Сирийский гамбит. Операция «Мертвая рука»

Глава 7
Борт № 1

Оказавшись во рту, вино было положительно воспринято вкусовыми рецепторами. Ощущение передано по афферентным волокнам языкоглоточного нерва. Добравшись до коры головного мозга, оно трансформировалось в оценку. «Хороший букет и послевкусие. В Италии – 50 евро за бутылку», – логически рассудило левое полушарие. «Хотя, если Берлускони подарил, то мог бы выбрать получше», – эмоционально добавило правое. Хозяин головы помалкивал, ожидая продолжения странного допроса.

– Как видите обстановку в стране? – спросил Главный пассажир.

– Полагаю, мы трое оцениваем её почти одинаково. Вы, вероятно, подразумевали, какой выход из ситуации вижу?

– Можно и так сформулировать. Только откровенно скажите.

– Надо определиться с тем, какое общество хотим иметь на необъятных просторах, доставшихся нам от предков. Невозможно России существовать внутри и вовне, если отсутствует национальная идеология, если у власти и народа нет представления о том, кто мы, зачем и что делаем. Пора, наконец, выбрать направление и двигаться в нем, пусть по сантиметру, только каждый день. Не отвлекаясь на тактические цели и тявканье недругов.

– Несколько обще, – критически вклинился Администратор.

– Именно общая цель и нужна людям. Граждане в пояс поклонятся тому, кто её сформулирует, и помогут реализовать. Пока в этом вопросе полный вакуум, чем наши враги и противники пользуются в полной мере.

– Какая сила могла бы возглавить процесс? Есть такая партия?

– Нет. И не нужна. Партстроительство в России закончилось, так и не начавшись. Политические организации и избиратели будут сплачиваться вокруг платформы и человека, её олицетворяющего. По крайней мере, на срок до появления новой привлекательной идеи и иного лидера. Такая поддержка даст лидеру ресурс доверия и влияния.

– Вам было бы интересно участвовать в таком процессе?

– Нет. И чем меньше в нем будет бывших чекистов, тем лучше.

– Вы имеете в виду меня? – поднял брови хозяин.

– В первую очередь, ваших протеже из силовиков и «друзей», засевших в руководстве госкорпораций и «естественных монополий», на теплых местах в парламенте и правительстве. Естественно, и у них есть фавориты, сослуживцы, дети, родственники. «Посторонним» места не находится. Гражданское общество лучше строить гражданским. Хотя до сих пор они, увы, так и не смогли найти себе лидеров без погон. Вечная российская тоска по униформе. Надо с ней заканчивать. Без ротации элиты страна не получит нужных руководителей и дело не пойдет.

– Откуда же такие люди возьмутся?

– Знаете, слоны вытаптывают поляну, а потом удивляются, что травы нет. Все назначенцы – губернаторы, мэры, парламентарии – зависят только от начальства, с народом связи почти не имеют. У них нет корней, а значит, нечто порядочное вряд ли вырастет. Уж, извините за резкость.

Помолчали, пока стюардесса сервировала стол. Поели. Тишина стала гнетущей. Алехин начал надеяться, что прямота, граничащая с грубостью, позволит увернуться от важного назначения. Наконец, Президент утерся салфеткой и вновь взял бокал. Не выпил, отставил. Приближалась развязка.

– Матвей Александрович, вам не уйти от ответственности за судьбу страны. Как и нам, – Пассажир № 1 взглянул на Администратора, тот кивнул. – Мы затеваем политическое и идеологическое переформатирование общества и институтов власти. Кремль часто обвиняют в том, что он защищает не столько интересы граждан, сколько нуворишей, бюрократов, силовиков. И, наверное, справедливо упрекают. Мы хотим порвать с этим образом, сделать решительный шаг к справедливому распределении богатства и влияния. Сплотим силы, разделяющие такой курс, получим что-то вроде общенародного фронта, занимающего почти весь политический спектр.

– То есть идеологическое движение влево, на поле компартии? – удивился гость.

