Холод пробегает по спине. И этот тон, такой спокойный, такой вежливый. Я смотрю на него, я изо всех сил пытаюсь отыскать в его лице хоть что-то, что подбодрит меня в моем решении, но вижу глухую стену. И этот мужчина целовал меня? Говорил такие слова?

– Мисс Киара? – спрашивает, терпеливо ждет, пока я начну. А я не знаю, как теперь говорить, когда он такой. Найду ли я у него поддержку? Спасет ли он меня от брака с Джоном Картером?

Нервно сглатываю и поднимаю глаза.

– Мне нужно поговорить с вами, мистер Фейн.

Долго смотрит. Не понимаю выражение этих серых глаз.

– Пойдемте.

Я иду за ним, и через минуту мы оказываемся в просторной библиотеке с высокими стеллажами книг в тяжелых переплетах.

Эдвард пропускает меня и осторожно закрывает дверь.

– Я весь к вашим услугам, мисс Киара, – прислоняется спиной к закрытой двери и складывает руки на груди, – о чем вы хотели говорить со мной?

Глава седьмая

Звук улицы совсем не проникали сюда, пахло бумагой. Невыносимо душно, я уже ощутила, как капли пота стали выступать под грудью. Словно уловив мое состояние, Эдвард подошел к окну и широко распахнул ставни, библиотека сразу наполнилась птичьим гомоном.

– Так о чем вы хотели говорить со мной, мисс Киара? – повторил свой вопрос Эдвард, доставая из кармана жилета серебряный портсигар. Через мгновение он уже закуривал коричневую сигарету. Я во все глаза смотрела на него. Не знала, что он курит. Поймав мой взгляд, он улыбнулся. – Не переживайте, я буду стоять у окна, дым не потревожит вас.

Мое молчание не могло длиться дольше. Так о чем мне с ним говорить? Крикнуть: "Спаси меня от брака с Джоном Картером?" Но почему он должен это делать? Когда я шла сегодня сюда, я думала, что Эдвард Фейн встретит меня, как свою возлюбленную, но нет, он четко дал понять своим поведением, что между нами дистанция, которую он не желает сокращать. "Эти люди женятся только на деньгах" – вдруг ударил мне в голову голос отца. Да, такие люди, как Эдвард Фейн везде ищут выгоду.

– Я пришла к вам с деловым предложением, мистер Фейн, – говорю, расправляя плечи.

По его лицу пробежало недоумение.

– Деловым предложением, мисс Киара? – поднимает брови. – Что же это?

– Я знаю, что вы ищете инвесторов для покупки оловянных рудников в западных горах, – говорю, как мне кажется, довольно ровно и уверено. – Я бы хотела инвестировать триста тысяч пиастров в это дело.

Эдвард окинул меня внимательным взглядом, словно пытаясь понять, не шучу ли я, затем медленно затянулся и произнес:

– В этом нет нужды, мисс Киара, я уже нашел людей, каждый из которых внес по миллиону. Благодаря этому, шахты заработают буквально на днях. Но благодарю за предложение.

Он замолчал, потушил сигарету и развернулся всем телом к окну, таким образом давая понять, что наш разговор окончен. Очень холодно, даже для английской учтивости. Нет, я не буду унижаться и умолять этого человека о спасении. Между нами все кончено, так и не начавшись.

– В таком случае, прошу простить меня за беспокойство, – разворачиваюсь и иду к двери.

Как вдруг из окна с громким криком влетают две желтоклювые майны и начинают носиться по библиотеке. Одна врезалась в высокую керамическую вазу на подставке возле меня, та зашаталась и упала, разлетаясь на мелкие кусочки. От испуга, подскакиваю и вжимаюсь в стену. Птицы носятся друг за другом, а Эдвард громкими хлопками гоняет их, пытаясь направить их полет обратно к окну. Некоторое время его попытки оставались тщетными, но наконец обе незваные гости благополучно выпорхнули, предварительно разбив еще несколько предметов на столах.

– Буйство природы в Юго-Восточной Азии всегда меня поражало, – весело заявил Эдвард, проводя руками по волосам и осматривая устроенный вокруг переполох, глаза его блестели, в миг сошел весь лоск и холодность, – уверяю вас, мисс Киара, что никакая благовоспитанная английская птичка не позволила бы себе устроить такой беспорядок.

