Loe raamatut: «Пулковская Цитадель»

Автор выражает глубокую признательность Татьяне Смирновой и доктору Виктору Круглову за оказанную поддержку и неоценимую помощь в написании данного романа.

Все события и персонажи вымышленные, те или иные совпадения абсолютно случайны. И не дай нам Бог…

Опять приходит с обыском конвой

Опять нашли в подвале пулемет.

Я думал – тот же, нет – уже другой.

Какая сволочь их туда кладет?

Пролог

Сентябрь 1941 года, город Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

– Садитесь, товарищ Жуков.

Георгий Константинович прошел вперед, отодвинул стул, сел. Сталин сидел во главе стола и задумчиво курил трубку. На длинном столе была разложена карта Ленинграда. Жуков успел это заметить, он понял, что разговор пойдет об обороне города.

– В последние дни, – Иосиф Виссарионович выпустил небольшой клуб дыма и положил трубку на хрустальную пепельницу, – под Ленинградом сложилась тяжелая… я бы сказал безнадёжная ситуация.

Жуков едва заметно дернул головой. Он знал, что четвертого сентября немцы начали обстрел самого города, а восьмого захватили Петрокрепость.

– Видимо, пройдёт ещё несколько дней, и Ленинград придется считать потерянным. – Верховный умолк и пристально посмотрел на генерала.

– Считаю, что Ленинград можно и нужно удерживать! – Жуков четко произнес каждое слово.

– Ворошилова я уже распорядился отозвать. Мне доложили, что маршал лично водил солдат в атаку. Не хватало еще, чтобы Первого маршала страны убили или взяли в плен. Вот будет германцам забава.

Жуков не поверил своим ушам. Пусть в кабинете кроме них двоих никого не было, и все же генералу не верилось. Сталин был откровенен как никогда.

– Есть мнение, – продолжил верховный, – назначить вас, – он сделал ударение на последнем слове, – командующим обороной Ленинграда. Поезжайте и сделайте все возможное.

Георгий Константинович понял, что беседа окончена. Он встал, чуть слышно щелкнул каблуками.

– Разрешите идти.

– Идите.

Жуков развернулся и уверенной походкой покинул кабинет Верховного.

* * *

Тринадцатого сентября Георгий Константинович прибыл в осажденный город. Вместе с ним прибыл комиссар госбезопасности третьего ранга¹. В последний момент сам товарищ Берия попросил Жукова взять комиссара с собой, мол, у него ответственное поручение в Ленинграде. Машины уже ждали. Расстались быстро. Первым отошла машина с новым командующим ленинградским фронтом, следом сопровождение.

– Товарищ комиссар госбезопасности третьего ранга, прошу в машину. – Старший лейтенант залихватски козырнул и услужливо открыл дверцу.

Комиссар в длинном кожаном плаще с пристегнутым меховым воротником молча сел на заднее сиденье. Машины покинули взлетное поле и выехали на хорошо укатанную дорогу.

– Что у вас, Каргуль?

Лейтенант обернулся с переднего сиденья.

– Так все исполнено, согласно плану. Точно в срок. Товарищ Самойлов ждет.

– Хорошо.

Машину внезапно подкинуло на ухабе, и офицеры красиво приложили водителя по всей его родне.

Часть первая
Между жизнью и смертью

 
Зловещие объятья вражьих рук –
Их ощутил великий русский город.
А нечисть, объявившаяся вдруг,
Испытывала ненависти голод.
 
 
Кольцом блокадным город обручён
С врагом, не знавшим ранее препятствий.
Тот, ослеплённый золотом икон,
Шептал себе: «Иди, бери и властвуй!»
 
 
Но город твёрдо знал – себя сберечь
От волчьих лап зарвавшегося гада
Он сможет – не об этом речь,
О людях, в нём живущих, думать надо.
 
