Явигатор

Явигатор

Александр Сергеевич Балашов

© Александр Сергеевич Балашов, 2023

ISBN 978-5-0059-6127-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

14 февраля

Пусть праздник говорят не наш,

Пусть пошло-мелкобуржуазен:

Держу в трясущихся руках

Я валентинку в тёмном классе.

По счёту пятую уже.

Но всё не то и я раздумьях:

Разумно ль в школе ждать любовь

Или вопрос сам по себе безумен?

Не знают школьники любви,

Но их сердца уже трепещут.

Они – лишь дети взаперти

Под руководством мудрых женщин…

Ангел Питера

Завладей, забери же,

Возьми два крыла

У ангела

Золотого на шпиле.

Стань свободной, как я.

Этим сумрачным утром окрасит заря

В светло-розовый цвет тебя и меня,

В жёлто-розовый цвет, в золотой.

И над финской водой

Полетим…

Питер – такой дорогой.

Я болею, болею, болею им…

Синее небо, мосты.

Здесь я духовно родился, а ты?

Золотые волосы,

Глаза голубые с зелёной искринкой.

Твои взгляды опасны, быстры,

Словно корюшка,

Словно блеск финки.

Белоспинным предплечьем пера

Белоспинным предплечьем пера

Прошуршит тихо сокол по небу.

Выйдет в свет молодая Луна

Она зла – ведь на ней никто не был:

Только я, но в стихах – только я…

Время есть, память есть и желанья:

Это мне, для меня, это я.

Ты и я – нет границы. Что дальше?

Потреблять до конца бытия?

Мне б изжить устремления странные!

Оботрусь утром нежной росой,

Утомлённый желаньем обманов,

И уйду вглубь души вновь босой.

Бесконечности знак

Всё закончится, всё что земное.

Бесконечности знак я сотру.

На доске Время чертит иное —

Я на новые знаки гляжу.

Зрелость пусть в дни былые оглянется:

Белым мелом начертанный путь.

Бесконечности линия тянется.

Разведи руки вширь, не забудь…

Бледно-грустное небо

Я люблю тебя, небо

Голубое, не синее.

Бледно-грустное небо

Пред извечной зимой.

Эх, глядеть – не насмотришься!

Осень закончится,

Истечёт между веток

Последней листвой.

Тёмно-русые ветки

Кустов непричёсанных

Словно головы леших на поле.

Ветер бродит лениво туда и сюда,

Бродит скучно, а скука от воли…

Ты вольна не любить меня.

О глаза твои серо-небесные!

Не ропщу, как не ропщет оторванный лист,

Что летит с ветром в даль неизвестную…

Боги замёрзшего ада

Мы – боги замёрзшего ада.

Живём потому что так надо.

Грядущее скоро прозреет.

Оттает наш край, потеплеет

И воды сойдут своевольно.

Намёрзлись, ребята – довольно!

Из праха наш мамонт восстанет.

Вернём себе память и знанья.

Заселим слонами все степи

Как схлынут холодные реки,

Как травка взойдёт на полянах.

Мы станем волхвами, князьями.

Мы – боги замёрзшего ада.

Вернёмся на Путь – нам так надо.

В мире стекла

В мире стекла держи

Сердце железным,

Чтоб не разбили его.

Не будь же стеклянным душой,

Вечно болезным. Не верь,

Увлекаясь игрой.

В мире стекла разбивается всё.

Ломаются все постоянно.

Видишь ли трещинки уж на лице

Татьяны, Марины, Снежаны?

А ты так беспечна и на горе

Стеклянный свой дом строишь…

Стеклянная кошка сидит на пороге

И пёс из стекла роется в огороде.

Идёт ураган, и он всё сметёт

Порывисто, резко.

А я говорил, предупреждал,

Тщась быть хоть сколько полезным:

В мире стекла своё сердце держи

Вечно железным…

В него не верю

Как, почему в него не верю?

Уже не вспомнить, верно, мне.

Вот сторожу его за дверью —

Малыш курчавый на игрушечном коне.

Кто подарил коня и прочее – родные?

Мне было мало слишком лет.

Я сторожил, хотелось чуда,

Явился чтобы легендарный Дед.

Неуловимый, добрый, щедрый,

Таинственный, с густою бородой.

Он судит кто послушный, милый, чуткий,

А кто капризный, нехороший, злой.

Под ёлкой оставляет он подарки

Одновременно в тысячах домов.

Его никто не видел, но все знают

Что Дед Мороз есть первый детский бог.

В одинокой квартире

В одинокой квартире

Гулко бродит «апчхи!»

И никто не желает

Здоровья при этом.

Ты держись, ты держись! —

Говорю я себе.

И гляжусь в зеркала

Бравым стойким корнетом.

Ах, зачем эти ёлки,

Зачем Новый Год?

Разве будет что новое? —

Я уж не знаю…

Я не стану загадывать

В бое часов,

Потому что ничто

Не сбывалось…

И я в книгу смотрю

На страницы Судьбы.

И хоть ярких картинок

Уж было немало,

Но меж строчками тянется

Та же тоска.

И не видно у ней

Ни конца, ни начала…

Просят пару купюр

За молитву попы.

Я не верю во всё,

Что требует платы.

И не стану просить,

Ибо выпало мне

Самому понести

Все затраты-утраты…

Вера снам

Прочитай в двадцать пятой строке

То, что живо рисует нам мозг.

Ту картинку обманного кадра,

То, что всем испытать довелось:

Ровный ритм отмеренных слов,

Рокот мыслей, затихший вдали.

Всё оставив, понять нам пришлось

То, что сердцем принять не смогли.

Отрицание смерти есть жизнь.

Несмиренье – залог для борьбы.

А устанешь, скорее ложись,

А не встанешь – истратился ты

Весь до донца, до самых краёв,

Что внезапно сомкнулись кругом,

Тёмным лесом, высокой стеной.

Ты – луч света над мёртвой водой,

Что уже никуда не течёт.

Как же так, как же быть, вот и всё?

Сменит сон сей тревожный, дурной

Другой ряд небывалых картин.

Живо пишет, обманывать рад

Мозг себя – достигаю вершин.

Снова светопись нового дня

Правду явит, отняв веру снам.

Только знать бы, не снимся ли мы

Точно так, как и снится кто нам?

Прочитав и запомнив вопрос,

Знай, что вовсе не нужен ответ.

Помни долго, но помни и то

Что забудется всё в долгом сне.

Вернуть

Люблю вернуть окраску ёлочной игрушке,

Кусок отбитого стекла,

Повесить вновь на новую большую ёлку

И праздновать победу бытия.

Что сердцу дорого хранить имеет смысл,

А что ненужно – расточится зря.

Эти игрушки – детства мне наследство

И память о большой семье,

О радости, тепле и единеньи,

О маленьком и беззаботном мне.

Как здорово, как хорошо, что понимаю

Как врачевать стеклянные тела.

Ведь ре