Loe raamatut: «По щучьему велению»

Font:

roscha.store

Хороша эта сказка, но сначала присказка

Давным-давно это было… В те времена, когда Русь еще помнила себя и когда на Руси были князья, заботой которых было спасти свой народ. И народ этот был непрост: в нем рождались удивительные люди, богатырями звались, способные творить такое, что далеко не всем под силу…

Да и князья – это не простые люди, не мы с вами. Князья у нас давно перевелись. Или мы не помним, что были князьями. Да и как вспомнить про себя такое? Нужно хоть что-то знать о князьях! К примеру, вот какие у князей обычаи?

Не знаете? А я скажу! Первейший из них – это охота!

И вот случилось, что по княжескому обычаю князь развлекался охотой. В плавнях водилось множество дичи, но княжеская охота – либо на оленя, либо на кабана. Поэтому ловчие выследили красавца оленя и показали его князю. Олень пасся в дубраве, недалеко от реки. Князь полюбовался оленем, одобрительно покачал головой и шепотом приказал:

– Спускайте!

Псари показали собакам в сторону оленя и спустили их со сворок. Собаки побежали вперед, доверяя своим хозяевам. Люди терпеливо придерживали коней в ожидании, когда собаки почуют дичь.

Но собачки были хорошие и, еще не дойдя до следов, начали чуять оленя верхом. Тут же визгливо взвыла первая и бросилась вперед. Вся свора сразу же перестроилась и помчалась следом. Олень вскинул голову, развернулся и прыжками ушел по опушке дубравы. Собачий лай и вой превратились в музыку для души охотника, и князь махнул рукой: вперед!

Мгновенно его свита и псари стали такими же гончими и взвыли не хуже собак. Замелькали деревья, захлестали по лицам ветки, от которых только успевай уворачиваться. Охота началась!

Олень – благородная добыча, царская! Но кабан, вернее, матерый вепрь, – это не просто благородно, это еще и вызов силы. Князь был еще молод, не старше тридцати, и он искал вызовы. И поэтому, когда олень забрал глубже в дубраву, а на опушке мелькнула тень кабана, князь мгновенно повернул коня вслед за ним.

В пылу охоты его люди вепря не заметили и промчались прямо за оленем. И так получилось, что князь гнался за кабаном один. Кабан же повел его из дубравы в плавни, в густо растущий по берегу тростник, и с треском мчался вдоль реки. Князь высвободил притороченное позади копье, упиравшееся подтоком в чашку на стремени, и летел следом, готовый к любым неожиданностям.

Звуки охоты удалялись, а кабан шел все тише. Так что князь придержал коня и приготовил копье на случай, если вепрь решит напасть. На всякий случай проверил и большой охотничий кинжал на поясе – с кабаном всегда так: заранишь копьем, а потом прыгай сверху и добивай кинжалом. С одного удара этого зверя не взять!

Кабан был крупным, поэтому след из поломанного и придавленного тростника был отчетливым, и обученная лошадь сама шла по нему, позволяя охотнику быть в полном сосредоточении. Но чем тише шел кабан, тем меньше он ломал тростник. Вскоре треск совсем прекратился, и приходилось гнаться только по оставшемуся слабеющему следу…

След вывел на берег. Река здесь была не такой широкой, как в низовьях, но текла величественно. И князь не удержался и поднял на нее глаза. Утренние солнечные блики играли на воде, и одна из вспышек слегка ослепила князя. Он зажмурился, потряс головой и даже протер глаза рукой в кожаной бойцовой перчатке. Глаза отпустило. Князь проморгался и принялся искать след.

Но теперь следа он не видел. Он еще потряс головой и поморгал, чтобы вернуть зрение, но след словно затерялся на берегу. Тростники остались позади, берег был твердый и поросший травой. След на нем не просматривался. Князь развернул коня, нашел место, где след вышел из тростников, разглядел углубления от копыт и снова поехал по ним. Но след опять пропал.