– Мне кажется, или ваш король сражен? – озорно улыбаюсь и показываю на небольшой бронзовый бюст Георга V, закатившийся под широкий стол.

Эдвард тут же нырнул туда и водрузил бюст монарха на прежнее место.

– Долгих лет жизни королю! – воскликнул он, прикладывая руку к груди, но в глазах играло мальчишеское озорство.

Я склонилась над осколками у своих ног. Так жаль, японская керамика. На голубом небе белели тонкие линии журавлиных крыльев и расцветали ветки сакуры. Я потянулась к осколку, но едва коснулась его – одернула руку – на пальце проступила капелька крови. Эдвард уже был возле меня.

– Не нужно было трогать это, – хмурился он, беря мою руку и внимательно осматривая палец, заставляя мое сметенное сердце забиться сильнее. Достал из кармана белоснежный платок и слегка надавил в месте укола, – кровь сейчас остановится, но продезинфицировать нужно. В этой стране, любая, даже незначительная царапина, может привести к лихорадке. Я сейчас позову слуг, они принесут все необходимое.

Он говорил и смотрел на меня, каштановые пряди упали ему на лоб, руки нежно сжимали мою ладонь, а в глазах горело то самое чувство, которое я так часто видела в них раньше, теперь он снова был тем самым Эдвардом, спасшим меня от тигра, нырнувшим за мной в реку. Всю меня охватывает сильнейший трепет, и я спешу забрать руку.

– Благодарю, мистер Фейн, но не стоит беспокоиться, я в порядке.

Некоторое время я стояла, рассматривая свои туфли, чувствуя на себе взгляд его пылающих глаз, пронизывающих меня насквозь.

– Мне пора идти, – говорю, и хочу уйти.

– Почему вы пришли сегодня, мисс Киара? – спрашивает уже другим голосом, в котором я успела уловить едва заметный вздох. – Я вижу по вашим глазам, что что-то случилось. Так скажите прямо, вы можете открыться мне.

– Мой отец, – шепчу, не в силах поднять на него глаза, – он хочет выдать меня за Джона Картера.

Замолкаю и жду. Но Эдвард ничего не говорит, отходит к окну и долго смотрит в даль.

– Именно поэтому вы и заговорили о желании инвестировать в рудники? Вы платите триста тысяч пиастров, а в обмен, вы хотели бы от меня что-то получить, не так ли?

Смотрю на него – как же хорошо он слажен. Гордая, сильная фигура, излучающая энергию и силу.

– Деньги я могу получить только после брака, – отвечаю. – Это наследство моей матери и ее условия. Только после свадьбы будет выплачена положенная сумма. Саймон Картер, отец Джона, уже вложил в восстановление сахарной плантации отца пятьсот тысяч пиастров. Я хотела, чтобы часть наследства пошла в уплату долга, а оставшаяся часть…

– А оставшимися деньгами вы решили купить меня, – усмехается Эдвард, – вполне в духе семейства Марэ.

От этого ледяного тона нервно закусываю губу. Что это? Он недоволен мной? Моим поступком? Но он продиктован исключительно отчаянием.

– Жениться я на вас не могу, мисс Киара, – говорит наконец Эдвард, поворачиваясь ко мне, – так как в Англии я уже обручен с леди Кингсли, с которой собирался заключить брак по возвращении из Индокитая.

В глазах темнеет. О великий Будда, я должна была догадываться об этом, должна была понимать, с кем имею дело. Отец был прав.

– Единственный выход в этой ситуации я вижу только один – фиктивный брак.

Ладони холодеют.

– Фиктивный брак, мистер Фейн? – переспрашиваю, в горле пересохло.

– Совершенно верно, – кивает, – брак на взаимовыгодных условиях. Я помогу вам спастись от Джона Картера и получить наследство, но как только вы вступите в права, мы разведемся. Наш брак останется в Индокитае.

Облокачивается о подоконник и скрещивает руки в своей небрежной манере. Ждет моего ответа.

– Тогда я плачу вам триста тысяч пиастров…– начинаю, но Эдвард в раздражении поднимает руку, останавливая меня.

