По прогнозам учёных нефть во всём мире должна была закончиться примерно в 40-х годах. На тот момент основная добыча нефти велась в США, в Пенсильвании, и Венесуэле. Огромных запасов нефти в Техасе на тот момент ещё не обнаружили, и разведанных запасов хватило бы примерно до 40-х годов. Все нефтяные компании вкладывали огромные деньги в разведку новых месторождений, но они не давали результата. При том, по опыту Первой Мировой Войны, все понимали, что без уверенных запасов горючего, не безопасно жить, так как всей военной технике нужно топливо. А если у тебя нет топлива – у тебя нет военной техники, и ты беззащитен в случае конфликта. И решения не было. Все переживали и просто надеялись, что кто-нибудь что-нибудь придумает.
К началу 30-х годов ситуация с нефтью была реальной проблемой. Во-первых, уже никто не представлял жизнь без автомобилей, так как они стали частью быта и, что на много важнее, стали частью экономики. Если бы власть, автомобильные концерны и нефтяники допустили бы исчезновение нефти, то накрылось бы абсолютно всё! От экономики до энергетики: на нефти и её продуктах ездили автомобили, а это перемещение всех людей и товаров, так же на ней работали многие производства, где ручной труд заменяли ДВС, да и элементарно большое количество электростанций и отопление домов работали на продуктах из нефти. Если бы нефть закончилась, то непросто бы машинки перестали кататься, а накрылся бы весь образ жизни в глобальном понимании. И когда перед автопроизводителями и властями встаёт серьёзный вопрос, который либо решают, либо всему конец, то экология и прочее – это последнее, что будет их интересовать. Нужно было решение любой ценной.
Глава 3. Тетраэтилсвинец
В США существует Институт Нефти США. Эту организацию основали нефтяные компании, чтобы представлять свои интересы на государственном уровне. Как только какая-то отрасль становится слишком большой частью экономики и приносит большую прибыль, то у государства тут же появляется вполне нормальное желание получить больше контроля в этой отрасли, зарегулировать все процессы, как им выгодно, а также собрать оттуда побольше налогов. А отрасль, в свою очередь, заинтересована в максимальной прибыли, в максимальной свободе и максимальных возможностях для самой себя. И обычно подобные организации создаются государством, но институт нефти США, сокращённо API (American Petroleum Institute), это единственная неправительственная организация подобного рода в штатах. Она сделана по инициативе частных компаний и руками этих же частных компаний. Помимо государства, на нефтяную промышленность постоянно пытались давить автопроизводители, так как они считали, что плохое качество топлива – причина, по которой на их автомобилях быстрее ломаются двигатели, так как на спирте они ездили заметно лучше и дольше. И вот для того, чтобы защищаться от подобных штук, отрасль создала отдельную организацию, которая будет решать подобные вопросы. Компании, состоящие в организации, сформировали общий бюджет в несколько миллионов долларов и поставили задачу перед институтом решать их вопросы и защищать их интересы. И ещё институту отдали кураторство над геологами, которые занимались поиском месторождений. Но геологи новых месторождений не находили и были уверены, что нефть скоро кончится. Основных проблем, которые нужно было решать институту, было две: что делать с кончающийся нефтью? Выяснить кто всё-таки виноват в ненадёжности моторов: автопроизводители или нефтяные компании? Нефтяники в ответ на все претензии автомобильных компаний о плохом бензине говорили, что вина лежит на автопроизводителях и в их неудачных конструкциях двигателей. А те, в свою очередь, обвиняли нефтяников в некачественном бензине. И все споры ни к чему хорошему не приводили, и благо люди это понимали, и ещё они понимали, что правда скорее всего где-то посередине: и бензин плохой и моторы не очень. Самое главное, что в этом вопросе сделал институт нефти, была создана площадка и атмосфера для обсуждений. Представители двух отраслей постоянно собирались за круглым столом и обсуждали все волнующие их вопросы, а когда создаются условия, в которых люди могут договариваться и думать над совместными решениями проблем, они что-нибудь обязательно придумают. И, как ни странно, решение для второго вопроса с бензином и разваливающимися моторами придумал человек из автомобильной индустрии.
