Tsitaadid raamatust «Дети Судного Часа»
- У тебя маны много? - забеспокоилась Ванесса.
- До краёв. Буду распространять любовь и радость, пока все не сдохнут.
– Удивительное дело, святой Креол, – задумчиво произнес лод Гвэйдеон, помогая вытащить запасное колесо. – Трава от меня убегает.
– Помню, мы как-то взяли одного драгдилера – он жаловался на то же самое… – хмыкнула Ванесса.
Среднестатистический человек – существо ограниченное. Он очень активен, когда дело касается его самого и того, что ему дорого, но крайне пассивен, когда надо что-то сделать во благо всего социума. Вот человек видит, что его дом грязен. Это его дом, он в нем живет, и если он не уберет эту грязь, ее не уберет никто. Перед ним стоит выбор – взяться за уборку или жить в грязном доме. Но вот человек видит, что грязен не его дом, а его город. Это его город, он в нем живет… но кроме того в нем живут многие другие люди. И выбор стоит уже иной – взяться за уборку или жить в грязном городе… надеясь, что его уберут другие. А город велик, и в одиночку его не убрать. И человек стоит, смотрит на грязный город, понимает, что его нужно убрать, но думает – почему я, почему не другие? И каждый в итоге ничего не делает для других, однако возмущается, когда и другие ведут себя точно так же. Каждый ждет, чтобы общество помогало ему, не желая в свою очередь ничем помогать обществу. Именно поэтому в любой стае всегда есть вожак. Именно поэтому у людей с древнейших времен были правители. Чтобы рядовой член социума работал для общего блага, его нужно убедить, мотивировать, заставить наконец!
– Так вот она какая – мудрость древних цивилизаций…
– Куда мы приехали? – поинтересовался Креол, задирая голову.
– В торговый центр, – коротко ответила Ванесса. – Надеюсь, вы готовы к большому шопингу, мальчики?
– А что это такое? Какой-то священный ритуал?
– Для некоторых – да.
– Убивать кого-нибудь потребуется? – деловито спросил маг, вынимая нож.
– Очень надеюсь, что нет. Пошли.
Пройдя несколько шагов, Ванесса тихо попросила:
– И нож лучше все-таки убери.
– ... А как мы их потом будем возвращать на Землю? Они же могут проговориться…
– Не проговорятся. Уж это-то я точно обеспечу.
– А, ну да… Ты же можешь потом стереть им память, верно…
– Вообще-то, я собирался их просто убить. Но если ты так настаиваешь, могу и память стереть.
– Настаиваю.
– Но убить было бы проще. И надежнее. Мертвецы оживают реже, чем стертые воспоминания.
– И какой смысл превращаться в обезьяну? – наморщила носик Ванесса. – Я не для того взбиралась на вершину эволюции, чтобы снова обрастать шерстью и лезть на дерево.
– Это сколько же вам тогда лет? – слегка опешил Моргнеуморос.
– Ой, много, мальчик… Я ведь еще его величество короля помню…
– Так это сколько же тогда… – задумался мутант.
– Скоро уже триста. Мне почти триста лет, господа! – гордо подбоченилась старуха.
– Никогда бы не подумала, – хмыкнула Ванесса. – Вы выглядите всего на двести.
Так обидно, когда нельзя взрывать всех, кого пожелаешь.
– О, поверьте, чай заключает в себе совершенно особенную прелесть, – мягко улыбнулся лод Гвэйдеон. – Великий мудрец Кастардхааб, живший в Ста Тысячах двести лет назад, однажды сказал, что первая чашка чая годна лишь на то, чтобы смочить губы и горло, но уже вторая растапливает лед одиночества. Третья чашка проникает в самые недра человеческого разума. Четвертая изгоняет из тела зло жизни вместе с потом. Пятая – полностью очищает пьющего. Что же до шестой чашки, то она живым отправляет в чертоги Пречистой Девы.