– О, прошу, не нужно. Я не такое ничтожество, чтобы брать деньги у несчастных дам. Вы останетесь при своем наследстве.

Нервно потираю лоб.

– Вы сказали, что это будет брак на взаимовыгодных условиях. Так в чем же будет состоять ваша выгода, если не деньги?

Эдвард усмехается.

– О, увести невесту из-под носа Джона Картера дорогого стоит.

За дверью нарастает шум, крики. Но я слышу их словно сквозь вату. Значит я нужна исключительно в качестве забавы, чтобы потешить свою гордость и больно уязвить соперника? Жестокая правда во всей своей уродливой форме предстала предо мной, теперь я видела, что за человеком был Эдвардом Фейн – жесткий беспринципный бизнесмен. Как же я была глупа, признаваясь тогда ему в любви! Воспоминание об этом дне обожгло изнутри, причиняя нестерпимую боль.

– Согласны ли вы на мои условия, мисс Киара? – спрашивает Эдвард, все так же пристально смотря на меня.

Я не успеваю ответить, так как дверь позади меня с громким шумом распахивается, и влетает Джон Картер собственной персоной, лицо перекошено от гнева, едва завидев Эдварда, он бросается к нему и хватает за жилетку.

– Что это ты задумал, Фейн?! – кричит яростно. – Сегодня мой агент сказал мне, что акции "Лао Рейлвейс" резко пошли вниз, и уже через десять минут кто-то начал их скупать. Подключив свои связи, выясняю, что за всем этим стоишь ты! Вздумал заполучить контрольный пакет моей компании? Ты еще пустил слух среди инвесторов, будто у нас проблемы на плавильном заводе!

Эдвард с насмешкой глядел в глаза Джона.

– Слух? – глаза его яростно заблестели. – Это известно во всем Индокитае, что стачка рабочих полностью парализовала заводы. Здесь не нужно быть особенно осведомленным, и инвесторы не дураки, Джон.

– Я сотру тебя в порошок! – взревел Картер и занес кулак для удара, но тут заметил меня. – Киара, что ты здесь забыла?

Он перевел взгляд на Эдварда.

– Что моя невеста тут делает, Фейн, почему она с тобой наедине?

Злорадная усмешка заиграла на лице Эдварда.

– Невеста? Джон, ты снова что-то перепутал, – подходит ко мне и целует руку, – только что мисс Киара Марэ согласилась стать моей женой. Не так ли, дорогая?

Смотрит с нежностью, но я уже знаю, что она притворна. Это цена моей свободы.

– Совершенно верно, мистер Картер, – говорю, сладко улыбаясь, – мы с Эдвардом обручены.

И я готова заплатить эту цену.

Глава восьмая

– Ах, ты подонок! – взревел Джон Картер, набрасываясь на Эдварда, но тому ловко удалось увернуться, так что Джон просто повалился на пол. У него странно блестели глаза, помимо возбуждения в них было еще что-то. И я сразу вспомнила глаза брата – опиумный дурман. По всей видимости, Джон недавно курил опиумную трубку.

Шум драки привлек внимание других посетителей клуба, в библиотеку уже набилось много людей, прибежал и перепуганный швейцар.

– Господа, джентльмены, прошу, успокойтесь, – принялся он тут же увещевать мужчин, умоляющим голосом.

– Сначала я сотру эту ухмылку с твоей физиономии! – орал Джон, вскакивая на ноги. – Решил и бизнес мой выкупить и невесту забрать?

Он снова ринулся на своего соперника, но ему на перерез уже бросился швейцар и набежавшие слуги, которым не без труда удалось остановить разбушевавшегося посетителя.

– Картер, не унижай себя таким поведением, – проговорил один господин с пышными усами, покуривая трубку, – в добавок, ты даже еще не член клуба "Королева Виктория", потому и находиться тебе здесь не стоит.

Лицо Джона перекосило, остекленевшие глаза страшно сверкали.