– Настолько влево, что компартии не останется места. Новое политическое движение поглотит не только правящую партию, но и всю левую оппозицию. Мы бы не стали беспокоить вас без крайней необходимости, однако в этой связи есть задание лично для вас.

Такая откровенность (если Президент не затеял грандиозную мистификацию) предполагала единственный ответ. К нему подвигала и скрытая угроза в отношении сына Степы, высказанная ранее. Настал момент взять под козырек.

– Приказывайте.

– Вам поручается найти «золото партии».

– Серьезно? – не удержался от ухмылки Матвей. – Это же химера. Да и деньги, если они когда-то существовали, по сегодняшним меркам, не ахти какие – миллионы долларов, максимум десятки миллионов. Ваш самолет стоит дороже.

– Месяц назад мы бы также реагировали, – вмешался Администратор. – Принято думать, что секретная заначка Политбюро – миф. Ведь её столько искали, даже нанимали американскую детективную фирму Kroll. В Генеральной прокуратуре хранятся двести томов секретного расследования «О финансово-хозяйственной деятельности ЦК КПСС». Ничего не найдено.

– Что же изменило ваше мнение, господа?

– Письмо Адмирала. Его дочь собралась продать дачу умершего отца и в столе нашла прелюбопытную записку. Передала мне. Сами прочтете позже – ведь захотите увидеть оригинал. Так вот, ваш бывший начальник утверждал, что секретный фонд был создан и надежно спрятан. Суммы, вероятно, не астрономические, но их обнаружение поможет вогнать последний гвоздь в гроб КПСС, уничтожить её современных последышей, злостных провокаторов и шумных леваков, – Президент безжалостно рубанул воздух ладонью. – Избавить Россию от цветных революций и революционеров, заодно огорчить их зарубежных вдохновителей.

– Может, и Ленина похороним, – не удержался Алехин. – Простите, глупо пошутил – от неожиданности.

– Разыщите клад, и тогда доверю вам, Матвей Александрович, закопать мумию Ульянова. В качестве бонуса. Вы согласны? – прозвучало предложение, от которого нельзя отказаться.

– У меня есть выбор?

– Уже нет.

– Зато есть у вас. Объясню, почему прилетел из Лондона в дурацком спортивном костюме. Тогда и решайте: доверить мне сию безнадежную операцию или нет. Сначала вопрос: кому еще известно о задании?

– Только нам двоим.

– Однако вы же проводили мою проверку, с кем-то советовались? С Чудовым, например?

– Директор разведки и Чудов знают о вашем приглашении на беседу, но не о сути вопроса, – поспешил заверить Администратор и, осекшись, почти беззвучно выдавил. – Еще объективку готовил мой сотрудник Данилин.

Не выдержав напряжения, Матвей сжал бокал. Сосуд лопнул, вино обагрило руку и скатерть. Раздался звон падающего стекла. Из коридора в бар заглянул охранник, увидел нахмуренное лицо хозяина и безмолвно исчез. Через секунду стюардесса шмыгнула убрать со стола.

После рассказа Алехина (в усеченной версии) о событиях в Лондоне, его собеседники помрачнели. Президент потрогал правую мочку – она была ниже левой, почесал тонкую переносицу. Набрал воздух, но, увидев поднятую ладонь гостя, ничего не сказал.

– Улики против Данилина исключительно косвенные, однако есть задумка. Нужна помощь Федерального агентства правительственной связи и информации или как там оно нынче называется, а также тайм-аут для анализа ситуации.

– Через час посадка в Новосибирске, – предупредил Администратор.

– На борту есть специалисты дешифровки и радиоразведки, а также любое оборудование, – № 1 обрадовался переходу к конкретным действиям и нажал кнопку вызова. – Доложите, когда будут результаты.

Явившийся офицер увел шпиона вглубь непарадной части самолета. Запах озона и нагревшейся пластмассы контрастировал с чистым воздухом в баре. Тесное помещение занимали стойки с аппаратурой, лишь узкий проход оставался свободным для доступа к рабочим консолям. Матвей объяснил задачу, спец молча кивнул, потом спросил для проформы:

– Российский мобильник чей?

