Loe raamatut: «Последняя добыча. Добро пожаловать на Код-9. Здесь охота уже началась»

Font:

Иллюстратор Александр Скопинцев

ISBN 978-5-0065-5689-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аннотация

В бескрайних песках планеты Код-9 затаилась тайна, которая ждала своего часа восемьдесят лет. Корпорация методично выкачивает из недр драгоценный Эльвизиум – металл, питающий энергией целые мегаполисы и перемещение по космосу. Но однажды шахтёры начинают пропадать без следа.

Следователь Блэквуд прибывает на эту забытую богом планету, чтобы найти исчезнувших. Вместе с ним его жена – последняя ошибка, которую он совершит на этом посту. Когда она становится новой жертвой неизвестной силы, время начинает работать против него.

В компании начальника безопасности Гарта, его помощника Сергея и наёмника Вейна, Блэквуд отправляется за пределы Колонии. Там, среди древних скал и выжженных пустошей, им предстоит столкнуться с чем-то страшным.

«Последняя добыча» – это не просто история о выживании. Это история о том, как жадность, ценящей ресурсы выше человеческих жизней, приводит к трагическим последствиям.

Добро пожаловать на Код-9. Здесь охота уже началась.

Последняя добыча

Пролог

Планета Код-9, затерянная в спиралях Млечного Пути, дышала зноем, но не адским пламенем пустыни, а сухим, выматывающим жаром, напоминающим раскаленные прерии Земли. Небо, бледно-голубое и безмятежное, нависало над бескрайними равнинами, усеянными островками жизни, столь же хрупкими, сколь и загадочными. Воздух был густым, пропитанным запахом пыли и смолы редких кустарников. Местная флора, словно насмехаясь над законами эволюции, состояла из колючих кустарников, мигрирующих под напором ветра, и одиноких «плакучих терний», чьи длинные, похожие на волосы побеги шелестели, как будто шептали проклятия. В вышине парили птицы – существа с прозрачными крыльями, отражавшими солнечные лучи в миллионе радужных бликов, но их пение, похожее на звон разбитого стекла, лишь подчеркивало пустоту этого мира.

Шестеро шахтёров, одетых в потертые комбинезоны из грубого хаки-полотна, с потрепанными нашивками «Гелиос-Индастриз» на плечах, брели через равнину, их тени, вытянутые в полдень, сливались с узором земли. На головах – широкополые шляпы, обмотанные тряпками против пыли, на ногах – кирзовые сапоги, изъеденные песком. Ни скафандров, ни респираторов: атмосфера здесь была пригодной для дыхания, но корпорация сэкономила даже на фильтрах для воды. Их лица, обветренные и покрытые слоем грязи, напоминали треснувшие маски – губы пересохли, глаза щурились под слепящим светом. Каждый нес на спине ящик с локаторами, а на поясах болтались старые геосканеры, издающие тревожный писк при каждом шаге.

– Еще полчаса, и упремся в ту самую зону, – пробормотал Гарретт, старший группы, поправляя рюкзак, лямки которого впивались в плечи. Его голос, хриплый от постоянного напряжения, звучал как скрип ржавых петель. – Ставим маяки, берем пробы… и назад, к лагерю. Если повезет.

Лиза, молодая женщина с вьющимися каштановыми прядями, выбивавшимися из-под шляпы, резко остановилась, вытирая тыльной стороной перчатки пот со лба. Ее комбинезон, когда-то синий, теперь выцвел до серости, на локтях краснели заплаты.

– «Если повезет»? – засмеялась она, и смех этот был резким, как удар хлыста. – Последний раз, когда ты так сказал, Джек остался без пальца. Помнишь? А корпорация даже компенсации не выплатила. «Риски профессии», – передразнила она чей-то ледяной голос из офиса на орбите.

Марк, высокий и угловатый, с лицом, изборожденным морщинами, толкнул ногой камень, который покатился по склону, поднимая шлейф красноватой пыли.

