Loe raamatut: «Новые люди. Том 2»
Глава 20
Анна Нойманн
– Где мы? – спросила Анна.
Они сидели в каком-то овраге. Глиняные склоны были покрыты елками с голыми ветками. Франц пристроил пятую точку на гнилой ствол и, опустив голову, понуро смотрел вниз.
– А я знаю? – устало ответил он.
– Это уже утро. Мы бежали всю ночь. Я точно помню, что мы пересекали реку. Значит, мы на своем берегу.
– Если это была Эльде. Здесь что, других рек нет?
Анна посмотрела на него. Да, они вымотались. Бока Франца ходили туда-сюда. Как у замученного пса. Она и сама не чувствовала ног. Все ее тело гудело.
– Нет, лучше будем считать, что это Эльде. Не хочется верить, что мы так долго бежали не в ту сторону. Тогда Пархим будет там. – Она ткнула пальцем в противоположный склон.
– Сейчас появится солнце, и мы узнаем… Давай немного посидим. Теперь мы далеко от всего этого.
Анна вздрогнула. Они, не сговариваясь, до сих пор не упоминали о том, что произошло накануне. Говорить об этом было жутко. И, кроме того, она толком ничего не помнила. В последовательности событий были ужасающие дыры.
После того как Суток закричал и на него набросились береттеи, его посох упал как раз между Анной и Францем. Она помнила, как жезл залил их малиновым светом. Потом была эта вспышка. Чарли превратился в светящийся столб. Это длилось лишь секунды, а потом… Потом она бежала. Ужас гнал ее жгучей плеткой. Ужасом был пропитан воздух и все вокруг. Пространство вокруг сгустилось до вязкой темноты, наполненной страхом и отчаянием. Ужас был осязаем как нечто материальное. Ее тело взяло вверх над разумом и хотело только одного – выжить. Что стало с береттеями, она не видела, не помнила или не хотела помнить.
В сознании возник образ лесного царя, этого голиафа с невозможным для запоминания именем. Он шел на четвереньках по дрожащей земле, пошатываясь, как медведь. Кожа на его спине горела… Она, спотыкаясь, пробежала мимо, и он тоскливо посмотрел на нее из-под обожженных бровей… Или этого не было?
Когда Анна смогла чувствовать что-то еще, кроме ужаса, она увидела бегущего рядом Франца. Он держал ее за руку… Что-то было не так с ее глазами. Она не видела ничего вокруг. Девушка не сразу поняла, что на них навалилась ночь…
– Я взял у тебя несколько патронов, – сказал Франц.
Анна подняла голову, но смысл сказанного не сразу пробился к ее сознанию.
– Из жилета…
– А-а-а… смотри, чтобы твою пукалку не разорвало…
– Ты думаешь, я тупой? У тебя вальтер под девятимиллиметровый парабеллум.
Девушка махнула рукой, у нее не было сил даже удивляться.
– Сейчас бы пригодился твой мотороллер, – сказал Франц.
– Ты видел мою «Веспу»? – спросила Анна, прикрывая глаза рукой. Вопрос вырвался сам собой – ее сейчас мало что заботило из прошлой жизни.
– Я видел тебя раньше в городе…
…Анна бежала на пределе своих возможностей. Болели ноги, жгло легкие. А она всегда думала, что у нее хорошая физическая форма. Это все проклятые сливочные грибы…
– Мы правильно сделали, что убежали? – спросила она.
Франц поднял белесые брови и вопросительно уставился на нее.
– Суток. Я не видела, что случилось с ним. Может быть, он нас ищет. Что ты на меня смотришь. Ты его видел?
– Ты не видела, как эти хиппи напали на него? Я думал, ты так боишься, потому что видела, что с ним произошло. Ты буквально воняешь страхом всю дорогу.
– Франц, прекрати так говорить со мной. Дети вообще так не разговаривают. Понимаешь ты это?
Паренек только пожал плечами и поднялся. Анна пожалела, что передышка была такой недолгой.