Знакомьтесь, Чарльз Кеттеринг. Чарльз Кеттеринг – это человек, который придумал электростартер. На тот момент он занимал пост главы отдела разработок в GM. И ещё Кеттеринг – это один из выдающихся изобретателей США: за всю свою жизнь он получил 186 патентов на различные свои изобретения. До своей компании Delko, он работал в телефонных линиях и изобрёл систему, благодаря которой звонок приходил на конкретный телефон. Раньше, на заре появления телефона, звонок направлялся не к конкретному человеку или адрес, а на всю линию, то есть ты звонил не кому-то одному, а всей улице сразу. Вот эту проблему решил Кеттеринг будучи обычным сотрудником телефонной компании. Потом Чарльз успел поработать в торговой сфере, а именно, в автоматизации продаж и придумал автоматический кассовый аппарат. Благодаря ему появился, всем широко известный по американским фильмам, звук классического кассового аппарата. И потом, после этого изобретения, он уже попал в автомобильную сферу, где придумал электростартер и кучу других полезных штук. И когда он занялся топливом, у него была гипотеза, что для экономии нефти нужно две вещи: сделать высокооктановый бензин, который будет выдерживать большую степень сжатия и сделать мотор, который будет работать с высокой степенью сжатия без поломок. И все это вместе, считал Кеттеринг, снизит потребление бензина, при этом повыситься мощность и эффективность моторов.
Главная проблема была в том, что у бензина того времени октановое число было на уровне 50, и делать бензин лучше промышленность не хотела, так как пришлось бы перестраивать все заводы. По этой причине моторы того времени громко работали и разваливались из-за детонаций. При этом спирт имел намного более высокую степень сжатия, именно поэтому на нем машины раньше ездили нормально, но из-за «сухого» закона от спирта пришлось отказаться. И Кеттеринг решил заняться данным вопросом. Он заперся у себя в лаборатории вместе с другим химиком Томасом Миджли. Они вдвоём решили придумать присадку, которая могла бы повысить октановое число топлива и начали заливать в бензин всё, что попадётся под руку и смотреть, что из этого получится. Одновременно с этим в GM начинается внутреннее переустройство, так как компания несла огромные убытки и проигрывала рынок Ford. У компании была очень понятная и простая логика для кризиса: если что-то не приносит компании прибыль – от этого надо избавиться. И в общих статьях расходов Кеттеринг со своим напарником числились как убыточное предприятие. Их поставили перед серьёзным выбором: либо они сейчас предоставляют идею, на которой можно заработать или они прекращают свою работу. К тому моменту единственное, что давало результат в экспериментах Миджли – это спирт. Он сам на личном автомобиле ездил на смеси, состоящей из 40% спирта и 60% бензина. С чистым бензином вообще ничего толкового не получалось, а при этом даже отмена «сухого» закона бы им всё равно не помогла, так как спиртовое топливо невозможно запатентовать и соответственно нельзя на этом заработать, а GM нужно было то, на чём можно было бы хорошо заработать. Миджли был в панике: во-первых, к моменту начала 20-го года, разработка уже шла 5 лет: первые эксперименты над топливом парни начали ещё в 1915 году, и Томас очень сильно хотел найти решение, так как сложно было сдаваться, когда ты 6 год подряд бьёшься над решением одной какой-то задача. Во-вторых, он очень уважал Кеттеринга и не хотел его подставлять, так как за провал в работе, в первую очередь, нёс бы ответственность Кеттеринг как руководитель. Всё это давление приводит к тому, что Миджли начинает экспериментировать с токсичными и малотоксичными элементами, и такими методами решение находится очень быстро. И этим решением был свинец. При добавлении всего нескольких грамм свинца на целый галлон бензина, детонация пропадала, и мотор работал ровно, тихо, не теряя мощности. А также свинец дешёвый и его очень много в природе, он очень прост для производства, так как к тому времени из него делали очень много всего: водопроводные