При Петре и других государях до кончины Елизаветы Петровны много было духовных писателей, из которых особенно знамениты св. Тихон Задонский, св. Дмитрий Ростовский, Феофан Прокопович, Стефан Яворский. Появились в это время и светские писатели. Князь Кантемир писал сатиры, то есть такие сочинения, где высмеиваются людские пороки и слабости. Сумароков тоже писал сатиры, а также комедии и трагедии. Еще был писатель Тредьяковский, ученый и трудолюбивый; о науках писал хорошо, а стихи у него выходили очень плохие, иные почти без смысла.

Но самый знаменитый светский писатель был Ломоносов. Он родился в Архангельской губернии близ города Холмогоры в Куроостровской волости, был сыном рыбака. Сперва он занимался отцовским промыслом, но выучился самоучкой читать, и такую имел страсть к науке, что тайком убежал в Москву и поступил там в академию учиться. Потом его как отличного ученика послали в Германию и, вернувшись оттуда, он сделался знаменитым ученым и писателем.

Много появилось писателей при Екатерине II. Самые известные – Державин, Фонвизин, Новиков. Державин писал оды, то есть стихотворения для прославления Бога, Екатерины и ее полководцев. Особенно знаменита его ода «Бог». Фонвизин написал две комедии: «Бригадир» и «Недоросль». В них он осмеял дворян, которые не хотели учиться, и тех, которые ездили в иные земли по делу, но там не учились, а только проматывали состояние да повесничали. Новиков издавал много книг и журналы. Журналами называются книги, которые выходят в срок, например через месяц или через неделю. Духовные писатели при Екатерине – Георгий Конисский, Анастасий Братановский, Иоанн Леванда и Михаил Десницкий.

Петр III Федорович вступил в союз с прусским королем против австрийской императрицы и хотел начать войну с Данией; Екатерина II объявила, что в войне Австрии с Пруссией не будет помогать ни той, ни другой, помирилась также и с датским королем, отдала ему Голштинию, а вместо нее взяла другие земли, из которых составилось Ольденбургское княжество. В нем стали герцогами родственники русских государей под покровительством России с условием, что если род герцогов прекратится, то земля их должна перейти во владение русских государей.

В первые годы царствования Екатерина не воевала ни с кем и занималась устройством государства. В то время население в Русской земле было невелико и многие плодородные земли не обрабатывались. Екатерина объявила прощение русским, бежавшим в прежнее время в иные земли, и позволила им вернуться. Кроме того, она приглашала отовсюду иноземцев переселяться в Россию. Им отводили земли, давали пособия и льготы, позволяли отправлять их веру. Многие тысячи иноземцев поселились в России. Земли, прежде ненаселенные, были обработаны и приносили пользу. Из иноземных поселенцев самые трудолюбивые и полезные для России были моравские братья, или гернгутеры, которые завели поселение Сарепту близ Саратова.

Екатерина II совершенно уничтожила тайную канцелярию, где производились дела по доносам о заговорах против государей.

Исстари многие набожные люди жертвовали в пользу монастырей и церквей земли и крестьян, с тем чтобы сборы шли на содержание храмов Божьих, богаделен, училищ и монашествующих. Этих монастырских и церковных имений набралось очень много; в них было больше 900 тысяч душ. Управлялись они неумело, и, кроме того, доходы с них не совсем так употреблялись, как хотели те, кто жертвовал эти имения. В иных монастырях доход и изобилие во всем были уж слишком велики, не по-монашески, а другие, напротив того, во всем нуждались. А учебные заведения и богадельни были в большой скудости. Поэтому еще Петр Великий учредил особый монастырский приказ, который управлял всеми этими имениями и выделял монастырям содержание. Потом этими имениями заведовала контора при Святейшем Синоде. После Петра Великого его распоряжение было несколько раз переменено и управление церковными имениями не только не стало лучше, но еще хуже. Екатерина II сперва объяснила, что имения отбираются у монастырей не для того, чтобы передать доход казне, а только для того, чтобы доходы с них шли туда, куда желали употребить их жертвователи, и чтобы не только богатые монастыри, но и все прочие хорошо содержались. Потом имения были отобраны. Все монастырские крестьяне были обложены податью по полтора рубля с души, и из этих денег назначено содержание монастырям, училищам и богадельням.