– Мой.

– Тогда без проблем.

Кудесник, задействовав высший допуск к Системе оперативно-розыскных мероприятий, вошел в сервер компании мобильной связи. СОРМ хакнул запасной телефон Алехина, лежащий у него дома, и скачал оттуда видео, переданное молодым казахом с «Уэмбли». Улучшив качество изображения, мощный компьютер, подключенный к базам ФСБ, ФСО и остальных спецслужб, начал жевать терабайты информации. Скоро машина вынесла вердикт: Ахмед Сакаев, видный ичкерийский боевик, разыскивается за участие в организации убийств и терактов, проживает в Великобритании, близкая связь Сосновского. Приводился список оперативных и уголовных дел. Второго человека на видео компьютер вычислил сразу – Роман Данилин – сотрудник кадрового управления Администрации. В базе ФСБ на него стоял флажок – соответствующий файл Матвей просмотрел с интересом.

– Второй телефон английский?

– Да, принадлежит офицеру MI6.

– Понятно, – совершенно не удивился спец, – тогда звонки внутри Великобритании не сможем взять, только входящие на него из России. – И после короткой паузы доложил, – За последние три месяца ничего.

Матвей и не ожидал удачи с номером Кокрейна, полагая, что он «спящий» и переключен на телекоммуникационный узел MI6.

– Поставьте на контроль, – приказал, – вдруг всплывет. О звонках докладывать в Службу внешней разведки товарищу Чудову с пометкой «вниманию тов. Грига».

Заключительная беседа в баре длилась недолго. В завершение Алехин высказал две просьбы: обеспечить безопасность его жены и сына, а также предоставить особые полномочия в рамках задания.

– Знаете, бумажку с печатью и именной наган от Дзержинского, – нагло пошутил, чтобы разрядить обстановку.

– Оперативную поддержку организует Чудов. Будет и мандат, – подхватил тему повеселевший хозяин самолета, – с широкими полномочиями. Не злоупотребляйте, старайтесь оставаться в рамках закона.

– Какого? Об оперативно-розыскной деятельности? О внешней разведке? Или использовать ст. 39 УК «Крайняя необходимость»?

– На ваш выбор, только найдите заначку Политбюро.

– Думаю, быстро станет ясно, найдем или нет. А вот подлецов, типа Данилина и его лондонского хозяина, на пути встретим точно. Что с ними-то делать прикажете? «Мочить в сортире»?

– Фигурально выражаясь, можно и так поступать. На ваше усмотрение, только аккуратно: скандалы не нужны, – согласился № 1 и поинтересовался. – Вернетесь в Москву сегодня или останетесь на борту в поездке по Сибири?

– Сегодня. Как понимаю, результат нужен незамедлительно. Ситуация в стране требует скорейшей реализации вашего плана. Честь имею.

Когда ветеран вышел, Президент посмотрел на Администратора.

– Ну?

– Думаю, справится. Показательно, как моментально переключился с минуса на плюс, услышав про записку Адмирала. От полного скепсиса к явному оптимизму. Его вера в шефа непоколебима. Вы были правы, приняв всерьез «завещание из могилы».

– А лондонский след?

– Вы же видели Алехина – не дрогнет. Смелый план набросал, не стал ограничиваться механическим исполнением вашего поручения. Проконтролирую, чтобы не слишком раздухарился относительно Данилина.

– Жалеешь своего «ценного кадра»? Или его лондонского покровителя? Тебя тронуло личное письмо Сосновского, в котором тот просил меня разрешить ему вернуться на Родину?

– Вовсе нет, однако предложение полковника довольно рискованное. Может дать протуберанцы…

– И хорошо, пора вычистить шваль из аппарата. Пусть и нетрадиционным способом. Если зацепит Сосновского, то вдвойне приятно. Будут перегибы, спишем на зарвавшегося отставника – эксцесс исполнителя.