– А, сэр Коллинз! – зло усмехнулся он. – Вы, английские аристократы, считаете нас нуворишами, не достойными сидеть с вами за одним карточным столом. Но помяните мое слово, скоро все здесь будет принадлежать мне. Это уже так. Даже тот табак, что набит в твоей трубке, выращен на плантациях моего отца, дорогая одежда, что вы носите, тоже произведена на наших фабриках, и так не только в колониях, но и в самой Англии. Я – это настоящее и будущее Британской Империи, а вы – пережиток старого, словно бабушкина шаль, изъеденная молью. Вы еще кичитесь своими титулами, а по факту за душой у вас ни гроша, ничего, кроме глупой спеси и многотысячных долгов. Помяните мое слов, скоро я скуплю все ваши родовые поместья, и тогда вы станете моими арендаторами. Вон спроси у Эда, – он повернулся к Эдварду и махнул в его сторону, – до сих пор не может выкупить свой драгоценный Рассел-Холл Парк. Кстати, Эдвард, я планирую разбить там курятник…

Джон не договорил, так как повалился от удара в лицо прямо к ногам перепуганной прислуги.

– Мерзавец! – в безумной ярости Эдвард был готов уничтожить Картера, но того уже подхватили под руки и вынесли из комнаты. Грудь Эдварда быстро вздымалась, глаза потемнели от ненависти и яростной злобы. К нему подошел сэр Коллинз и по-дружески похлопал по плечу.

– Ну же, Фейн, не бери в голову слова этого грязного торговца. Унижая тебя, он пытается мстить всем английским аристократам, сам не понимая, что такое его поведение лишь делает его еще более жалким в наших глазах.

Эдвард ничего не ответил, дернул плечом, словно желая смахнуть дружественную руку сэра Коллинза, и вышел. Даже не взглянув на меня.

Я стояла в дальнем углу, бледная, застывшая, судорожно сжимая в руках зонтик. Каждая новая встреча Джона Картера и Эдварда заканчивалась одинаково – жестокой дракой. Они были заклятыми врагами. И по всей видимости это тянется еще со времен их знакомства в Англии. Рассел-холл Парк, как я поняла, родовое гнездо Эдварда и его семейства, и теперь оно в руках Джона? Что еще я слышала о нем? Его мать сошла с ума, а отец и брат умерли один за другим. Он пытается спасти свою семью от банкротства, ради этого стал успешным бизнесменом, ради этого обручился с леди Кингсли в Англии. Я почему-то была уверена, что его английская невеста была очень богата. Но, несмотря на жгучее желание стать богатым и вернуть былой блеск своему роду, ненависть к Джону Картеру была сильнее. Настолько, что Эдвард даже решил жениться на его невесте, чтобы позлить, больно ударить по мужскому самолюбию. Думаю, моя судьба как таковая мало волновала Эдварда, и если бы здесь не была замешана месть врагу, он вряд ли бы стал спасать меня от ненавистного брака.

Глубоко вздыхаю и перевожу взгляд в окно машины. И на мгновение красота природы захватывает меня целиком, помогая отвлечься от тяжелых мыслей. Лаос зеленел и благоухал, большое оранжевое солнце скользило по безоблачному небу, дорога тянулась змейкой далеко вперед, вдоль нее росли рядами цветущие тюльпановые деревья вперемежку с пальмами. Множество крупных коралловых цветов покрывали зеленые обочины и саму дорогу. Я открыла окно, чтобы насладиться душистым ароматом. На сердце сразу становится легче. Да, все будет хорошо. В любом случае, если выбирать между реальным браком с Джоном Картером, который даже и не скрывает цели, из-за которой женится на мне, и фиктивным браком с Эдвардом Фейном, я выберу второе. После развода я получу свободу и достаточно денег, чтобы стать независимой, чтобы пойти той дорогой, которой хотелось бы мне, а не отцу, индийским тетушкам или Пеи. Я с болью вспомнила мать, ее такое родное лицо цвета молочного шоколада, большие глаза, смотрящие ласково и нежно на нас с Джией, и уже более строго на Даниэля. Чтобы она сказала о моем решении? Ее бы ужаснула моя распущенность, неуважение к мужчине, моему отцу, который уже выбрал для меня жениха по своему вкусу.

– Прости, мама, – шепчу, глядя на лазурное небо, – но я хочу выбрать свой путь.

Машина остановилась перед парадной двери, и я поднялась в свою комнату. Парамит и другие лао как раз разжигали благовония и меняли в вазах цветы на свежие. Следом за мной вошла Пея.

