Александр Александрович Скочинский. Биографический очерк. К 150-летию со дня рождения

Вступление. О чем эта книга и почему она появилась

Проектировщик шахт, исследователь рудничной атмосферы, основатель научной школы, изучающей движение воздуха в подземных выработках, по чьим учебникам занималось не одно поколение студентов горных институтов, Александр Скочинский, тем не менее, не является фигурой "раскрученной" и общеизвестной.

Скочинский-ученый хорошо знаком специалистам. Однако жизнь Скочинского-человека изучена мало и полна белых пятен.

Между тем, годы жизни Александра Александровича Скочинского – 1874-1960 –пришлись на очередную переломную эпоху (и даже не одну!) в истории, вехи личной биографии наложились на вехи в жизни страны.

Отрочество и раннюю юность Скочинский провел в Красноярске. С 1886 по 1893 год будущий выдающийся ученый в области горного дела, академик и герой Социалистического труда жил в городе на Енисее. Это обстоятельство явилось отправной точкой для целого ряда событий в жизни Красноярска 2000-х годов. Образ Скочинского – сына польского дворянина, сосланного в Сибирь за участие в Январском восстании 1863-1864 годов; российского интеллигента, избравшего себе одно дело на всю жизнь и стремящегося обустроить окружающую действительность, – хорошо вписался в общественный фон Красноярска начала 21 века.

21 марта 2005 года на базе красноярской школы 138 был открыт музей А.А. Скочинского. Единственный в стране и в мире.

Вокруг имени Скочинского завертелась своя особая жизнь. Поляки, краеведы, школьники, библиофилы, сотрудники архива, депутаты горсовета, специалисты в области горного дела, учителя, журналисты, геологи, работники культуры… Получилось, что имя Скочинского объединило людей самых разных профессий, мировоззрений, возрастов, национальностей. В музее велась работа по изучению жизни А.А. Скочинского, проводились встречи с интересными людьми, конференции, театрализованные представления.

И об этом тоже рассказывает книга. Она – дань памяти Скочинскому и дань памяти тем людям, которые нас с ним познакомили. Некоторых из них уже нет на этом свете, как нет и музея Скочинского, и самой школы, где он располагался. И было бы больно и несправедливо, если бы та закрутившаяся вокруг имени Скочинского жизнь, исчезла бесследно.

***

Наиболее полное описание жизни и деятельности Александра Александровича Скочинского содержится в монографии Георгия Дмитриевича Лидина¹, изданной в 1969 году. Несомненным ее достоинством является научная составляющая: рассказ о вкладе Скочинского в горное дело, его открытиях, имеющих важное значение для создания безопасных условий работы в шахтах, обширная библиография. Разумеется, в этом отношении книга Лидина гораздо полнее и глубже, чем наша.

Мы же свою задачу видели в воспроизведении общей исторической картины, на фоне которой разворачивались события жизни Скочинского. В "вытаскивании ниточек", которыми его судьба "сшита" с эпохой и с другими людьми.

При всей своей пестроте и разнообразии "ткань" эпохи являет единый узор, где каждая "нитка" имеет свое место и тесно переплетается со всеми прочими.

Книга представляет собою свободное и расширенное изложение биографии Скочинского. Здесь предпринята попытка вписать жизнь героя в контекст его эпохи.

В качестве материалов использованы исследования, проведенные музеем Скочинского в Красноярске, переписка с Институтом горного дела его имени в Люберцах, с родственниками, с Центральным государственным историческим архивом Санкт-Петербурга. Очень помогли документы Государственного архива Красноярского края, Главархива Москвы, а также выписки из госархивов Иркутской области и Томской области, предоставленные внучатой племянницей Александра Александровича Скочинского – Марией Помпеевной Ромашевой. Неоценимую помощь оказали сотрудники кафедры "Безопасность и экология горного производства" Горного института Национального исследовательского технологического университета МИСиС.