Оставшись один, Главный пассажир размышлял: «Энергичен, смел, умен. Часы носит, как и я, на правой руке. Бонвиван – небось, бабы любят». Сам Президент не мог пожаловаться на отсутствие женского внимания, ему оно нравилось, хотя объяснялось магнетизмом высшей власти. «Правда, мышцы у меня накачаны лучше и морщин вокруг глаз меньше. Но Алехин производит сильное впечатление, уже по его иронии чувствуется внутренняя свобода. Цельная личность. Какая выдержка, сколько оперативной выдумки! Опять же, имеет опыт в финансовой сфере. Здорово, если зацепит и Сосну – подлец гадит, где только может. Главное, чтобы Григу вновь повезло. Ведь удача ему улыбалась не раз. Адмирал знал на кого делать ставку».

И Главнокомандующий мысленно благословил тайного бойца: «Иди и вырви нефритовые зубы у дряхлеющего дракона, но не выбрасывай – они нам еще пригодятся». Негромко рассмеявшись, позвал помощника: «Пригласи этого, ну, губернатора, который с Москвы рвется на доклад».

В ожидании посадки Матвей формировал оценку человека, который, занимая высший пост в России, казалось бы, облечен почти неограниченной властью. На него (или против?) работает колоссальная государственная машина – только в Администрации 3600 сотрудников! А достижений всё меньше. Конечно, настоящий политик должен умело и уверенно говорить о будущих успехах, а потом не менее умело и уверенно объяснять, почему их не удалось добиться. Однако на сей раз Президент, вроде бы, откровенен и настроен решительно изменить ситуацию к лучшему. И что же? Вместо того чтобы использовать полдюжины спецслужб и десяток ведомств, вынужден обратиться к отставнику, дабы добиться цели и соблюсти секретность. Хотя какая тайна, если в Лондоне узнали о его выборе быстрее самого Алехина!

– Прямо как в сказке: «Страна маленькая, народ подлый, доверить некому: я – царь, я – судья, я – палач». Хотя нет, палачом назначил меня. И его жаль – парадокс! Хотя, что ж здесь удивительного: «Царь» знает, что его предавали, предают и будут предавать самые лояльные и приближенные бояре и опричники. Они идут на предательство в ту самую секунду, когда пилят бюджет, нарушают закон, плюют из авто с «мигалками» на сограждан, игнорируют и извращают даже самые важные и нужные приказания высшего руководителя. И при этом клянутся в преданности и вечной любви! Немудрено, что вера в Правителя поколеблена: его собственные ошибки и промахи умножаются проступками и преступлениями подчиненных, а то и «друзей».

– И, Бог мой, он знает об этом, ежечасно чует запах измены, смирился с её неизбежностью. Не верит даже самым близким людям, хотя картинно демонстрирует полную уверенность. Понимает, что только его собака не ищет выгоды от хозяина, обожает бескорыстно, радуется каждой минуте общения. И Президент алчет такой же верности, пусть даже сиюминутной. Надеется, что нашел её во мне – человеке постороннем, случайном. Хочет верить в меня. Могу ли его подвести? Если да, то останусь ли самим собой?

В силу специфики разведработы Алехину доводилось совершать подлые и даже страшные поступки. Всё же душа оставалась чистой, ибо он до последней возможности старался избежать греха. И всегда скрупулезно определял цену того зла, которым порой только и можно предотвратить зло еще большее. Сейчас возникала подобная дилемма, совесть требовала тщательно взвешивать каждый шаг, просчитывая последствия.

Как человек, Президент импонировал разведчику. Многое нравилось в его программных речах и частых выступлениях. Но аналитический ум сравнивал слова с делами, и раз за разом обнаруживался гигантский разрыв. Практика способна исказить и испохабить любую, даже самую правильную идею, например, постоянно декларируемую борьбу против коррупции. А неспособность навести порядок в правоохранительных органах и судах? Неясно, насколько честен Глава государства сам перед собой, не говоря уже о согражданах. Оставалась загадка: он не может или не хочет поменять дела в стране к лучшему.