трубы, пули, а также его добавляли в краску. Миджли показал свою идею Кеттерингу, но он переживал за наличие в смеси свинца, так как потенциально он опасен для человеческого здоровья. Кеттеринг, посмотрев на результаты и изучив данные, понимает, что это то, что им нужно и даже лучше, потому что с детонацией он справляется, и присадка дешевая в производстве, и формулу можно запатентовать. А за свинец он сильно не беспокоился, так как половина страны на тот момент была покрашена свинцовой краской. В 1921 году Кеттеринг патентует свинцовую добавку в топливо под названием «тетраэтилсвинец». И добавлять присадку нужно было в пропорции пол грамма на литр топлива. Кеттеринг презентует разработку совету директоров GM, а также американскому химическому обществу. На презентации показывали данные, что присадка увеличивает октановое число топлива с 50 до 95 и значительно уменьшает его расход. Все, само собой, в восторге, поздравляют друг друга, Кеттеринг и Миджли рады, так как получили признание и смогли наконец-то решить проблему. По подсчётам GM, если бы у них получилось занять примерно хотя бы 1/5 от рынка топлива, то они бы получили около 36 миллионов долларов чистой прибыли за год, а с учётом роста рынка, потенциальная прибыль через 10–15 лет была бы заоблачной. В 1923 году в продажу поступает первая цистерна свинцового бензина, а спустя несколько месяцев GM и Standard Oil открывают совместное производство свинцового бензина, которое называлось «этил» и которое будет поставлять топливо на бензоколонки всей Америки. На должность президента завода ставят, само собой, Кеттеринга, а вице-президентом ставят Миджли.
Но во всеобщей радости, успехе и вакханалии никто не замечал мнение специалистов Йельского и Гарвардского университетов, которые писали отчёты о том, что свинец опасен и у них был случай, когда один из аспирантов, в ходе экспериментов со свинцом, умер от отравления. А Томас Миджли, автор присадки, не смог лично забрать свою награду от американского химического общества, так как он лежал в больнице с пищевым расстройством, аномально низкой температурой тела и низким давлением – у Миджли также было острое отравление свинцом.
Глава 4. Яд встает на конвейер
Ещё не успели пройти заголовки в газетах об успешном открытии завода «этил», как производство столкнулось со странными проблемами у сотрудников. Люди начали странно себя вести, аномально часто, чаще, чем на других нефтеперерабатывающих предприятиях, люди просились на больничный, а кто-то и вовсе перестал ходить на работу и пропадал. Миджли, как только встал на ноги после своей болезни, тут же посещает завод и начинает разбираться, что же всё-таки происходит, а происходило буквально следующее: в течение 1923 года, в год, когда был открыт завод, несколько человек умерли от обезвоживания и общего расстройства организма у себя дома, а несколько десятков работников уехало в психушку. А те люди, кто ещё работал на заводе, ходили, как-то пошатываясь, да и в целом вели себя странно.
То, что свинец токсичен, люди знали ещё очень давно. Химики на протяжении всей современной истории постоянно над ним экспериментировали, потому что его очень много в природе. Но самое важное, что Миджли знал об опасности своего изобретения: он на собственном примере прочувствовал, что такое отравление тетраэтилсвинцом. Поэтому он изначально не был уверен в том, что эту присадку стоит пускать в производство, а когда у него на производстве начали умирать люди, он понял, что это все его ответственность. Он прибегает к Кеттерингу, но Кеттеринг его сразу же успокаивает и подаёт ему идею, что много кто работает с токсичными элементами, и ни у кого люди толпами на производствах не умирают, всё дело просто в технике безопасности: надо просто нормально обучить рабочих. Тем самым Кеттеринг успокоил Миджли и сам занялся вопросом, хотя фактически всё, что сделал Кеттеринг – нанял ещё одного химика Роберта Кехо и поставил ему задачу сделать производство тетраэтилсвинца безопасным, а также провести обучающую работу с сотрудниками.