Список использованной литературы, специально не оговоренной в ссылках к основному тексту, находится в приложении. В приложение также помещен алфавитный указатель упоминающихся в книге имен и фамилий.

Наш труд не претендует на строгую научность. Там, где это необходимо, приводятся варианты: две даты одного и того же события, различные способы написания одного и того же имени. Биография Скочинского, его родословная, судьбы его родственников – это живая история. Ее факты не исследованы до конца, а данное повествование лишено притязаний на окончательную завершенность. Далеко не все точки над I расставлены – и мы будем благодарны любым откликам и уточнениям.

Глава первая. Из Галены в Олёкму.

Начало. Всё вокруг полно родства. Сибирские корни

Началось же всё в погожий сентябрьский день 2000 года. Со знакомства с Инной Алексеевной Половниковой – правнучатой племянницей известного красноярского предпринимателя и библиофила Геннадия Юдина. Человек с красноярскими корнями, Инна Алексеевна родилась в Ленинграде, пережила блокаду, в 1957 году окончила физический факультет ЛГУ, получила степень кандидата геолого-минеорологических наук… После выхода на пенсию вплотную занялась историей своего рода, исследованием жизни Геннадия Васильевича Юдина. И вот, работая в государственном архиве Красноярского края, изучая документы Красноярской мужской гимназии, где учился один из сыновей Г.В. Юдина – Леонид, Инна Алексеевна обнаружила среди его однокашников Александра Скочинского.

Инна Алексеевна Половникова (1934-2022). На Юдинских чтениях в Красноярске, 2012 год. Фото Юлии Шубниковой

Разумеется, геологу это имя говорит о многом! Труды Скочинского, посвященные вопросам запылённости и возникающих в шахтах пожаров, проблемам безопасности труда, не потеряли актуальности до сих пор. Одним словом, с лёгкой руки Инны Алексеевны Половниковой и началась история, которая привела к этой книге.

* * *

А в нашей круглой жизни все смешано-перемешано и тесно взаимосвязано. Вот дом номер шесть по Ленинскому проспекту в Москве.

Московский горный институт. Ленинский проспект, 6. История этого здания заслуживает отдельной книги. По преданию, здесь даже танцевал на балу Пушкин!

В 1918 году здесь разместилась Московская горная академия, учрежденная на основе горного факультета Нижегородского политехнического института, который, в свою очередь, имел основанием Варшавский политехнический институт, эвакуированный в Первую мировую войну в Москву и переведенный затем в Нижний Новгород.

Фото из Государственного геологического музея

имени В.И. Вернадского РАН

В 1930 году Московская горная академия была реорганизована. На её фундаменте образовано сразу несколько учебных заведений, среди них Московский горный институт и Московский институт цветных металлов и золота, который в 1958 году, в хрущевскую реформу совнархозов, был переведен в Красноярск и стал называться Красноярским.

Директором переехавшего в Красноярск Московского института цветных металлов и золота был назначен 33-летний Наиль Хайбуллович Загиров. Фронтовик, автор первой в стране диссертации по разработке урановых месторождений, в 1951-1954 годах он работал в Институте горного дела, которым руководил Скочинский, был с ним знаком и рассказывал нам о своих встречах со Скочинским.

Наиль Хайбуллович Загиров (1925-2014)

Последние тридцать лет жизни Скочинского связаны с Московским горным институтом – можно сказать, "старшим сыном" Московской горной академии. Он заведовал кафедрой рудничной вентиляции, руководил ее аспирантами. Попутно, начиная с 1939 года, являлся директором Института горного дела Академии наук СССР, который с конца 1950-х годов располагался в Люберцах – и впоследствии стал называться АО "Национальный научный центр горного производства – Институт горного дела имени академика А. А. Скочинского"².

Нижегородская земля, Красноярск, Москва, горное дело, Загиров, Скочинский… Потянув одну ниточку, ненароком вытягиваешь другую, которая, оказывается, каким-то концом связана и с тем, и с другим, и с пятым-десятым.