Очень большую пользу принесли России разные учебники и богоугодные заведения, которые Екатерина II учредила по предложению Ивана Ивановича Бецкого. Самое знаменитое из этих заведений – Воспитательный дом в Москве Он был учрежден для воспитания оставленных детей. При учреждении его много помогал своими вкладами Демидов. Дед этого Демидова был кузнец, но очень понравился Петру Великому и сделался заводчиком в Туле; сын его нашел в Сибири серебряную руду, и с тех пор Демидовы сделались богачами. Бецкий так хорошо устроил Воспитательный дом, что он, несмотря на большие издержки, мог сам себя содержать. Главный доход его доставлял ломбард. В ломбард всякий мог вносить свои деньги и получать за это проценты; можно было также и получать оттуда деньги под залог и также платить за это проценты. Для тех, кто вносил деньги в ломбард или брал оттуда, это было очень выгодно, потому что вносивший туда деньги получал проценты и знал наверно, что деньги его не пропадут, а занимавшие в ломбарде деньги платили туда менее процентов, чем какому-либо другому заимодавцу. Ломбарду тоже был большой доход, потому что он брал процентов копейкой с рубля больше, чем давал сам.

Екатерина еще сделала великое и полезное дело – пересмотрела все прежние законы и издала новые. В Москву собраны были выборные со всей Русской земли для составления нового уложения. Их было больше 600 человек всех сословий, от первых вельмож до крестьян. Сама императрица написала им наставление, что им делать и какие должны быть законы. Это наставление называется Наказом. Оно так хорошо написано, что все удивляются ему и хвалят. Из него видно милосердие Екатерины; так, запретила она употреблять пытку при допросах, потому что иногда и невинный человек, чтобы избавиться от мучений пытки, оговаривал себя. Запретила также наказания, уродующие человека. Великий же ум императрицы виден из того, что в Наказе она соотнесла все части государственного управления и очень верно и хорошо указала, что должна сделать комиссия по каждой части. Комиссия, получив этот Наказ, прежде всего определила поднести Екатерине II титул Великой, Премудрой и Матери отечества.

Екатерина отвечала, что велики ли дела ее, могут верно судить только потомки, что премудр один Бог и что она считает своим долгом быть матерью отечества и желает, чтобы все подданные ее любили. Комиссия не сумела исполнить своего дела, потому что не все выборные люди понимали его, и была распущена. Впрочем, Екатерина издала много хороших законов. Она подтвердила грамоту Петра III, в которой он объяснил права и обязанности дворян, издала городовое положение, где были обозначены права и обязанности купцов и мещан. Этот и некоторые другие законы изданы не в начале царствования Екатерины, а после. Она уничтожила некоторые ненужные присутственные места, увеличила жалованье чиновникам, учредила губернии. До того управляли везде губернаторы и воеводы и соединяли у себя в руках все дела, а потому дела и не могли идти успешно. Екатерина отделила от них дела по управлению казной и по суду и для ведомства их учредила палаты, казначейства, суды, магистры и ратуши, одним словом, почти все те места, какие и ныне существуют в губерниях и уездных городах. При Екатерине были определены границы почти всех средних русских губерний; повсеместно введена прививка оспы. В управлении доходами и расходами государства наведен порядок. При ней в первый раз выпущены ассигнации, или бумажные деньги, что очень помогает торговле. Кроме ломбарда, еще установлены иные места, куда можно было вносить деньги и занимать их.

Промышленность при Екатерине улучшилась. Основано больше двухсот городов, в их числе Одесса, Николаев, Екатеринославль и Рыбинск. А городские жители всего больше занимались торговлей и промыслами. Но всего больше императрица старалась обучать русский народ. При ней учреждены многие высшие училища, одни для мальчиков, другие для девочек. Кроме того, она завела народные училища.

Глава XLI
Турецкая война

Сношениями с иными государствами при Екатерине II заведовал сперва очень искусный и умный министр Никита Иванович Панин. Прежде всего Екатерина занялась делами Польши. В этом государстве были большие беспорядки. По смерти Августа III начались в Польше выборы нового короля. Австрийцы хотели, чтобы королем был сын Августа III, но Екатерина не желала этого. Один знатный поляк, Станислав Понятовский, в царствование Екатерины Петровны был в России и понравился Екатерине. По совету Панина она решилась возвести Понятовского на польский престол. Русское войско двинулось в Польшу. Стараниями русского посла в Варшаве князя Николая Васильевича Репнина Понятовский был возведен на престол под именем Станислава Августа IV. Но всем управлял в Польше не король, а сейм, то есть собрание дворян и главных католических духовных. Начались гонения против диссидентов. Тогда многие из них составили конфедерацию во главе с князем Радзивиллом. Репнин отослал под стражей в Россию главных неприятелей-диссидентов, и было решено дать этим последним такие же права, как католикам. Но епископ Красинский поддерживал католиков, а Пулавский составил конфедерацию в городе Баре. Русские вступились за диссидентов, и тогда Красинский попросил помощи Франции. Это государство само не начинало войну за Польшу, но французский посланник уговаривал турецкого султана Мустафу вступиться за поляков.

