Краткая история Великого княжества Литовского и род Домановичей

© Александр Витальевич Дзиковицкий, 2023

ISBN 978-5-0059-5453-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО
И РОДА ДОМАНОВИЧЕЙ
(от древности до 1569 года)

На фото обложки – флаг Великого княжества Литовского

Издательство «Ridero»

г. Екатеринбург

2023 г.

Александр Витальевич Дзиковицкий

вступительное слово

Когда-нибудь монах трудолюбивый

Найдёт мой труд усердный, безымянный.

Засветит он, как я, свою лампаду —

И пыль веков от хартий отряхнув,

Правдивые сказанья перепишет.

А. С. Пушкин. «Борис Годунов».

«История слагается из истории отдельных явлений, отдельных фактов, относящихся к разным сторонам жизни того или другого народа – изучение этих сторон жизни в их взаимодействии даёт общее представление о жизни народа, даёт нам его физиономию. Но, изучая отдельные явления, отдельные факты, мы должны невольно придти в соприкосновение с более мелкими единицами, чем народ, с теми его частями, которые непосредственно делают историю, то есть с отдельными личностями, отдельными семьями, родами…» (Л. М. Савёлов).

Cлова «Когда нас забывают – мы умираем», сказанные Озёрной Феей в американском кинофильме «Великий Мерлин» о легендарном английском короле Артуре и его придворном волшебнике Мерлине, как нельзя более точно применимы к историям жизни всех живших до нас людей. И так же это будет с нами и нашими потомками. Именно желание остаться в памяти людей и тем самым не затеряться во тьме будущих веков подвигло одного грека из Малой Азии сжечь в 356 году до Рождества Христова выдающееся произведение античного искусства – храм Артемиды в Эфесе. Своего он добился. «Слава Герострата», несмотря на отрицательный смысл, пережила его самого на многие века!

Другие люди, стремясь к иным, более земным и суетным целям, добились того, чтобы остаться в памяти последующих поколений, поразив величием сделанного ими. Таких людей, сумевших оставить, как принято говорить, свой след на земле, можно насчитать, наверное, всего несколько сотен. Менее известных, но оставшихся на страницах истории – не более нескольких десятков тысяч. Так, в частности, в 12-томной «Всемирной истории» в списках имён насчитывается всего порядка 20 тысяч. Многие же миллиарды людей, имевших в разное время счастье наслаждаться светом солнца, ветром, яркостью красок земной природы, или страдавших от войн, голода и лишений, испытывавших радость любви или погибавших от безответности, имевших верных друзей или преданных и отвергнутых всеми, так и покинули список когда-либо живших вместе со смертью близких родственников и друзей, какое-то время сохранявших память о них. Их забыли, и тогда они окончательно умерли…

Для многих история является тем пластом человеческой культуры, который вызывает неподдельный интерес и острое любопытство. Интерес к прошлой человеческой жизни, когда-то жившей, чувствовавшей, к чему-то стремившейся и ушедшей вместе со всем её окружавшим. Есть что-то магическое в наблюдении за тем, как одно поколение сменяет другое, молодые люди становятся стариками и затем уходят в небытие, оставляя по себе добрую или дурную память, а то и вовсе пустоту, молчание, которое и есть настоящее забвение.

Каждая фамилия – своего рода загадка, и разгадать её порой не просто. Фамилию не зря называют знаменем рода. И действительно, трудно найти человека, который никогда не интересовался бы значением своей фамилии, не пытался бы открыть для себя её происхождение, узнать её историю. Но одни интересуются так, поверхностно, а другие копают историю более глубоко. Такие люди есть, хотя серьёзный интерес к своим корням, повторимся, всё-таки не является всеобщим. «У нас, – как выразился И. С. Аксаков, – большею частью о предках своих ничего не знают, преданий рода не уважают, русской истории не ведают, семейной старины не ценят. А между тем память о своих предках, чувство рода – доброе чувство, чувство историческое, вполне почтенное». Можно вспомнить и слова А. С. Пушкина: «Образованный француз или англичанин дорожит строкою старого летописца, в которой упоминается имя его предка, честного рыцаря, павшего в такой-то битве, или в таком-то году возвратившегося из Палестины; но калмыки не имеют ни дворянства, ни истории. Дикость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь перед одним настоящим. И у нас иной потомок более дорожит звездою двоюродного дядюшки, чем историей своего рода».

