Loe raamatut: «Запомни меня»

Первый поцелуй

Не хватало времени. Ни на что. Учеба, выпускной класс, решение задач  по физике, присланных с подготовительного отделения Хабаровского Института. А еще – хоккей, ракето-строительный кружок, фото-кружок. В поисках куропаток стоптаны валенки. Все важно  успеть. И третий класс по гитаре. Подготовка к выпускному по гитаре, концерт. И Ты замечаешь Её. Да, её зовут Ксения, Оксана, точнее. Но по-домашнему, все давно привыкли к Ксении. Это красиво, это ласково. Она учится в другом классе, в другую смену. Такая маленькая со своей полной гитарой. Просит тебя помочь – набрала для концерта сборников с произведениями Карулли, Маттео Каркасси. Тяжело – её за ними и не видно. А еще тащить портфель – она только что из школы.  Ты легко соглашаешься.

Искрится падающий снег, звонко ломаясь под ногами. Вы не дошли до Центральной. Обоих парализовало молнией. Она бешено схватила обеими руками тебя за шею.

Почему там болят губы? И привкус соленого во рту.

Потом, дойдет, что впился в ее алый рот так, что прикусил свою губу. Целовались в засос. Сошли с ума оба.

Два дурака. Два отличника Средней школы. Два медалиста. Два успевающих – на все: на звездное небо, на телефонные звонки без повода. Просто, чтобы услышать вновь. На зияющую дыру Колымского небосклона. На «ну, всё – я пошел», и опять на тебе Её руки. И вновь, на губах чувствуешь соль.

И вновь. Уроки, подготовка к экзаменам. И школьным, и ВУЗовским. И надо успеть сбегать проверить силки на 7-м километре. Сегодня четверг – бегом на математический кружок – там тебе откроют очередную тайну про вышку. Ты окунешься в Не Эвклида.

Нужно обязательно успеть – Она не простит, если ты дашь слабину, станешь хуже готовить: этюды и писать сочинения. Только этюды на Третьем курсе гитары Ты выбираешь сам – более звенящие. И сочинения станешь писать более пронзительные.

Потому, что нужно все успеть. Чтобы в награду тебя, опять обвили маленькие, но сильные руки. И опять, соленый от крови, привкус во рту.

Серый, из Дозора.

Знаете такого – Сергея Лукьяненко, и его знаменитые Дозоры? Один из них – Сумрачный Дозор. Как я отказался там, сейчас расскажу.

Я пробирался по берегу бесконечной реки, в тумане. Яркий свет делал его молочно-белым. Казалось, наступил рассвет, и туман сейчас рассеется. Но чем дальше я шел, тем свет не менялся. Немного походило, как будто где-то сверху включили лампу «Дневного света» – матово струился по туману. Было не холодно, несмотря на близость реки. Ни одного дуновения ветерочка. На берегу было много различных кустарников. Просто заросли. Листьев на веточках не было. Все было молчаливо и величаво. И яркий свет, струящийся бесконечно сверху.

Ни птиц, ни зверей не было. Никто не чирикал. Река не шелестела порогами. Кругом ни души. Я уходил все дальше, по реке. Людей тоже не было. Молчаливо и спокойно. Мои руки были странного света – серыми. Я всмотрелся в свое отражение в реке. Там на меня смотрел Серый Я. Наверное, из-за этого призрачного молочного тумана. Но меня это не пугало. Видимо, тут так надо.

Вдруг, я услышал. Звук. Он был как из трубы. Очень далеко.

– Саша! Саша! Вернись!

Неожиданно свет кончился. Я вынырнул из такого теплого и светлого небытия. Надо мной, на коленях, стояла жена. Она била меня в грудь. На меня что-то капало. Дождь? Но светило еще Солнце, на небе ни облачка. Тень клонился к закату. Это был не дождь – жена размазывала сопли, слезы.

– Ты не дышал! И пульса не было! Ты упал у машины. И перестал дышать. Тебя так долго не было.