 
А те крепились из последних сил,
Уснувших приютила Пискарёвка.
Кусочек хлеба стограммовый был
Кусочком счастья – золотой подковкой…
 
 
…Года идут. Блокады больше нет,
Нашествие врагам тем вышло боком.
Нам города голодного портрет
Лишь память нарисует ненароком.²
 

Глава первая
Пред грозой

Сентябрь 1941 года, город Ленинград, проспект Володарского, дом 4, Управление НКВД.

– Товарищ старший майор³, у нас все готово, – по-военному вытянувшись, доложил человек в медицинском халате. Это подобие армейской выправки ему совершенно не шло.

Его профессорская бородка торжественно топорщилась, а пенсне, съехавшее на кончик носа, придавало человеку вид светила науки.

– Показывайте, Илья Михайлович, – спокойно ответил старший майор.

– Прошу сюда.

Два шага по коридору – и они оказались перед массивной металлической дверью. Профессор принялся крутить кремальеру. Огромный штурвал с трудом вращался и поскрипывал от натуги.

Старший майор терпеливо ждал. Его длиннополый кожаный плащ был наглухо застегнут. Какие бы то ни было знаки различия на плаще отсутствовали – оно и понятно, обмундирование-то не табельное. Но его здесь знали в лицо. Сергей Николаевич Самойлов, начальник секретной медицинской лаборатории при Ленинградском НКВД, был человеком особо приближенным к… и тут палец шушукающихся сотрудников всегда тянулся вверх.

– Прошу, – коротко пригласил профессор, вытирая испарину со лба.

Старший майор переступил через массивный порог и оказался в просторной лаборатории № 1, в вотчине профессора Никодимовского Ильи Михайловича. Хорошо освещенное помещение хранило абсолютную тишину. Персонал был эвакуирован еще сутки назад, и теперь рабочие столы сиротливо стояли вдоль стен. Сотни пробирок, спиртовок, колбочек, скляночек и прочих емкостей отсвечивали разноцветными жидкостями. Инструменты были аккуратно сложены на большом столе посреди лаборатории. Везде чистота и порядок.

– Вся документация здесь. – Никодимовский прошел к центральному столу и бережно, словно ребенка, взял огромную бумажную папку. – Тут все отчеты о проделанной работе. Результаты опытов и финальная формула.

Начальник лаборатории молча кивнул и принял папку. Но его взгляд холодных серых глаз продолжал буравить профессора в ожидании главного ответа.

– Прошу сюда, Сергей Николаевич. Все в сейфе.

Профессор провел начальника к высокому несгораемому сейфу, на дверце которого красовался императорский двуглавый орел и надпись – «Сейфы Акинфа Пронина, С-Пб, 1909 г. поставщикъ Двора Его Императарскаго Величества». Сейф был политически совершенно не выдержан, но зато прекрасно хранил секреты первой лаборатории.

Никодимовский набрал шифр, вставил ключ и повернул запорную ручку. Дверь бесшумно отворилась.

– Вот, – торжественно изрек профессор, рукой указывая на содержимое сейфа, – сто восемьдесят четыре колбы с готовым раствором.

Самойлов склонился и цепким взглядом пробежался по полкам сейфа, уставленными стойками с маленькими емкостями.

– Все колбы опечатаны сургучом.

– Гарантия?

– Сургуч надежно защищает состав. Проникновение, испарение равно нулю. – Профессор поправил пенсне. – В нужный момент их можно…

– Я понял… – перебил его начальник.

– Товарищ Самойлов… Сергей Николаевич, эффект превзошел все наши ожидания. – Никодимовский склонился и зашептал почти в самое ухо собеседнику. – Сто процентное поражение вражеской группировки гарантировано. Как вы и просили. Немцам не видать колыбели нашей революции. Как только они войдут в город…

– Хорошо. Очень хорошо, Илья Михайлович. Родина и партия вас не забудут.

– Я не один. Прошу отметить всю лабораторию.

– Несомненно. Сам товарищ Сталин следил за вашими успехами.