Ощущение причастности к Истории, неотделимости связи каждого человека от развития человечества возникает при чтении любых семейных летописей, будь то хроники знатных родов или описания незнатных фамилий. Чем дольше тикают часы человеческой цивилизации, тем больше теряется имён, событий, эмоций, когда-то определявших судьбы не только отдельных людей, но и целых народов, государств. Чем дальше, тем больше накапливается в истории тайн и загадок. Русский историк конца XIX века Л. Савёлов говорил: «Каждый истекший год, а в настоящее время и каждый истекший месяц, уносят за собою часть памятников былой жизни наших предков, и уносят их безвозвратно».

Автор этой книги с детства зачитывался романами на исторические темы. И часто ему приходили в голову вопросы: интересно, а где и кем в это время были его предки? Как они тогда жили, что делали? Жгучее желание дознаться, докопаться до ответа на это, со временем так и не прошло и те записи, что я начал делать ещё в бытность школьником, привели к написанию этой книги, которая является переработанной и сокращённой версией изданной в 2015 году в Германии в издательстве «Lambert» книги «Потомки рода сквозь призму истории. Том I».

В отклике на прочитанную часть первой версии, полученном от исследователя пинского шляхетского рода Стаховских-Вереничей – Вадима Веренича – были такие слова: «В целом мне понравился Ваш стиль, хотя он отличается от жанра семейной хроники. У Вас это скорее повествование о роде, пропущенное сквозь призму истории».

А что такое род? Согласно научному определению, это – коллектив кровных родственников, ведущих происхождение от общего предка и носящих общее родовое имя. В современной литературе используется для этого понятия ещё одно слово – кельтского происхождения – «клан». Одно из нынешних понятий слова «фамилия» – опять того же значения. Хотя, следует отметить, в Древнем Риме понятие «фамилия» имело совсем другой смысл. В этой книге слова «род», «клан» и «фамилия» используются именно в том значении, которое означает «коллектив кровных родственников».

Как показала мировая практика, нет такого народа на земле, который не хотел бы иметь историю более древнюю, нежели у других народов. То же самое можно сказать и о любом отдельном человеческом роде. Почему? Да потому, что любое положительное явление в истории того или иного народа или рода (в глубине веков тем более) помогает воспитывать гордость за своих предков, вызывает желание у потомков подражать своим предшественникам. И потому так называемая «древность рода», издавна фиксировавшаяся составлением родословных книг, есть необходимая идейная основа, которая воспитывает новые поколения в духе любви и преданности своему роду, своей фамилии.

Замучивая своего дедушку расспросами о происхождении и жизни его предков, автор, к огромному удовольствию, выяснил, что фамилия «Дзиковицкий» когда-то относилась к шляхте Речи Посполитой, но в дальнейшем была исключена из этого сословия. А затем уже ему самому удалось докопаться до выяснения более точного знания о происхождении рода – из жителей, а позднее шляхты Великого княжества Литовского, позднее ставшего называться Белоруссией. А что такое шляхта?

В. Круковский: «Шляхта. Воинственное и авантюрное, гордое и непослушное, бунтарское, загадочное племя. Как случилось, что слово «шляхта» и его производные – шляхтич, шляхетский, шляхетный – со временем получили ироничное, даже насмешливое звучание? И куда она делась, наша белорусская шляхта, с именем которой в истории Белоруссии связано буквально всё: воинские победы и дипломатические успехи, государственное строительство и восстания, наука и культура, искусство и религия, литература и образование? И не только Белоруссии, но и соседних Литвы, Польши, России.

А никуда она не делась. Живут эти люди – рабочие и колхозники, художники и учёные, инженеры, военные и артисты и, как правило, не знают, что их родословные простираются до времён седой старины, XV – XVI веков, насчитывая до 15 поколений славных предков». И эта книга – как раз и есть результат докопаться до истоков моего рода, неразрывно связанного с историей тех обществ и государственности, в которых они жили.

С искренним уважением ко всем любителям истории, Автор.