– А ты чего хотела? – проворчал он, поправляя очки с треснувшим стеклом. – Контракт подписывали сами. «Работа на неизведанных территориях, повышенная оплата…» – Он махнул рукой в сторону горизонта, где над редкими кустарниками кружила стая прозрачных птиц, их крылья бросали на землю радужные блики. – Вот тебе и «неизведанные территории». Песок, камни, эти чертовы кусты… И ни грамма Эльвизиума в здешней породе.

Томас, самый молчаливый, прислонился к стволу плакучей тернии, снял шляпу и провел рукой по мокрым от пота волосам. Его комбинезон был расстегнут до груди, открывая нательную футболку с выцветшим логотипом земной рок-группы.

– Они знают, что тут была старая шахта, – произнес он тихо, словно боясь, что его услышат невидимые микрофоны. – И пока мы её ищем, они получают субсидии от Альянса. «Пионеры промышленности», – скривился он. – А если мы сдохнем… Ну, найдут других мечтателей.

– Забавно. Альянс и «Гелиос-Индастриз» воевали двадцать лет назад. А теперь вместе осваивают ресурсы космоса. А сколько людей умерло в боях за Марс?

Карлос, седой и коренастый, с лицом, напоминавшим кору старого дуба, достал из кармана флягу, сделал глоток теплой воды и сплюнул в песок.

– Очень много, но на Земле и Марсе теперь мир и моя внучка в школе про космос пишет сочинения, – сказал он, не глядя на остальных. – Говорит, я герой, покоряю новые миры. А я ей не могу объяснить, что геройство здесь – это выжить, когда твой контракт превращает тебя в раба. – Он ткнул пальцем в датчик на запястье, где мигало предупреждение: «ОПАСНОСТЬ: НОРМА». – Видите? Даже ложь у них «нормальная».

Ветер внезапно усилился, закрутив в воздухе листья плакучих терний, похожие на слезы из металла. Кусты, цепляясь корнями за камни, сдвинулись на пару сантиметров, оставляя за собой борозды, будто гигантские черви проползли под поверхностью. Где-то вдали закаркала стая ворон – единственных земных существ, которых корпорация завезла сюда «для экобаланса». Они сидели на ветвях, словно мрачные стражники, и наблюдали за людьми черными, блестящими глазами.

– Ненавижу этих тварей, – прошипела Лиза, швырнув камень в ближайшую птицу. Та взмахнула крыльями, взмыла в воздух и уселась на соседний куст, не переставая каркать. – Как будто они знают, что мы здесь лишние.

– Мы и есть лишние, – пробормотал Марк, вглядываясь в горизонт. – Эльвизиум… Золото космоса. А мы – мусор, который его добывает.

Гарретт, нахмурившись, достал из кармана карту – бумажную, потрепанную, с пометками от руки. Корпорация не доверяла им цифровые носители.

– Здесь, – он указал на перекрестье линий, нарисованных красным. – Ставим первый маяк. Если что-то пойдет не так… – Он замолчал, и все поняли: помощи ждать неоткуда. Радиосвязь с лагерем прерывалась каждые полчаса, а «экстренный канал» вел в автоответчик.

Томас, копаясь в ящике с оборудованием, достал локатор – коробку с мигающими лампочками, похожую на реликт прошлого века.

– Смотрите, – он ткнул пальцем в экран, покрытый рябью. – Датчики показывают пустоту в холмах. Ни руд, ни воды… Только песок и базальт. – Его голос дрогнул. – Нас специально прислали в эту зону. Но зачем?

– Назад! – выкрикнул Карлос, судорожно выхватывая дробовик, его пальцы побелели от напряжения. Страх в его глазах смешался с яростью, инстинкт выживания вступил в бой с парализующим ужасом.

Но было поздно.

Песок впереди них пришел в движение, сначала дрожа, будто поверхность воды под первым каплями дождя, а затем вздыбился, взорвавшись вверх клубами пыли и каменных осколков. Из недр песка, точно порождение кошмара, вырвались тени. Высокие, скрытые в самодельных одеждах из рванья с головами, укрытыми уродливыми масками, они походили на живые воплощения древнего ужаса. В их руках чернели примитивные, но смертоносные орудия – копья с зазубренными наконечниками, топоры, сделанные из осколков кости и камня.