– Дети давно кончились, гауптман. Суток нас больше не ищет. Они били его своими копьями как бешеные. Пока с Чарли не случилось это…
Они вышли из оврага. Перед ними было открытое место. Легкий туман полз от темнеющего впереди леса. Утренний воздух был влажный и гулкий. Анне казалось, что они находятся в каком-то ландшафтном парке Шверина. Место было ровное, рослые деревья, похожие на старые липы, стояли небольшими группами. Не хватало только чугунных скамеек. После нескончаемых километров густого леса, через который приходилось местами буквально продираться, идти наконец было легко.
Под ногами появилась довольно широкая дорога. Нечего и думать, они пошли по ней. Затем на обочине возник верстовой столб. На его вершине сидел вырубленный из камня короткомордый медведь или пес. На уровне глаз висел кусок кожи с рисунком. Он изображал человечка, которого другие человечки тащили в разные стороны за руки и ноги. Ниже было нанесено несколько рун.
– Тут явно какое-то предостережение, – сказала Анна. – Может быть, следует сойти с дороги. Мы могли бы попробовать выйти к Эльде. Так мы гарантированно доберемся до Пархима.
– Мы ничего такого не делаем, – ответил Франц. – Дорога идет на юг. Нам туда и нужно. По оврагам мы быстро ноги обобьем. Это наверняка нарисовано для браконьеров. Чтобы напугать. Плохо быть безграмотным. У тебя, случайно, нет местно-немецкого словаря?
– Сейчас посмотрю, а, нет – не захватила!
Франц был доволен таким ее ответом.
– Вижу, тебе уже лучше.
Они пошли по дороге. Вскоре перед ними появился силуэт небольшой худощавой собаки, она остановилась перед ними, поджимая под себя тонкий хвост и дрожа всем телом.
– Бади, Бади, – свистнул Франц. – Лаки, Роки, ко мне.
Собака понюхала воздух и громко гавкнула. Издалека приглушенно раздался лай десятка собак. Прозвучал рожок.
Легавая исчезла. Через несколько минут из тумана вдруг вывалились люди на лошадях и закружили вокруг путников. Анна вынула из ножен свой меч. В сопровождении десятка воинов и непрестанно виляющей хвостами и лающей во все стороны своры собак к ним подъехал дородный господин. Он был одет в красные рейтузы и белую свободную сорочку с распахнутым воротом. Его круглое румяное лицо украшали густые бакенбарды. В руке была сложенная плетка.
– Ты кто? – спросил он, обращаясь исключительно к Анне.
Тон его был надменный. Густые брови над выпученными глазами презрительно изгибались. То, как он спрашивал и как сидел в седле, подбоченясь толстой рукой, показывало, что он здесь всем заправляет.
– А ты кто? – спросила Анна. Она не собиралась ни от кого терпеть подобного тона.
– Я? – поднял брови здоровяк. – Я Максимилиан Несельграде!
– А я Анна Нойманн. Гауптман городской полиции Пархима.
– Да ты девица! – воскликнул собеседник.
Он толкнул коня ногами и подъехал к ним вплотную. Анне пришлось отступить на шаг, чтобы лошадь не затоптала ее.
– Точно девица, и прехорошенькая… Что еще за Пархим?
Воин, затянутый в черные кожаные доспехи, наклонился к нему и что-то сказал. Лицо здоровяка изобразило удивление.
– Так ты из города новых людей. И славный меч… Почему у тебя в руке рыцарское оружие? – спросил он. – Ты что – женщина-рыцарь? А это что за белобрысого хлюпика я вижу? Твой паж?
Франц со своим характером, конечно, не сдержался:
– А я вот вижу осла на лошади. Не будь таким же тупым, как твое лицо. Мы на задании по поручению Отто Ренка, лорда Векского… и твоего ярла Дерика. Пропусти нас, иначе тебе влетит от начальника.
– Ярл далеко, а ты, бастард, на моей земле. Сейчас ты узнаешь, как дерзить мне. Ты пожалеешь, что родился на свет. В темную его пока…
Здоровяк коротко махнул плеткой. С лошадей живо соскочили крепкие воины, схватили парнишку за плечи. Они с хмурой деловитостью прижали его к земле, накинули веревочную петлю и в секунду скрутили его. Анну оттерли в сторону лошадьми.
Мальчишку, связанного по рукам и ногам, подняли на лошадь и как овцу приторочили за седлом поперек жеребца. Всадник ударил пятками и провалился в туман.
– Эй, глашатай! Где этот бакалавр геральдики, – крикнул господин в рейтузах.