И червь сомнения забуравил сознание: «Не врет ли № 1? Правда ли, что хочет шагнуть влево, ищет большей справедливости? Или попросту мечтает стереть в порошок парламентскую оппозицию и продолжить царствовать над думским болотом? Если „золото партии“ нужно для более корыстной цели: пусть не миллиарды, зато неучтенные?» Матвей знал, что правда – это объяснение, которое устроит большинство. Однако себя относил к меньшинству, верящему в библейскую мудрость: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными». Верить-то верил, но, в отличие от Иоанна, считал истину вероятностной величиной. Возможны разные варианты – какой из них наиболее вероятен?

Алехин был щепетилен в финансовых вопросах. Его личная репутация и безопасность прямо зависели от того, что никто в Москве не мог упрекнуть его в нечестности. В том, что хотя бы один рубль или доллар он разделил в нарушение договоренностей. По-прежнему предпочитал засыпать без угрызений совести и ходить в туалет без телохранителей. Отныне ситуация круто менялась: в системе сложившегося патримониального управления страной найдутся жаждущие присвоить заначку КПСС, как только он её обнаружит. Такие воры сидят в высоких кабинетах или открывают ногой их двери. Для них государственные деньги как морская вода: чем больше пьешь, тем больше хочется. Осторожность требовала начать с разработки мер конспирации и легендирования, с обеспечения безопасности семьи. Несмотря на возраст, его не мучил синдром тревожного ожидания, но предчувствие чего-то мерзкого усиливалось с каждым часом.

– Ты м***к, Данилин. Столько лет в кадрах работаешь, а с человеком познакомиться не сумел. Ни х*я тебе поручить нельзя, – бесновался Сосновский. – Как тебя до сих пор в Администрации терпят?

– Я попытался, но Алехин со мной даже разговаривать не стал, – оправдывался незадачливый футбольный болельщик.

– Сакаев сказал, что ты и не активничал, просто отошел в сторону. Так не пойдет, поздно из себя целку строить. В Москве хоть об лед бейся, а задружись с ним. Как думаешь действовать?

– Если его назначение таки состоится, то документы пойдут через меня. Тогда ко мне по-любому заявится. Или сам его вытащу под предлогом кадрового оформления. А если не состоится, то зачем он вам нужен?

– Это верно. Ну, смотри, Рома, не проморгай. Иначе кунаков Ахмеда придется подключить. Ты меня понимаешь?

– Безусловно. Только у меня просьба, Борис Абрамович: дочке надо квартирку снять, а то в общаге больно тесно живет. Помогли бы. Вы же знаете, госчиновников поприжали с заграничными счетами и недвижимостью.

– Дело прое**л, а квартиру подавай! Оближи Алехина, там посмотрим. Не сделаешь, пусть дочурка бомжует в Уорике.

Глава 8
Москва

«Пропаганда» днем кормила бизнес-ланчами обладателей пиджаков и галстуков, а вечером здесь «клубилась» молодежь – дымом, музыкой, гормонами – в московском понимании глагола. Мрачноватый интерьер бункерного помещения контрастировал с пестротой наполнявшей его публики. Только что вернувшийся из США Степан Алехин делился впечатлениями о жизни в Силиконовой долине. Слушатели, среди которых превалировали радикальные левые, с удовольствием внимали словам о деградации нравов и ужасах империализма. Особенно понравился скорректированный американский лозунг In Dog We Trust.

Возглавлявший компанию «вечно молодой» писатель Апельсинов похлопал Степана по плечу и предложил напечатать его «американские записки» в газете «Ультиматум». Идейный вдохновитель национал-большевиков не чурался своей крайней распущенности и французского паспорта, хотя публично гнул антиимпериалистическую линию. Введенное Пастернаком словосочетание «бесстыдство таланта» к нему подходило вполне, хотя и своеобразно.