– О, черт… – выдохнул Гарретт, пятясь, его дыхание сбилось, а пальцы лихорадочно метались по кобуре, но отчаянное желание выжить уступало месту оцепенению.

Первое копье взлетело в воздух с жутким свистом, рассекая пространство между ними. Оно впилось в грудь Лизы с глухим, влажным звуком, разрывая ткань, плоть, проникая глубже, пока не вышло с другой стороны. Она даже не закричала – лишь шагнула назад, будто не сразу осознала случившееся, её глаза широко раскрылись, словно отражая осознание неминуемого конца, и спустя мгновение её тело безжизненно рухнуло в пыль.

– Нет! – Карлос зарычал, в ярости нажимая на спусковой крючок, дробовик вздрогнул в его руках, выплевывая смертоносные заряды. Один из нападавших содрогнулся, его тело разлетелось на куски под градом металлических дробин. Но их было слишком много.

Гарретт попытался рвануться к Лизе, но лезвие уже стремилось к нему. Следующее копье пронзило его живот, входя под рёбра, как раскалённый нож в масло. В груди вспыхнул разрывающий, всепоглощающий огонь боли. Он захрипел, его губы задрожали, руки судорожно потянулись к древку, но силы покидали его. Он медленно осел на колени, глаза его потухали, а сознание погружалось в бездну. Последнее, что он увидел перед собой, была тень, нависшая над ним.

Высоко над полем боя, холодным, равнодушным наблюдателем парил автономный дрон, его механический глаз мигал, фиксируя происходящее. Он не мог кричать, не мог молить о помощи – он просто записывал, документировал, как неведомая смерть настигала каждого. Но даже эта безмолвная машина не избежала участи свидетелей. Камень, метко брошенный одной из фигур, со страшной силой врезался в корпус аппарата, затем ещё один, и ещё. Дрон закувыркался в воздухе, его объектив заискрил, а затем он с глухим ударом рухнул вниз, его механические останки разбросало по песку, словно погасший маяк, никогда не исполнивший своей роли.

Марсианское солнце медленно соскальзывало за горизонт исполинского защитного купола Нового Арея – жемчужины человеческой колонизации и столицы терраформированного Марса. Его лучи, пробиваясь сквозь хитросплетение стекла и щитов, окрашивали титановые стены небоскрёбов в насыщенные кроваво-красные тона, создавая завораживающую иллюзию, будто колоссальные здания истекают расплавленным металлом в лучах.

В просторном кабинете на двадцатом этаже Центрального управления по урегулированию межпланетных конфликтов и расследований – массивного здания из сверхпрочного стекла и редкоземельных сплавов – директор Вайтер Хантер, широкоплечий мужчина с благородной сединой на висках, задумчиво разглядывал объёмную карту дальних колоний. Его пронзительные серые глаза, повидавшие немало конфликтов за долгие годы службы, внимательно изучали пульсирующие красные точки, маркирующие места последних происшествий.

– Майкл, – произнёс директор глубоким, резонирующим голосом, поворачиваясь к своему лучшему следователю. Проекции отбрасывали причудливые тени на его волевое лицо, испещрённое морщинами опыта. – Ситуация на Код-9 вышла из-под контроля. Добыча Эльвизиума практически парализована.

Майкл Блэквуд, высокий, атлетически сложенный мужчина лет сорока пяти, с характерным шрамом, пересекающим левую бровь, чуть заметно поморщился, когда поднимался с эргономичного кресла. Кибернетический протез левой ноги издал едва уловимый звук сервоприводов – неизгладимое напоминание о кровопролитной войне за марсианские территории, разыгравшейся два десятилетия назад. Чёрный композитный материал протеза прятался под тактическими штанами оперативника следственного Центра.