Появился потрепанный оболтус с мутными глазами. Он едва держался в седле.
– Ну, объяви меня леди Анне. Теперь как следует.
Герольд выехал вперед, выхватил из-за пазухи горн и прижал его к губам. Звуки из трубы вылетели хриплые, как карканье вороны, но громкие. Потом оболтус патетически вознес над собой вялую руку.
– Перед вами, миледи, его сиятельство граф Теодоро Максимилиан Несельграде. Природный лорд Ченемгеда, рыцарь ордена Закрытых Ворот, кавалер ордена Чистого Сердца с мечами и бантами, кавалер ордена Возмездия с мечами и бантами, а также многократный, прославленный и повсеместно известный чемпион всяческих турниров и прочая, и прочая…
– Гауптман Нойманн, – буркнула Анна. – Куда увезли моего… оруженосца?
– Вы проникли на мою землю. Я не терплю этого. Каждого, кто без моего разрешения топчется по моей земле, ждет примерная порка. Если бы мне попался браконьер или проповедник, его разодрали бы на части лошадьми. Но вы… Вы теперь обязаны погостить в скромном замке холостяка. Это будет вашим наказанием. Дайте мне руку и взбирайтесь ко мне. Как получилось, что вы потеряли лошадей?
Анна не знала, как ей поступить. Она не решалась применить оружие. Франца уже куда-то увезли. Вокруг было полтора десятка вооруженных небритых мужчин с недобрыми лицами.
Ей не дали как следует все обдумать. Граф кивнул. Грубые руки схватили девушку и подняли на его лошадь. Она оказалась на холке высокого жеребца. Ее руки сами схватились за черную гриву. Сидеть было неудобно, с ногами на одну сторону.
– Не бойся, красавица, я буду крепко тебя держать, – сказал ей граф в самое ухо.
Он обхватил ее рукой, и она почувствовала спиной его круглый живот.
– В замок! – велел он.
Лошади и собаки закружили вокруг них, и всадники сорвались с места в карьер. Это была бешеная скачка. Все мелькало перед глазами у Анны. Кусты, деревья, лошади и люди. Сколько это продолжалось – неизвестно. Приходилось крепко сжимать зубы, чтобы не лишиться их в этой свистопляске… Наконец они выехали на ровную дорогу, и тряска прекратилась. Они ехали по широкой долине. За спиной остались высокие холмы, лес и застрявший в нем туман. Оказывается, они спустились с гор.
У графа появилась возможность повести куртуазный разговор.
– С каким же особым поручением оказалась леди Анна в моих владениях?
– Мы были с миссией в землях береттеев. Я не могу распространяться о ее цели. Это знают только ярл Дерик и мой господин лорд Векский.
– В Запретном лесу? Вот чудеса! Мы видели вчера вечером в той стороне небесное знамение. Сияющий столб, подпирающий небеса. Думаю, весь Восточный Предел устрашился этому зрелищу. С другой стороны, где-то за Драконьим хребтом тоже что-то творилось с небом. Оно треснуло, как фиолетовый кварцевый шар. Так ты, моя госпожа, была к этому причастна?
Анна загадочно улыбнулась, набивая себе цену, но тут же вспомнила о Чарли и бедном чародее, и ее улыбка поблекла. Граф это тут же приметил.
– Наверное, кто-то сложил голову в этом походе? Ну что ж, гауптман Анна, я сделаю все, чтобы развеселить тебя сегодня. Я прямой человек и скажу, не таясь: мое сердце расплавилось в огне страсти, как только я увидел твои волшебные глаза. Будь же благосклонна к одинокому рыцарю.
Анна постаралась не замечать его наглой пятерни на своей коленке.
– А куда все же увезли моего человека? Что его ждет?
– Этого нахала? Я казню его.
– Послушайте, граф… ваше сиятельство, мой человек не хотел вас оскорбить. Он не знал, с кем разговаривает.
Вторая рука графа поднялась к груди девушки. Хорошо, что на ней был бронежилет. Ей удалось немного отстраниться от здоровяка, вытянуть руку. В следующий момент она с размаху ударила острым локтем ему в печень. Мужчина, ехавший расслабленно и занятый другим, совершенно не ожидал этого. Лицо его побелело от боли и злости. Он схватил девушку за горло и заставил прижаться лицом к его губам.
