упрекнуть его было не в чем. И лишь только раз в году он мог позволить себе подобное. Начальство об этом знало, и это всех устраивало. Остальные-то работяги «керосинили» по три-четыре раза в месяц, устраивая прогулы, и нарушая производственную дисциплину.

Вот, и два дня уже осталось до этой даты – переломной точки лета. Он уже написал заявление на отгул, как всегда в этом случае, за свой счет. В этот раз он не пойдет на работу два дня – на пятнадцатое отгул, а шестнадцатое совпало с выходным. Утром пятнадцатого июля он по возможности всегда выезжал на кладбище возложить цветы. Его самые близкие люди были захоронены на окраине кладбища, под березкой, которую когда-то, лет пятнадцать назад, посадил его дядя. Посадил в аккурат на Пасху. Придя на кладбище пять лет назад, он увидел, как разрослось деревце. Дядя посадил его близ могилки деда по папиной линии, и тогда вот, летом 2001 года, Вячеслав зашел на могилу своему деду. Кто ж знал, что еще через год, и по какой причине он снова окажется здесь!

И в этот раз Вячеслав крепко выпил, какой-то бред ему снился в эту ночь, но кошмары его не беспокоили. Утром он проснулся, слегка кружилась голова. Парень выпил двухсотграммовый стакан соленой минералки, и отправился на пробежку – вытрясать хмель из организма. Сегодня еще выходной, да и завтра тоже – ремонт агрегата на заводе. Аппарат, который и до этого работал с перебоями, теперь окончательно встал, и начальство вызвало инженеров из столицы, а работникам ремцеха всем дали вынужденный оплачиваемый выходной.

Ну и теперь дни макушки лета прошли, как и обычно. Вроде, жизнь вошла в свою обычную колею, снов по-прежнему не было, придя домой после работы, поев и посмотрев телевизор, Вячеслав обычно ложился и сразу же вырубался в сон. Уставал на работе частенько, и ночь пролетала как один миг. Но в этот вечер ему не спалось. Может, некстати подхваченная легкая простуда способствовала этому, но ворочался в постели вечером он часа полтора.

…Ночь, казалось, была долгой, и, наконец, к утру, наступило легкое блаженное состояние, и Вячеслав уснул. Он вспомнил, что прежде под утро ему снились самые красивые и приятные сны. И вот… произошло то, чего он совсем не ожидал. Боясь опоздать на работу, он в спешке собирает вещи, укладывает их в рюкзак, пакет с едой, спецодежда… Ах, да, еще ключи и пропуск! Кажется, все… Захлопывает за собой дверь, выходит на лестницу. Сбегает по ступенькам, толкает скрипучую подъездную дверь. Стоп, а где же установленная стальная утепленная дверь с панелью вызова по квартирам? И где светильник под козырьком? Черт, кто-то слямзил, значит! Эх, народец у нас!.. Фанерная дверь, увлекаемая назад ржавой пружиной, громко хлопнула, и с нее осыпались несколько шелушинок высохшей отколовшейся краски, обнажая предыдущие слои, которыми она была покрашена за всю свою многолетнюю историю существования.

Вот он зашагал по дворовой дорожке. Вячеславу нравились ели, которые были высажены несколько лет назад. Это были голубые и зеленые ели, высаженные вдоль в то же время построенной асфальтированной дорожки для пешеходов и велосипедов, которая шла через двор. Но сегодня он не увидел ни елочек, ни дорожки. А вместо них во дворе возвышались высокие серебристые тополя, покрытые белым пухом. И почти весь двор был белоснежно-пуховый от цветущих тополей. «Странно, их же порубили все… Только несколько пеньков осталось в задней части двора… И куда делась асфальтированная дорожка, почему вместо нее опять пыльная грунтовая тропинка, усыпанная свалявшимся пухом…» И еще одна странность бросилась Вячеславу в глаза – исчезли многие припаркованные автомобили. Теперь их не стало. Дорожку для машин специально расширили три года назад, построив рядом с проездом парковочную платформу. Обычно вдоль нее уголком были припаркованы сверкающие иномарки. Но сейчас почему-то не было ни машин, ни парковочной площадки. Лишь только в заднем уголке двора несколько лет уже стояла старая двадцать четвертая «Волга» дяди Гены, да «Жигули» с ручным приводом инвалида Михаила Петровича из соседнего подъезда.