Новым звеном в цепочке оказался Нижегородский политехнический институт, он же Варшавский, он же "крестный отец" Московской горной академии. Какая-то часть его коллектива осталась в Нижнем Новгороде и составила костяк технических факультетов образованного в 1918 Нижегородского государственного университета. В 1930-х годах от НГУ отпочковались несколько институтов, два из которых – механико-машиностроительный и химико-технологический – впоследствии объединились в Горьковский индустриальный, переименованный затем в политехнический. Теперь это Нижегородский государственный технический университет.

По человеческим меркам, сегодняшний НГТУ приходится Варшавскому политеху пра-пра-пра-пра-внуком:

Варшавский политехнический институт императора Николая II (1898-1915)

Нижегородский политехнический институт (1916-1918)

Нижегородский государственный университет (1918-1930)

Механико-машиностроительный + Химико-технологический институты (1930-1934)

Горьковский индустриальный институт имени А.А. Жданова (1934-1950)

Горьковский (Нижегородский) политехнический институт (1950-1992)

Нижегородский государственный технический университет

(1992 – настоящее время), с 2007 года – имени Р.Е. Алексеева

* * *

Польская столица Варшава в нашем повествовании появилась неслучайно. С Польши-то всё и началось! С 1815 по 1915 годы Царство Польское большей частью находилось в составе Российской империи. Помимо собственно Польши, в Царство это входили и части территорий современной Литвы, Украины, Белоруссии. В частности – Гродненская область, где в Пружанском уезде в имении Галены (Галяны) жили помещики Скочинские.

Прежде, чем продолжать рассказ дальше, напомним читателям Польскую историю, которая в судьбе нашего героя играет свою роль.

Начнем с 1569 года, когда в результате заключенного в польском городе Люблин союза (унии) образовалось новое европейское государство – Речь Посполитая. В дословном переводе это обозначает "общая вещь", или "общее дело". "Общее дело" объединяло два самостоятельных государства – Королевство Польское и Великое княжество Литовское. У каждого из них был свой управленческий аппарат, финансы, вооруженные силы, законы; а общим у них был монарх – король польский и великий князь литовский. Этот титул не передавался по наследству: глава государства избирался законодательным органом – сеймом, единым для Королевства Польского и Великого княжества Литовского. Однако далеко не всегда выборы проходили, как должно, и для упорядочивания политической системы страны, в частности, урегулирования разногласий в сейме, в 1791 году была принята Конституция – по существу, вторая национальная конституция в мире после Конституции США. Ее действие продолжалось чуть больше полутора лет: соседи Речи Посполитой не выразили восторга от происходивших там преобразований, и нарождающееся демократическое государство оказалось втянутым в целую череду войн. В конце концов, пережив четыре раздела между Россией, Австрией и Пруссией в 1772, 1793, 1795, 1815 годах, Речь Посполитая прекратила свое существование.

Тем не менее, польское освободительное движение продолжалось. В ноябре 1830 года вспыхнуло Ноябрьское восстание (1830-1831), в январе 1863 – Январское (1863-1864). И в том и в другом активное участие принимали жители Гродненской губернии, большую часть которых составляли поляки.

Дед будущего академика – Медард Феликсович Скочинский – владел имением Галены наполовину с братом³. По-видимому, родился Медард приблизительно в 1819 году⁴: в 1863 году ему около 45 лет и он носит чин титулярного советника. В 14-классной Табели о рангах это 9 ступень, то есть, титулярный советник ближе к "низам", чем к "верхам", а определение "титулярный" имеет значение "номинальный": вроде бы, по названию и советник, однако по существу – не совсем. Однако, несмотря на всю скромность этого чина, именно его присваивали людям с высшим образованием, а кроме того, получив титулярного советника, чиновник автоматически становился личным дворянином. Впрочем, Медарду Феликсовичу Скочинскому не было в том нужды. Да и карьера российского чиновника вряд ли интересовала потомственного польского дворянина. У него были, как бы мы сказали сейчас, иные приоритеты.