– Ты хочешь увидеть своего наглого пажа? Тогда не ерепенься. Так или иначе, ты все равно будешь моей. Я влюблен. Тебе стоит ответить мне взаимностью, гауптман Анна.
– Ты отпустишь его? – перешла на «ты» Анна.
– Сразу после свадьбы. Я знал, что ты согласишься. Волшебная искра страсти пробежала между нами. Я загорелся от первого же твоего взгляда. Ну, прижмись же ко мне.
– Меня будут искать, граф. Ты не боишься этого? Гнева ярла?
– Будут искать девицу, а найдут мою жену. Кто скажет слово против благородного человека, воспылавшего непреодолимой страстью и совершившего все по обычаю. Я мог бы затащить тебя на сеновал. Но я не таков. Ты будешь графиня Несельграде. Вот как поступает настоящий рыцарь.
Анна сжала зубы и постаралась думать только о вальтере и о том, какое выражение будет на лице графа, когда она всадит в его живот пулю.
– Вот и сладили, – проворковал жених и ласково прикусил ей ушко. Анна отчаянно сжала птичье навершие на своем мече. – Эй, бездельники, – вдруг заорал он, вставая на стременах во весь рост. – Скачите вперед, готовьте пир! Сегодня же будет свадьба!
А замок был красив. Он был не такой большой, как твердыня Капертаума, не было высоченных башен над руслом реки. Но он был очень гармоничен. Белые известняковые стены, терракотовые крыши, два моста, один за другим. Синее озеро и дорога через фруктовый сад.
Даром времени никто не терял. Словно обитателям этого мира был отпущен совсем короткий век и они ежеминутно помнили об этом. Анну сразу отвели в дальнюю комнату наверху. Передали в руки краснолицей матроны с объемной фигурой и выдающимся бюстом.
Две девушки споро раздели пленницу, тихонько посмеиваясь над ее штанами. Это было чудно́, но Анна больше была обеспокоена судьбой своего оружия. Ее заверили, что все будет в целости и сохранности. А мужскую одежду служанки обещали залатать и постирать. Она успокоилась, только когда пояс с мечом и пистолетом положили на лавку перед ней.
Принесли широкий медный таз. И Анна не стала артачиться. Не стоило отказываться от купания – после прошедшей ночи она была как поросенок. Девушка встала ногами в теплую воду. Служанки принялись обтирать ее тело мокрыми губками. Вот это было реально странно, словно она была ребенок или беспомощная. Но девушки воспринимали это как должное. Намыливали усердно. Затем ее обдали из кувшина, одна служанка встала для этого на стульчик. Вода пахла хорошо.
Принесли белое хрустящее платье. Анна, каждую секунду искавшая выход из этой западни, не могла не ахнуть. Это было чудное платье. Везде нашиты серебристые капли жемчужин. Пышные рукава-фонарики, серебряные пуговички. Может, немного старомодное, но очень славное… Только вот сбежать в нем будет сложнее. С этим шлейфом… Ладно, ничего… Она его только примерит. Из чистого любопытства. Лишь ее оставят одну хотя бы на пятнадцать минут, она скинет его и рванет искать Франца.
Платье оказалось великовато. Швеи уже были наготове и принялись подбирать юбку внизу и перешивать крючки на спине. Анне поднесли зеркало на бронзовой ручке, но оно было чуть больше ладони, что там можно увидеть? Кусочек лифа, плечо… Одно расстройство, даже не полюбуешься на себя такую красивую. И фотографий в мобильнике не останется.
Появились туфельки, тоже беленькие, атласные. Они были впору. Подняли край юбки и шелковыми лентами привязали их к щиколоткам.
Матрона, руководившая процессом, тяжело опустилась перед Анной на колени, поставила на пол шкатулку. В ней оказались браслеты, расшитые бисером. По кругу крепились маленькие колокольчики.
– Это еще зачем? Как корове. Они же будут звенеть при каждом шаге.
– Вот еще новости, без этого никак, колокольчики страсти, – возмутилась распорядительница. – Муж снимет их с тебя утром.
«Муж!» – Анна прикусила губу.
