Глава 5. Тьфу, тьфу, тьфу!
В лицо ударил свежий ночной воздух. Женщина взяла Катю за руку и повела в темноту. Геракл ступала наугад. Она ничего не видела, лишь время от времени чувствовала, как ее задевают ветки. Шли довольно долго. Женщина за все это время не проронила ни слова. Наконец она обернулась, и во мраке ярко блеснули большие зеленые глаза.
– Не бойся, – мягко сказала незнакомка. – Я твой друг.
– А я и не боюсь, – храбро заявила Геракл. – Вы ж не стражник какой-нибудь… А куда мы идем?
– Сейчас узнаешь, – загадочно пообещала женщина. – Доверься.
Дорога казалась бесконечной. Катя ощущала под ногами то рыхлый песок, то брусчатку мостовой, то мягкую траву. Звезды над головой светили ярко и равнодушно. Откуда-то издалека донеслось рычание дикого зверя. Катя вздрогнула и крепче вцепилась в тонкую руку.
– Это здесь!
Геракл больно ударилась обо что-то головой.
– Нагнись, – запоздало предупредила незнакомка. – Осторожнее, лестница.
Ступеньки кончились. Запахло сыростью. Катя по-прежнему ничего не видела. Женщина водила ее по какому-то лабиринту. Геракл уже устала считать повороты. И вдруг впереди забрезжил неясный свет. А через мгновение они оказались в большом зале, тускло освещенном факелами.
– Мир вам, сестры! – вполголоса произнесла незнакомка.
И невидимый хор откликнулся:
– Привет тебе, богиня Бастет, владычица ночи, покровительница любви и веселья!
– Мяу! – внятно ответила женщина.
И при внезапно вспыхнувшем свете Геракл заметила, что голова у тетечки не человеческая, а наоборот, кошачья. Катя инстинктивно выдернула руку и взвизгнула.
Кошачья мордочка превратилась в женское лицо, и незнакомка рассмеялась:
– А говорила – не боишься.
– Но я же не знала, что вы такая переменчивая, – принялась оправдываться девочка. – А кошек я люблю, даже очень.
– Знаю, – женщина прищурила зеленые глаза. – Потому-то и решила тебе помочь. Мы, кошки, добра не забываем.
– Но я вам добра не делала, – удивилась Катя. – И вообще никогда не видела.
– Мяу! – мяукнула незнакомка и целиком превратилась в кошку. Худую, облезлую, с белым пятнышком на носу и драным хвостом.
– Баська! – ахнула Геракл. – Но… ты же умерла… Я тебя своими руками хоронила. Котлетку в гроб вложила.
– Котлетка была неплохая, – облизнулась киска. – Только, на мой вкус, хлеба в ней многовато. Теперь-то ты меня узнала?
– Д-д-да! – заикаясь, пролепетала Катя. – Только, тетечка Баська, я не понимаю, кошка вы или человек?
– Ты же слышала, богиня я, – скромно представилась Бастет. – Древнеегипетская. А в ваши места попала случайно. Путешествовала инкогнито. Примерно, как ты и твой друг, который мне пирамиду построил.
– Значит, Спиноза тоже здесь? – встрепенулась девочка. – Я знала! Я чувствовала! А с ним ничего не случилось?
– Он жив и здоров, – успокоила ее Бастет. – И находится недалеко отсюда.
Геракл даже запрыгала от радости.
– Вот здорово! А где?
– В Египте. Только не одновременно с тобой, а позже.
– Как это? – оторопела Катя.
– Вас разделяют каких-нибудь две тысячи лет. Твой Спиноза, когда строил пирамиду, немножко ошибся в расчетах. Я и сама сначала в поздний палеолит попала, с трудом выкарабкалась. Тебе еще повезло.
– Ничего себе – повезло… – девочка чуть не плакала. – Что ж я теперь, не встречусь с ним никогда?
– Мяу, – Баська запрыгнула Кате на плечо. – Конечно, встретишься. Все зависит только от тебя. В этом храме, – она повела вокруг зелеными глазами, – есть потайной ход. Достаточно пройти через него из конца в конец, и окажешься там, где пожелаешь. Но помни: нужно все время смотреть только вперед и не произносить ни слова.