К слову, о титулярном советнике. Это едва ли не самый распространенный чин среди чиновников – героев русской литературы. Причем, как на подбор, его носят маленькие люди, придавленные большим государством. Гоголевский Акакий Акакиевич Башмачкин, например, или Макар Алексеевич Девушкин у Достоевского. Жизнь, конечно, не литература! Но то, что польский шляхтич стоит как бы наравне с этими художественными персонажами, символично. Польское национальное самосознание в российском государстве так же придавлено, как и маленькие титулярные советники.

Первые найденные нами сведения о Медарде Феликсовиче Скочинском датированы 1863 годом. В начале февраля 1863 года уездное местечко Пружаны Гродненской губернии было занято объединенным повстанческим отрядами Станислава Сонгина, Бронислава Рыльского и Романа Рогинского. Повстанцы пришли из-за реки Западный Буг, обосновались в Пружанах и создали там своего рода администрацию, чьей главой решением Жонд народовы (центральным коллегиальным органом повстанческой власти) назначили Михаила Жуковского, владельца имения Лукомер. Помощником же Жуковского избрали Медарда Скочинского – «владельца в доле имения Галяны» по прозвищу «Муха».

Можно только предполагать, почему Медарду досталось такое прозвище. Возможно, за согбенную спину и малый рост, не достигающий и полутора метров? Мария Помпеевна Ромашева нашла в Государственном архиве Иркутской области следующее описание внешности своего пра-пра-деда:

"Рост 2 аршина 1 вершок, волосы русые, глаза серые, нос длинный, рот умеренный. Лицо чистое. Горбат".

Его имя – Медард – французского происхождения, обозначает храбрость и выносливость. Возникает ассоциация со львом? Несомненно! Но… и с мухой тоже!

В муху князь оборотился,

Полетел и опустился

Между моря и небес

На корабль – и в щель залез…

Как бы то ни было, но помощь повстанцам Скочинский оказывал существенную – и энергии для нее требовалось не меньше, чем пушкинскому князю Гвидону для его морских путешествий.

Медард Скочинский снабжал восставших продовольствием, в том числе – сахаром, папиросами, маслом, сыром, а также сапогами и платьем. Что касается поставки оружия, то здесь вопрос неясен; по-видимому, имелись только единичные случаи.

В мае 1863 года Скочинские участвовали в бое "с москалями" у деревни Михалин, во время которого младший сын Медарда – Феликс получил ранение.

В 1864 году восстание было подавлено, бунтовщики арестованы, началось следствие. Гродненский военно-полевой суд приговорил М.Ф. Скочинского к расстрелу. Имение Галяны (около 350 десятин земли, что равняется примерно 350 гектарам) подверглось конфискации. Сыновья Медарда, учащиеся гимназии в городе Белосток⁵ – восемнадцатилетний Александр и шестнадцатилетний Феликс – также предстали перед судом, были лишены всех прав состояния и приговорены к сибирской ссылке.

* * *

Медарду Феликсовичу смертную казнь заменили двенадцатью годами каторжных работ.

В конце декабря 1865 года⁶ он был доставлен в Иркутск, оттуда – на Александровский винокуренный завод, располагающийся на расстоянии 61 версты (около 66 километров) от губернского города.

Александровский винокуренный завод был построен в 1757 году в качестве "градообразующего предприятия". Свое наименование он получил в честь обер-прокурора Александра Глебова – оборотистого политика времен Петра Третьего и Екатерины Второй, который владел винным откупом, то есть правом торговли алкоголем: часть вырученных средств поступала в государственную казну, львиная же доля оседала в кармане самого откупщика. Практически все население села Александровского работало на заводе, но самый тяжелый труд доставался каторжанам.