При упоминании имени вождя, профессор выпрямился, расправил плечи. Он был готов к награде… к сталинской премии прямо сейчас.

Глаза старшего майора несколько оттаяли, он положил руку на плечо Никодимовскому.

– У него есть название?

– Мы назвали его ВВВ.

– ВВВ?

– Да. – Профессорская бородка нервно дернулась. – Вирус великого возмездия.

– Отличное название. Закрывайте сейф.

Товарищ Самойлов отдернул руку и внимательно проследил за манипуляциями профессора, запоминая шифр замка и последовательность действий. Когда сейф оказался запертым, он протянул ладонь.

– Ключ, Илья Михайлович.

– Да, конечно. – Никодимовский протянул ключ, но от проницательного взгляда энкаведешника не укрылось легкое смущение на лице медика.

– Он в единственном экземпляре?

– Что вы, Сергей Николаевич! – Профессор отшатнулся в сторону. – Как можно? Конечно, в единственном…

– Успокойтесь, я вам верю.

Они покинули лабораторию. На этот раз Самойлов помог профессору закрутить кремальеру. Затем они прошли длинным коридором, который заканчивался такой же массивной дверью. За ней их ждали бойцы НКВД. На полу лежали ящики, бухты кабелей, куски проволоки…

– Ну вот и все, Илья Михайлович, – многозначительно изрек комиссар, поправляя папку под мышкой, – прощайте.

Самойлов тут же кивнул в сторону, и профессора обступили двое бойцов.

– До свидания… – ответил профессор, дернувшись от крепких объятий, и тут же поник головой. Он все понял.

Энкаведешники подхватили Никодимовского под локотки и стремительно увлекли его за собой по коридору.

Старший майор проводил их взглядом и, только когда процессия скрылась за поворотом, скомандовал:

– Старший лейтенант Каргуль, за мной!

Не дожидаясь реакции на свои слова, Самойлов направился обратно к лаборатории. Высокий молодой офицер в форме старшего лейтенанта НКВД последовал за ним. Вдвоем они открыли кремальеру и вошли внутрь.

– Вот ваша задача, лейтенант, – комиссар подошел к сейфу.

– Так точно.

– Дверь… – Самойлов склонился над сейфом и через несколько секунд открыл дверцу. – Дверь должна быть открытой. Вам все понятно?!

– Так точно. – Лейтенант четко козырнул.

– Даю два часа. Закладывайте заряды!

– Есть!

Глава вторая
Вирус

Девятое сентября 2013 года, город Санкт-Петербург, Литейный проспект, д. 4, Управление ФСБ РФ

Оплот законности и порядка в Ленинграде был торжественно введен в строй к ноябрьским праздникам 1932 года. Строительство началось по личному распоряжению товарища Кирова, и над чертежами тогда склонили головы лучшие архитекторы города. Как только обыватели узнали, для кого возводят здание в квартале между улицами Шпалерной и Захарьевской, тут же поползли слухи…

Но главный козырь людская молва берегла на самый день открытия – 7 ноября 1932 года. Восьмиэтажное здание тут же нарекли Большим домом, а из уст в уста пошла гулять по городу легенда, что, дескать, под землей дом имеет столько же этажей. Подвалы НКВД наводили страх и ужас на советских граждан. Подвалы…

* * *

Четверо рабочих в одинаково запыленных комбинезонах темно-синего цвета, сложив руки на груди, рассматривали внезапно возникшее препятствие.

– Ну и откуда тут эта кладка? – возмутился чернявый и демонстративно полез в карман за сигаретами.

– Убери! – рявкнул на него рядом стоящий мужик в желтой строительной каске. – Сколько раз тебе Михалыч говорил – тут нельзя курить.

– Ой, да ладно.

– Коля хорош, – вмешался третий. – Надо Михалыча звать. У нас на чертеже этой стены нет.

– Вот-вот, – поддакнул четвертый, на вид самый молодой из всех. – Нам все равно дальше идти надо.