Все было перед глазами Вячеслава, словно в прошлые времена. Именно так выглядел их двор в начале и середине девяностых годов. «Эх, опаздываю ведь на работу!» − поглядел он на часы. Но как ни старался, не мог рассмотреть стрелок.

…Тут громкий гудок сигнализации завыл во дворе, и Вячеслав проснулся. «Фу-х, сегодня выходной! А мне казалось, опоздаю. Ну надо же, вот интересный сон…»

Вячеслав был вдвойне удивлен, во-первых, самим фактом того, что ему что-то приснилось, а во-вторых, он словно побывал в прошлом. Ведь именно так выглядел их двор в его юношестве. И тополя были, и грунтовая тропинка через весь двор. И дверь вместо металлической была фанерной. И машин во дворе не стояло.

В июле две тысячи шестого года Вячеславу исполнится двадцать шесть лет. Черт, еще один грустный праздник. «И поздравить-то меня некому!» Но тут внутренний голос одернул мужчину: «Что ты расхныкался как монашка на паперти? Давай, звони Глебу и дуйте на рыбалку!»

«Да правда что!» − сказал сам себе Вячеслав, и принялся собираться. Глеб мог вырваться только в четверг, ближе к пяти часам вечера. Рыбачили он обычно на Тихом озере, но долго там не были. Что обычно ловилось там? Да любая рыба, обитающая в мутной воде – ротаны, пескари. Да и тех ждать приходилось подолгу. Но в этом занятии, как и в любом другом, можно было отвлечься по принципу «руки заняты – голова свободна». Так что, рыбалка его, можно сказать, настраивала на позитивный лад. Да и потом, можно было сесть, поесть супчику-ухи, запечь на огне картошку, «раздавить» по бутылочке пива.

Сказано – сделано, и вот, на следующий день они с удочками и в болотных сапогах торчали на берегу, как два тополя на Плющихе. Больше никого из рыбаков тут не было. Да и Вячеслав не желал никого видеть. Он просто смотрел то на воду, наблюдая за легкой рябью, то на поплавок. Припекало довольно сильно, и хотелось уже скинуть сапоги и рыбацкий плащ, выйти из ила и ловить с берега. Утро давно позади, комариное время давно прошло. «Да, мобильник надо переложить! А еще карту, зажигалку и пачку сигарет». Вячеслав вообще-то мало курил, практически не курил. Но сигареты на рыбалку с собой брал: просто подымить – комаров отпугнуть. Так что пачка здесь завалялась с комариного сезона, с мая месяца. «Ну и хрен с ней, пусть под рукой будет!»

– Глеб, пора выдвигаться! Дождь, похоже, близится.

И правда, на востоке уже сгустились низкие темные облака. Как раз из таких, из которых может хорошенько «намылить». Не пожегши, к сожалению, в этот раз костер, Глеб и Вячеслав принялись отваливать. Шли обратно они не той дорогой, которой обычно ходят, а через заросли мимо болотца, чтобы сократить путь. Молодые люди вспомнили, что могут успеть на электричку, проходящую через двадцать минут, раз уж пришлась необходимость уехать. Машину они в этот раз не брали, ну и не грех сократить время пути. Вот уже и полило, точнее, покапало. Но дождь все усиливался, и, похоже было на то, что скоро польет сплошным потоком. Оба парня надели свои плащи. Хлюпала вода в сырой тропинке рядом с болотом, незадачливые рыбаки все ускоряли шаг, пока не перешли на легкую трусцу.