– Хантер, – отозвался он, вставая и приближаясь к дисплею размеренной походкой опытного оперативника. Его голос, глубокий и спокойный, выдавал годы тренировок по контролю эмоций. – Какими данными мы располагаем по пропавшим шахтёрам?

Хантер провёл рукой по седеющим вискам, и информационная проекция отреагировала на движение, развернув детальную статистику происшествий:

– За последний квартал бесследно исчезло восемнадцать человек. Все – опытные шахтёры. Последняя группа – пять специалистов по глубинному бурению – пропала семь стандартных суток назад. – Он сделал паузу, и его лицо омрачилось. – Перед потерей связи был уничтожен разведывательный дрон. Все следы ведут в неизученный сектор планеты, за пределы картографированных территорий.

Блэквуд задумчиво потёр подбородок вглядываясь в мерцающие точки на объёмной карте. Его тренированный глаз профессионального следователя пытался выхватывать закономерности в расположении мест исчезновения:

– Код-9… – протянул он, и в голосе прозвучали нотки мрачной задумчивости. – Помню эту планету по брифингам разведки. Атмосфера не токсична. Давление у поверхности не превышает земное, а температуры схожи с земными перепадами.

– Майк, – Хантер встал и положил тяжёлую руку на плечо следователя, в этом жесте читались годы совместной службы и пережитых испытаний. – Ты один из немногих, кому я могу доверить это дело. Ситуация щепетильная. Сверху просили провести следствие тихо.

– Всё в порядке, я справлюсь, – чуть усмехнулся Майкл, и шрам на его лице сложился в характерную складку. – А кибернога даже превосходит прежнюю. Особенно в экстремальных условиях. Процессоры лучше справляются с перегрузками, чем живая плоть. Меня можно направлять на любые расследования, на любые планеты.

– Надеюсь, ты прав, – кивнул Хантер, но его взгляд задержался на карте. – Впрочем, сложностей у тебя хватит и без этого. Ты же знаешь, кто работает на колонии? Здесь люди с Земли, с Лунных баз, даже переселенцы с Фобоса. Каждому своё понятие о правде, каждый говорит на своём диалекте, в каждом обществе – свои традиции. Любое расследование – это не только улики и утерянные следы, но ещё и попытка понять людей, которых объединяет только одно: работа и жажда заработать.

– Да уж, сложности в общении есть всегда и везде, – Майкл провёл рукой по лицу и чуть качнул головой. – Но я не привык, чтобы меня это останавливало.

Директор медленно подошёл к панорамному окну, простиравшемуся от пола до потолка. За толщей сверхпрочного стекла раскинулся величественный город будущего – триумф человеческой инженерии и несгибаемой воли к освоению новых миров. Небоскрёбы, будто титанические кристаллы, пронзали красноватую дымку искусственной атмосферы, а между ними сновали потоки транспорта, образуя светящиеся артерии мегаполиса.

– Месяц в криогенном сне, Майк, – проговорил Хантер, не отрывая взгляда от панорамы города. – Запредельные перегрузки при разгоне на эльвизиумных двигателях. Даже с новейшими инерционными компенсаторами это будет не прогулка. Мы уже отправили все необходимые документы в местный Центр на Код-9. Тебя встретят и предоставят полную хронологию событий, включая данные свеже пропавших шахтёров.

Блэквуд встал рядом с директором, его отражение в стекле накладывалось на городской пейзаж, создавая причудливый эффект:

– Знаете, Хантер, – произнёс он после долгой паузы, – когда-то, во время войны за колонии, я и представить не мог, что мы сумеем превратить этот красный ад в подобие рая, – он обвёл широким жестом раскинувшуюся панораму города. – А теперь вот приходится защищать то, что построили. Закономерно, не находите?

– Именно поэтому я и выбрал тебя, Майк, – в голосе директора прозвучала отеческая теплота. – Ты не просто помнишь цену этого мира. Ты часть той цены. И как никто другой знаешь, насколько важен Эльвизиум для выживания нашей цивилизации.

Блэквуд рассеянно кивнул, машинально массируя место соединения кибернетического протеза с живой плотью – старая привычка, появившаяся после операции:

– Когда назначен вылет?