– Всего-то? – обрадовалась Катя. – Куда идти?
Бастет спрыгнула с ее плеча.
– Во-он туда, – между колоннами распахнулась дверца. – Но помни: молчи и не оглядывайся!
Забыв поблагодарить и попрощаться, Геракл рванула в узкий коридор.
Через несколько метров она услышала за спиной чьи-то шаги. Катя, не оглядываясь, пошла быстрее. Шаги тоже прибавили темп. Она побежала. Шаги отстали. Зато из стен повылезали фосфорические рожи. Они кривлялись и скалились. Стараясь не обращать на них внимания, девочка молча двигалась вперед.
– Здравствуй, Катюша, – вдруг выросла на ее пути сгорбленная старушка с клюкой. – Который час?
Девочка открыла рот, но вовремя прикусила язык. Она сделала шаг влево, и старушка скакнула влево. Катя – шаг вправо, и бабка туда же. Геракл рассердилась и ринулась прямо на приставучую старуху. Та мигом сгинула, словно ее и не бывало.
Впереди забрезжил выход. Оставалось пройти всего несколько шагов. Но вдруг откуда ни возьмись появился толстый черный кот и неторопливо, вразвалочку, перешел дорогу. Катя автоматически сплюнула через левое плечо:
– Тьфу, тьфу, тьфу…
И оказалась на улице.
Глава 6. Пророк
Навстречу Кате шел, опираясь на посох, пенсионер.
– Дедушка, – обратилась к нему Геракл, – вы не скажете, где тут Египет?
Старик не спешил с ответом. Он внимательно осмотрел Катю с головы до ног, подумал немного и сказал:
– Неподалеку. Я как раз туда иду.
– Ой, а можно с вами? – попросилась девочка. – Я Спинозу ищу, а куда дальше – не знаю.
– Пойдем, – равнодушно согласился пенсионер. – Вдвоем веселее.
Несколько часов они шли молча. Катя не раз пыталась разговорить старика, но он отвечал односложно и скучно. К тому же понять его было чрезвычайно трудно. Дед, наверное, простудился, потому что все время сопел и сморкался в огромный белый платок с яркой вышивкой в одном углу. Эта вышивка Кате что-то смутно напоминала.
– А почему ты тут гуляешь одна? – неожиданно спросил старик. – Без взрослых?
– Не гуляю я, – отрезала Геракл. – Я по делам.
– А почему тон такой?
– Как хочу – так и говорю, – огрызнулась девочка.
Старик укоризненно покачал головой:
– Ай-ай-ай, деточка. Разве можно так не уважать старость? Смотри сюда.
Он вытащил из-за пазухи левую руку, и Катя увидела, что она вся до локтя покрыта какими-то язвами и корками.
– Ой, извиняюсь, дедушка, – сконфузилась Геракл. – Я не знала, что вы болеете… Вам нужно обратиться к врачу. При первых признаках заболевания, – вспомнила она заветы мамы, – необходимо вызывать специалистов. Вам обработают раны, наложат стерильную повязку, а при переломе – шину…
– Смотри сюда, – не дослушал дед.
Он снова сунул руку за пазуху, а когда вытащил, кожа была чистой и совершенно здоровой.
– Ух ты! – восхитилась Катя. – Вы фокусник? Из цирка?
– Нет, – печально ответил пенсионер. – Я пророк.
– Как это – пророк? – изумилась Геракл. – Разве живые пророки бывают? Разве они ходят ногами?
Старик уныло посмотрел на свои пыльные сандалии.
– Ходят, – подтвердил он. – Ногами. Или я хотел стать пророком? Он меня не спрашивал. А, – старик махнул изъязвленной рукой и снова сунул ее за пазуху. – Он мне устроил такую жизнь – никому не пожелаю. Я имел свое маленькое дело. Имел что кушать, имел что пить. Дети, слава Богу, здоровы. Жена – хозяйка каких поискать. Что еще надо? Так нет! Или вы такое видали? Обыкновенный куст. И что же? Горит – и не сгорает. Я, конечно, стал его тушить. Чтобы не было пожара. Моя Циппора, когда узнала, – ей стало плохо с сердцем. Она даже кушала без всякого удовольствия. Как я голыми руками тушил этот куст? Что я – пожарник?