В двадцатые годы девятнадцатого века в Александровском появляются не только уголовные, но и политические заключенные. Среди них декабристы (Артамон Муравьев, Василий Давыдов, братья Андрей и Федор Борисовы), участники Польского восстания 1830-1831 годов (называемого также Ноябрьским). Первые, впрочем, пробыли на заводе недолго и были отправлены по этапу далее. А вот мятежные поляки задержались на более продолжительное время. Кто-то пытался приноровиться к местным условиям – они обзавелись хозяйством и даже организовали свечной завод; кто-то, напротив, продолжал бунтовать.

Петр Высоцкий, один из руководителей Ноябрьского восстания, не смирился со своим каторжным положением на Александровском заводе – и в июле 1835 года организовал побег. У шестерых бежавших были поистине наполеоновские планы. Они собирались освободить других политзаключенных Сибири, добыть оружие и окружным путем – через нынешние Казахстан и Узбекистан – пробраться в Польшу. Не получилось. Причем прекраснодушных польских бунтовщиков сдали властям свои же "товарищи по несчастью" – каторжные команды, наряду с военными выставленные для поимки арестантов.

В 1866 году завод закрылся, а в 1873 году в его зданиях разместилась тюрьма.

В 1868 году – по амнистии, объявленной в честь рождения будущего последнего российского самодержца Николая Второго – Медард Скочинский был освобожден от каторжных работ и остался на поселении.

* * *

Но что же с сыновьями? С Александром, родившемся в 1845 году, и с Феликсом, который на два года моложе⁷?

В 1865 году братья отправлены на поселение на Алтай, в Бийск, а в 1868-м переведены в Томск⁸. По ходатайству сыновей, в 1871 году туда же был перемещен их отец – "для совместного проживания". Через год, то есть в 1872-м, Александр и Феликс были восстановлены в правах, освобождены от надзора полиции с дозволением жительства в Европейской части России с обычными ограничениями.

Такие перемены судьбы вновь связаны с амнистией по случаю пополнения царственного семейства: рождения Георгия⁹ – третьего сына цесаревича Александра (будущего Александра Третьего). Должно быть, под действие императорского манифеста попал также и Медард Феликсович Скочинский.

Однако в Европейскую часть России Скочинские ехать не торопились. Даже напротив – братья предпочли углубиться дальше на восток, переехать в Якутию, в Олекминский округ, где занялись …поиском золота!

Золотоискательство стало для Скочинских своего рода "вахтовой работой". Причем Александр ездил на прииски из Томска, а Феликс – из Иркутска. В Иркутске же обосновался и отец – Медард Скочинский.

В то же время "иркутские Скочинские" постоянно наведываются в Томск. В журнале Томского губернского правления от 8 ноября 1872 года содержатся сведения о возвращении дворянства политическим ссыльным Александру и Феликсу Скочинским; а от 1 июня 1874 года – о возвращении Медарду Скочинскому личных прав состояния на основании Высочайшего повеления от 9 января 1874 года. Через полгода тот же источник сообщает, что политическому ссыльному дворянину М. Скочинскому разрешен выезд в Казанскую губернию. 12 же сентября из канцелярии казанского губернатора летит в канцелярию томского губернатора свидетельство о прибытии Медарда Скопинского (наверное, казанский чиновник ошибочно выписал "п" вместо "ч") в Казань 19 августа¹⁰.

Феликс же после пребывания в Иркутске получил разрешение на возвращение в Гродненскую губернию. 11 мая 1873 года был издан императорский указ, повелевший прекратить в западных губерниях (так назывались территории, отошедшие к России в результате разделов Речи Посполитой) неоконченные дела об изъятии имений участников Январского восстания. Меньше, чем через год, 3 февраля 1874 года, от конфискации были освобождены имения, которые до этого времени не успели поступить в окончательное владение казны.