– Через двадцать четыре стандартных часа. Корабль уже готовят в доках орбитальной станции, – Хантер вернулся к рабочему столу и активировал ещё один экран, заливший кабинет призрачным синим светом. – Вот последние данные с Код-9. Изучи внимательно перед вылетом. Возможно, увидишь то, что упустили местные специалисты.

– Будет сделано, – ответил Блэквуд, принимая кристалл данных с характерным интерфейсом. – Совсем как в старые времена, да? Только теперь враг невидим и неизвестен.

Директор улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз, в которых читалась глубокая тревога:

– Будь предельно осторожен, Майк. Что бы там ни скрывалось, оно достаточно опасно, чтобы уничтожить новейший разведывательный дрон и забрать восемнадцать опытных шахтёров. И я боюсь, что это не последняя пропажа.

Блэквуд направился к выходу, его шаги гулко отдавались в просторном помещении. У дверей он остановился, обернувшись через плечо:

– Не беспокойтесь, Хантер. Я найду ответы, чего бы это ни стоило. В конце концов, – он позволил себе лёгкую улыбку, – это просто ещё одно расследование.

Когда двери за следователем закрылись с мягким пневматическим шипением, Хантер ещё долго стоял, глядя на карту Код-9, где пульсирующие красные точки, словно капли крови, отмечали сектора исчезновения людей.

Квартира следователя Майка Блэквуда нависала над марсианской пустыней, будто жемчужина, вплетённая в серебристую паутину Сити-сфер. Эти колоссальные полимерные купола, некогда возведённые для защиты от безжалостной радиации, теперь переливались всеми оттенками жизни: изумрудные сады, золотистые жилые сектора, алые промышленные зоны. Лучи солнца, преломляясь в защитных слоях, рассыпались по поверхности сфер радужными зайчиками, словно космические художники размахивали кистями по холсту марсианского небосвода. Внизу, под ногами города, простирались ржавые дюны, напоминающие о временах, когда Марс был лишь холодной гробницей, а не колыбелью для восемнадцати миллионов жизней, жаждущих нового начала.

Интерьер квартиры дышал холодным стилем 2370 года. Стеклянные стены, тоньше паутины, но прочнее стали, открывали панораму, от которой захватывало дух: бескрайние равнины, усеянные куполами-близнецами, и далёкие шпили терраформерных станций, выстреливавшие в небо струями кислорода. Оттенки индиго и стального дыма царили в просторной гостиной, где плавали ленты последних новостей на стенах, мерцая, как светлячки в сумерках. Пол, устланный коврами из биосинтетического шелка, повторял узоры земных лесов – кленовые листья, дубовые ветви, – словно напоминая, что даже на Марсе можно тосковать по зелёному шепоту далёкой колыбели человечества.

В центре комнаты, на диване, напоминавшем изогнутую волну океана, полулежал Майк. Его кибернетическая нога, обнажённая от колена, мерцала холодным блеском титана, контрастируя с теплом живого тела. Глаза, цвета синего неба, неотрывно следили за экраном, где репортёр с голосом, натянутым как струна, вещал о похищениях в секторе G-7.

– Майк… – голос Альбы прозвучал из кухни, словно мелодия. – Хочешь виски? Или… может, кофе с сиринийским кардамоном?

Он не ответил сразу. Его пальцы, нервно сжимая край дивана, выдали внутренний шторм. Альба знала: когда он молчит дольше трёх секунд, мысли его уже в другом конце галактики.

– Ещё рано, – наконец бросил он, но экран погас, подчиняясь импульсу чипа. Майк обернулся, и его взгляд встретился с её глазами – два озера, где плескались тени невысказанных страхов.

Она стояла в дверном проёме, залитом мягким светом биолюминесцентных ламп. Деловой костюм, облегающий фигуру словно вторая кожа, подчёркивал каждую линию её тела – строгую, но хрупкую, как марсианский лёд. В руках она сжимала две чашки, от которых вился пар, танцующий в такт её неровному дыханию.