Предлогом турков к войне было то, что русские, преследуя конфедератов, сожгли турецкое местечко Балту. Хотя Турция в то время была в большом расстройстве и войско турецкое сражалось в беспорядке, но все еще турки очень славились храбростью, особенно пехота их – янычары. Тогдашний султан Мустафа был человек очень смелый и мужественный. Он приготовил огромное войско – до 300 тысяч человек. Екатерина не могла выставить и четвертой части, но велела своим генералам вступить в турецкие владения и начать войну. Сперва русские войска вел князь Голицын, но, хотя он победил турок и овладел Молдавией, однако же не сделал всего, на что надеялась императрица, поэтому был отозван в Москву, а начальниками двух русских армий сделались граф Петр Александрович Румянцев и Петр Иванович Панин.

Румянцев прославился еще в войне с Пруссией при Елизавете Петровне. Он узнал, что за речкой Ларгою стоит турок и татар вчетверо больше против того, сколько было у него войска, и смело пошел туда и напал на них. Лагерь их был укреплен, но русские бросились в штыки, выгнали их из укреплений, отняли у них пушки, знамена и множество добычи. После этого Румянцев пошел к речке Кагулу. Там стоял верховный визирь с 150 тысячами турок. А Румянцев получил донесение, что татары хотят напасть на его обозы, и отрядил почти всю конницу свою для защиты обозов, так что у него осталось всего 17 тысяч человек. Визирь распорядился, чтобы, пока он нападет на Румянцева спереди, татары напали на него сзади, и думал, что возьмет в плен все русское войско. Румянцев узнал это от одного пленника и решил сам напасть на турок. Для этого он разделил все свое войско на пять частей под начальством генералов Олица, Брюса, Племянникова, Баура и Репнина. Каждая часть встала в каре. Пушками графа Румянцева распоряжался генерал Мелиссино, а конницей граф Салтыков и князь Долгорукий. Турецкая конница бросилась на каре Олица с ужасной запальчивостью, но Мелиссино своими выстрелами побил множество турок. Тогда русские подошли к неприятельскому лагерю. Племянников уже готов был ворваться в окопы, как вдруг десять тысяч янычар бросились на два наши полка, смяли их и смешали все каре Племянникова. Румянцев, увидев это, сказал одному иностранному принцу, стоявшему подле него: «Теперь дошло дело до нас» и тотчас же помчался туда. Там соскочил с коня, выхватил шпагу и бросился в средину бегущих русских, крича: «Стой, ребята!» Солдаты Племянникова остановились, бригадир Озеров с гренадерами ударил в штыки и смял янычар; подоспели Салтыков и Долгорукий с конницей и истребили их. После этого наши ворвались в окопы, выбили оттуда турок и гнали их четыре версты. Турки бросились переправляться через Дунай, но так столпились на судах, что стали рубить друг друга, падали в воду и гибли тысячами. Двадцать тысяч турок было убито, несколько тысяч взято в плен. Русские взяли 140 пушек, знамена, множество провианта и всякой добычи, а сами потеряли убитыми и ранеными менее тысячи человек. Когда Румянцев после сражения объезжал свое войско, солдаты поздравляли его с победой и кричали: «Ты прямой солдат». Несколько очень важных турецких крепостей сдались русским, и везде они находили множество пушек, оружия, припасов и всякой добычи. За победу при Ларге Екатерина пожаловала Румянцеву орден св. Георгия 1-й степени, а за победу при Кагуле – чин генерал-фельдмаршала. Орден Георгия дается только за храбрость, и первую степень его имели очень немногие.

Между тем Панин осаждал важную турецкую крепость Бендеры и, наконец, штурмовал ее. Турки отчаянно оборонялись, но крепость была взята, и до 30 тысяч турок погибло. Но этим еще не кончились их потери.

Как только началась война, Екатерина послала свой флот в Средиземное море: она знала, что греки вооружатся против турок, как только русские войска появятся на той стороне. Так и случилось. Весь полуостров Морея, населенный греками, восстал против турок, и они везде были разбиты. Русским флотом начальствовал граф Алексей Григорьевич Орлов. У острова Хиоса он встретился с турецким капудан-пашой, или генерал-адмиралом.