– А Циппора – это кто? – спросила оторопевшая Катя. – И почему куст горел?
– Циппора – это моя жена, – грустно ответил старик. – А куст не мог не гореть. Потому что там был Бог.
– И что он там делал? – удивилась девочка.
– А, сидел и говорил. И знаешь, что Он мне сказал? Я – Бог отцов твоих, Бог Авраама, Исаака и Иакова. Иди, говорит, в Египет и выведи оттуда народ Мой.
– Это кого же? Какой такой народ?
– Еврейский, – вздохнул пророк. – Мало того, что я должен его вывести, его еще нужно и ввести. В Землю Обетованную.
– В Израиль! – догадалась Катя. – У меня там куча друзей!
– Да, детей Израиля нужно отвести в Хадаад.
Геракл никогда не слышала о такой стране.
– А где этот Хадаад? – спросила она.
– Да не Хадаад, а Хадаад, – с досадой объяснил пророк. – Ха-да-ад!
– А, Ханаан, – наконец поняла девочка. – Извиняюсь, дедушка пророк, у вас дефект речи, сразу и не разберешь…
– Дефект!.. Это дасморк. Хронический. С детства. Так я и говорю: «Господи, откуда взять силы для такой большой работы? Я бедный еврей, к тому же старый и больной. И что я скажу фараону? Или я похож на пророка?». А Он мне: «Ничего не бойся. Я буду с тобой». И дал вот это, – старик потряс в воздухе своим посохом.
– Фараона бить, – понимающе кивнула Катя.
– Мне обещали, что он и так согласится, – с глубоким сомнением произнес пророк. – Надо только кинуть это на землю… – дед брезгливо бросил посох, и Геракл проворно отпрыгнула в сторону. Под ногами извивалась длинная толстая змея. Она высунула раздвоенное жало и злобно зашипела.
– Уберите это! – взвизгнула девочка.
Старик наклонился и двумя пальцами приподнял змею за хвост. Она тут же снова стала посохом.
– Я тоже сначала боялся, – признался пророк. – А потом… Ко всему привыкаешь… Даже к руке.
– Это тоже от Бога? – с трепетом спросила Катя.
– От Него, – старик пожал плечами. – И эти вечные проблемы с водой…
– Пустыня, – философски заметила Геракл, озирая каменистые холмы.
– Дело не в климате. Он сказал: «Возьми воды из реки и вылей ее. Вода превратится в кровь». Циппора чуть в обморок не упала, когда я сделал это чудо. Может, и фараон поверит? А может, и нет. Он такой представительный мужчина, а я так говорю… Вот я и говорю: «Господи! Ты же видишь, у меня дасморк… Как я буду выступать перед людями? Выбери кого-нибудь другого!». Бог очень сильно рассердился. Куст та-ак горел! Я уже думал, что Циппора не дождется меня к обеду… Но Господь милостив. Он сказал: «Брат твой Аарон может говорить очень хорошо. Он выйдет к народу и будет говорить вместо тебя. Ты должен только сказать ему, ЧТО он должен говорить». Или я знаю? Но меня обещали научить…
– А ваш брат в Египте живет? А это старший брат или младший?
– Какое это теперь имеет значение? – тяжело вздохнул пророк. – Брата я видел два раза в жизни. Он, действительно, говорит неплохо, но мы с ним практически не общались. Судьба разбросала нас в совершенно разные стороны, – старик хлюпнул носом, достал из-под плаща носовой платок размером с детскую пеленку и громко высморкался. На белой ткани ярко выделялась вышивка.
– Ну где же, где я могла ее видеть? – мучительно вспоминала Геракл.
Посох грохнулся на землю и немедленно превратился в змею. Пророк торопливо запихал платок обратно и подхватил гада за хвост.