– Чаонинг, почему вас так долго не было? – хмурит брови нянька, – ваш отец был весьма раздосадован вашим отсутствием за обедом. Выказывание неуважение к своему отцу влечет за собой серьезные последствия и даже проклятия.

Я устало опустилась перед туалетным столиком, этот день настолько вымотал меня, что у меня не осталось даже сил, чтобы дерзко ответить Пеи. Взгляд упал на большой красный футляр, инкрустированный хризолитом. Какая красивая вещица, откуда она здесь оказалась?

– Пея, откуда это здесь?

Няня смотрела непонимающе, тогда ответила Парамит.

– Это ваш отец, чаонинг, оставил перед уходом.

Я бросила быстрый взгляд на лао и незаметно вздохнула. Надо проследить, чтобы ее хорошо кормили и не нагружали работой, моя дорогая Парамит стала бледной тенью себя прежней.

– Спасибо, Парамит, иди, отдыхай.

Лао поклонилась и вышла, я же открыла футляр и ахнула. Это был драгоценный свадебный набор украшений традиционный в Индии. Прежде всего здесь были украшения и подвески для волос: шрингар патти, шишпфул и селди, далее крупные многоярусные серьги с рубинами, ожерелье хаара, браслеты, в том числе и особенный, одевающийся на запястье – панья, и конечно же нат – кольцо, украшающее нос. Мама обожала носить нат, их у нее было бесчисленное количество.

Смотрю на все это великолепие и невольно проступают слезы на глазах. Отец подарил мне такой дорогой набор, несмотря на финансовые трудности, несмотря на то, что не любил, когда мы с сестрой одевались по-восточному. В глубине я знала, что так отец просил у меня прощения за то, что тогда ударил. Ведь он никогда раньше не позволял себе поднимать на нас руки. Мы с Джи знали, что несмотря на свой буйный нрав, отец любил нас. По-своему, но любил и искренне желал счастья и добра. Пускай, его понятия счастья шли вразрез с нашими.

Поднимаюсь и иду в комнату к Джи. Торопливо распахиваю дверь. Сестра лежит в легком полупрозрачном платье на небольшой плетенной кушетке и обмахивается веером, на ее красивом лице застыла блаженная улыбка. Незаметно подкрадываюсь к ней и закрываю ладонями глаза. Замираю.

– Киара, перестань, – смеется Джи. – А то я не знаю, что это ты.

– Ты слишком быстро отгадываешь, – улыбаюсь я, садясь у нее в ногах.

Двери на террасу стояли широко распахнутыми, воздух был упоительно свежий, напоенный ароматом горькой травы и сладких цветов, отражающийся солнечный свет от реки слепил глаза. Тянувшиеся вдаль и вширь на много километров вперед хлопковые поля окаймлялись буйным тропическим лесом, темным, прохладным и таинственным. Я посмотрела на руку Джи и увидела красивое колечко на безымянном пальчике.

– Не может быть! – воскликнула я, хватая руку сестры и во всю разглядывая кольцо. – Неужели мистер Томпсон наконец-то решился?

Щеки Джи сразу зарделись.

– Да, сегодня Рой сделал мне предложение.

– Я так за тебя рада, Джи, – восклицаю и по-детски кидаюсь сестре на шею, пряча слезы.

– Ты что? – улыбается она, гладя меня по голове.

– Как я буду без тебя? Ведь я останусь совсем одна.

Почему я плачу? Ведь это только расстраивает Джи, но не могу остановить себя. Напряжение прошедшего дня давало о себе знать, столько всего сегодня произошло, но Джи не знала об этом, и думала, что причина моей печали кроется лишь в ее скорой свадьбе и отъезде.

– Не переживай, родная, – целовала она мои мокрые щеки, – я сказала Рою, что приму его предложение только в том случае, если он пообещает, что мы заберем тебя с собой в Нью-Йорк! И еще он уверил меня, что поможет отцу с сахарными плантациями, поэтому тебе не придется выходит замуж за Джона Картера. Видишь, я все устроила.

Зеленые глаза Джи лучились нежностью. Она аккуратно поправила несколько прядей, упавших на мой лоб. О, как же ей сказать о том, что я уже заключила сделку с Эдвардом Фейном? Что я скоро стану его фиктивной женой только с одной единственной целью – заполучить наследство.