У Орлова было всего 9 больших кораблей, у турок – 16, но русские их одолели. Наш корабль «Ефстафий», на котором были адмирал Спиридов и брат Алексея Григорьевича Орлова Федор Григорьевич, сражался с кораблем самого капудан-паши и зажег его своими выстрелами. Но русский корабль так близко был от турецкого, что тоже загорелся, и оба они взлетели на воздух. Едва успели спастись Орлов, Спиридов и несколько человек с корабля «Евстафий».

Испуганные турки побежали и стали в Чесменской гавани. Орлов приказал четырем кораблям встать при выходе из нее и стрелять в турок. За этими кораблями шли небольшие суда особого рода, которые называются брандерами и бывают наполнены разными горючими веществами. Капитан Ильин подошел на брандере к большому турецкому кораблю, прицепил к нему брандер, зажег его и уехал в лодке. Другие турецкие корабли загорелись еще от одного русского брандера и от выстрелов с русских кораблей. Выйти им было некуда, и весь турецкий флот сгорел. Целую ночь продолжался пожар; корабли взлетали на воздух, земля тряслась, море колебалось, взрывы кораблей слышны были верст за сорок. Двадцать тысяч турок погибло. Обе эти славные победы при Кагуле и Чесме одержаны русскими войсками в 1770 году. Они навели большой страх на турок, но в самое это время два великих несчастия случились в России.

Глава XLII
Московский бунт и Пугачевщина

В Турции часто бывает страшная болезнь – чума. Она заразна, переходит от одного человека к другому; мало этого, даже платья больного человека и вещи его заражают людей. Из Турции чума проникла в Польшу. Екатерина II узнала об этом и велела по дороге из Польши в Россию учредить карантины, то есть такие места, где всякого проезжего сперва осматривали, не зачумлен ли он, задерживали на время, а потом уже пропускали. Но тогда думали, что чума может быть только в жарких странах, и поэтому нерадиво исполняли приказания императрицы о карантинах. Чума появилась в России.

В Москве она появилась прежде всего на большой суконной фабрике; фабричные разбежались оттуда и разнесли заразу по всему городу. Народ не слушался приказаний, а верил разным выдумкам людей, которые хотели сделать смуты для своих выгод. Стали говорить, что эта болезнь не моровая язва, а горячка с пятнами, что лекари напрасно морят народ в карантинах. Особенно не нравилось приказание жечь после умерших платье и вещи; чтобы не делать этого, утаивали, если кто заболевал чумой, тела умерших прятали в погребах, в колодцах, зарывали в садах, ночью выбрасывали на улицу. От этого, конечно, болезнь еще больше усиливалась.

Тогда в Москве главнокомандующим был граф Салтыков, тот самый, который одержал победу под Куннерсдорфом. Екатерина дала ему и помощь сенатора Петра Дмитриевича Еропкина. Салтыков выехал из Москвы, и Еропкин стал всем распоряжаться. Он заботился о москвичах, как отец о детях, а они не понимали этого и роптали на него. Военная команда у него была самая малая, потому что войска были заняты войной.

По Москве разнеслась молва, что какая-то женщина видела во сне Боголюбскую икону Божией Матери, на другой день отслужила ей молебен и исцелилась от чумы. Никто этой женщины не видал, но все поверили слуху; народ толпами стал сходиться к Варварским воротам, где стояла эта икона. Богатые прикладывали деньги, бедные холст, нитки, платки, кто что мог. Эти вещи тут же продавались. Многие из них были зачумлены, а потому можно догадаться, что из этого выходило. Тогдашний архиепископ московский Амвросий велел запечатать кружки и палатку, куда складывались приношения богомольцев. Народ стал роптать еще больше. Один отставной солдат сказал, что Амвросий хочет у народа отнять последнее утешение – Богу молиться, что, видно, он сговорился с лекарями морить народ. Спустя некоторое время в разных местах Москвы ударили в набат. Народ сбежался. Послышались голоса: «В Кремль! В Кремль! Спросим Амвросия, зачем он не велит молиться Божьей Матери. Лекаря морят людей, кидают отраву в колодцы; их надо допросить, зачем они это делают». Толпа бросилась в Чудов монастырь. Амвросия там не было; народ бросился на его книги, перервал их. Всюду искали архиепископа. Еропкин наскоро собрал 130 человек, взял несколько пушек и пошел к Кремлю. Народ встретил его каменьями. Еропкин велел выстрелить холостыми зарядами, народ еще больше рассвирепел, принялся за колья. Еропкин был дважды ранен. Тогда он велел стрелять картечью. Народ побежал прочь, давя друг друга. На завтра толпа бунтовщиков ворвалась в Донской монастырь, где был Амвросий. Он со слезами молился перед алтарем. Видя, что бунтовщики бегут в церковь, двое архимандритов почти насильно увели преосвященного на хоры за иконостасом и там спрятали, но какой-то мальчик показал бунтовщикам это место. Они схватили Амвросия и вывели его за монастырскую ограду. Там он увещевал их так хорошо, что уже они готовы были смириться, но двое пьяных сказали: «Что вы его слушаете, ведь он вас морочит», и один из них ударил преосвященного колом в висок. Амвросий был убит.