Черноволосый Николай, так и не отважившись закурить, подошел к кирпичной кладке. Провел рукой по швам.

– Цемент не такой уж и старый.

– Да в этих подвалах сам черт ногу сломит. Старый, не старый… Сколько раз тут все перестраивали одному Берии известно, – хмыкнул молодой.

– Шибко умный ты, Иван, как я погляжу.

Все четверо обернулись на голос. За их спинами стоял высокий мужчина в рабочей куртке и белой каске на голове – Михалыч.

– Вот ты нам и скажи, Михалыч, что делать? Ломать, или чего?

Мастер прошествовал к препятствию, окинул стену взглядом.

– Конечно ломать. Нам по плану еще метров двадцать надо пройти. На старых чертежах четко обозначено, что тут, – он хлопнул ладонью по стене, – должен быть коридор и большая комната. Так что, мужики, давай – ломай!

Самый молодой из рабочих – Иван, умчался по коридору и вскоре вернулся, разматывая бухту удлинителя. Решили работать сразу в два перфоратора.

– Давай, Сергей, заводи рок-н-ролл! – скомандовал мастер и отошел чуть назад. По всему было видно, что Михалыч останется на месте до полного разрушения стены. Интересно ведь…

Рабочие тяжело подняли увесистые перфораторы и включили их почти одновременно. Стальные жала впились в кладку, сокрушая своей мощью кирпичи. Дело пошло резво, стена крошилась на глазах.

Короткий перерыв. Убрали мусор из-под ног – и вновь за работу. Бригада провозилась почти полтора часа, прежде чем отложила перфораторы в сторону. Несколько десятков ударов кувалдами довершили падение стены.

– Есть! – гордо изрек Сергей, отбрасывая кувалду. – Приходи, Михалыч, любоваться!

Мастер чуть выждал, пока пыль осела, а затем, включив фонарь, первым шагнул в темный проем.

– А ну, мужики, посвяти!

Следом за ним прошли и все четверо рабочих. У каждого нашелся фонарь, и теперь пять лучей ярко освещали длинный коридор.

– Смотрите! Там дверь! – первым подал голос рабочий, идущий следом за мастером.

– Ну ты глазастый, Петро!

Несколько быстрых шагов приблизили бригаду к находке. Высокая металлическая дверь, выкрашенная в темно-зеленый цвет, имела посередине кремальерную задвижку.

– Открывай, – распорядился Михалыч, и тут же две пары рук вцепились в колесо.

Кремальера поддалась на удивление легко. Несколько поворотов – и дверь, едва слышно пискнув, отворилась.

– Светите, – приказал мастер, переступая высокий порог.

Минуту они осматривались, направляя лучи фонарей в разные стороны. Стеллажи с какими-то емкостями, вдоль стен столы, сплошь уставленные колбами, подставками, спиртовками и прочими медицинскими штучками.

– Это что? Лаборатория? – первым догадался Иван.

– Умен не по годам… – заметил Михалыч и двинулся вперед к сейфу. – Гляньте.

В свете пяти фонарей старинный сейф красовался как днем.

– Сейфы Акинфа Пронина… поставщикъ Двора Его Императарскаго Величества, – по слогам прочел Иван.

– Ого! Да он – старый.

– Ага…

Сейф оглядели со всех сторон, но трогать не решились.

– Так… – Мастер загородил своим телом сейф. – Все на выход. Иван, дуй наверх. Доложи дежурному.

* * *

Точно через пятнадцать минут вниз спустились трое в штатском. Они внимательно оглядели находку – столы с пробирками и с инструментами…

Затем сверили чертежи, которые были у мастера строительной бригады, с теми, что принесли сами. Рабочие с интересом следили за происходящим, но по непроницаемым лицам эфэсбешников было непонятно, радуются они находке или нет. Их созерцание продолжалось недолго. Один из сотрудников управления скомандовал им покинуть помещение. Рабочие ушли, остался только Михалыч.