– Вот, – пожаловался он, – все время превращается. Или я должен за ним следить? Да, о брате. И бедная мама, покойница. Сестра, слава Богу, живая. Я только не знаю, как она перенесет исход в Ханаан. Уже немолодая женщина, ноги больные… И как это – бросить дом, добро, которое наживала всю жизнь? И захотят ли уехать дети? Кому нужна такая старость… С места на место, как какие-нибудь кочевники?
Впереди на дороге показалось облачко пыли. Оно быстро приближалось.
– Кочевники, – предположила Катя, засучивая рукава. – Не бойтесь, дедушка пророк, я вас защитю.
Но старик и не думал тревожиться. Меланхолично вытащил из-за пазухи левую руку и тоже засучил рукав.
– А, они подумают, что это проказа. И сами убегут. Меня еще никто не тронул, – похвастался дед, и что-то наподобие улыбки осветило его лицо. – В крайнем случае пустим в ход змею.
Но пугать никого не пришлось. Облачко приблизилось, и из него появились седобородый сгорбленный мужчина и черноглазая подвижная старушка. Увидев их, пророк протянул Кате посох:
– Держи покрепче, – и распахнул объятия. – Сестра моя, Мириам! Брат мой, Аарон!
Катя с опаской сжимала в руках сучковатую палку.
– Моисей, – всхлипнула женщина, припадая к пророку. – Моше! Братик мой!
Аарон ласково потрепал Моисея по плечу.
– Привет тебе, брат! – высокопарно начал он. – Долгие годы твоих скитаний в чужой стране мы все ждали радостной минуты встречи. И вот наконец свершилась! Жаль, что бедная мама Йохеведа и папа Амрам не могут разделить с нами это счастливое мгновение. Приди же, о брат, в мои объятия! – он торопливо обнял пророка, тут же выпустил его и разразился новым потоком красноречия: – За долгие годы разлуки нами с Мириам проделана определенная работа. Мы посылали запросы в землю Мидиамскую…
– Моисей… – мучительно вспоминала Геракл. – Где-то я уже слышала это имя… И носовой платок видела…
– Когда царская дочь нашла тебя в тростниках… – эпически продолжал Аарон.
Катя всплеснула руками и чуть не выронила посох.
– Моисей! – воскликнула она. – Найденный-в-Тростниках?!
– Ну да, – подтвердил старик. – С тех пор и страдаю дасморком.
– Но вы же… вы… были такой маленький… когда мы с Менетебе выудили вас из речки…
Моисей подозрительно посмотрел на Катю.
– Деточка, ты ничего не путаешь? – встревожился он. – Может, у тебя болит головка? Ты перегрелась на солнце?
– Нет, не путаю! – стояла на своем Геракл. – И пеленку вашу я сразу узнала. Только вспомнить не могла…
– Дитя мое, – Аарон наконец обратил на нее внимание. – Ты ошибаешься. Перед тобой убеленный сединами старец…
– Да погоди ты, брат, – раздраженно прервал Моисей. – Про пеленку никто не знает! Но откуда тебе это известно?
– Как это откуда? – горячилась Катя. – Да я ее своими руками из вашей корзины вытащила. И потом, вы были в нее завернуты, когда я вас баюкала. Сказку вам рассказывала. Вы, наверно, не помните… Внучка – за бабку, бабка – за дедку.
Изъязвленной рукой Моисей схватился за сердце.
– Помню… – от волнения он едва шевелил побелевшими губами. – Дедка за репку… А чем кончилось? Я забыл…
– Вы заснули! А потом прибежала мышка, схватилась за кошку и все вместе вытащили репку.
Потрясенный Аарон не мог вымолвить ни слова. По сморщенному лицу Мириам катились потоки слез. Моисей задыхался:
– Но как… как ты могла вытащить меня из воды? Сколько тебе лет?
– Двенадцать. А вытащила я вас очень просто, – объяснила Катя. – Я же вам говорила, Спинозу ищу. Он тоже оказался в Египте, только в другое время.
– Спиноза, – Мириам утерла слезы. – А это кто?
– Мой друг, мальчик, в очках такой. Не видели?
Старушка пошевелила губами.
– Нет, – с сожалением сказала она. – Но имя хорошее. Он еврей?