– Ты опять куда-то собрался? – её голос дрогнул, словно струна, готовая лопнуть. Она поставила чашки на стол, и звук пластика о стекло прозвучал как импульсный выстрел. – Каждый раз, когда ты улетаешь, я…

Она замолчала, сглотнув ком в горле. Майк поднялся, кибернога мягко жужжала, синхронизируясь с шагами. Он приблизился, но Альба отступила, её пальцы вцепились в подол жакета.

– Альба… – он протянул руку, но она резко отвернулась, пряча лицо в тени. – Не надо, Майк! – её смех прозвучал горько, как кофе без сахара. – Ты говоришь о долге, о защите людей… Но кого ты защищаешь? Она резко обернулась, глаза метали молнии. – Вчера в мятежных новостях: корпорация «Гелиос-Индастриз» снова утаила данные о утечке радиации в секторе H-3. А ты, вместо того чтобы расследовать это рядом, летишь на край света, подальше от меня?

Майк стиснул зубы. В её словах была правда – острая, как лезвие. Он видел репортажи бунтарей. Слышал, как матери в секторе H-3 умоляли о помощи, пока «Гелиос» отписывался пресс-релизами. Но…

– Ты думаешь, я не знаю? – его голос прорвался сквозь тишину, хриплый от ярости. – Каждый день я вижу их игры.

Он замолчал, заметив, как дрожь пробежала по её плечам. Альба прижала ладонь к стеклу, за которым плыли огни города.

– А если ты не вернёшься? – её шёпот едва долетел. – В позапрошлый раз тебя ели нашли в обломках шаттла.

Майк закрыл глаза. Воспоминания нахлынули: холод металла, впивающегося в рёбра, запах гари, крики в рацисвязь… Её лицо на экране связи, бледное от слёз, когда он лежал в медкапсуле 2 месяца.

– Людям нужна помощь, – признался он, голос сломался.

– А мне не нужна помощь? – она внезапно оказалась рядом, её пальцы вцепились в его рубашку. – Наши мечты, наш дом… Ты обещал, что после прошлого дела всё изменится!

Её слёзы упали ему на ладонь, горячие, как расплавленный свинец. Майк обнял её, чувствуя, как бьётся её сердце – часто, как крылья пойманной птицы.

– После этого расследования я уйду, – прошептал он в её волосы, пахнущие земной сиренью. – Клянусь. Мы купим участок у озера Эдем, где небо фиолетовое на рассвете…

Альба отстранилась, изучая его лицо, будто ища следы лжи.

– Правда? – её губы дрожали. – Ты… бросишь службу?

Он кивнул, проводя пальцем по её щеке, стирая следы слёз.

– Даже если придётся сжечь все мосты.

Она рассмеялась сквозь слёзы, звук смеха звенел, как хрустальные колокольчики.

– Тогда я полечу с тобой, – внезапно заявила она, поднимая подбородок с привычной упрямостью. – На это расследование. Я не останусь здесь, гадая, жив ты или…

– Альба, нет! – он отшатнулся, но она перебила его, прижав палец к его губам.

– Я не прошу разрешения. Я инженер-нейрофизик «Гелиоса», помнишь? – Её глаза сверкнули. – Я знаю их системы лучше, чем ты – свою пушку. Или ты думал, я стану ждать, как героиня дешёвых драм? Договорись со своим директором обо мне.

Майк замер, затем рассмеялся – глубоко, от души, впервые за месяцы.

– Ты невозможна, – прошептал он, целуя её ладонь.

– Зато твоя, – улыбнулась она, прижимаясь к нему.

Блэквуд поднял трубку прямой связи с Хантером.

За окном марсианская ночь опускалась, окрашивая купола в багрянец. Где-то там, в глубине космоса, их ждали служебные тревоги. Но здесь, в этой комнате, пахнущей кофе и шёлковым ковром, они нашли нечто сильнее тревоги – обещание, зажжённое, как звезда в чёрной пустоте.

Tasuta katkend on lõppenud.