После беглого осмотра лаборатории переключились на главный предмет. Эфэсбэшники тщательно изучили сейф со всех сторон, и, не найдя ничего подозрительного, один из них решился дернуть за ручку.

– Может, не заперто…

Дверь, и правда, оказалась не закрытой. Смельчак от удивления аж причмокнул и потянул дверцу на себя. Он успел приоткрыть ее лишь на треть, как раздался взрыв. Несильный. Внутри сейфа жалобно задребезжало стекло, послышался звон разбитой посуды. Державшегося за ручку сотрудника откинуло в сторону. Он не устоял на ногах, упал. Остальные, инстинктивно прикрывая лица руками, отшатнулись от сейфа. В свете мигающих фонарей вырвавшееся из сейфа белое облако показалось им сказочным туманом, наползающим на них из преисподней.

– Что за черт!

– Какого…

– Ах ты!

Туман быстро заполнил собой всю лабораторию, нашел выход и пополз по коридору. Уже в следующую секунду дыхание у присутствующих перехватило. Они стали жадно хватать ртом отравленный воздух.

– Выходим… Выхо…

Движения людей больше напоминали танец тряпичных кукол, чем осмысленные действия. Их кидало из стороны в сторону. Тела натыкались на столы, друг на друга…

– На вых…

Они еще пытались сопротивляться этой неизвестной напасти, но яд душил, лишая их последней надежды.

До порога лаборатории дополз только Михалыч. Он едва смог перевалиться через высокий приступок и, содрав с себя каску, принялся колотить ею по бетонному полу.

– На помощь… на пом…

Туман, словно живое существо, полностью втянулся в коридор и шел верхами. Михалычу внизу показалось, что дышать стало чуть легче. Он припал щекой к холодному полу и продолжал звать:

– Эй! На помощь!

Мастер видел, как вытянутое молочное облако ушло вперед, на свет в дальнем коридоре. Туда, где должна быть его бригада.

– Коля! Сергей! На пом…

Михалыч сделал глубокий вздох и… сердце остановилось. Его криков так никто и не услышал.

* * *

– Какого черта!

– Что за хрень!

Бригада дружно курила в специально отведенном месте и так же дружно узрела наползающий по коридору туман.

– Пожар? – Сергей, самый старший в бригаде, моментально выбросил окурок в урну.

– Горим! – подхватил Иван и первым ринулся к лестнице.

– Бежим!

– Уходим!

Они рванули к спасительной лестнице, когда до белого облака оставалось не больше семи метров. Рабочие лихо влетели на лестницу и, миновав два пролета, ворвались в подсобку на первом этаже здания.

– Горим!

– Пожар!

По ходу перевернув все в подсобке, они очутились в коридоре. Двери нескольких кабинетов мгновенно открылись, и стремительный бег строителей прервали сотрудники ФСБ.

– Где пожар?

– Какой пожар?

– Внизу. В подвале.

– Отставить панику. Звоните в МЧС!

– А почему наша сигнализация не сработала?

Через несколько секунду двери всех кабинетов по коридору были распахнуты.

– Где горит?

– В подвале!

– Звоните в…

– Уже, товарищ подполковник.

– Дым!

– Товарищ капитан, выводите людей! Бегом!

– Есть!

– Чтоб вас…

– Дым!

* * *

Огромное здание с сотнями кабинетов, с десятками лестниц и переходов нельзя эвакуировать мгновенно. Дым не дал всем спуститься вниз. Больше всего повезло первым трем этажам. Эти успели все… почти все…

Едкий, обжигающий легкие дым всего за несколько минут поднялся до крайнего этажа и вырвался на волю сквозь открытые окна. Он нашел себе дорогу и через вентиляцию. Движение по Литейному было парализовано. Люди, выйдя из автомобилей, смотрели, как молочно-белый туман расползается над зданием. Спасшиеся сотрудники ФСБ стояли тут же и недоумевали. Дым есть, а огня нет. И если горит в подвале, откуда столько дыма?