– Не знаю, – растерялась Геракл. – Я как-то об этом не думала.
– Конечно, еврей, – важно заключил Аарон. – Умный, в очках… Да к тому же еще и Спиноза.
Мириам ласково взяла Катю за руку.
– Доченька, ты дружишь с таким приличным мальчиком. И брата моего спасла. Будешь нам как родная. Ты, наверное, хочешь кушать? Пойдем, тетя Мириам приготовила в честь прихода Моше такой цимес! А Спинозу твоего мы найдем, не волнуйся! Или евреи не помогают друг другу?
Глава 7. Казни египетские
– Ох, ох, – вздыхала Мириам, увязывая вещи. – Что нас ждет? Как ты думаешь, доченька, в земле Ханаанской есть плоды, из которых можно варить вкусное варенье, как у мамы дома? Брать мне с собой этот тазик?
– Брось барахло, соседка, – заглянул в дом Калев, юноша с копной вьющихся волос. – Зачем старье тащить? Мы начнем новую жизнь, у нас все будет по-другому.
– А, эти молодые, – старушка снисходительно посмотрела на соседа. – Они никогда не заботятся о будущем. Они думают, там не надо кушать…
– Калев! – подскочила к парню Катя. – Ну что со Спинозой?
– Не нашли мы пока твоего Спинозу. Не до него. Но ты не волнуйся. Мы его обязательно отыщем. Когда соберутся все евреи…
Геракл теперь жила в доме тетушки Мириам и с Моисеем почти не виделась, потому что пророк был очень занят. Новый фараон Мернептах, который оказался родным братом Менетебе, знал и недолюбливал Моисея с детства. Он только посмеялся, когда услышал, что косноязычный подкидыш выдает себя за пророка. Царя не убедили Моисеевы чудеса. Сыны Израиля по-прежнему должны были выполнять все трудовые повинности, как при Рамсесе Втором. Но над евреями теперь стали в открытую потешаться. «Идите, – говорили египтяне, – идите за своим пророком. Он такой, какого вы заслуживаете. Выживший из ума старикашка. К тому же двух слов связать не может!». А Мернептах наотрез отказался отпускать евреев из страны.
– И слышать не желаю, – заявил он Моисею и Аарону во время аудиенции. – Даже не просите. И нечего меня вашим богом запугивать. У нас своих добрая тысяча наберется. Я-то знаю, почему вы хотите уйти. Вы что думаете, в земле Ханаанской евреям не надо работать? Считаете, там будете жить на всем готовеньком? Нет, и не ждите! Это я вам по-человечески говорю. А как царь категорически запрещаю вмешиваться в дела моего государства. Да, не скрою, исход евреев – большой урон для египетской экономики. Потеря рабочих рук, которые сегодня нам нужны как никогда. И утечка мозгов. Но нечего взывать к мировой общественности. Она вас не поддержит, потому что, кроме Та-Кеме, цивилизованных государств раз-два и обчелся.
Все это Геракл знала из разговоров взрослых. А еще соседки Мириам шепотом передавали друг другу слухи о страшных карах, якобы насланных Богом на Египет. Называли такие бедствия казнями. Говорили, будто вода во всех реках и озерах страны превратилась в кровь. Ну ладно, в это еще можно было поверить, ведь без подобных фокусов у Моисея ни дня не проходило. Нашествие мошек, слепней и саранчи тоже было вполне правдоподобно. Катина бабушка на огороде сама вечно борется с колорадскими жуками. Эпидемии среди людей и скота Геракла нисколько не удивляли. Все-таки Египет такой древний, здесь еще не успели изобрести профилактические прививки. А гроза с градом – эка невидаль! И конечно, после дождя всегда появляются лягушки и жабы!
– Тетя Мириам, вы же понимаете, все это не от Бога, а от природы, – убеждала девочка хозяйку. – Если бы вы смотрели телевизор или заходили в интернет, сами бы убедились, где правда, а где – бабские сказки.
Мириам только охала, молилась Богу и ничего не отвечала на строго научные Катины доводы.
Время от времени наведывался Калев. Ему Геракл доверяла больше, чем темным религиозным старушкам.