1. предыстория. (до 30-х годов XIII века)

Полюби эту вечность болот:

Никогда не иссякнет их мощь.

Этот злак, что сгорел, – не умрёт.

Этот куст – без истления – тощ.

А. А. Блок.

Казалось бы, название «Полесье» должно означать лесистую местность, но в народном определении это – резкий переход от открытой равнинности к лесу. Сухой земли, годной к полевым работам, здесь немного. Большая часть – болотистые леса и болота, поросшие камышом. В бассейне реки Струмень, который позже стал называться Припятью, находится самое большое болото в мире площадью 46.950 квадратных километров. В западной части Полесья, где течёт река Пина, расположены Пинские болота, именем которых иногда называют всё Полесье. Иначе эту территорпию называют Пинщиной. Во время осенних дождей и весеннего таяния снегов здесь всё вокруг превращалось в сплошную водную гладь. Лишь левый берег Струменя, с расположившимся на нём позднее городом Пинском, гордо возвышался над бескрайним водным пространством. Может быть, именно в такое половодье побывали на Полесье греческие купцы и путешественники, рассказавшие о поразившем их воображение водном изобилии отцу истории Геродоту, который и записал в «Истории Скифии» сообщение о внутреннем море к северу от скифских земель.

Пинщина – это обширная низменная котловина бассейна реки Струмень, покрытая огромными болотами и густыми лесами. Целый ряд истоков и притоков весной и осенью разливается в целое море воды с редкими островками, на которых обитало редкое население, добывавшее себе средства к существованию охотой, ловлей рыбы и собиранием даров природы. Летом вода уходит, и пойма покрывается буйной зеленью заливного луга, в которой серебром поблескивают голубые озёра, старицы и протоки. Летом приток Струменя – Пина – ласковая, тёплая и спокойная, полная рыбы и пернатой дичи в затоках. Пина – наилучший путь сообщения в дремучем бездорожье древнего Полесья. По Пине идут пути сообщения на запад, где волоком переправляются лодки в Мухавец, а по нему – в Западный Буг и Вислу, в земли соседей дреговичей – мазовшан, и дальше – в Прибалтику, Балтийское море и «в варяги».

Болота Пинщины двух видов. Самые известные – это те, что постоянно покрыты неглубокой водой и поросли тростником, камышом, рогозом, аиром и прочими растениями. Другая, «сухая» разновидность полесских болот значительно больше по площади и состоит из торфяников, лишь временно заливаемых водой. Но в любое время они топкие и часто покрыты кочками. Поэтому здешние жители издревле носили на ногах широкие крупноплетённые лапти, бывшие единственно возможным и подходящим для их земли видом обуви. По берегам зарастающих озёр образуются «зыбуны» – плавающие на воде плотные ковры из сплетённых между собой корневищ и корней болотных растений. На сухих островках между болотами располагаются участки сосново-широколиственных лесов.

Вследствие заболоченности почв земледелие здесь всегда было малопродуктивно, а потому и нераспространённо. Зато животный мир представлен многочисленными стаями голенастых и водоплавающих птиц, а по берегам озёр располагались большие колонии бобров. Жители имели возможность охотиться на медведей, рысей, куниц, белок, лосей, волков, благородных оленей, косуль, кабанов, лисиц, зайцев, а также на лесных птиц – глухарей, рябчиков и филинов. Во время разливов лодки становились для людей единственной возможностью поддерживать связь между редкими поселениями.

* * *

В болотистых низинах и в вековых лесах на берегах Струменя, Десны и верховьев Днепра издавна жили нелюдимые полещуки – территориальная общность, составившаяся из славянских племён древлян, радимичей, дреговичей, тюрок-севрюков и смешанных славяно-росов полян. Полесье в глубокой древности, как только начали отступать ледники, явилось одной из главных баз становления и расселения белой (арийской) расы в её славяно-скифском сплаве. При этом полещуки – самые «белые» изо всех окружающих их племён. Более того, Полесье вполне можно считать общей исторической колыбелью, из которой выросли все смешанные сармато-славянские народы Восточной Европы. Геродот в 5 веке до Р.Х. писал, ссылаясь на сведения скифов, что на землях, расположенных к северу от них в районе большого озера, из которого вытекает Данастр (Днестр), проживают близкие скифам по культуре и, надо полагать, по родству племена невров. Сегодня полещуков своими прародителями считают и белорусы, и украинцы, и русские. Остатки самых древних селений в Пинских болотах относятся к началу IV-го тысячелетия до Р.Х., то есть ко временам Древнего Царства в Египте. Они стояли на деревянных сваях и располагались посреди обширных озёр, служивших естественной защитой от врагов. Появление же большинства древнейших поселений (городищ) на территории Полесья относится к 8-му веку до Р.Х.