Сырость становилась почти осязаемой, как-то потемнело, и сгустился мерзкий неуютный странный туман, который, казалось, был только здесь, в низине. Осталось миновать только арку, точней не арку, а проезд, проход под автодорогой. Он был очень низким, и такие высокие парни, как Вячеслав с Глебом, вынуждены были нагнуть голову. Болото кончалось, под ногами стало суше. Они устремились к проходу, и у Вячеслава проскочила мысль «а может, тут и дождь переждать?» Парни, сами не зная почему, ускоряли и ускоряли свой шаг, стремительно вбежав под проезд. Туман перед входом в тоннель был гуще всего и стал даже каким-то осязаемым. Вячеслав в тоннель вбежал первым, а Глеб замешкался перед входом, что-то у него там с болотными сапогами случилось. Махнул рукой: «беги, мол, догоню!» Ладно, не маленький, сказал – значит догонит. Сам тоннель-проезд был длиной около пятнадцати метров, и на середине его Вячеслав вдруг почувствовал странную легкость, будто споткнулся и падает. Но это на миг возникло такое ощущение и сразу же прошло. Вячеслав ускорил шаг, решив долго не оставаться в месте, которое чем-то ему не нравилось. Странно, но за другим выходом из проезда было заметно светлее, и даже, по-видимому, в прогале туч светило яркое солнце. «Ну и слава богу! – не понимая причин своей недавней паники, подумал Вячеслав.

Выйдя из арки, парень обнаружил, что здесь не было и в помине ни признаков, ни последствий внезапного дождя. Гуляли волнами под ветром высокие сухие травы, ветер пылил клубами на дороге. Солнце светило как-то не так. Точнее, светило-то оно так, вот только ощущалось, что астрономический полдень был совсем недавно, и солнце было почти в зените. Но Вячеслав с Глебом покинули место рыбалки у озера однозначно не раньше половины пятого. «Что за чертовщина, зазеркалье какое-то» − подумал Вячеслав. Возвращаться за товарищем не хотелось, в случае – сам догонит, он ведь просил не ждать. Ладно, где там эта тропинка, до железнодорожной платформы? «Ага, вот прямо затерялась в траве!» Парень продолжил путь, и вот уже вскоре показалась станция. «Так, сколько там времени? Блин, часы сбились. Что все это значит вообще? 15:40 показывал дисплей, но по солнцу было чуть больше двух, а по логике – уже около пяти. Электричка же отправлялась в семнадцать ноль пять, и Вячеслав чаял, что успеет-таки уехать! «Черт, где же Глеб?» Вячеслав еще раз порывался позвонить другу, но сигнал устойчивой связи пропал полностью. Сим-карты обоих операторов связи были неактивны. «Что творится-то?»

– Глеб! – проорал Вячеслав.

Лес ответил ему тишиной. Вячеслав еще и еще раз прокричал, но и это не увенчалось успехом.

«Ладно, он не маленький, уедет на следующей!» На платформе было, как ни странно, мало народу. Такое впечатление, что пригородный поезд еще не скоро. Только двое тщедушных мужичков с корзинками, на треть наполненными грибами, тоскливо дымили папиросами «Беломор». Вячеслав решился подойти к ним, телефонный номер товарища он помнил наизусть.

– Здорово, мужики!

– И тебе не хворать!

– Извините пожалуйста, выручите меня – позвонить надо! Мой телефон сигнал не берет, дружбану хотел набрать. А связи почему-то нет – сотовые операторы не активны в этой глуши. Не одолжите сотовый позвонить?

– Издеваться изволите? – сказал один из мужчин – не заработали еще на мобильник! И вряд ли заработаем с нашей-то пенсии!

– Извините тогда! – и Вячеслав отошел на другой край платформы.

– Видишь, что ему надо! – сказал один грибник второму, − мобильник ему подай! Буржуй…

– Да ладно те, Семеныч! Не зуди! Давай лучше хряпнем еще по одной!

– Давай, наливай!

И пожилые люди наполнили пластиковые стаканчики на треть прозрачной жидкостью. Вячеслав еще раз подошел к ним.

– А во сколько электричка-то, не подскажете? У меня часы неисправны.

– А через сорок минут! – ответил на этот на второй мужичок, − устали мы уж грибы искать, глаза уж не те, решили заранее в город вертаться. Лучше посидим, потолкуем.

– А сейчас сколько, будьте добры?

– Два – сорок. Без двадцати три в общем.