Подтолкнув локтем одну из юных слушательниц, литератор нацелил на Степана. Той и не требовался совет, чтобы, поправив облако каштановых волос, распахнув зеленые глаза и приоткрыв пухлые губы, заняться лохом из Америки. Так, истосковавшийся по социальной справедливости и романтике революционной борьбы, компьютерный талант с green card и банковским счетом нашел на исторической Родине то, что безуспешно искал, – объект влюбленности. «Не успел приехать в Москву, как красотка попалась», – обрадовался Алехин-младший. К концу вечера стал прикидывать: пригласить Ксению к себе или набиться к ней на ночь.

Вопрос отпал сам собой, когда Степан на улице пытался поймать нормальное такси, отказываясь от услуг «бомбилы».

– Тебе «шашечки» или ехать? – с южным акцентом острил водила.

– Кончай юморить, – отбрила новая знакомая, – двигай по бульварам к Трубной. Там покажу.

«В 02.10 объект приехал в адрес к Ксении Литвиновой, – записывал сотрудник службы НН, довольный, что на сегодня можно заканчивать наблюдение, – Колобовский переулок, дом…, квартира…». За Степаном слежка велась первый день, и удача улыбнулась уже вечером, когда после работы в офисе компьютерщик двинулся в клуб. Там расторопный наружник встретил коллег, «пасших» революционного писателя и его окружение. От них и узнал ФИО девицы. В агентурно-наблюдательном деле на нацболов та фигурировала среди установленных, но случайных контактов.

Ночью Рублево-Успенское шоссе производит менее убогое впечатление. Не видна мешанина стилей – от французских chateau до русских сараев. Не так давят высоченные заборы вдоль узенькой дороги. Чем дальше от МКАД, тем больше природы еще осталось по обе стороны. На подъезде к загородному дому Матвея окрестные поля заволокло белесой дымкой, через которую едва просвечивала неполная луна. «Утром будет обильная роса, – прикинул Алехин, – пойду выгуливать собак попозже». Голова пухла от событий последних дней, требовалось проветриться перед сном. Встретившая Анна прильнула, тепло дыша в ухо: «Голоден? Может, чаю?» Крутившиеся вокруг родезийские риджбеки тоже требовали долю хозяйской ласки.

– Давай лучше постоим в саду, пусть Смер и Хекса побегают, вдруг ежа найдут. Освещение не включай.

– Что же ты из Лондона не перезвонил?

На самом деле жена хотела задать другой вопрос: «Ты меня любишь?» В качестве ответа муж молча обнял и попытался, несмотря на усталость, вложить в поцелуй страсть. Фальшь была моментально обнаружена.

– Почему задержался, Матюша? И где багаж?

– Ситуация возникла, – начал старый разведчик. Как привидение в ночной мгле маячил его белый спортивный костюм. Вокруг рыскали собачьи тени. – Даже твою коллекцию аксессуаров пополнить не удалось.

– Опять вляпался? – извиняющийся тон и визуальные спецэффекты не могли отвлечь внимание женщины.

– Похоже на то. Так основательно, что придется нам развестись.

Иногда, во время редких ссор, Анна, желая для себя подтвердить любовь своего мужчины, провокационно предлагала развод. Алехин порой шутливо соглашался, и выяснение отношений заканчивалось мирно, часто в постели. Нынешние его слова повергли в ужас. Да, Матвей умел шутить с серьезным видом, ставя в тупик даже проницательного собеседника. Но только не по поводу их брака, только не с женой, только не в ночи. Погружаясь в отчаянье, она привстала на цыпочки и заглянула в глаза мужа: они смеялись также нагло, как в молодости. На душе отлегло.

– Нет, я серьезно. Так надо для дела. Временно.

– Матюша, ты меня не зли.

– Начнем бракоразводный процесс со скандалами, адвокатами и разделом имущества. Кстати, смени номер и аппарат мобильника. Но завтра. А сейчас пойдем – нас ждут супружеские обязанности.

Её рука в его руке, её глаза смотрят в его, и сердце её, и сама она так тесно связана с ним, что нельзя отличить, да и не надо – где кончается мужчина и начинается женщина. Как она могла хоть на секунду представить, что муж её действительно бросит? Они создали сами себя за долгие годы любви. Она – лучшее достижение его жизни, он – её самое ценное создание. Они – родители друг друга, дети друг друга. Счастье достижимо только для них обоих, порознь им не жить. Так бывает. Редко.

