Maht 362 lehekülge
2015 aasta
Напрасные совершенства и другие виньетки
Raamatust
Знаменитый российско-американский филолог Александр Жолковский в книге “Напрасные совершенства” разбирает свою жизнь – с помощью тех же приемов, которые раньше применял к анализу чужих сочинений. Та же беспощадная доброта, самолюбование и самоедство, блеск и риск. Борис Пастернак, Эрнест Хемингуэй, Дмитрий Шостакович, Лев Гумилев, Александр Кушнер, Сергей Гандлевский, Михаил Гаспаров, Юрий Щеглов и многие другие – собеседники автора и герои его воспоминаний, восторженных, циничных и всегда безупречно изложенных. Эта проза увлекательна, непредсказуема и, по выражению его заочной противницы Ахматовой, ровно настолько бесстыдна, чтобы приблизиться к поэзии. (Д. Быков)
Открыла для себя новую ипостась благодаря отзыву об этой книге некогда моего преподавателя «зарубежки», а ныне – директора музея Набокова Андрея Аствацатурова. Действительно, Жолковский-мемуарист никогда не забывает, что он ещё и учёный. Его поразительные нераздражающие, а симпатичные сибаритство, любвеобильность и внимание к деталям, а главное – самоирония -ключи к вневременной ценности этой лёгкой, хотя и вдумчивой книги. Порой возникает ощущение, что перед тобой проделали фокус, вырастив глубокие мысли из самого что ни на есть расхожего, хотя и самобытного, филологического, жизненного
материала. Так и хочется в
восхищении развести руками: А что,
так было можно? и пожелать автору, уже самодовольно пережившему
изрядное количество и оппонентов и соратников филологического фронта,
ещё немало встреч и долгих лет.
Уже не первая по счету книга от известного филолога с попурри из коротеньких мемуарных зарисовок и литературоведческих заметок. Образцово здравый и ироничный взгляд на вещи, читается как антидепрессант.
В целом - легкое чтение, "лайт-версия" мемуаров - короткие виньетки, большая часть которых не длиннее двух страниц. О чем? Да обо всем: о московском детстве, университетских друзьях, эмиграции; о лингвистических изысканиях и филологических пристрастиях. Автор виртуозно переходит от личной жизни к вопросам совершенно отвлеченным. Все изложено удивительно легким языком. Увлекательное ненавязчивое повествование.
Сложно что-то добавить к ёмкому описанию Быкова, пожалуй, только совет послушать их, Жолковского и Быкова, беседу на лектории «Прямая речь» (запись есть на литресе).
Совершенно замечательная книжка Жолковского, которую купил одной из первых на «Литресе» и прочитал совсем недавно. Жизненные зарисовки ученого, как правило, занимательные, иногда неприличные и почти всегда запоминающиеся. Язык, которым лингвист и литературовед владеет замечательно, не позволяет оторваться от виньеток даже на некоторое время. Поэтому лучше всего читать книгу в отпуске.
– Вообще, – сказал он грустным монотонным голосом, – я жалею, что занимался всем этим. Вот мой сын – биолог. Он только что вернулся из Антарктиды. Он опускался на дно, видел морских звезд. Может быть, и мне посчастливилось бы сделать какое-нибудь открытие, – с шикарной скромностью заключил Пропп.
Дима Сегал, знавший Проппа более близко, рассказывал, как примерно в те же годы он вез его на такси в издательство “Наука” заключать договор на переиздание “Морфологии сказки” (оно вышло в 1969-м) и сказал ему, что вот наконец пробил его звездный час и он может внести любые исправления, изменения, усовершенствования, включить дополнительные материалы (сохранившиеся у него с 1920-х годов!). Пропп помотал головой:
– Нельзя трогать, – сказал он. – Классика!
В глубине коридора стоял сам великий Пропп – невысокого роста, слегка сгорбленный, с большой головой и еще более непропорционально длинными руками. Этот гориллоподобный абрис поразил меня, как поразило и то, что он нисколько не ронял своего обладателя, скорее, наоборот, так сказать, а la Дарвин, удостоверял его статус специалиста по первобытному состоянию человечества.
Ülevaated, 5 ülevaadet5