Loe raamatut: «Готические истории из жизни Максима Лестата»

1. Максим Лестат против сил зла

Максим Лестат с самого начала подозревал, что шестая гимназия ― то ещё местечко. Он ни за что бы не согласился здесь учиться.

Однако его, разумеется, никто и не спрашивал.

Давным-давно, когда Максим был настолько маленьким, что ещё не открыл для себя готическую субкультуру, мама зачем-то взяла его под руку и повела незнакомыми дворами. Наконец, они вышли к трёхэтажному зданию из дешёвого силикатного кирпича. Во дворе перед зданием стояли металлические скелеты ворот без сеток, а сам двор был беспощадно заасфальтирован, чтобы падать было как можно больнее. Тем не менее какая-то пацанва гоняла там мяч и громко кричала, причём в криках угадывались отборнейшие ругательства.

Но мама их, похоже, не заметила. Для женщин её возраста чужих подростков, можно сказать, не существует.

– В этой школе ты будешь учиться, ― сказала она маленькому Максиму. Лестат ещё не очень понимал, что это значит. Он ещё раз посмотрел на здание, двор, людей по дворе и понял, что от этого места не стоит ждать ничего хорошего.

Потом они очутились с другой стороны, в фойе. Огромные окна были на удивление тусклыми, так что в фойе царили вечные сумерки.

Там мама долго говорила с какой-то тётей, которую Максим больше никогда в жизни не видел. Тётя внушала тревогу. Наконец, всё было решено, и уже осенью маленький Максим стоял с тяжеленным букетом на торжественной линейке и прикидывал, куда этот букет как можно незаметнее засунуть.

Очень скоро все три этажа школы, вместе со столовой и спортивным залом, стали знакомыми и неинтересными.

Каждое утро он тащился туда всё теми же осточертевшими дворами и прекрасно знал, что с этим ничего не поделаешь. Город стоял на окраине культурного прогресса, в нём не было ни пабов, ни клубов специально для готов. Даже тусовочных кладбищ решительно не хватало. А вот школ было полно. И даже если эта сгорит, уцелевших учеников всё равно распихают по соседям.

В тот день, когда случилась битва против сил зла, Максиму было уже лет четырнадцать и он учился во вторую смену. Стояла угрюмая поздняя осень, обглоданные деревья тянули голые ветви к асфальтово-серому небу.

Он и ещё двое из его класса в тот раз задержались в школе. Никто так и не смог вспомнить причину ― возможно потому, что её не было.

Но вот, наконец, все решили идти по домам. Но когда они уже выходили в тот самый подводный холл, Лестат вдруг ощутил позывы и побежал обратно в глубины школы. Сети фастфуда тогда ещё не проникли в нашу страну, поэтому с бесплатными туалетами было туго даже на главном проспекте.

А когда Максим сделал своё дело и вернулся, оказалось, что Чорба и Иванченко уже стоят снаружи, перед ступенями парадного входа, а старушка-техничка в синем халате запирает двери школы, попутно отчитывая запоздалых учеников:

– И не просите, и не говорите, что «вам сейчас нужно» и «вам разрешили». Школа закрывается, больше я вас не пущу. Приходите завтра, как все, на уроки. А сегодня всё, никого не пущу, и не уговаривайте. Не будь я Камилла Владовна!

– Да нам и не надо, ― оскалился Чорба.

– И вот не пущу! Не пущу! Даже и не мечтайте!

Запертый в школе Максим тут же приник к стёклам-витринам главного фойе и принялся корчить различные рожи. Старая техничка его не замечала и продолжала греметь ключами. Так что рожи получались особенно уморительными. Чорба и Иванченко так и покатывались со смеху.

– Нечего ржать! ― крикнула техничка. ― Сказала не пущу ― значит, не пущу!

– Ну ладно, ладно, ― давясь от смеха, произнёс Чорба, и они вместе с Иванченко пошли по домам, куда-то в сторону областного психдиспансера.

А Лестат остался. Лишившийся аудитории, он отошёл в глубины фойе и задумался: что бы такое хорошее сделать, чтобы всем плохо стало?

Ещё ни разу в жизни его, совсем одного, не запирали в школе. И в этом новом опыте был свой прикол.

Из фойе он ушёл сразу ― слишком сильно пахло от этого места неприятными воспоминаниями. Даже не задумываясь над маршрутом, он свернул в светлый, как детство, коридор первого этажа, где учились младшие классы. Раскинул руки и побежал, гудя, как самолёт. Сейчас, наедине с громадиной школы, он снова был готов подурачиться.

На крейсерской скорости Лестат свернул к столовой, бросил взгляд на дверь туалета, который покинул пять минут назад, и вбежал в столовую.

В огромной столовой было неестественно пусто. Столы вымыты, раздаточные окошки закрыты щитами, дверь чёрного хода заперта.

От этой неестественно пустой тишины Лестату вдруг стало не по себе. И он зашагал обратно, придумывая, какое ещё найти себе развлечение. Он пока не знал, как отсюда выберется, но утешал себя тем, что ему пока и не хочется выбираться.