Тогда князь взял пошире и объехал берег выше, вглядываясь, не ушел ли кабан вверх. Следа не было. Прямо впереди снова начинались тростники. Он доехал до них и проехал по самому краю, заглядывая через кромку – не вошел ли кабан где-то в заросли. Но и там следа не было. Кабан будто растворился. Князь поискал еще, расстроился, повернул коня и по берегу поехал обратно.

Он хотел напиться – схватился за флягу возле седла и обнаружил только оборванные кожаные вязки. Видно, оборвалась еще в дубраве во время погони. Тут у самого берега увидел он несколько больших камней, уходивших в воду. Он спешился, ступил на камни и хотел с крайних попить воды.

Присел на корточки и попытался зачерпнуть воду ладонью, но это оказалось неудобно. Тогда он по-молодецки пал на руки, упираясь на два соседних камня, опустил голову и дотянулся губами до воды.

Вода была странной, будто иной глубины, и из нее на него надвигалось что-то живое, словно его лицо отразилось, но не на поверхности, а в глубине воды. Лицо это приблизилось, остановилось напротив лица князя и мгновение вглядывалось в его глаза, словно пыталось узнать. А в следующий миг, как раз перед тем, как пришел испуг, резким ударом вылетела в сторону князя рука и ухватила его за бороду, удерживая его губы у самой воды.

Сполох вспышкой проскочил по всему телу, князь попытался вскочить, но не смог сдвинуть эту руку даже на вершок. Он был не робкого десятка, но этот противник был сверхъестественным, и от него можно было только бежать. Однако бежать не получалось. И князь замер, а потом прошептал:

– Что ты хочешь?

Лицо под водой засмеялось:

– Ты храбр… Настоящий князь.

– Что ты хочешь от меня?

– Я хочу от тебя службы, – ответило лицо. – Княжеской службы. Она не будет противоречить твой чести. Наоборот. Твое княжество – часть великой державы, которую уничтожили так давно, что ты даже не помнишь. Но есть и другие осколки. Их все еще уничтожают. Я хочу, чтобы ты сохранил вот это!

И из воды выпрыгнуло на поверхность большое белое яйцо. Оно со щелчком раскололось пополам, и с него отлетела крышка. Половинка яйца, словно скорлупка, плавала на воде, а в ней спала маленькая девочка, совсем младенец. Спала и улыбалась.

– Сейчас ты либо умрешь, либо дашь мне свое княжеское слово, что спасешь этого ребенка и вырастишь его как свою дочь. И всю жизнь будешь оберегать от всех опасностей.

Князь еще раз посмотрел на улыбающуюся девочку и почувствовал, как напряжение уходит из его тела.

– Ну, это я сделаю охотно! – вдруг улыбнулся и он.

Лицо по ту сторону поверхности воды тоже улыбнулось, и хватка его ослабла.

– Поверь, князь, это твоя родственница, хотя ты и не знаешь об этом родстве. И однажды ты будешь вознагражден за свой поступок. Самое малое, это поможет тебе спасти свой народ от окончательного истребления.

Князь кивнул.

– Но расти ее тайно. Сделай так, чтобы ни один лишний человек не знал про нее. Ее зовут Марья-царевна, но ты придумай ей какое-нибудь другое имя, которое будет ее оберегать…

– У меня есть кому придумывать такие имена, – усмехнулся князь.

И в тот же миг рука отпустила его бороду, а лицо медленно ушло вглубь воды и исчезло, напоследок полыхнув вспышкой света, от которой князь снова на мгновение ослеп.

Он проморгался, достал из воды яйцо с ребенком, осторожно прижал к груди и забрался на коня. Умный конь, словно почуяв ответственность, тихо пошел в пяту по их старому следу.

Через несколько мгновений впереди послышались крики и треск камышей. Появилась его охота:

– Княже, ты живой! А мы тебя потеряли!

Град ждал своего князя. Он всегда его ждал, и князь чувствовал это каждый раз, когда из-за деревьев появлялись башни его замка и стены города. Посад, раскинувшийся вокруг крепостных стен, шумел, пел песни и радовался возвращению своего князя. Люди подтягивались к главной дороге, улыбаясь и махая вслед охоте руками. Охотники показывали им оленя, и это вызывало бурную радость у народа. Дети бежали возле стремян князя, смеясь и пытаясь разглядеть его ношу…

Княгиня вышла ему навстречу. Она всегда немного тревожилась, когда он уезжал, даже на охоту. И каждый раз благодарила богов, что он вернулся живой. Вот и в этот раз она ждала его на белокаменном крыльце, прижимая руки к сердцу. Но он вернулся, и ее глаза сияли.