Утром приехал фельдъегерь, достал из автомобильного сейфа непримечательный аппарат спецсвязи и опломбированный пакет с «шапкой» Администрации Президента. Расписавшись в реестре, получатель велел ждать и уединился в кабинете. Вскрыв пакет, увидел два куска белого картона и между ними – конверт «Почта СССР» с оттиском марки в четыре копейки («Надо же: хранил такое старье!»). На нем рукой Адмирала выведено: «После моей смерти передать главе государства». Внутри обычный листок из блокнота в клеточку, бумага плохого качества чуть пожелтела – почти не мелованная, одна целлюлоза. Текст не разочаровал:

Москва, 27 октября 2010 года

Настоящим уведомляю Президента Российской Федерации или законно избранное лицо, выполняющее функции главы государства, что скончался. Неизлечимая болезнь вынудила меня совершить самоубийство.

В этой связи сообщаю, что в 1991 году по указанию высшего руководства КПСС лично осуществил секретную операцию по укрытию неприкосновенного финансового запаса на случай падения социалистического строя и правительства Советского Союза. Средства получены из государственной казны и предназначены исключительно для восстановления законности и порядка в стране. Кроме меня никто не располагает информацией о местонахождении запаса.

Попытка ГКЧП совершить военный переворот и предательские Беловежские соглашения ускорили распад СССР. Ни одна из влиятельных политических сил в последующий период не предприняла реальных шагов по воссозданию Союза.

Поэтому не счел возможным передать финансовый запас в чьи-то конкретные руки. Вместе с тем было бы неправильным лишить Россию, как правопреемника СССР, этих средств.

Я пытался получить аудиенцию Президента, однако кремлевские интриганы не позволили встретиться с ним и устно доложить информацию по запасу. В условиях разгула коррупции и предательства в Москве не могу быть уверенным, что данная записка не будет перехвачена казнокрадами и вражескими агентами. Поэтому не привожу здесь описания запаса и места его хранения. Отмечу лишь, что средства были получены по линии Министерства обороны, а сама операция реализована за рубежом силами Комитета государственной безопасности.

Если данное письмо дойдет до Вас, господин Президент, то рекомендую соблюдать крайнюю секретность и осторожность, обойти бюрократические структуры и напрямую поручить поиски опытному сотруднику разведки. Целесообразно, чтобы выбранный исполнитель имел опыт загранработы в Первом главном управлении КГБ и не был связан с нынешним госаппаратом или олигархами. По моему мнению, лучшим кандидатом мог бы стать тов. Григ (пароль для связи с ним – «Евстархий»).

Честь имею.

Адмирал

Фотографическая память Алехина не требовала перечитывать записку или делать пометки. Она зафиксировала каждое слово, каждый дефект бумаги – всё, даже картинку на старом конверте – бюст Ленина. Образчик скульптуры соц-арта знаком до тошноты любому взрослому гражданину эпохи «развитого социализма». Запечатав пакет прозрачным скотчем и многократно расписавшись шариковой ручкой по границе бумаги и ленты, вернул фельдъегерю. Затем пошел в бассейн и долго, с остервенением, плавал. Набирал форму перед трудной работой? Или охлаждал перегретый мозг? Затем взял собак и отправился в поля у Москвы-реки. Анна хотела присоединиться и обиделась отказу.

Матвею требовалось крепко поразмыслить. Идеально было бы поговорить – именно так к нему приходили лучшие и самые ясные идеи. Они рождались, когда вопросы и аргументы собеседника вынуждали мыслить острее и четче. Выстраивать связи, изобретать объяснения. В состязании с кем-то другим адреналин взвинчивал темп мышления, мозг улавливал взаимозависимости, прежде недоступные. Наверное, таким собеседником мог бы стать сын, но его давно не было рядом. Жену впутывать Алехин не хотел. Идя по тропинке меж высоких трав поймы, чувствовал одиночество, даже изоляцию. Мир полон людей, а доверить тайну некому. Как пошутил Президент: «После смерти Махатмы Г анди и поговорить не с кем».