Как и все древние народы, полещуки были очень суеверны. Действиям живших здесь болотных чертей люди приписывали порчу леса, предназначенного для постройки дома. Болотные черти любят шалить над брёвнами, когда их провозят через болото. Болото – типичное место действия рассказов о чёрте, что отражено и в поговорках «Было бы болото, а черти будут»; «Всякий чёрт своё болото хвалит»; «Не ходи при болоте – чёрт уши обколотит»; «В тихом омуте черти водятся, а в лешом болоте плодятся».

Кроме чёртей в здешних местах водилось великое множество различных болотных, лесных и водяных духов. Было хорошо известно, что сбившегося в ночное время с пути человека нечистая сила всеми силами старалась непременно завести в непроходимые места, болота, топи. Это обычно было связано как с действиями чёрта, так и духов, душ умерших, блуждающих огоньков и тому подобного. Есть даже легенда о возникновении здешних болот благодаря чёрту. Вот она.

Сначала была одна лишь вода, по ней иногда ходил Бог. Идёт он однажды, видит – плывёт водяной пузырь. Бог говорит:

– Стой!

Пузырь остановился.

– Лопни!

Пузырь лопнул, из него выскочил чёрт:

– Что тебе нужно, Боже?

Бог говорит:

– Нужно бы сделать что потвёрже, а то неудобно ходить.

Стали они прикидывать. Увидел Бог, что глубоко под водой лежит кусок земли и говорит чёрту:

– Достань-ка ты эту землю.

Нырнул чёрт. А вынырнул лишь через три дня, набрал земли в подол рубахи, да ещё и за щёку. Стал Бог разбрасывать землю по воде. Чёрт только ту, что за щекой, утаил.

Говорит Бог:

– Растите на земле деревья и травы!

Стали подыматься деревья и травы, да ведь у чёрта за щекой – тоже. Раздуло ему рот, не может ни пить, ни есть. Долго чёрт крепился, да видит, что невмоготу… а тут и Бог идёт. Пустился чёрт убегать – всё вон изо рта. И куда лилось и сыпалось – образовалась водяная земля с деревьями и травой. Вот отсюда и болота!

У всех древних народов был культ природы и культ умерших. Оба эти культа в большинстве случаев соприкасались между собой. Здешние язычники – невры и протославяне – имели огромный пантеон всевозможных богов и духов, по своему количеству оставляя позади даже самые именитые культурные наследия греков, индусов, египтян и так далее. Бок о бок со местными обитателями жили с дюжину «лихоманок» (болезнетворных духов), несколько видов «прокуд» (зловредных домовых духов), «шишиг» (нечестивых духов) и много других. Основные разновидности духов подразделялись на три группы: природные духи, деды (духи умерших) и нежить (нечисть). Идолы (скульптурные изображения богов) делались из дерева, что вполне понятно: подходящего каменного материала, например мрамора, здесь не было, зато леса было достаточно.

Геродот уверял, что невры, жившие близ реки Пины, все были волшебниками-чародеями, колдунами. Их колдовство заключалось в таинственной способности причинять различный вред или избавлять от него, насылать или снимать порчу. Чародеи могли воздействовать даже на силы природы. Если верить древним свидетельствам, то все невры обладали врождённой, но позднее утраченной способностью к оборотничеству в волков и обратно. Геродот так писал о неврах: «Эти люди, по-видимому, оборотни. Ведь скифы и эллины, которые живут в Скифии, говорят, что раз в год каждый невр становится волком на несколько дней и затем снова возвращается в прежнее состояние». Такой оборотень у полещуков имеет даже своё название – волкулак. Волкулак – это человек в волчьем облике. Для того, чтобы стать волком, человеку надо было кувыркнуться через пень, либо через вбитый в землю осиновый кол или нож. От настоящих волков волкулак отличался лишь тем, что задние ноги в коленях у него сгибались вперёд, как у человека.