Максим уже подходил к концу коридора, когда вдруг услышал хлопанье дверью и шаги. Кто-то открыл дверь запасного входа, что вела в тот самый асфальтовый двор с железными скелетами футбольных ворот.

И это, конечно же, был непорядок. Школа закрыта, Лестат здесь один. Кому это может быть непонятно?

Лестат подкрадывался всё ближе к повороту в сторону лестницы чёрного хода и с каждым шагом ощущал всё большую жуть. Дело в том, что именно там, между коридором первых классов и фойе, располагалось самое жуткое место во всей школе ― чёрная железная клетка гардеробной, всегда покрытая зловещим полумраком. Даже совсем маленькие дети чувствовали исходящую от этого места жуть. И каждый раз, когда их проводили строем мимо этого места, начинали ухать, словно маленькие совята.

Лестат осторожно прокрался к пустому гардеробу и посмотрел в сторону лестницы. Но там уже никого не было. Шаги шаркали где-то справа, в том самом фойе.

Максим повернул за угол. Ноги отказывались его слушаться, но всё-таки он смог добраться до края зловещей клетки и заглянуть в фойе. Наконец, он смог разглядеть таинственного пришельца.

Это была та самая старая техничка Камилла Владовна. Она копалась в одной из каморок, что были по бокам фойе, и не переставала бормотать:

– Ходят тут всякие, летают как самолёты. Ну, я сейчас посмотрю, как они от Камиллы Владовны улетят. Сказано же им было: закрыта школа, никого не пускают. А всё равно пролезают, летают, хулиганят тут всякие. Ну ничего, будет на вас управа, хулиганы! Даже директору говорить не буду. Сама съем!

Техничка выбралась из каморки, вооружённая здоровенной метлой, какую не у каждого дворника увидишь. И прежде чем Максим успел задать себе вопрос, что же она собирается подметать, как Камилла Владовна оседлала метлу на манер велосипеда и произнесла что-то на древне-халдейском. Метла вздрогнула и начала подниматься вместе со зловещей техничкой. Причём когти на руках старухи вдруг стали длиннее, а в подслеповатых глазах заплясали зловещие искорки.

Лестат не стал покорно ждать своей участи. прыжком он оказался на лестнице и начал быстро, сколько это возможно на цыпочках, подниматься наверх, к знакомому коридору второго этажа.

Он пока не знал, что будет делать. Но был уверен, что Камилла Владовна сперва будет искать его в коридоре первого этажа и столовой.

«Проклятая ведьма, ― думал он, ― причём в буквальном смысле проклятая, и наверняка ведьма. И чего она только в нашей школе забыла? Нормальные ведьмы так не поступают. Они сидят по ковенам, медитируют и славят древних богов. А эта только увидит ― сразу сожрёт».

А вот и знакомый второй этаж. Лестат заглянул туда, и его сердце подпрыгнуло от радости. Кованую железом дверь кабинета информатики забыли запереть, полуоткрытая, она так и приглашала войти. Максим тут же кинулся туда, стараясь по возможности не шуметь, захлопнул за собой дверь. Щелкнул автоматический замок.

Уже никто, даже директор школы, не смог бы сказать, кто и зачем забронировал дверь кабинета информатики. Возможно, это сделали для защиты от незнакомых компьютерных излучений. А может быть, чтобы никто нечаянно не украл весь кабинет, вместе с матричным принтером, еле работающими компьютерами с девяносто пятой Виндой и большим количеством компьютерных вирусов.

Лестат наконец-то смог перевести дыхание. В кабинете никого не было. И эта безлюдность казалась спасительной.

Окна кабинета выходили на главный проспект и располагались прямо над главным входом в школу. Можно было увидеть даже те самые ступеньки, на которых такие долгие десять минут назад стояли Чорба и Иванченко.

Что же теперь делать? Старуху было не слышно, но это не означало, что он в безопасности. Метла ― достаточно бесшумный летательный аппарат, а если и производит какой-то звук, то шёпотом и на древнехалдейском. Так что очень может быть, что прямо сейчас проклятая ведьма проплывает мимо дверей кабинета информатики и размышляет, куда мог спрятаться нарушитель спокойствия.

Максим уселся в мягкое кресло учителя информатики и повернулся к компьютеру. Надо было как-то собраться с мыслями. Вдруг на учительском компьютере найдётся пусть медленный-медленный, но интернет, через который получится позвать на помощь? Или хотя бы получится привести в порядки мысли за игрой в пасьянс «Косынка».

Компьютер, к его удивлению, был уже включён. А на экране кривилась ядовито-зелёная пиксельная рожа ― такие он видел на старых игровых автоматах. Рожа шевелила челюстью, словно насмехаясь над жалким человечишкой.

Максим пошевелил мышь, постучал по клавиатуре. Рожа не пропадала. Чего там! Когда он бросил взгляд на ученические, вроде бы выключенные, компьютеры ― на каждом мониторе плясала такая же рожа.

– АКТИВАЦИЯ СИСТЕМЫ АЛКОНОСТ. СИСТЕМА АЛКОНОСТ АКТИВИРОВАНА, ― произнёс над головой нечеловеческий голос.