Екатерина для усмирения бунта и прекращения чумы послала своего генерал-адьютанта графа Григория Григорьевича Орлова, брата того, который победил турок при Чесме. Орлов распорядился очень хорошо, восстановил порядок, указал народу людей, которые исполняли, что было велено против чумы, и оттого не заражались; вместо платья и вещей, которые надо было сжигать, покупал на свои деньги и выдавал новые товары. Народ его полюбил. Чума прекратилась. Завистники оклеветали Еропкина перед императрицей, но она этому не поверила и щедро его наградила. А в честь Орлова поставлен памятник в Царском Селе.

В это время случилась в России другая беда, еще страшнее чумы. За Волгой есть река Урал, в которой водится много рыбы. Прежде Урал назывался Яиком, а казаки, которые на нем живут, – яицкими. Начальство их притесняло, они жаловались, но виноватые не были наказаны, и между казаками прошел слух, что из них хотят составить гусарские полки, что им насильно обреют бороды. А это для них казалось великой бедой, потому что они придерживались раскола. Они взбунтовались, убили генерала, который хотел их усмирить, но потом были укрощены.

На Яик убежал донской казак Емельян Иванович Пугачев, который был осужден на каторжные работы за то, что подговаривал казаков бежать в Турцию. Сговорившись с казаками, он распустил слух, что он император Петр Федорович, что его хотели убить, но верные люди его скрыли. Пугачев был среднего роста, широкоплеч, худощав, с черной бородой, совсем не походил на Петра Федоровича, даже не умел ни читать, ни писать, следовательно, кажется, нельзя ему было верить. Но казаки и не верили, а хотели только при его помощи наделать смут или, как они называли, тряхнуть Москвой. Поэтому казаки, которых высылали для его поимки, переходили на его сторону; он брал одну крепость за другой, офицеров казнил, а солдатами и казаками увеличивал свое войско. Особенно во множестве собирались к нему крепостные люди, потому что он обещал им свободу и везде вешал дворян.

Тогдашний оренбургский губернатор генерал Рейнсдорф распоряжался неумело и не укротил бунта. Он придумал написать объявление, где, по показанию одного солдата, описывал наружность Пугачева и говорил, что на лице его поставлено клеймо. В оренбургской крепости содержался тогда разбойничий атаман Хлопуша, который 25 лет начальствовал разбойничьей шайкой, трижды был сослан в Сибирь и уходил оттуда. Рейнсдорф освободил его и послал к войску Пугачева, чтобы он изобличил самозванца. Но Хлопуша поступил на службу к Пугачеву и сделался его любимцем. Он возмутил заводы и набрал там Пугачеву 20 тысяч сообщников. Объявление Рейнсдорфа тоже только повредило, потому что у Пугачева на лице не было никаких клейм, и он стал уличать губернатора в обмане. Вся Оренбургская губерния, кроме нескольких городов, покорилась Пугачеву. Башкиры и калмыки тоже пристали к нему. Он сам осадил Оренбург, другая его шайка осадила Яицк, любимец его Чика – город Уфу. Генерал Кар, высланный для усмирения Пугачева, был разбит.

Тогда Екатерина послала в Казань генерала Александра Ильича Бибикова. Он распоряжался благоразумнее. Князь Голицын разбил Пугачева и освободил Оренбург, а полковник Михельсон победил Чику и освободил Уфу. Но множество народа по-прежнему со всех сторон собиралось к Пугачеву. На беду, Бибиков скончался. Михельсон неутомимо преследовал Пугачева, но другие начальники действовали неудачно. Пугачев ушел от преследований Михельсона, напал на Казань и сжег ее. Михельсон разбил его наголову под Казанью, но Пугачев опять набрал себе войско, завладел Пензой и Саратовом. Шайка его везде страшно злодействовала и грабила. Наконец начальником войска против него был назначен Петр Иванович Панин. Суворов тоже был послан туда. Но еще раньше его приезда Михельсон окончательно разгромил шайки самозванца. Сообщники Пугачева выдали его. Он был посажен в деревянную клетку, отвезен в Москву и там казнен вместе с главными сообщниками.