Но настоящая проблема для всего завода заключалась не в смертях, а в том, что про них узнала пресса, потому что моментально во всех больших изданиях появляются заголовки про неизвестный газ, убивающий рабочих на заводе «этил». А в следующем году, в 1924, ещё два сотрудника умерли прямо на производстве, плюс к ним партия из нескольких десятков отправилась в психушку и, по неподтверждённым данным прессы, есть ещё несколько сотрудников, которые тихонечко умерли у себя дома. Пресса рвала на части завод «этил», GM и Standard Oil. GM и Standard Oil отмалчивались, а Кеттеринг все-таки иногда выходил к прессе ответить на вопросы, и делал он это не лучшим образом. Например, на одной из пресс-конференций, которая проводилась сразу после очередной смерти на производстве, на вопрос почему у вас умер сотрудник, Кеттеринг ответил, что рабочий, наверное, много работал. Естественно, такими комментариями он провоцировал все новые и новые волны не довольствия, скандал раскрутился до такого масштаба, что его уже просто не могли игнорировать даже на правительственном уровне. Американская Ассоциация Здравоохранения вместе с правительственными чиновниками останавливают завод и вызывают руководство. После неудачного выступления Кеттеринга представлять интересы завода уже отправили Роберта Кехо. Как итог: во-первых, Кехо заверил, что производство находиться на экспериментальном этапе, так как тетраэтилсвинец – открытие новое, и сейчас они только разбираются как его лучше производить, и в дальнейшем всё будет в порядке. Во-вторых, Кехо заявил, что доказательств, что люди умерли именно от тетраэтилсвинца, нет, и закрывать завод до тех пор, пока нет доказательств, они не имеют права. После таких заявлений комиссии пришлось разрешить работу заводу, так как реальных доказательств у них все-таки не было, а то, что люди волновались и перешёптывались из-за новостных заголовков, не было аргументом, чтобы закрывать завод.
Но Кехо не только умел хорошо говорить, а ещё очень много и эффективно работать. Он начал расследовать абсолютно все смерти на предприятии: опрашивать заболевших, наблюдать за всеми рабочими процессами и измерять уровень загрязнений во всех помещениях. И везде, где он находил опасность, тут же исправлял этот момент. Для начала он переделал абсолютно всю вентиляцию на производстве и также установил вентиляторы в каждый цех. Также он разработал и внедрил специальную форму одежды, которая защищала кожу от контактов с химикатами. Ещё он ввёл систему обязательного обучения сотрудников, прежде чем допускать их на производства. Фактически Кехо ввёл нормальную технику безопасности и заставил всех работников её соблюдать. Для современного мира это норма, а вот тогда далеко не каждое предприятие думало о том, что работник может сам себе навредить на своём же рабочем месте. Плюс Кехо выбил из GM и Standard Oil бюджет на постройку и создание лаборатории, которая будет заниматься исследованием влияния тетраэтилсвинца на организм человека и, в целом, будет проводить исследования токсичных веществ. Корпорации, в свою очередь, с радостью выделили деньги человеку, который не дал закрыть их завод, но с одним условием, что все материалы и статьи, которые будут создаваться лабораторией, перед публикацией будут изучать специалисты General Motors и Standard Oil, и самое главное – специалисты GM и Standard Oil могут вносить правки и комментарии в материалы, и решение о публикации этих материалов остается за корпорациями. А фактически это означает, что юристы и руководители компаний сами решали, что публиковать из своих исследований, а что засекретить и никому не показывать. Вообще секретность всех материалов про тетраэтилсвинец была с самого начала: руководство концерна не