* * *

Территорию Полесья можно по праву считать одним большим музеем истории и этнографии. За свою обособленность и удивительное своеобразие Полесье издавна называли «медвежьим углом», причём, не чурались подобного определения и сами полещуки. Скорее, напротив, – гордились им и стремились закрепить его именно за собой. Может быть, в этом и есть секрет уникальности края, где тайны истории тесно и причудливо переплетены с современностью, войдя в плоть и кровь здешнего народа?

В 155 году от Р.Х. началось продвижение на юг племён готов из Южной Скандинавии, которые нанесли поражение проживав-шим на южном побережье Балтийского моря западно-скифским племенам росов (русов, ругов) и вытеснили их оттуда в район Карпат, а затем в Среднее Поднепровье. Под давлением росов славяне во 2 веке стали расселяться в лесостепной зоне между Днестром и Днепром. По преданию, тогда вождём росов был Кий. Укрепившись в Среднем Поднепровье, росы сделали своим главным городом Киев, получивший своё название от имени вождя, и некоторое время успешно отражали удары готов. Их сопротивление вынудило готов на некоторое время осесть на болотистых землях Полесья. Но в начале 3 века держава росов стала распадаться, в 230-х годах готы нанесли им поражение и прошли в Причерноморье.

В условиях упадка Римской империи, наступившего с 3 века нашей эры, контакты между её западной частью и народами Восточной Европы полностью прекратились. Но исподволь происходило приобщение здешних народов к христианству. В 3—4 веках учение об Иисусе Христе получает всё более широкое распространение. Всё большее количество людей обращается в новую веру. Тонкие ручейки последователей и приверженцев, желающих помолиться и покаяться на могиле Спасителя в Иерусалиме, постепенно превращались в полноводные реки.

Готская держава достигла пика своего могущества во второй половине 4 века при вожде Германарихе, который, одержав победу над славянскими племенами в районе Карпат и Вислы, распространил свою власть на земли между Вислой и Западным Бугом. Тогда же в его власти оказалась и территория Пинщины. В 370-х то годах готы были разгромлены племенами гуннов, что дало толчок всеобщему движению, вошедшему в историю как «Великое переселение народов». Часть готов после поражения перешла вместе с сарматами (аланами) на сторону гуннов и вместе с ними начала войну против славяно-росов, которые двинулись на север.

* * *

Наиболее типичным для Западного Полесья населённым пунктом, возникшим в конце VIII века, явилось поселение на месте нынешнего села Городище на Пинщине, которое находилось в 12 километрах на северо-восток от позднее возникшего Пинска, там, где в реку Ясельду впадает ответвление реки Пины, на берегу Городищенского (иначе Полесского) озера. Это поселение и было первоначальным Пинском.

В конце VIII – начале IX веков восточноевропейские жители не подвергались ударам с иных направлений, кроме балтского, и могли спокойно заняться строительством своей государственности. Племенные общины складывались в более крупные образования, которые связывались в одно целое поклонением одним и тем же языческим богам. Совокупность племенных общин составляла уже племя. В частности, объединения (или княжения) племён кривичей, дреговичей и радимичей стали первыми государственными образованиями на территории будущего Великого княжества Литовского. Их язык и культура были преимущественно славянскими, но сохраняли элементы, характерные для балтов-готов и росов-сарматов. Подобно племенам в других странах, здесь правил вождь, обладавший практически безграничной властью над соплеменниками и их имуществом.

