Маленький Александр услышал, как кто-то тихонечко постучал в стеклянную стену его комнаты, стилизованной под покои древнего дворца.
Комната эта, а точнее квадратная камера была полностью прозрачной снаружи и немного затемненной внутри, словно бы Александр жил в большом стеклянном кубе.
Каждый день сотня пар любопытных глаз приходили поглазеть на то, как мальчик просыпается, умывается, играет с деревянным мечом или читает «Илиаду» Гомера, как будто бы в каждом его действии и движении было что-то завораживающее и непостижимое.
Бывало, что до мальчика доносились приглушенные отзвуки внешних разговоров. Кто-то восклицал: «Смотри какой! И правда, похож!». А кто-то стучал по стеклу, стараясь привлечь внимание Александра, словно он был зверюшкой в городском зоопарке. Но даже в свои семь лет, мальчик был слишком горд, чтобы поворачиваться на этот стук.
И даже ночью, когда поток посетителей, наконец, заканчивался, за Александром продолжали наблюдать, подобно мифическим циклопам, четыре круглые камеры, развешанные по углам его небольшого жилища.
Но до нынешнего момента ночью к нему никто не стучал.
Александр вынырнул из-под одеяла и осмотрелся. За стеклами комнаты стояла кромешная тьма, а внутри, возле его ложа, горел лишь одинокий ночник, выполненный в виде бронзовой подставки, обвитой виноградной лозой. Свет ночника был теплым и колыхался, имитируя открытое пламя. Из вентиляции тянуло запахом мускуса и углей.
Мальчик подумал, что стук ему привиделся на пороге сна, но внезапно звук повторился. Чуть громче и настойчивее.
Александр откинул одеяло. Сел и опустил ноги на пол, выложенный галечной мозаикой в виде сюжета сражения Гектора и Ахилла.
Кажется, звук исходил из-за низкого резного шкафа, стоящего по правой стене, в котором аккуратной стопочкой хранились свитки с трудами по истории и литературе. В основном на древнегреческом.
Обычно, когда к Александру приходили «гости», люди одетые в белые костюмы, со змейками сверкающих проводов, что тянулись от их спины к вискам, никто из них не пытался завязать с ним разговор и даже встретиться взглядом. Они лишь оставляли ему еду, прибирались и забирали скопившиеся за день мусор. И заходили они через стену напротив ложа.
Каждый раз этому предшествовал долгий высокий электронный писк, и «гости» проходили сквозь стекло так, как будто бы прозрачная преграда ненадолго испарялась.
Сейчас писка не было, и мальчик ступал босыми ногами по подогретому полу медленно, словно стараясь не спугнуть этот миг, так отличавшийся от обычной однообразной рутины.
Но что если циклопы тоже заметят неладное? Лампочки всех четырех камер мигали в полутьме под стеклянным потолком холодным голубым светом.
Если снаружи поймут, что к Александру кто-то пришел, то уже через десять минут сюда явится Воспитатель с парочкой «гостей», и устроит Александру настоящий допрос. И мальчик так никогда и не узнает, кто же к нему стучался.
Воспитатель был единственным человеком, который разговаривал с ребенком. Одетый обычно в светлый хитон, он держал в руках планшет и носил бороду, которую по привычке поглаживал всякий раз, когда тестировал мальчика на знание его же собственной биографии.
Древний город Пела, языческие обряды, политика полисов и устройство македонского войска – Александр рассказывал обо всем том, что никогда в своей жизни не видел и даже не понимал. Но Воспитатель продолжал настаивать:
– Это твоя жизнь. Ты должен ее знать.
Но будто бы настоящая жизнь началась только сейчас.
Ребенок потянулся. Надо попробовать сделать вид, что ему вдруг захотелось почитать. Неторопливо, стараясь не выдать волнения, Александр подошел к шкафу и стал медленно перебирать своими маленьким пальцами по свиткам. Аристотель, Плутарх, Гомер, Еврипид. Детская рука скользила по полке, а дыхание Александра замерло в ожидании очередного стука.
Внезапно что-то коснулось его ноги. От неожиданности мальчик хотел было отпрянуть назад, но сдержался и медленно посмотрел вниз. Один из свитков с нижней полки выдвинулся вперед, как если бы кто-то подтолкнул его с другой стороны шкафа.
Александр присел на карточки и сделал глубокий вздох. В конце концов, детское любопытство взяло верх, и мальчик начал освобождать полку от свитков, чтобы заглянуть по ту сторону шкафа.
Однажды, когда ему было лет пять, он уже переворачивал этот шкаф, но все, что он увидел за ним, было всего лишь той же стеклянной стеной, с небольшой искрящейся сеточкой в половину его роста. Из-за сетки тянуло свежим воздухом, но когда Александр дотронулся до нее – его ударило током, как если бы жуткий аспид укусил его за маленькую руку.
Сейчас же, когда Александр вытащил с полки последние труды, он увидел, как прямо за ними зияла маленькая черная бездна, без единого намека на стекло или сетку.