– Джи, ты помнишь ведь месье Абусария?

– Конечно, как можно его не помнить? Он довольно часто раньше к нам приезжал. Мамин поверенный, а что?

– Сегодня, как я ездила в столицу, я встретила его, он направлялся на станцию, а потом уплывает в Калькутту.

– О, правда?

– Да, – киваю. – Но мне он кое-что рассказал, а также оставил важные бумаги, в том числе и для тебя.

И рассказала Джи обо всем, что узнала. Личико Джи выглядело озадачено.

– Такая огромная сумма в качестве наследства? – не верила она.

– Да, но месье Абусария сказал, что необходимо поторопиться со свадьбой, чтобы успеть получить деньги. Он говорил что-то о неспокойной ситуации на рынке. О кризисе.

– Да-да, – Джи кивнула. – Хотя Рой и старается не обсуждать со мной финансовые дела, но даже он пару раз проговорился о том, что его беспокоит. Как я поняла, пока это просто слухи, и все надеются, что все само собой образумится. Но Рой настроен пессимистично.

– Вот и месье Абусария был весьма мрачен в прогнозах. Он говорит, что, если деньги не забрать в ближайшее время, они могут превратиться в фантики.

Две вертикальные черты между бровями Джи говорили о том, что она напряженно думала.

– Рой хотел повенчаться в Нью-Йорке, там у него живут родители. Приезжать сюда они не хотят, так как у отца Роя больное сердце и ему вреден влажный климат.

– Ты говорила отцу? – спросила я. – Ведь он мечтает, что все его дети останутся в Лаосе.

Джи печально покачала головой. Конечно отец больше всего желал передать плантацию своему наследнику – Даниэлю. Но и нас он не хотел бы отпускать слишком далеко. Наверное, отец как-то чувствовал, что хозяин из брата выйдет не очень, и тогда мы могли бы помочь ему, а точнее наши мужья своими деньгами.

– Рой настроен уезжать. Здесь он оставит все управляющему, а сам хочет обосноваться в Америке, а сюда только наведываться. Но я конечно же скажу ему о наследстве, мне эти деньги не нужны, но, возможно, я могла использовать их, чтобы помочь отцу.

Я вздохнула. Джи всегда была очень благородной в своих мыслях и чувствах, в отличие от меня. Эти восемьсот тысяч пиастров – как же я в них нуждалась, настолько, что меня не смутило весьма сомнительное предложение Эдварда. При воспоминании о нем тяжело вздыхаю, и Джи сразу улавливает мое состояние.

– Что с тобой, Киара? На тебе лица нет. Не переживай насчет Джона, уверяю тебя, он не женится на тебе.

– Джи, ты должна кое-что знать, – вздыхаю и долго смотрю вдаль на верхушки темно-зеленых деревьев на фоне холмов. Я медлю. Как говорить о таком? – Я выхожу замуж за мистера Фейна.

Произнесенное мной казалось настолько немыслимым, что Джи, видимо, решила, что она ослышалась.

– Прости, дорогая, что?

Я повторила, но от этого, новость явно не приобрела реальных очертаний. Даже мне самой казалось словно мне все это приснилось. Что я приходила искать Эдварда в клубе, что все ему рассказала о наследстве, и что он сам предложил мне фиктивный брак в качестве единственно верного решения. И что самое поразительное, я на это пошла. Я, Киара Марэ, воспитанная строгой матерью-индианкой, и суровой нянькой Пеей, которые говорили мне, что брак священен и с ним нельзя играть. И теперь я именно это и делаю – играю.

Я говорила и говорила, словно вынимала из своего сердца огромные металлические штыри, и мне становилось легче, но вот в глазах Джи застыло потрясение и испуг. Я ждала это. Еще я ожидала слов осуждения, но Джи молчала.

– Странный поступок для английского лорда, – наконец произнесла она. – Сам обручен с невестой в Англии, а женится на Лаосе на другой, чтобы тут же с ней развестись. Немыслимо! Зачем ты пошла на такое, Киара? Я бы поняла еще, если бы он пылал от любви к тебе, но из твоего рассказа я вижу, что мистером Фейном движет исключительно ненависть и жажда мести Джону, а ты лишь орудие.