Среди племён, упоминаемых на первых страницах Несторовой летописи, значатся имена кривичей и дреговичей. Оба имени указывают на характер местности, в которой поселились эти племена (дрегва – топь, трясина; то же значение имеет литовское kirba, откуда, вероятно, и произошло название кривичей). Связь между племенным названием и местностью (явление, свойственное не только Несторовым племенам) может служить указанием на близкое родство этих племён: надо думать, что до расселения по Русской равнине они отдельных имён не имели; недаром летописец свидетельствует, что у всех у них был единый язык – славянский. Дреговичи заселили пространство между Двиной и Струменем. Племена эти быстро слились с остальными, образовавшими «русский народ», и отдельные имена их скоро исчезли со страниц летописей. Современная Белоруссия занимает приблизительно ту же площадь, которую занимали племена кривичей и дреговичей, и так как нет следов каких-либо массовых переселений в этих областях, то можно предполагать, что белорусы являются их потомками.

В отличие от прежних племенных союзов, древнейшие государства формировались уже не на основе кровного родства своих членов, а в силу совместного проживания людей на одной территории. Центрами таких территорий становились редкие в то время городища. Характерной чертой этих поселений была постройка укреплений, которые в лесах возводились из дерева и земли. Такие города служили для защиты семей местного населения, разбросанного в окрестностях и промышлявшего охотой и рыболовством. Как мелкие островки в огромном море лесов и болот Полесья появлялись поселения по нескольку десятков жителей, которые развивались при благоприятных условиях существования и исчезали в случае мора, голода или военных столкновений.

Вдоль Струменя известны остатки земледельческих поселений, городищ и курганов, где дреговичи хоронили после трупосожжения своих умерших соплеменников. Курганное захоронение – особенность кочевой скифской (тюркской) культуры, трупосожжение – характерная черта славянского обряда. В этом смешении наглядно проявляется процесс гибридизации полесского населения, которое является одновременно продолжением как славянского, так и сарматского этносов. Помимо естественных препятствий безопасность здешних поселений обеспечивали искусственные оборонительные сооружения – ограды из земляных валов, поверх которых возводились бревенчатые частоколы или стены. Эти ограждения, ограды дали название и самим поселениям – городам. У подножия валов с внешней стороны, как правило, выкапывался ров, служивший дополнительным элементом обороны поселения. По возможности он заполнялся ещё и водой.

С ІХ века вся восточноевропейская территория покрылась сетью городищ, каковых насчитывалось около 1400. Притягивая ближайшие сельские местности, города способствовали возникновению новых территориальных единиц – городовых областей или, как они издревле назывались, земель. Более интенсивно развивались земли, обладавшие необходимым запасом плодородных земель или важным положением на речных или сухопутных торговых путях. Со временем более развитые области становились ядром племенных объединений, втягивая менее развитые земли в орбиту своего влияния.

Наиболее низкой плотностью городищ выделялась западно-полесская область. Но здесь, несмотря на небольшое число городищ, было немало неукреплённых поселений. В Полесье городища часто концентрировались в заболоченных местностях (так называемые «болотные городища»). Поэтому за пределами таких городов оказывались более возвышенные, слабо заболоченные места. Во второй половине IX века возникают первые уже настоящие города. На юг от Струменя появились города Хатомль, а затем Туров.

К X веку первоначальный Пинск (городище) сформировался как протогород. Имеющий в основании своего названия балтское (летувисское или росское) слово, городище, а затем и город Пинск означает в переводе – «напитанный». В протогородах, как и в средневековых городах Западной Европы, так же наблюдалась концентрация ремесла и торговли, только уровень их развития находился в зачаточном состоянии. Первоначальный Пинск, просуществовав около 300 лет, уступил место вторичному. Более поздний город развивался вокруг древнего городища путём расширения в сторону, не преграждённую естественными препятствиями. При этом древнее городище долгое время оставалось центром и более позднего поселения.

В IX веке возникают и первые государства – племенные княжества, во главе которых стояли вожди-князья. Каждый князь имел собственных воинов – дружину. За то, что князья руководили делами своих племенных союзов и охраняли мирное население от врагов, они собирали данину (дань) в виде пищи, одежды и оружия. Сбор данины назывался полюдьем. Та территория, на которой собиралась данина, и считалась княжеством.

На восточноевропейских землях сформировались в IX веке три крупных племенных государства – Куявия, основу которой составили земли полян (славяно-росов) с центром в Киеве, Арасания, образованная северянами (северцами, севрюками, то есть «более чистыми» сарматами) с центром в Чернигове и Славия, основой которой были земли в районе реки Волхов (наименее сарматизированное государство). Наиболее удобное место занимал город Киев, что и предопределило возвышение Киевской земли среди других восточноевропейских земель.