Откопали. Люди…

Мой двоюродный брат, работал на Колыме – знал, что человек быстро замерзнет. И он, однажды, спас пьяную женщину, откопал из снега, привел в свой дом, напоил горячим чаем. Она – совсем запитая, алкоголичка, побитая, грязная… Он ее проводил до барака. Замечательно?

А на 8 Марта, он сильно поддав, решил сократить путь до дома, перелез через забор соседский, поскользнулся, упал, ударившись головой. Соседки слышали шум в огороде, но не вышли.

Долго бегала по поселку,  трезвонила всем по телефону – моя мама, что не могла найти своего племянника – моего двоюродного брата. И долго звонили ЭТИМ…типа, людям.

Брата нашли только утром.

Спас ли Ты, хотя бы одного больного, доктор?

– Точно, или точно?

– Точно, мы люди тверёзовые, а не какие-то там…

                («Место встречи изменить нельзя»)

В жизни любого врача всегда возникает вопрос, а точно ли спас, сам, лично, хотя бы одну жизнь. Вопрос описан у знаменитого кардиохирурга, когда у него спросили, точно ли он спас хоть одну жизнь. И Кристиан Барнард ответил, что на заре своего врачевания, будучи молодым специалистом в Африке, он реально спас чужую жизнь – у вождя племени заболел пневмонией сын. А верховный жрец настаивал лечить воспаление легких шаманским способом: обернуть шкурой убитой черной козы, а врач вылечил мальчика антибиотиками, таким образом, спас жизнь козы.

Дежурство моё проходило как обычно. Областная взрослая больница, в воскресенье, работала в режиме non stop. Приезжали Скорые, в отделениях у больных повышалось у кого артериальное давление, у кого – температура. То бегали в гематологию, спасать от кровотечения, то вызов в реанимацию к больному с бронхиальной астмой. Всё как обычно.

Около полудня, в приемное отделение залетела молодая красивая женщина с криками «Спасите сына!» Амурская областная клиническая больница – это больница для взрослых, есть еще два детских отделения, но там в воскресные дни нет детских врачей. И мы, в приемнике, во время дежурства могли оказывать лишь неотложную помощь, но вопросы о госпитализации могли решать только больным с области. Городская больница – она и есть больница для городских больных.  То есть подростка,  нужно было просто отправить по Скорой в другой конец города.

Только мальчишка был уже в эпистатусе. Опыт лечения эпилепсии у меня был – сразу после окончания института, я отрабатывал три года именно детским неврологом – тогда была напряженка с педиатрами, и могли предложить только неврологию. Три года в неврологии не прошли даром, еще долго меня привлекали для консультации по детской неврологии, даже при работе на кафедре пульмонологии. Быстро организовать госпитализацию, восстановить проходимость дыхательных путей,   начать неотложку, и поместить в детское неврологическое отделение – было делом чести.  И даже предстоящая выволочка начмеда за госпитализацию городского ребенка в областную больницу не пугал. Нужно было спасти мальчишку.

Позже, когда кризис миновал, его мама подошла ко мне. «Я – юрист, очень хороший юрист. Если нужна хоть какая-то помощь, сейчас или когда-нибудь, обращайтесь – Вы спасли моего сына».

Дядь Сань

Познакомились с ним на форуме фотографов. Человек толково описывал все фото процессы и делился своими секретами. У него были советские еще: нерабочий ФЭД и Зенит с полтосом. Дядя Саша, так его звали, сокрушался, что, мол, люди осваивают новую цифровую технику, покупают дорогую фотокамеру и линзы, но снимают не особо заморачиваясь, чуть ли не в полностью автоматическом режиме.

Но, однажды, он выдал на сайте: «Купил себе Canon 450D», вот теперь попрёт! Снимал он, только пейзажи. Уезжал далеко от города, встречал зорьки, искал Закат. Снимки трогали своей проработанностью и глубиной. Но творчество просило: ещё, ещё! Дядь Сань, так мы все к нему обращались, начал искать длиннофокусные объективы. Мечта фотохудожника: собрать самые лучшие, качественные, но недорогие линзы – взяла своё и у нашего героя. У меня как раз завалялся длиннофокусный объектив Тамрон – я уже вырос из него, да и Canon стал потихоньку продавать – поменял религию. Там мы и встретились, впервые.