– Пойми, Джи, мне очень нужны эти деньги, – начинаю я горячо, – а предложение мистера Фейна дает мне сразу всю – свободу и деньги!

Джи сложила веер и задумчиво на меня смотрела.

– Брак – это не шутки, Киара, – произнесла она, и в ее голосе можно было уловить нотки нашей матери, Кашви Марэ. Джи даже склонила голову, как часто делала мама – чуть в бок. Жест кроткого неодобрения.

Я не могла быть, как она. Внутри меня все бурлило. Кровь, словно кипяток, носилась по жилам, обжигая. Слишком импульсивная, слишком не такая, какой нужно быть.

– О, прошу, Джи, не говори так! – сцепляю нервно пальцы. – Ты думаешь, я хотела такой судьбы для себя? Нет! Я ведь ехала сегодня к Эдварду Фейну с полной уверенностью, что он, словно рыцарь в старинных романах, кинется спасать меня, свою любовь. А оказалось все так подло, все так буднично жестоко. Мои грезы разбились вдребезги в один миг. Единственно, что я смогла сохранить – это свою гордость. Я не стала умолять его, не стала признаваться ему в любви. Нет, Джи. Он деловой человек, и у нас с ним деловые отношения.

Свою тираду я уже заканчивала ходя туда-сюда в нетерпении по комнате.

– Успокойся, Киара, – Джи берет меня за руку и заставляет снова опуститься рядом с собой. – Все же я думаю, что мистер Фейн джентльмен, и не станет пользоваться ситуацией, а сдержит свое слово.

– Не будет пользоваться ситуацией? Что ты имеешь в виду? – я округлил глаза.

На губах Джи заиграла легкая улыбка.

– Будете ли вы женаты два дня или даже всего пару часов, вы все равно будете мужем и женой. А значит, что он получит все права на тебя.

Смысл фразы Джи дошел до меня мгновенно, и тут же жар ударил мне в лицо, чувствую, что вся красная от макушки до пяток.

– Что ты говоришь такое! Конечно же он ко мне не прикоснется! Это фиктивный брак, понимаешь? Фиктивный!

Последнюю фразу произнесла по слогам, но лицо Джи все больше и больше становилось озорным.

– Хорошо, если так, Киара. Но тогда и ты должна беречь свое сердце. Ведь ты уже сейчас по уши в него влюблена, а что же будет, когда этот, как ты его называешь, фиктивный брак вступит в силу? Мне кажется, будет достаточно пару ласковых слов со стороны мистера Фейна, чтобы ты окончательно потеряла голову.

– Ничего подобного! – гордо вскинула я голову. – Я теперь тоже – расчетливая и прагматичная. Я желаю себе свободы, только и всего.

Джи чуть вздохнула, но не стала дальше вести дискуссию.

Сумерки сгустились, лао зажгли фонари в саду и накрыли к ужину на террасе.

Приехал Рой Томпсон, и еще пару гостей – деловые партнеры отца.

– Как находите окончание сезона дождей, мадемуазель Киара? – обратился ко мне полковник Броссар.

– По-моему, в этом году слишком много наводнений. Отец был очень огорчен.

– Так и есть, – качал круглой головой полковник. Он потягивал шерри из бокала и, то и дело поглядывал на еду на столе. Отец еще не вернулся, а до возвращения хозяина притрагиваться к еде считалось моветоном. И тучному полковнику Броссару было тяжело, тем более, что повар сегодня постарался на славу, приготовив исключительно французскую кухню. Аромат мясных отбивных, тимбаля и пюре-алиго вызывал обильное слюноотделение у гостей.

– Зато просто отлично прошла гонка лодок, – заключил Даниэль, закуривая, – французская команда обошла лаосцев, по делом им. Не зря я поставил две тысячи пиастров!

– Это было во истину прекрасное зрелище! – подтвердил полковник. – Мы в очередной раз показали лао, кто здесь хозяин.

– Мне кажется, мы слишком часто показываем это, – заметил мистер Томпсон, сидевший рядом с Джи, теперь уже в статусе жениха, – если мы не откажемся от жесткого курса в колониях, то рано или поздно, потонем в крови. Влияние Хо Ши Мина на умы всего Индокитая нельзя недооценивать.