Этот живой туман висел над домом номер четыре около пяти минут, а затем, подхваченный порывами ветра, откочевал в сторону Невы. Там свежий бриз разорвал единое облако на сотни, тысячи маленьких клочков. Они стали едва различимы в Питерском небе. Легкая дымка… Ветер принялся усиленно разгонять эти жалкие клочки по всему городу.

Пожарные расчеты прибыли на место происшествия через восемнадцать минут. Оперативно сработали и сотрудники ГИБДД, машинами перекрыли половину Литейного, дав свободу маневра пожарным машинам. Следом за пожарными, дико визжа сиренами, прибыли четыре кареты скорой помощи. По давно отработанной схеме МЧС развернуло штаб – и началось…

Люди, надышавшись дымом, валились с ног, задыхались и бились в конвульсиях. Спазм перехватывал горло, а легкие сжимались, словно в тисках.

Через двадцать минут прибыли еще шесть карет скорой помощи, пострадавших стали срочно эвакуировать с места ЧП.

Пожарные отважно спустились в подвал, но очага возгорания не обнаружили. К этому времени остатки дыма полностью улетучились, оставив после себя бездыханные тела.

Трех сотрудников ФСБ и мастера строительной бригады вынесли из подвала. Но бригада так и не увидела своего Михалыча – рабочие были госпитализированы. Работа кипела. Машин не хватало. И тогда гаишники перекрыли весь проспект полностью. Теперь к зданию номер четыре каждые три минуты прибывала новая машина скорой помощи. Пострадавших сначала увозили в ожоговый центр, а когда там места закончились, стали распределять по ближайшим больницам. Многих пострадавших сотрудников ФСБ отправили в Военно-медицинскую академию имени С. М. Кирова.

Семен Алексеевич Быстрицкий, начальник Санкт-Петербургского Управления ФСБ РФ, держался долго. Он лично контролировал эвакуацию своих подчиненных по больницам и госпиталям. Семен Алексеевич все время находился в оперативном штабе МЧС, пока не почувствовал головокружение и боль в груди. Быстрицкого срочно увезли в академию.

* * *

В тот же день все питерские теле– и радиокомпании уделили максимум своего эфирного времени, чтобы в подробностях известить горожан об инциденте. Журналисты сообщали, что незначительное возгорание в подвальном помещении Управления ФСБ было быстро ликвидировано. Однако не обошлось без жертв. По данным оперативного штаба МЧС в результате чрезвычайного происшествия погибло двадцать восемь человек! Госпитализировано с различными степенями тяжести пятьдесят семь человек. Зданию нанесен незначительный ущерб. Создана специальная комиссия для расследования инцидента. К работе подключилась прокуратура. Губернатор взял расследование под личный контроль. Ему, конечно же, все поверили.

На следующий день, десятого сентября поступила уточняющая информация. На этот день в больницах и госпиталях города значилось девяносто шесть пострадавших… А уже одиннадцатого сентября голос одного из корреспондентов слегка дрожал, когда он произносил очередную цифру – двести сорок восемь человек. Но самая важная новость того дня заключалась не в возросшем количестве пострадавших, а в том, что доставленные в первый день больные умерли. Все до одного. Родственники были безутешны. Врачи разводили руками.

К вечеру одиннадцатого числа подключились столичные СМИ. Центральные каналы вели прямые репортажи из северной столицы. Корреспонденты метались от больницы к больнице, от ситуационного штаба МЧС к зданию ФСБ, выспрашивали, уточняли и доводили сведения до зрителей, слушателей, читателей…

Активная машина средств массовой информации раскрутила маховик ситуации до предела. Главная цель была достигнута – некоторые стали бояться. Но чего конкретно, не знал никто. Ответов не было.

Понимание, чего нужно бояться, пришло утром двенадцатого числа…