Дядь Сань работал сторожем. Ему исполнилось 58 лет. Его недавно уволили с работы – годы стали брать своё. Но пенсии всё не было, жена, с  которой прожили 20 лет, не так давно умерла – приходилось надеяться только на себя. Вот он и пошел работать сторожем, на китайский рынок у «Трех китов». Караулил китайские тряпки, которые киты складировали, а затем, продавали на рынке. В центре города, район оживленный, до дома – 2 квартала пешком, да и платили киты очень хорошо. Они уважительно звали его «Сань».

Мы быстро сторговались. Тамрон был недорогой, но практически новый. У меня просто занимал место. Чемодан. А сделать приятное Дяде Сани – очень хотелось. В приподнятом настроении, он мне поведал пару фишек про съемку – очень долго он работал фотокорреспондентом областной газеты, много видел, многое знал.

Так и мы подружились. К тому же, не заочно, на форумах, а лично.

Прошел год. Дядь Сань стал меньше публиковаться, но однажды, в личке написал, что хочет найти светосильный объектив. Он не так давно женился, хотел поснимать свою жену, падчерицу, житьё-бытьё. Короче, просил портретник. У меня давно завис такой от его Canon – фотокамеру я давно продал, а объективы остались слишком дорогие, никто не брал. Каждый искал: хорошее, но дешевое. Я предложил, и увидел – согласие Дядь Сани.

У него уже был более дорогой Canon 60D, купила его жена и подарила на свадьбу, но с условием – фотографировать ее и дочь обязательно.

Дядь Сане исполнилось, на днях, 60 лет. И он оформил пенсию (да были такие времена, когда мужики были пенсионерами и в 60 лет. Давно это было – все забыли уже). На скопленные от работы + пенсия он и купил себе новый подарок. Он был просто счастлив: новый продвинутый фотоаппарата, новая крутая дорогущая линза, и новая жена, которая понимает его хобби. Что еще надо мужику-пенсу?

Потом, закрутилось, понеслось. Я потерял из виду его. Мне было некогда самому заниматься фотоделом. На форум не заходил, меня Дядь Сань не беспокоил.

И, вдруг, звонок. Это был Он. Он просил встретиться. Я пришел к нему на вахту, за «Тремя китами». Впервые увидел постаревшего, усталого человека. Он пожаловался на жизнь. Дело в том, что он привык работать в аналоговом фото. Проявлял фото сам, печатал фото сам. А цифровое фото требует фото редакторов, хорошее знание компьютера и графики. Он купил себе, на все сбережения ноутбук. Но знаний не было, обработать RAW не мог, снимая в jpeg очень злился на результаты усредненной обработки. Не так он себе представлял апгрейд на хорошую камеру + объективы + компьютер…

Жена обозлилась  – падчерица засобиралась замуж, нужны были деньги. А он спустил всё на свои мужские игрушки. С женой, ее дочкой, постоянно возникали скандалы. И Дядь Сань, стал чаще брать дежурства на работе, чтобы реже быть дома. Но тут пришла другая беда. Сменщицей его устроилась молодая, бойкая деваха неопределенного возраста. Она кляузничала начальству на него. Однажды обвинила его в воровстве китайских товаров – из незакрытой кладовки у китов уперли какие-то шанхайки и аддидасы.

Дядь Сань сидел, и чуть не плакал. Его увольняли с работы. Сменщица, в открытую спала с начальником, и выставить его не составляла труда.

Меня он пригласил для другого: он продавал свои объективы, искал покупателя. А меня просил о другом: он знал, что у меня остался раритетный Зенит с объективами. Он хотел просто перейти, опять на аналоговую фотопечать – там было все знакомо и понятно.