Дальше все опять завертелось в бешеном ритме. Никаких пятнадцати минут у нее не было. Не было даже двух. Появился конвой или эскорт. Мальчики в белых курточках, белых плащах и красных беретах. Этакие мухоморчики.
Ее взяли за руки и вывели в дверь. Она только оглянулась посмотреть с сожалением на свой пояс. Эх, вальтер!
Спустились по ступенькам, и пажи заняли место за ее спиной.
Перед выходом мальчишки придержали ее за шлейф. Они ожидали сигнала. Потом кивнули – можно, пора… Анна осторожно вышла через арку. Навстречу ей раздался дружный рев одобрения. С балкона заорали медные трубы. Граф с грохотом отодвинул стул во главе пиршеского стола и пошел к ней. Он демонстрировал искреннее нетерпение жениха.
– Вот моя лебедушка, – крикнул он и схватил Анну за руку. На ее ногах предательски звякнули дурацкие колокольчики.
Граф обернулся вокруг, ища кого-то.
– Где этот треклятый служитель Ураш? Сюда его. Пусть начинает обряд!
– Как? Уже? Так скоро? А где мой оруженосец? – При каждом шаге Анны раздавался тонкий звон.
Подвыпивший жених потащил ее к возвышению, за которым стояло изваяние красной собаки. Точь-в-точь Тобби ее хозяйки Ковальчик. Только масть другая.
Из-за портьеры торжественно вышел высокий парень с бритой головой. Над глазами у него были нарисованы красные брови. Он поднял руку вверх, и зал затих.
Все ждали. Анна тоже отчего-то затаила дыхание. Вдруг откуда-то сверху на них упал красный луч света. Служитель закричал что-то заполошным голосом и закатил глаза. Воздел руки и облил их головы пряной жидкостью из плошки. Затем он извлек из рукава длинное полотенце. Как уличный фокусник. Этим полотенцем он опоясал их с графом. Напевая какой-то речитатив, он завязал вышитые концы узлом.
– Да здравствует их светлость граф Максимилиан Несельграде и графиня Анна Несельграде. Да не оставит их создатель без потомства!
– Нет! Не оставит! – заорали гости. Зазвенели кубки над столом.
«И все, – думала Анна, – теперь я жена этого опасного живодера? Ну нет. Пусть как угодно будет по их законам и пусть думают что хотят, но для меня эта дребедень ничего не значит, и моя настоящая свадьба, когда она случится, будет только с моего согласия и на моих условиях».
Свадебный пир начался еще до появления Анны. Граф со своими гостями уже давно сидел за столом. Пока невесту готовили к выходу, они здесь времени не теряли. Перед девушкой стояло блюдо, с которого на нее печально смотрел поросенок с яблоком в пасти. От него осталась только несчастная обжаренная голова. Еще дальше привставший детина в каракулевой шапочке и стеганом жупане скручивал вопросительную шею лебедя. Птица, наверное, была главным украшением стола. На полу рядом с Анной стояла ваза, наполовину заполненная костями. В воздухе висел гул пьяных голосов. Был уже тот момент, когда все говорили со всеми.
Женщин на гулянке было немного. Они почти все располагались в конце стола. Ближе к молодым сидело несколько довольно пожилых мужчин. Все в бархате и шелке. Под их пристальными любопытными взглядами Анна не могла даже притронуться к еде. В ее золотую тарелку ничего не положили, а самой тянуться к блюдам при таком всеобщем внимании было невозможно. Хотя есть очень хотелось. Несмотря ни на что.
Она взяла в руку золотой кубок. Слуга тут же налил в него темного вина.
«Напиться, что ли! Догнать жениха? Чем я хуже?»
Что еще здесь оставалось делать? Гул вокруг стоял просто невообразимый, и мысли в голове путались и без всякого спиртного. Граф пальцами в перстнях грозил напомаженному старику с поникшим носом.
– Вы не видели, какую я красотку отхватил. Посмотрели бы вы на нее в штанах! Какие ножки, какая попа!
Старик, к которому он обращался, криво улыбнулся, он скармливал кусочки ручному хорьку. Животное сидело прямо между тарелок. На нем было надето расшитое серебряными орлами сюрко.