– Хо Ши Мин? Вы должно быть шутите? – махнул рукой Даниэль. – Что может этот оборванец? И потом он в Париже, а мы тут – в Индокитае. Наши войска, наши военные крейсеры. Превосходство Франции неоспоримо. А Хо Ши Мин закончит так же, как и все предыдущие ораторы – в могиле.

– Однако, я бы не стал так говорить он нем, молодой человек, – возразил брату месье Герен, – таких опасных ораторов, как этот вьетнамец, никогда нельзя сбрасывать со счетов, одно создание им партии Народного фронта говорит о серьезности его намерений, их лозунги весьма серьезные, и если так и дальше пойдет, колониальные власти могут пойти на уступки.

– Нет-нет и нет! – вскричал полковник, ударяя по столу рядом со мной, так что зазвенел белоснежный китайский фарфор. – Ни пяди нельзя отдавать этим дикарям. Мы возвели их столицу из руин, развиваем этот отсталый регион, прокладываем дороги, строим заводы и шахты. Без нас они так бы и жили в своем каменном веке с жуткими обрядами и суевериями. Гиблый регион мы превратили в процветающий. Лаосцы с вьетнамцами должны благодарить, а вместо этого они кусает руку, их кормящую.

Гости одобрительно кивал, соглашаясь с пламенной речью полковника, кроме мистера Томпсона, который поначалу хотел что-то ответить, но потом видимо передумал.

Я же слушала эти разговоры в пол уха. По правде говоря, я очень нервничала. Как сообщить отцу о том, что я выхожу замуж не за того, кого он мне выбрал?

Послышались звуки подъезжающих автомобилей, среди них я сразу же узнали отцовский форд. Через минуту фигура Эдмонда Марэ уже стояла на террасе. Отец широко улыбался и пожимал руку полковнику, затем остальным гостям. Тут же засуетились и забегали слуги с подносами.

Я внимательно наблюдала за отцом. Он выглядел очень воодушевленным, словно получил хорошую новость, и я гадала, что бы это могло быть.

– Господа, чем приступить к ужину, прошу принять еще одного гостя, – говорит он и показывает в сторону дорожки, по которой приближался человек.

Мое сердце пропустило удар, так как я сразу же узнала в нем Эдварда Фейна.

– Добрый вечер, дамы и господа, – поприветствовал он всех, касаясь полей шляпы.

– Эдвард, так рад тебя видеть здесь, – искренне обрадовался мистер Томпсон, крепко пожимая ему руку.

– Господа, мистер Фейн теперь не просто мой гость, но еще и деловой партнер. Полковник Броссар, Гаспар, Этьен, теперь у нас есть еще один надежный игрок, – обратился отец к гостям, сияя.

Сердце быстро бьется. Значит Эдвард сделал то, о чем мы с ним договаривались? Он ведь выкупил долю Саймона Картера в сахарных тростниках?

Вместо привычных белых одежд Эдвард отдал сегодня предпочтение черному костюму. Он был необыкновенно вежлив и галантен с отцом, что тому необыкновенно льстило. Заполучить в бизнес партнеры английского лорда было для Эдмонда Марэ приятной возможностью потешить свое самолюбие. Эдвард сел между ним и Даниэлем. Брат, в отсутствии своего закадычного друга и одновременно заклятого врага Эдварда – Джона Картера, вел себя уже по-другому. Они охотно пожали друг другу руки, Эдвард достал портсигар и угостил брата сигаретой, едва брат затянулся, блаженная улыбка расплылась на его лице, видимо, табак пришелся ему по вкусу.

Беседа потекла непринужденно. В основном обсуждали недавнее покушение на короля Сисиванг Вонга, и передо мной тут же встали запыленные, израненные лица мятежников, которые я видела с утра на дороге. Далее разговоры потекли о финансовых рынках, облигациях и залогах.

Я то и дело останавливала взгляд на Эдварде, мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня. Но за весь ужин, мы так и не встретились с ним глазами. Он увлеченно болтал то с мистером Томпсоном, то с полковником, даже иногда обращался к Джи, я же была словно пустое место.