Сложно сказать, когда именно Феликс вернулся на родину, но во времена Польской Республики (1918-1939) он проживает в поветовом местечке Кобрин (теперь – один из самых больших городов Брестской области Белоруссии) по адресу: улица Траугутта, дом 10.

Участник Январского восстания Феликс Скочинский поселился на улице, названной в честь одного из главных героев этого восстания – председателя национального правительства повстанцев Жонд народовы. Ромуальд Трагаутт родился в 1826 году в Гродненской губернии. Был российским офицером. За полгода до начала Январского восстания вышел в отставку. Исследователи жизни Трагаутта единодушны в своем мнении, что восстание он встретил без энтузиазма. Как профессиональный военный предвидел его обреченность, но как поляк и как совестливый человек принял в нем участие именно из-за его обреченности.

Летом 1864 года Ромуальд Трагаутт вместе с четырьмя другими руководителями Январского восстания был повешен. Местом казни стала Александровская цитадель – военная крепость в Варшаве, выстроенная после подавления Польского восстания 1830 года. Место захоронения мятежников осталось неизвестным.

Личность Трагаутта вызывала симпатию у его современников и восхищение у потомков. Один из самых горячих почитателей Ромуальда Трагаутта – Юзеф Пилсудский, основатель польской армии и первый глава Польской республики, или, как её иначе называют – Второй Речи Посполитой.

У этого государства был 21 год жизни – с 1918 по 1939, когда, по мнению некоторых историков, произошел пятый раздел Речи Посполитой, связанный с актом Молотова-Риббентропа. И немного меньше, с 1921 по 1939, центральная улица города Кобрин, где учился Трагаутт, носила его имя. Теперь она называется улицей А.В. Суворова.

В 1933 году Ромуальд Трагаутт был посмертно награжден военным знаком отличия "Крест Независимости", который присуждался в Польской Республике борцам за независимость Польши. Такую же награду в том же 1933 году получил и Феликс Скочинский.

Про Феликса Медардовича известно также, что он написал воспоминания о повстанческом движении 1863 года на Пружанщине. После 1933 года сведения о нем теряются.

* * *

Но прежде, чем вернуться в родные края, Феликс Скочинский побывал на свадьбе старшего брата Александра.

В метрической книге за 1873 год Храма Покрова Пресвятой Богородицы (Польском костеле) в Томске сохранилась запись о венчании 15 февраля 1873 года дворянина Александра Скочинского, 28 лет, сына Медарда и Софии (в девичестве – Парчевской) с Лудовикой Косцюкевич, 18 лет, дочерью Казимира и Розалии (в девичестве – Татур) Косцюкевич. Свидетелями при заключении брака были Игнаций Рудзеевич и Феликс Скочинский. Надо думать, и Медард Феликсович Скочинский тоже присутствовал на бракосочетании старшего сына.

Прежде, чем перейти к дальнейшему повествованию, сделаем небольшое отступление о "католическом вопросе" в Сибири.

* * *

Первый раздел Речи Посполитой, когда Россия получила территории с миллионным католическим населением, привел к необходимости устройства в Российской империи католической церкви. Указом от 14 декабря 1772 года Екатерина Вторая объявила о предстоящем назначении епископа, которому будут подчинены все римско-католические церкви и монастыри империи. Это намерение осуществилось почти через год: 22 ноября 1773 вышел указ о создании Белорусской католической епархии и о назначении епископа Белорусского с резиденцией в Могилеве. Впоследствии, в 1782 году, Белорусская епархия преобразована в Могилевскую архиепархию, а глава российских католиков – Белорусский епископ – стал именоваться архиепископом Могилевским. Однако вплоть до 1783 года эти нововведения носили полусветский характер: императрица приняла их собственной волей, не заручившись одобрением папы Римского. 8 декабря 1783 года этот недочет был исправлен: прибывший в Санкт-Петербург папский посланник – апостольский легат  Джованни Андреа Аркетти канонически утвердил создание Могилёвской архиепархии.