– Ты пойми, – втолковывала она парню. – Когда, например, над моим домом идет дождь, в соседнем дворе тоже мокро. Природа одна для всех – и для евреев, и для египтян.
– Но боги-то разные, – спокойно и убежденно возражал Калев. – И наш Бог сильнее всех египетских идолов. В миллион раз. И пока нас не выпустят, египтян будут преследовать несчастья.
– А ваш Бог не может ошибиться? – спорила Геракл. – И вместо египтян случайно наслать что-нибудь на евреев?
– Как это? – изумлялся парень. – Мы ж отдельно живем, хоть и на египетской земле. Вот посуди сама: недавно над всей Та-Кеме трое суток стояла тьма египетская. Где день, где ночь – не различишь. А у нас?
– Наверное, там было солнечное затмение, – не сдавалась девочка. – Вот, например, северное сияние видно только на севере нашей страны, а у нас не видно.
– Ох-хо, – тяжело кряхтя, в дом вошла Мириам с мисочкой крови.
– Что, опять Моисей воду выливал? – посочувствовала Катя.
– Да нет, зять барашка зарезал, – ответила старушка, щедро размазывая кровь по входной двери. – Сегодня, говорят, новая казнь ожидается. Господь решил прибрать всех египетских первенцев, вот горе-то родителям… В каждом доме будут покойников оплакивать. А нам велено двери кровью жертвенной отметить, чтобы ангелы, не приведи Бог, по ошибке не тронули кого-нибудь из наших.
Геракл торжествующе посмотрела на Калева.
– Ладно, тетю Мириам не переделаешь. Но ты-то, – она постучала себя кулаком по лбу, – соображать должен. Бог – он ведь добрый. И никогда не будет никого убивать.
– Странные у тебя представления о Боге, – хмыкнул парень. – Что ему египтяне? Политическая обстановка…
В этот момент распахнулась окровавленная дверь.
– Кончай базарить, Калев, – крикнул с порога Иехошуа бин-Нун. – Отправляйся к своим. На рассвете выходим.
Мириам подняла переполох. Больше всего ее волновало, что не взошло тесто, и вместо пышных хлебов получились тощие пресные лепешки. Правда, места они занимают немного, но и насытиться ими нелегко. Наскоро зажарив жертвенного барашка, старушка кинулась одеваться в дорожное платье, как посоветовал ей Моисей. Увидев ее, Катя невольно прыснула: Мириам напоминала новогоднюю елку. Многочисленные украшения блестели и переливались при каждом движении.
– Вы же собирались взять только самое необходимое, – тактично напомнила Геракл. – Зачем вам вся эта бижутерия?
Мириам улыбнулась:
– Ах, доченька, ну не могу же я выйти в люди раздетой! Там будет столько евреев! Двенадцать колен, шестьсот тысяч человек одних только мужчин. Женщина всегда должна оставаться женщиной. И потом, – она подбросила на ладони массивную золотую подвеску, – это всегда можно реализовать, если нечего будет кушать. Что ты стоишь? – спохватилась старушка. – Надень свою куртку, возьми в руки посох и сиди жди.
От напряжения Геракл так устала, что даже не пыталась бороться со сном. Опираясь на посох, она склонила голову и задремала. Ей снилась земля Ханаанская. Ночной город, залитый бесконечными огнями, веселые загорелые люди в маленьких уличных кафе, апельсиновые рощи и кактусовые сады, звенящие фонтаны с разноцветными водяными струями, морская набережная с праздничной толпой, причудливые кораллы в бирюзовой воде, зоопарк с диковинными зверями, двухэтажные автобусы и аэропорт Бен-Гурион. На трапе гигантского суперлайнера, задумчиво листая книжку, показался щупленький мальчик в очках.
– Спиноза! – в восторге завизжала. Катя. – Родной! Нашелся! Ты тоже еврей?!
– Евреи! – раздался зычный голос Аарона. – Кто получил разрешение на исход, стройся! В колонны с женами, детьми и скотом!
Кто-то сильно потряс Катю за плечо.
– Проснись, – коротко бросил Калев. – Уходим.