использовало слова тетраэтилсвинец, токсин, свинец в личной переписке и в официальных документах. Все внутренние материалы лабораторий, переговоров, встреч и всего, что связано с тетраэтилсвинцом рассекретили только недавно и в том, что недавно обнародовали, есть упоминание, что буквально за несколько дней перед конференцией с Американской Ассоциацией Здравоохранения Кеттеринг вместе с несколькими юристами из GM и Standard Oil нанесли личный визит руководителю ассоциации. Но о чём они там говорили неизвестно. Тем временем лаборатория Кехо пришла с первыми результатами, которые показывали, что повышенный уровень свинца в крови был абсолютно у каждого сотрудника завода, и неважно работал ли он с тетраэтилсвинцом напрямую или подметал территорию соседних цехов, даже у тех рабочих, кто вообще ни разу не прикасался к тетраэтилсвинцу, свинца в крови было много, и из этого исследования Кехо делает вывод, что свинец это естественный элемент в крови человека. Второй вывод: раз уж свинец нормальный элемент в крови, у него должна быть норма, и Кехо решил, что нормой будет 80 мг на 100 мл крови. Обоснование таких выводов было таким: просто так из этой цифры следовало, что если у человека в крови 79 мг, то с ним всё в порядке, а если 81, то надо с ним что-то делать. Вот с этими двумя заявлениями Кехо и вышел к политикам, здравоохранителям и общественности: свинец в организме – это нормально, вот есть норма, и у наших рабочих она соблюдена. Аргументов против не имелось, никто не располагал никакими данными по поводу свинца в организме, и, по большому счету, всем было всё равно. И производство тетраэтилсвинца продолжилось. И буквально через несколько лет этилированный бензин будет на каждый бензоколонке в США, а потом и во всём мире.
С глобальной точки зрения на всю нефтяную промышленность этиловый бензин был штукой хорошей, так как он всё-таки снижал расход бензина на автомобиле из-за более правильного сгорания и позволял экономить нефть, которая на тот момент заканчивалась. Ситуация с новыми месторождениями никак не двигалась с момента 1919 года, когда был основан институт нефти, до 1923–24 годов, когда появился этилированный бензин. Новых месторождений с достаточным запасом нефти просто не находили, как не находили их с 1924 по 1930 года. Искали в Пенсильвании, в других Штатах, но всё что получалось найти, это небольшие месторождения, которые смогли бы отсрочить вопрос на пару тройку лет. И у Standard Oil не было решения. Под словом «Standard Oil» я имею в виду все компании, на которые он развалился, так как суть одна и та же, и выгодоприобретатель тот же. Но в 1933 году в одном из офисов компании раздаётся звонок. Человека, который звонил, звали Карл Твитчелл, и он был хорошо знаком с руководством различных дочек «стандарда». Карл звонил Ллойду Гамильтону, одному из главных юристов Standard Oil. По телефону Карл сказал ему, чтобы он бросил все дела и прилетел к нему в Саудовскую Аравию.
Глава 5. Жажда и деньги
При упоминании первой половины 20 века первое, что приходит на ум – две мировых войны, в которых участвовала почти вся планета, и помимо огромного количества разрушенных человеческих жизней, эти две войны довольно заметно поменяли границы государств. Таким образом, благодаря объединению регионов, появилась Саудовская Аравия. Было 4 региона на аравийском полуострове, в 1932 году они объединяются в единую страну и называют себя собственно Саудовской Аравией. Главой новоиспечённого государства стал Абдул Азиз ибн Сауд или Абдул Азиз II. Для начала надо представлять, как выглядела Саудовская Аравия в 1932 году, выглядела она примерно так: песок, верблюды и аравийцы. При детальном и очень внимательном рассмотрении пейзажа можно заметить проблему – нет воды.