– Спасибо!

– Не за что!

– Слышь, паренек! А вот ты у нас про сотовый аппарат спрашивал, а вот свой не дашь посмотреть? Любопытство берет, ни разу в руках не держали!

– Да пожалуйста, смотрите! – отозвался Вячеслав и достал свой сенсорный смартфон.

– Ну ничего себе, а где ж кнопки на нем? – подслеповатые старики не видели трех функциональных сенсорных клавиш внизу обтекаемой лицевой панели, − а как номер-то набирать? Мы-то другим его представляли. Понимаешь, думали, что он немного на пульт от телевизора похож!

– Да что вы! Эти модели давно устарели! Глядите – здесь чувствительный экран, отзывается на нажатия пальцами.

– Ну-ка, попробовать можно? …Ух ты, обалдеть, и правда, чувствительный экран! Где купил такую штуку? В ГУМе?

– В «Техносити».

– А где это?

– Да их же сеть магазинов по всему Саратову.

– Надо это, Семеныч, зайти как-то туда! Не купить – так посмотреть! А то вообще от прогресса отстали совсем, а тут такие вещи уже в ходу.

…Наконец, подошла электричка, и они уже тряслись по направлению к городу, до которого было километров двадцать –двадцать пять.

Было пока еще рано, домой не хотелось, погода нормальная, погулять еще можно. Но рыбацкая амуниция мешала. «Пойти ее домой, что ли, закинуть? − подумалось Вячеславу, − или нет пока, как дома окажусь, гулять будет уже неохота. Нет, лучше пройтись. Черт! Что же тогда случилось в тоннеле? Позвоню-ка я еще раз Глебу».

Вячеслав вытащил свой смартфон, попытался набрать номер. Тщетно. Указатель сигнала был на нулях. И только, как он подошел ближе к центру города, слабо-слабо замаячил индикатор антенны.

«О-па! Ну, в этот раз получится?»

Вячеслав еще раз набрал Глебу. Бестолку. Автоответчик бубнил: «Номер, который вы набираете, не существует, или не обслуживается!»

«И где же Глеба черти носят? Я хотел с ним по пиву сообразить, а тут, кажется, облом. Что-то случилось…»

– Эй, Славян!

Молодой человек обернулся. Сразу не мог понять, откуда его зовут.

– Славян! – это так Вячеслава называли в юношестве.

Он наконец-то узнал. Это Боря Сиплый. Хулиган, драчун и провокатор. А еще любитель выпить и по девкам пошастать! Но, насколько помнил Вячеслав, Борька уже давно прекратил свои подвиги, «отошел от дел», и, по-моему даже, из города свалил. А тут он – глядите-ка-не-звали – в собственном соку!

– Ой, Борька, ядрен ты батон!

Вячеслав помнил Бориса по его школьным выходкам. Но тот, остепенившись, после двадцати лет уже, перестал хулиганить, драться и чинить непотребности. Но его, вдруг, очевидно, потянуло на старое, и Сиплый, взяв Вячеслава за плечо, предложил:

– Дружище, а забуримся-ка мы с тобой к девахам! Ты как?

– Да хрен с тобой, пошли!

– Ну слушай, ты не перестаешь меня удивлять! Перестал быть пай-мальчиком что ли? Думал, как всегда, отказываться примешься?

– Да мне один хрен, делать дома нечего.

– А че, папа с мамой не ждут дома-то?

Вячеслав помрачнел. Во взгляде, по-моему, даже читалось: «нет, не ждут»…

А Борька продолжал:

– Слушай. На днях тут видел твоего старика, так он вот чего отчебучил. Ты что, в нефтехим думаешь поступать?

– Какого старика? Ты чего, курнул, что ли? Где такую траву берешь? – выдал Вячеслав.

– Ну ты полегче, полегче, брателло! Вижу, что возмужал, ругаться красиво и витиевато научился! Перед тобой же бывший гроза района, вот так вот, ни хухры-мухры. Какого-какого? Батяню твоего!

– Слушай, Сиплый! Ты охренел? – вытаращил глаза Вячеслав, – ты бухнул, что ли, уже?