– Нет. Никто не сравнится с божественной леди Пергалиной. – Какой-то рыцарь встал со своего места, хватаясь за плечи соседей. В руке у него было свиное ребро. Свои слова он подкреплял фигурами, широко изображаемыми в воздухе этим ребром. – Жена лорда Багтьяни воистину – самая красивая женщина на всем пространстве от Гнилых Зубов до Эльды! Первая красавица Овечьих Холмов. Дама моего сердца, изволите узнать!
– Что за мерзкое название «Овечьи Холмы», – закричал рыцарь на другой стороне стола. – Я присягнул славному Дерику как королю Элендорта. Так и знайте! За Элендорт!
– За Элендорт! – заорали все. – За короля Дерика!
Анна стукнула пустым кубком по столу. Слуга опять наполнил его, при этом он налил на скатерть и облил руку девушки.
– Нет, за леди Пергалину, чьи прелести затмевают все! Я требую! – защищал даму сердца рыцарь.
Граф вскочил и вытаращил глаза.
– Могу поклясться своим годовым доходом, что ты лжешь! Лжешь! Господа! Господа, рассудите нас.
Он схватил Анну за руку и потащил ее прямо на стол. Она была в ужасе. Зазвенели кубки, расплескивая кровь вина по скатерти.
– На стол, детка. Все смотрите! – Он дернул за подол ее платья. Материя полезла по шву. – Смотрите, какие у нее ноги!
– Ну и что ноги! Ну, две ноги! Все? – пьяно возразил рыцарь. – Где же изгибы?
Граф полез на стол и с треском разодрал платье на бедре Анны. На нее он даже не смотрел. Он держал ее за плечо, чтобы было половчее орудовать, и показывал толстым пальцем на ее незагорелое бедро. Платье почти погибло и ничего не скрывало. Анна зажмурила глаза и прикрыла ладонью треугольник внизу.
– Видали! Это вам не изгибы?
– Грудь! Грудь! – кричали пьяные гости.
Граф с готовностью повернулся к молодой жене. Его рука потянулась к лифу.
– Да ты охренел, козел! – закричала Анна и вцепилась обеими руками ему в волосы на висках.
Молодожен взвыл и схватился за ее руки. Девушка ударила его коленом, не разбирая. Один раз, другой… «Ах, не так, Анна! Чему тебя учили?!» Она нацелилась в пах, но не попала. Граф отшвырнул ее от себя. Анна сгруппировалась, но не удержалась на столе. Места было мало. Она неловко упала на чьи-то колени, пребольно ударившись о столешницу боком.
Гости ревели в восторге. Да, это было чудесное зрелище. К тому же все это сопровождалось радостным звоном этих треклятых колокольчиков страсти.
Анна почувствовала чужую руку на внутренней стороне ноги и, недолго думая, ударила наглеца головой в нос. Вместе с обидчиком и его стулом она грохнулась на пол.
– Какова моя новая женушка! А! – Граф торжествующе расставил на столе ноги. – Горячая штучка! Что я вам говорил. Придется постараться, обкатывая такую сноровистую кобылку! Вот это будет ночка! А сейчас отведите ее в спальню. Эй, вы там! Я скоро ею займусь.
Анна пыталась подняться, длинное платье ей ужасно мешало. Она была в нем совершенно неуклюжей. Новобрачная оттолкнула ногой барахтающегося увальня, при этом разодранное платье позволило обнажиться всей ноге до бедра. Гости из дальнего конца стола вскакивали на свои стулья, чтобы ничего не упустить. Даже женщины.
Анна перекатилась на сторону и встала на четвереньки. Если бы у нее сейчас был ее вальтер…
Слуги с двух сторон подхватили ее за локти.
– Эй, граф, а как же наш уговор, – крикнула Анна. – Где мой человек!
– Это она про своего слугу, а представляете, как рьяно она будет защищать наших детей. Эта кошка любому глотку перегрызет, – провозгласил граф и спрыгнул со стола.
– Ах ты, ушлепок средневековый. – Анна попыталась дотянуться до него и пнуть его ногой. – Детей ему подавай!
Граф загоготал и кивнул своим слугам. Те потащили Анну к ближайшей лестнице. Она дернулась, но кто-то из холопов пребольно двинул ей кулаком под ребро. Девушка замерла, решила пока поберечь силы. Мужской гогот стал ослабевать.