Правительство понимало, что своими силами им тут проблему не решить, так как ни специалистов, ни денег, ни времени не было, была только гипотеза, что в пустыне есть вода: помимо песка в пустыне встречались каменистые участки, и это давало маленькую надежду, что где-то можно найти подземные воды. Для этого вопроса правительство пригласило к себе Карла Твитчелла, эксперта биологии и опытного буровика. Он согласился помочь, собрал экспедицию в 1933 году и пошел в пустыню брать пробы грунта. Обнаружить воды они там не смогли, но, где только Карл не начинал брать образцы, он всегда натыкался на признаки нефти. Вернувшись из экспедиции, Карл звонит руководству Standard Oil и говорит, что надо всё бросать и лететь сюда. Как только боссы из нефтянки поняли, что пахнет деньгами, они тут же предложили свою помощь Саудовской Аравии в разведке исследования местности. Правительство Саудовской Аравии понимало, что западу нужна нефть и топливо, но понятия не имели, как это добывать, как перерабатывать, какой объём нужен, сколько это может стоить по вложениям и так далее. И очень сложно отказать, когда любезный Standard Oil прилетает с широченной улыбкой и говорит, что они всё сейчас организуют и за всё заплатят. Не было смысла отказывать, так как своих денег на разработку всё равно нет. Делать было нечего. Они договорились, что Standard Oil берет на себя все расходы на разведку, разработку, строительство предприятий, прокладку трубопровода и получает возможность добывать нефть, но раз месторождения принадлежат Саудовской Аравии, поэтому с каждого добытого барреля нефти, компания будет платить налог в казну. Фактически Саудовская Аравия получала просто чистую прибыль в виде налогов себе в бюджет и на эти деньги уже могла решать свои внутренние проблемы.
В 1939 году состоялось торжественное открытие первого нефтепровода. И мало того, что нефть была очень нужна Америке для своей промышленности, так ещё в этом же году начинается Вторая мировая война, и спрос на топливо и энергоносители только повышается, а с этим ускоряется строительство всё новых и новых заводов, так как месторождений оказалось намного больше, чем все думали изначально. И не только в Саудовской Аравии, а по всему региону. За 20 лет, с 40 по 60 года, добыча разворачивается по всему ближнему востоку и добычу там вели, что важно, компании, на которые распался бывший Standard Oil. И всегда разработка и добыча велись на одних и тех же условиях: мы все делаем сами, просто платим вам налог, притом налог платился исходя из цены барреля нефти, и из-за того, что объёмы добычи были огромные, для корпораций нефть получалась намного дешевле, чем своя собственная, даже с учётом доставки до США. А сёстры добывали 80% всей нефти на Ближнем Востоке, но и этого им было мало. Корпорации договаривались между собой и намеренно сдерживали цену на нефть, чтобы платить как можно меньше налогов. Фактически, ведь что получалось: они закупали нефть сами у себя для своих же нефтеперерабатывающих заводов, и низкая цена на нефть тебя вполне устраивает, если ты все равно потом заработаешь на бензине и прочих продуктах, которые ты получишь из нефти, а вот налогов для стран, на чьих территориях ты добываешь нефть, заплатишь мало. Но такой расклад вообще никак не устраивал правительство Саудовской Аравии, Ирана, Ирака, Кувейта, к ним ещё присоединилась Венесуэла. Они подсчитали, что на их территориях суммарно находится 65% от всех известных мировых запасов нефти. Для сравнения в России, например, около 5% от всех известных запасов. И они решили, что они объединяются и одним фронтом говорят, что они поднимают цену на нефть. Таким образом появился OPEC (Organization of the Petroleum Exporting Countries), Организация Экспортеров Нефти.
Изначально в составе организации были только Саудовская Аравия, Иран, Ирак, Кувейт и Венесуэла, а потом подтянулись Объединённые Арабские Эмираты, Алжир, Катар и Индонезия, а это уже почти 75% всей известной нефти на планете. Когда страны OPEC выступили с тем, что теперь добыча будет идти только на их условиях и никак иначе, США и Европе ничего не оставалось кроме того, как согласиться и признать OPEC полноправной организацией, с которой нужно считаться. Было это в 1960 году. За несколько лет OPEC мало того, что берёт контроль за ценой нефти в свои руки, так они ещё начинают решать в какую страну, какой объём они будут поставлять и чувствовали в этом свою силу, но в 1960 сильно как-то ситуация не поменялась, а вот в 1973 году график резко возрастает, и вот почему: в 1973 году у арабов случается конфликт с Израилем. Когда случается конфликт мало того, что вся Европа и ООН решили, что евреи правы в конфликте, так ещё и США начал под видом гуманитарной помощи отгружать Израилю оружие. Шейхи на всё это дело смотрят и решают ограничить поставки нефти.