Князь спрыгнул с коня и, прижимая яйцо с ребенком, взбежал по ступеням:

– Посмотри-ка, лада, что я принес… – и, загородив собой яйцо от чужих глаз, приоткрыл вышитое покрывало.

Она заглянула под него и подняла на него глаза:

– Что это?

– Нашел в Дунае! Пообещал любить как собственную.

– Боги наконец послали нам ребенка?! – воскликнула она и отобрала у него яйцо.

– Ее зовут Марья-царевна, только ей надо дать такое имя, чтобы никто не догадался, кто она.

– Будет Марья-чернавка, – сказала жена, развернулась и ушла с дочкой во дворец.

А князь повернулся к людям, толпившимся возле дворца, и поднял руки в знак приветствия. Люди загудели в ответ и стихли.

– Народ! – крикнул князь. – Были знаки. Похоже, могут снова наступить тяжелые времена. Но теперь у нас есть союзник, и мы победим!

Глава 1
Звездой ушибленный

Русский человек болезненно внимателен к повреждениям разума. Поэтому в русском языке гораздо меньше слов для описания ума, чем безумия в том или ином виде. Вот и сказки наши полны дураков, и дураки эти очень разные и всегда непростые, с особинкой и подковыркой. Этакий не просто дурак, а дурак еще и с придурью!

Все это так привычно, что мы даже и припомнить не в силах всех имен дурака, но безошибочно понимаем, о ком речь, даже при самых тонких намеках. Так что я нисколько не сомневаюсь, что читатели мои очень много знают про этот предмет и являются его тонкими ценителями. Но знаете ли вы, что значит быть ушибленным звездой?

Нет, не звездануться, что вам, конечно же, знакомо и понятно, и не когда звездочки в глазах залетали. А именно быть ушибленным звездой?

Этот вид придури настолько редкий, что я, смею надеяться, сообщу о нем кое-что незнакомое, поскольку вы могли и не встречать вживую таких зашибленных. Это обычного дурака так много, что порой уж и сомневаться начинаешь, что есть норма и что есть от нее отклонение. Ушибленный звездой режет глаза обычному человеку, его вряд ли с кем спутаешь…

В некоторой было деревне: жил старик, и было у него три сына – два были умные, а третий – дурак, которого звали Емелей… Впрочем, третий тоже родился обычным ребенком, мальчишка как мальчишка.

Но пошло ему двенадцатое лето, и потянуло его вечерами в луга гулять. И гулял он все больше, глазея на небо. А наглядевшись на звезды, принялся Емеля тосковать. А когда его расспрашивали, почему он тоскует, он как-то ответил, что не узнает этих звезд…

Понять его не поняли, но с тех пор стали другие ребятишки за ним подсматривать и хихикать. И не напрасно подсматривали. В один летний вечер, когда распогодилось особенно сильным звездопадом, одна звездочка сорвалась с неба и принялась кружиться вокруг. Емеля оторопел и глядел на нее недоумевая. Тогда она ударила его прямо в лоб! Он даже не упал от этого удара, только на траву сел. И долго сидел неподвижно. С тех пор такое неподвижное сидение с остановившимся взглядом стало у него повторяться все чаще…

Звездочка никак внешне не повредила голову Емели. Ни дырки не пробила, ни даже ожога не оставила. Но с тех пор начались у него странности. Стал Емеля заговариваться, вещая беды. Делать он больше ничего не хотел, все больше лежал на печи, словно его знобило… Есть стал мало.

Чтобы заставить Емелю принести воды или наколоть дров, приходилось просить по три раза. Да еще и обещать что-нибудь. И к ремеслам его приобщить не удалось. И так он превратился в деревенского дурачка, к чему все и привыкли по прошествии лет…

Tasuta katkend on lõppenud.