После второго и третьего разделов Речи Посполитой число подданных Российской империи римско-католического вероисповедания еще более увеличилось, и в 1798 году указом императора Павла Первого структура католической церкви в России была усложнена. Кроме Могилевской архиепархии появилось пять подчинённых ей епархий: Виленская, Самогитская, Луцкая, Каменецкая и Минская. Архиепископ Могилёвский получил сан митрополита и резиденцию в Санкт-Петербурге. В этом же году преобразования были утверждены папой.

Еще через 49 лет, в 1847-м, в России организована новая католическая епархия – Херсонская, или Тираспольская, с центром в Саратове, где жило наибольшее количество поволжских немцев.

Гродненская губерния, откуда попали в Сибирь Скочинские и Косцюкевичи, относилась к Виленской католической епархии. Однако став сибиряками, поляки попадали в введение Могилевской архиепархии.

К началу семидесятых годов девятнадцатого века на территории Сибири действует несколько католических храмов: приходская церковь во имя Успения Пресвятой Девы Марии в Иркутске, храм Покрова Пресвятой Девы Марии в Томске, храмы в Тобольске, Красноярске, Омске.

Католический храм Преображения Господня в Красноярске сегодня относится к красноярскому деканату епархии Святого Иосифа с центром в Иркутске – самой крупной по территории католической епархии в мире, объединяющей регионы Восточной Сибири и Дальнего Востока.

Красноярский католический приход учрежден в 1836 году, однако здание римско-католического храма построено только в 1857-м. Он располагался на Благовещенской улице, теперь – улица Ленина. С течением лет деревянный костел обветшал и в начале двадцатого века прихожане решили построить новый каменный – в Батальонном переулке (нынешняя улица Декабристов). Автором проекта выступил губернский инженер Василий Иванович Павлов.

Не исключено, что корни Василия Ивановича – польско-белорусские. Выпускник Петербургского строительного училища 1874 года, он работал в Сувалке, Ломже, Минске, Воронеже, Каменец-Подольске. В 1890-х годах состоял на должности губернского инженера отделения по строительной и дорожной частям при Енисейском губернском Совете. С 1900 же года Василий Иванович Павлов – гродненский губернский инженер.

Руководил строительством архитектор Владимир Александрович Соколовский (1874-1959). Поляк по происхождению и католик по вероисповеданию. Он – ровесник Александра Александровича Скочинского: у них один год рождения и почти такой же – год смерти.

Соколовский окончил то же учебное заведение, что и Павлов, только 22 годами позже¹¹, и появился в Красноярске в 1901 году, когда Александр Александрович Скочинский его уже покинул. Соколовский же так и остался в Красноярске¹².

Впрочем, мы забежали уж очень далеко вперед: Александр Медардович Скочинский только что женился на Людвике Казимировне Косцюкевич, и дети 1874 года еще не успели явиться на свет.

* * *

В исследовании "Католический некрополь Томска. 1841-1919" воспроизведена следующая запись:

Косцюкевич Казимир мещанин, уроженец Гродненской губернии.

† 3 января 1870 г. в возрасте 60 лет.

Остались: жена Розалия, урожденная Татурова, сын Витольд,

дочери Антонина, Юзефа, Людовика и Камила.

Как сложилась дальнейшая судьба Косцюкевичей? Остались ли они в Томске, или вместе с новыми родственниками Скочинскими перебрались в Якутию? Томск от Олекминска отделяет более двух тысяч километров – путь неблизкий! Но кто знает, может быть, вопросы хлеба насущного пересилили все тяготы путешествия, и Розалия Косцюкевич вместе с младшими детьми отправилась вслед за Людовикой? Об этом можно только гадать.

В 1873-1874 году семья молодых Скочинских проживает в Якутии практически на постоянной основе. Сначала в селе Нохтуйск Олекминского улуса (административно-территориальная единица у якутов), затем – в селе Олекминском.