В процессе преобразования Куявии в более крупное государство – Киевскую Русь – завершился процесс растворения чисто росского населения в преобладающем славянском окружении. До 882 года Приднепровская Русь на западе включала в себя верховья реки Горыни, то есть её территория непосредственно граничила с Полесьем. В 882 году под властью киевского князя Олега были объединены ранее самостоятельные Русь Приднепровская и Русь Северная. При князе Олеге Киевская Русь, или, как её называли современники, «Русская земля», «Русь», стала превращаться в реальный центр силы на востоке Европы.

Вступивший после Олега на киевский престол князь Игорь (912—945 годы) продолжил политику расширения границ своего государства. В 914 году, в самом начале своего правления, Игорь жестоко расправился с древлянами, которые попытались было выйти из-под опеки киевских князей. После этого похода к Руси были присоединены и земли дреговичей. Летописи не сообщают подробных сведений об истории дреговичей, известно лишь, что у них было своё княжение. Не сохранилось и сведений о том, как произошло присоединение дреговичей к Руси.

В конце X века славянские племена расселились по всей территории будущей Белоруссии, и жили здесь вместе с древним балтским (роским) населением, постепенно смешиваясь с ним.

* * *

Ядром Туровского княжества, занимавшего бассейн среднего и нижнего течения реки Струмень, а также её притоков, стала низинная часть Полесья. Территория Пинщины являлась западной частью Туровского княжества, границы которого в основном соответствовали пределам расселения дреговичей, но на востоке не доходили до этого рубежа, так как область дреговичского города Брагина входила в состав уже Киевского княжества. Южная граница Туровского княжества начиналась почти у устьев Струменя и продолжалась далее узкой полосой по южному берегу до городов Дубно и Луцк. Западная граница доходила до Берестья (Брест) и Дрогичина. Наконец, область реки Березина, принадлежавшая полоцким князьям, была северной границей Туровского княжества и оставалась неизменной в течение последующих трёх столетий. С конца Х века Туровское или, как из-за важного значения Пинска оно ещё называлось, Турово-Пинское княжество, играло значительную роль во взаимоотношениях Киевской Руси с Польшей и литвинскими племенами, поскольку через его территорию проходил древний торговый путь из Киева в Прибалтику.

В Лещe (под Пинском) издавна существовали два очень высоких, до 5—6 метров, погребальных кургана. В 1871 году один из них был раскопан. В кургане было найдено погребение трупосожжением, а в погребальном инвентаре – арабская монета дирхем, относящаяся к Х веку, что свидетельствует о том, что Пинщина, хоть и бывшая тогда захолустьем, была связана с внешним миром торговыми отношениями.

Вторичный Пинск, уже как средневековый город, стал таковым вскоре после разрушения поселения-протогорода в начале ХІ века. Как и прежнее городище, город стоял на водных путях, связывавших Киев с Польшей и Волынь с более северными племенами. Пинск находился в 150 километрах к западу от главного города дреговичей Турова, но по реке – немного больше. За три дня водного пути из Пинска можно было добраться до Турова. Затем, минуя Туров, пиняне выходили на великий водный путь по Днепру «из варяг в греки», а по нему – в Киев, Причерноморье, Византию. Благодаря Струменю пинские купцы имели оживлённые торговые сношения с дальними землями.

* * *

Географическое понятие «Литва», давшее название будущему Великому княжеству, впервые упомянуто в анналах Кведлинбурга за 1009 год. Там записано, что сын саксонского графа епископ и монах Бруно из Кверфурта, направляясь в землю пруссов, погиб от руки язычника «в пограничной области Русции и Литвы». Предположительно это случилось между племенами ятвягов и тогдашней Русью. В «Повести временных лет» литовские племена упоминаются как северные народы, которые дают дань Руси. Сохранились и разрозненные известия о военных выступлениях русских князей против литовцев. В те времена местные племена не имели какой-нибудь политической организации. Название «Литва» на протяжении многих столетий относилось к нынешней Беларуси и было её историческим наименованием.