Лестат вскочил с кресла и бросился к двери. От неожиданности он даже позабыл про ведьму. Но стоило ему прикоснуться к ручке, как внезапный электрический разряд отшвырнул его на середину кабинета.

– БЛОКИРОВКА ВКЛЮЧЕНА! ― продолжал голос. ― ОБНАРУЖЕН БЕЛКОВЫЙ ОБЪЕКТ. ПРОТОКОЛ СИГМА: ПРИСТУПИТЬ К ЛИКВИДАЦИИ БЕЛКОВОГО ОБЪЕКТА…

Максим Лестат поднял взгляд на стену. Школу сдавали в конце восьмидесятых, и, видимо, чтобы восполнить нехватку оборудования, написали на стенах определения всяких важных терминов: «байт», «операционная система», «кобол», «диггер». Видимо, надеялись, что дети будут от скуки читать, что написано на стене, и невольно запомнят. Как их родители усвоили идею теста Тьюринга из начальных глав «Приключений Электроника».

Читал всё это и Лестат. Но только сейчас он заметил, что все эти надписи образуют контур исполинской птицы с раскинутыми крыльями. А вместо головы у этой птицы кривляется под потолком уже знакомая ядовито-зелёная пиксельная рожа…

– ЛИКВИДАЦИЯ БЕЛКОВОГО ОБЪЕКТА. ЭТАП ПЕРВЫЙ…

Максим схватился за стул, прекрасно понимая, что это не поможет. И тут совершенно внезапно в его голове вспыхнула спасительная мысль.

И он швырнул стул ― но не в нарисованную птицу, а в одно из окон. С весёлым звоном посыпалось стекло. И прежде чем система Алконост успела оценить новую ситуацию, Максим уже вскочил на подоконник и спрыгнул наружу, обламывая спиной колючее стекло.

Конечно, это был второй этаж. Но Лестат прыгал смело. Если он и расшибётся, то точно не насмерть.

Однако он не расшибся.

И даже не долетел до крыльца.

Всего мгновение с того момента, как он вылетел из окна, ― и тут же в его бока впились беспощадные когти, а по лицу хлестнуло вонючей полой знакомого синего халата. Максим задрал голову и увидел оскаленную, морщинистую физиономию ведьмы-технички Камиллы Владовны.

– Думаешь, спрячешься? ― злобно прошипела старуха. ― Не спрятался. Съем!

– На помощь! ― закричал Лестат и попытался ударить её кулаком. ― Ведьмы честных готов едят!

Но ветер унёс его крик.

Они поднимались всё выше, к равнодушному грязно-серому куполу неба. Тьма уже наваливалась на город, непреклонная, словно ковш титанического бульдозера. Максим продолжал трепыхаться, хотя понимал, что сопротивление бесполезно.

Школа уже осталась под ними, он видел железные листы крыши и тот самый двор с каркасами ворот (за годы учёбы они так и не изменились). Но внезапно метла у него над хребтом дёрнулась, ведьма возмущённо захрипела ― и они камнем полетели вниз, прямо в заросли кустов за столовой.

Максим только и успел, что зажмуриться. Послышался хруст, треск, ветви царапнули по лицу, земля ухнула под бок, как если бы он врезался в кирпичную стену, а когда смог открыть глаза, то обнаружил, что лежит на траве, от куста осталась только половина, рядом лежит сломанная и обугленная метла, а чуть дальше ― облезший тлеющий скелет в засаленном синем халате. От скелета тянуло противной сладковатой вонью, а в боку поблёскивала серебряная стрела.

Школа нависла над этим зрелищем, трёхэтажная, кирпично-силикатная и неизменная.

Кусты захрустели, и показался Чорба. Он был хмур, серьёзен и выглядел старше своих лет.

Следом семенил Иванченко. На его плече болтался тяжеленный арбалет.

Чорба заметил Лестата и спросил:

– Живой?

– Отчасти. А вы чего припёрлись?

– Мы представляем Осиновый Крест ― секретную организацию по борьбе с вампирами и покойниками при ордене иезуитов. Вот охранная грамота от папы Римского Льва XIII, ― Чорба помахал перед носом Лестата какой-то пожелтевшей от времени бумажкой, где всё было на латыни. ― И мы за этой Камиллой Владовной давненько уже охотимся. Если быть точным, около 200 лет. Да не бойся, мы сейчас её скелет заберём. А если кто приедет и будет спрашивать, ты скажи, что просто сам упал, и от тебя отстанут.

Чорба подхватил ещё дымящееся тело ведьмы и поволок прочь. Иванченко подобрал метлу и проследовал за ним. Со всё тем же хрустом они преодолели кусты, вышли за школу, и потом, судя по звукам, сели в какой-то автомобиль и уехали.

А Лестат остался ― отлёживаться и набираться сил. Потом смог подняться на четвереньки и в таком виде добрался до школьных ворот, где встал уже на свои две.

Растянутая при падении нога отчаянно болела, но всё-таки Лестату удалось проковылять достаточно далеко, чтобы уйти от ответственности за разгром в кабинете информатики.

С тех пор он не доверяет католикам. Особенно тем, кто состоит в ордене иезуитов.