Поселение Нохтуйск образовалось в начале девятнадцатого века – как станция на санном пути вдоль Лены. Оно использовалось и в качестве места ссылки, а также и своего рода "таможни" между Иркутской губернией и Якутией.

Вот, как описывает эти места российский юрист и общественный деятель, эсер и первый рабочий адвокат Владимир Беренштам (1870-1931):

–  Вон там, за этой полосой тайги, кладбище у дороги, – говорит мне капитан, указывая на берег, – Лена сюда поворачивает…

– Кого же там хоронят? – спрашиваю я.

– Желающих!

Никакого кладбища не видно. Я ничего не понимаю, и довольный капитан торопится объяснить свою загадку.

– За этим бережком находится Нохтуйск. Пьяное место, – ворчит уже не без раздражения капитан, всегда такой добродушный. – Яма. Каждый порядочный человек, попав сюда, спивается и погибает.

– Что же это за место?

– Нохтуйск. Таможня.

– Какая таможня? – изумленно спрашиваю я. – Какая же здесь граница? – повторяю я, полный недоумения.

– Иркутской губернии и Якутской области!

– Но причем же таможня? Ведь это Россия!

– Положение такое…

– Какое положение?! Я понимаю еще существование таможни между Финляндией и Россией, но какая таможня нужна здесь между губерниями?

– А порто-франко? В Якутской области нет пошлины на чай, сигары и другое такое. Вот и устроена таможня. Входят на пароход два чиновника с тремя солдатами, осматривают багаж, спрашивают, нет ли чаю. В этом и таможня! Хорошо, если никто из них не выпивши. А то, если пьян, то и командует себе на здоровье пароходом. И слушайся пьяного, иначе прикажет снести все вещи на берег. Что тогда делать?! Ведь сутки лишние простоишь. Сейчас нас смотреть не будут. Только по пути из Якутска. Но мне надо бы и сейчас принять меры. Я, как на несчастие, везу с собой пустые бочки для рыбы. У политических можно дешево нельмы купить. Они тоже выезжают на лов… Вот я и думаю насчет таможни, забота берет, знаете, теперь не поладишь, на обратном пути всю икру вытрусят!..

– Масло тоже будем на обратном пути сюда везти – сотнями пудов из Якутска в Нохтуйск возим. Упаковано оно в особых больших тюках из березовой коры… Тысячу верст провезешь благополучно, а таможенные в этом кладбище хотя что распорют… Хоть бы на пароход зашли! Уж я бы их принял по-хорошему, с почетом.

В самом деле за полоской тайги, пологими, невысокими горами, показывается Нохтуйск. Оказывается, что кладбище живых выглядит веселее других приленских «населенных» «живых» пунктов. В Нохтуйске есть белого цвета постройки, дома три с выкрашенными белою же краской ставнями… И потому нет обычного унылого беспросветно-серого вида… К огорчению капитана, в Нохтуйске таможенные чиновники так и не являются на пароход. Политические ссыльные тоже не показываются на берег, – потому, кажется, что здесь они и не живут…

Наш пароход отваливает дальше…

– Вон там, по ту сторону Лены, деревня Мачь – бывшая золотопромышленная резиденция, кругом золото в тайге добывали, – говорит капитан…

– И что ж там никого нет?

– Есть, так, жалкая деревушка, церковь сохранилась, два магазина и сейчас торгуют… Старых пряников мятных можно купить… Один политический тоже живет. На лодочке все ездит… К пароходу, должно, выедет… Если спать не укладывается… Рано здесь ложатся… ¹³

Но Владимир Вильямович Беренштам побывал в тех местах, когда Скочинские давно их покинули. Во времена Александра Медардовича Скочинского село Мача все еще считалось центром олекминской золотодобычи. Александр Медардович работал там торговым агентом.