Перед ее глазами проплыли ступени, высокая арка и сводчатый каменный потолок. Старик в ливрее дрожащей рукой отворил дверь. Сейчас ее запрут. Анна попыталась вырвать из тисков правую руку, но ее держали очень крепко. Она извернулась, целясь зубами в чье-то близкое ухо – и это не получилось. Ее внесли в комнату, не сильно и незлобиво отшвырнули в сторону и захлопнули тяжелую створку двери. Анна упала на пол. Толстый ковер поглотил звук. В нос ударил запах затхлой пыли.
Опять открылась дверь, впуская в комнату шум банкета и прямоугольник света, который упал на голую спину пленницы. Анна сжалась и повернула голову. Старый лакей в ливрее поставил на комод звякнувший поднос.
– Покушайте, госпожа, – произнес он.
Анна отвернула лицо к ковру. Дверь закрылась.
Она не плакала. Глаза ее были сухи. Вино пошло на пользу – в ней не было жалости к себе, лишь злость. Девушка села на колени и осмотрелась. Это была большая спальня, погруженная в полумрак. Только высокое окно освещало ее. Ночь была лунная.
Возле дальней стенки стояла огромная кровать с высоким изголовьем и резными деревянными столбами. На столбах накинута кисея балдахина. С потолка свисали тяжелые плюшевые полотнища с красными псами.
– Значит, это будет здесь. – Она встала и двинулась к кровати. – На этом сексодроме…
Сейчас ее муженек наберется побольше вина и вспомнит о молодой жене. Ее вальтер и меч остались в той комнате, где ее нарядили в свадебное платье. Иначе она бы знала, что делать…
Анна вдруг опомнилась и подбежала к окну. Каждый ее шаг сопровождался трезвоном браслетов. Створки были распахнуты. Она высунулась в ночную тишину. За окном лежал старый запущенный сад. Но нечего было и думать убежать через окно. Слишком высоко. И до деревьев было не добраться. Анна вскочила на широкий подоконник и посмотрела вниз. Нет, это самоубийство. Она увидела крепостную стену и прилепившиеся к ней постройки. На стене в карауле скучал солдат в тускло поблескивающей каске с двумя козырьками. Ей послышалось, что где-то кто-то ругнулся по-немецки. Куда они могли запереть Франца? Девушка сорвала ненавистные браслеты и швырнула их в кусты.
Со стороны кровати раздался какой-то шорох. Анна замерла. У нее в голове промелькнула мысль о здоровенной серой крысе с розовым хвостом. «У них же здесь Средневековье. Антисанитария. Они должны тут быть везде». Но следом за шорохом послышался приглушенный голосок, и затем еще один.
Анна спрыгнула с подоконника. Звуки тут же прекратились.
– Кто там? – произнесла девушка. – Кто здесь прячется?
Бархатные портьеры закрывали ложе любви. Целый лабиринт полотнищ. Подвязанных и распущенных. Звук не повторялся.
– Ну-ка, покажись. – Анна осторожно пошла вперед. – У меня кинжал! Имей в виду.
Она кошкой вспрыгнула на покрывало.
Горы подушек возле изголовья зашевелились. Из-под них появилась детская кучерявая головка. Темные глазки с испугом смотрели на Анну, каждую секунду готовые разразиться слезами.
Девушка тихо опустилась на кровать. Правой рукой она прижала разорванный бок атласного платья.
– Ты что здесь делаешь? – негромко произнесла она.
– Мы здесь прячемся…
– Ты здесь не одна? – Анна повернула голову. – Где же вы все?
– Мы здесь только с Себой. От папки прячемся. Вылазь, Себа. Она добрая…
Плюш колыхнулся. Возникла детская ладошка, а за ней перепачканное мальчишеское личико. Его брови были сурово сдвинуты.
– Ты не дерешься? – спросил он.
– Что ты, я никогда не бью детишек. Тем более таких милых.
– Я не ребенок, – сказал мальчик. – Мне уже семь лет. И я смотрю за Гердой. Ей только четыре.
– Ты наша новая мама? – спросила Герда.
Анна пожала плечами. Она протянула руку и запустила пальцы в светленькие шелковые кудряшки девочки.
– Ты красивая… А ты не умрешь? – спросила Герда.
Девушка отрицательно покачала головой.