Тем острее и четче всплывал последний разговор с Адмиралом где-то за год до его смерти. После своего увольнения из КГБ старый начальник прервал контакт, но когда ему сделали операцию в госпитале, Матвей не удержался и приехал. Пациент лежал с закрытыми глазами, посетитель тихо сел на стул, печально взирая на ввалившиеся щеки и обострившийся нос, на едва проступавшее под одеялом исхудавшее тело. Вздохнул.

– Ты такой шумный, – прошептал больной.

– Извините, я…

– Пришел посмотреть, не стало ли мне лучше?

– Типа того, да.

– Увы, – слабая улыбка тронула уста Адмирала. – Честно говоря, сам каждое утро удивляюсь, что смог проснуться.

– Ну, зачем вы так!

– Христа ради, Матвей признай, мое тело умирает. Сам-то я давно с этим примирился. Или ты собираешься сказать, что мне станет лучше, и что скоро поправлюсь?

– Нет.

– Слава Богу, а то медсестры так и говорят постоянно. Думают, это помогает, а их слова вгоняют в депрессию. Представляешь, вокруг хлопочут аппетитные девы, а мне лишь хочется, чтобы они заткнулись и ушли. Разве таким должен быть конец настоящего мужчины?

– А каким?

– Достойным и решительным.

О смерти бывшего начальника Алехин узнал, будучи за рубежом, через неделю после того, как на подмосковной даче Адмирал пустил себе пулю в сердце. Сразу навестил его дочь. «Отец настоял и выписался из больницы. Сильно страдал – метастазы появились в мозгу – и решил уйти из жизни, – поведала та. – В тот день папа ослеп на левый глаз и, видимо, понял: пора. Кстати, оставил сувенир вам на память». Женщина что-то передала тогда, какую-то безвкусную безделицу. «Черт, где эта вещь?» – Матвей стремительно развернулся и к неудовольствию риджбеков устремился домой.

Чудов поморщился, глядя на дисплей, будто видел там нечто отвратительное. Фактически так оно и было: служба НН докладывала, что Степан Алехин замечен в компании левацкой молодежи во главе с Апельсиновым. «Этого только не хватало, – вздохнул замдиректора разведки. – Хотя, с другой стороны, появился формальный повод держать парня под наблюдением. К тому же, он переспал с клиенткой наркоконтроля. Его сотрудники недавно задержал девушку с упаковкой галлюциногенов, и Ксении предстояло решить: ответить по закону или „стучать“ на наркоторговцев и радикальных леваков. То есть можно создать прямой канал информации по Степану». Это открывало новое поле для комбинационной игры. И не только оперативной. Собственно, все игры ведутся либо на очки, либо на доминирование. Игорю с возрастом поднадоело играть по первому варианту.

Замдиректора пытался разобраться в собственных чувствах. Вокруг Алехина-старшего явно формировался серьезный узел. Озадачивали высокий политический уровень и пока неофициальное подключение разведки. Причем последнее шло через самого Чудова, по принципу «узнай-позови-проследи». Что необычно и обидно. Директора на данном этапе попросту вырезали из схемы. Очевидно, это объяснялось тем, что тот лично не знал товарища Грига так хорошо, как его заместитель. Последнему следовало использовать данное обстоятельство в своих интересах. «Что-то я засиделся в замах, пора связаться с Кремлем – прощупать почву».

– Добрый день! Взяли ситуацию с сыном Матвея под контроль, – доложил Чудов. – Есть перспектива использования близкой связи женского пола.

– Желательно быть в курсе его дел. Действуйте мягко, только мониторинг, – предостерег Администратор. – Решение по ветерану принято положительное, оказывайте ему любую поддержку. Согласуйте с ним меры по обеспечению безопасности сына и жены. Дело на контроле у Самого.