– И не убежишь? – спросил мальчик. – Не убегай. Папка спустит собак, и они тебя больно покусают.
Анна обернулась к двери. Нужно было что-нибудь с ней сделать.
Комод возле двери, на который сердобольный слуга поставил ужин, выглядел достаточно массивным.
Анна уперлась в него двумя руками, и он, издав тоскливый звук, с трудом сдвинулся с места. Она подумала секунду, открыла ящики. На пол полетели какие-то носильные вещи, рулоны материи. Освободив ящики, Анна смогла придвинуть комод к двери. Даже Себа помогал ей. Вещи Анна запихала обратно. К комоду присоединились два тяжелых кресла.
– Ну, детишки, теперь другое дело! – сказала она. – Еще бы хорошо мне переодеться во что-нибудь, вернуть мое оружие и Франца. А сейчас признавайтесь, кто здесь хочет есть?
Детишки радостно вскрикнули.
На подносе оказались полбока жирного гуся, хлеб и виноград. Дети жадно набросились на еду. Еще лакей притащил кувшинчик черного вина. Есть Анна почему-то не хотела, а вот вино ей пришлось кстати. Она налила себе кубок и с ногами забралась на постель. Девушка подсунула под спину несколько подушек и смотрела, как Себа и Герда уничтожают снедь на комоде. Глаза ее против воли начали закрываться. Она поняла, что совсем спит, когда на миг проснулась от того, что с двух сторон к ней прижались детские тельца. Она улыбнулась и обхватила их руками.
Среди ночи они проснулись от грохота. Кто-то ломился в дверь спальни. Дети спрыгнули с кровати и полезли под нее. Анна вскочила, готовясь к отпору.
Раздался пьяный голос графа Теодоро Максимилиана, кавалера всяких орденов с мечами и без. «Вот оно. Куда же бежать и чем защищаться?» Анна искала хоть что-нибудь. Под руку подвернулась только бронзовая масляная лампа. Сможет она оборониться ею от брачного нетерпения здоровяка? К счастью, дверь оказалась очень надежной, а комод – достаточно тяжелым. Граф постучал-постучал, отбивая себе кулаки и заставляя пленницу всякий раз вздрагивать, и убрался прочь, проклиная свою новую жену и суля ей всяческие кары. Его пыл некому было подогревать: приятели перепились и давно дрыхли где попало в огромном замке, слуги попрятались от господского сумасбродства, а он сам достаточно набрался спиртного, чтобы предпочесть где-нибудь завалиться спать и оставить разборки со строптивой женщиной назавтра.
– Эй, приятели. Где вы там? Все в порядке, – позвала Анна.
– Он ушел? – появилась кучерявая головка Герды.
Дети довольными зверенышами залезли на кровать и вернулись на свое место. Только что не урчали. Через минуту все крепко спали.
День начался со звука горна.
Солнце стояло высоко. Анна проснулась и села в кровати. Дети, пряча уши, зарывались в подушки, не желая просыпаться.
Из окна лил яркий солнечный свет. Занавеси поднимались свежим ветерком. Со двора раздавался шум. Звенело железо, слышался перестук лошадиных подков, сердитая ругань и смех.
Анна подошла к окну. Внизу граф залезал в седло на высоком черном жеребце. Вокруг него шли приготовления к какому-то военному предприятию. Солдаты разбирали копья и алебарды из пирамид, шумно строились в каре.
«Война, что ли? Что происходит?» – Анна увидела вчерашних гостей на лошадях. Один еще спал, сидя в седле. Оруженосец цеплял ему на пояс меч.
Знаменосец в блестящем шлеме и в куртке с полосатыми рукавами держал над головой графа квадратный флаг с красной собакой.
– Ты заперлась от меня, айдучка! – крикнул Анне муж. Он сразу увидел ее. – Ну, ничего. Сейчас я занят. Нужно проучить одного нахала. Баронет Мульчи возомнил себя бессмертным и охотится в моем лесу на Хромоногом кряже. Сейчас я оторву ему голову и вернусь к тебе, моя радость. Приготовься отведать моей любимой плетки.
К нему подскочил оруженосец и вложил в его металлическую перчатку с длинной крагой огромный меч. Граф поднял оружие над головой и угрожающе зарычал.
